Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая

Эпилог

Техники Хаоса больше не было. Но мир рушился – окончательно и бесповоротно.

– Ты не сможешь ничего изменить, – послышался голос Хаоса, и Ливий устало наклонил голову.

От «бога» осталась только голова – тот самый брусок без лица, выточенный из мрамора. В Хаосе не осталось никакой силы, то, что им когда-то было, могло исчезнуть с секунды на секунду.

– У тебя нет другого выбора. Ты должен перестроить мир или ему конец. Заверши то, что начал я.

– Нет. Так уж вышло, что этот мир дорог мне, – сказал Ливий, глядя на то, как голова Хаоса превращается в мраморную крошку.

В одном бывший глава «Единства» был прав: миру приходил конец. У Эмита не осталось опоры, стабильность не возвращалась, ведь темных разрывов стало слишком много.

Ливий закрыл глаза, а открыл их уже в пустыне.

Вдалеке виднелся огромный камень, и Волк медленно побрел к нему. Пустынный ветер завывал, оставляя на губах песок, и каждый шаг давался с трудом.

На камне сидели четыре скелета. Все они были повернуты в разные стороны света, а на песке, у камня сидел старик.

– Ты пришел, Ливий, – сказал изнеможденный водонос.

– Да. Вы хорошо постарались.

Ливий шагнул на камень. Старики уже давно обратились в кости, но продолжали сидеть, будто их долг не заканчивался даже после смерти.

Волк сел в центре, сложив ноги под собой. Его разум с каждой секундой становился яснее, готовя Ливия к священному долгу.

– Тебя некому сменить, – сказал водонос.

– Пускай.

– Я не смогу напоить тебя.

– Неважно.

– Это лишь отсрочка.

– И я пойду на нее.

– Пока не вернется Созидатель?

– Или до скончания веков.

Медленно кивнув, водонос не смог поднять голову обратно. Его тело быстро обратилось в песок, оставив только скелет.

– Даум.

Мир, оставшийся без точки опоры, обнаружил ее – как тонущий человек наконец-то опирается в дно, от которого можно оттолкнуться.

– Дага.

Новые разломы перестали появляться, и законы, тонкие, словно паутина, стали набирать силу.

– Бортош.

Изначальная энергия, чуждая Эмиту, покидала планету, а циркуляция небесной и земной яри восстанавливалась.

– Хум.

Создания тьмы исчезали одно за другим, а разломы закрывались. Необратимый процесс, запущенный Хаосом, остановился, и тогда Волк пересохшими губами произнес последнее, самое сильное слово, чтобы снова сделать мир прежним:

– Ливий.