Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая

Глава 26. Препятствия на пути к вершине

Тело не могло пошевелиться, Хаос оставлял раны, хорошо зная, куда бить. Разум был в тумане после Топоров Немой Смерти, но Ливию даже не нужно было подавлять вспышки ярости – организм настолько истощился физически и ментально, что для эмоций просто не осталось места.

Волк знал, что рано или поздно придет в себя. Желтый Флаг продолжал работать, нужно было дождаться, когда Воля Жизни, Венера и Гигея ответят. Поэтому за себя Ливий не переживал, а вот Шодэс такой же живучестью похвастаться не мог.

«Он умрет», – подумал Волк.

Хуже всего было от осознания того, что ничего нельзя изменить. Ливий лежал совсем рядом, он был лучшим врачом Централа – и не мог спасти товарища.

Рядом появились люди. Сначала Волк подумал, что пришли «Опаленные», но это были бойцы «Единства».

Их было пятеро, и они не дотягивали до уровня Поборников Хаоса. Видимо, бойцы отстали от главы «Единства», а теперь пытались догнать его всеми силами. Раньше Ливий разобрался бы с ними едва ли не взмахом руки, но сейчас он не мог сделать ничего.

«Они добьют меня», – подумал Волк.

Почему глава «Единства» оставил его в живых, Ливий не знал. То, что творилось в голове Хаоса, было загадкой, но его люди явно не догадывались о планах своего начальника.

«Опаленные» появились стремительно и с ходу вступили в бой. Лягушка взмахнула копьем, и лед сковал Ливия и Шодэса, замораживая раны.

Кровь перестала вытекать из тел Волка и наемника. И Ливий ухватился за этот шанс, способный продлить жизнь товарищу.

Тело пока могло не тратить ресурсы на то, чтобы закрыть раны, оно могло сосредоточиться на другом. «Мне нужна ярь», – подумал Ливий, почти не чувствуя внутренней энергии.

На ходу открывая пояс с зельями, Лягушка бросилась к своему мужчине, но Волк остановил ее, взглядом показав на Шодэса.

На мгновение Ялум заколебалась. Она думала, может ли Волк обманывать ее, но решила довериться ему – и шагнула к Шодэсу, чтобы начать вливать в него зелья флакон за флаконом.

«У меня есть время», – подумал Ливий, погружаясь внутрь себя. Пусть вокруг кипела схватка, Волку не было до нее никакого дела.

Мир Божественной медитации встретил привычным для этого места спокойствием. Вскочив на ноги, Ливий протянул руку – и в нее упала груша.

Она как раз поспела. Достаточно крепкая, чтобы приятно было кусать, но при этом сочная и сладкая – лучше не придумаешь.

Волк съел грушу без остатка, прыгнул в озеро и сразу вынырнул, усевшись в позу для медитации. Времени было мало.

В реальности бой почти подошел к концу. С «Опаленными» был Саади, сильный боец на уровне Аслана или Нервы. Ялум тоже присоединилась, потратив всю походную алхимию на Шодэса.

Через организм Ливия прокатилась волна яри. Энергия запустила Желтый Флаг во всю мощь, Венера отозвалась и пробудилась, а следом подтянулась и Гигея.

Но все это не было главным. Ливий в уме начертил магические символы, а потом влил в них энергию. Над Шодэсом появилась магическая схема, и раны Бродяги Клинка начали закрываться.

– Рука, – тихо проговорил Ливий.

Бой как раз закончился. Кивнув, Ялум огляделась по сторонам и нашла руку Шодэса. К счастью, Хаос не уничтожил ее. Срез был ровным, Лягушка прислонила руку к обрубку, и сила магической схемы срастила конечность.

Над Шодэсом разворачивались десятки заклинаний, усиливая лечение. Отрубленная рука, которая только начала приживаться, была лишь малой проблемой – гораздо важнее было сохранить жизнь. Но Бродяга Клинка был Просветленным, причем сильным. Он точно умер бы, если бы не подоспела помощь, зато сейчас, стоило Ялум и Ливию помочь, как состояние сразу Шодэса стабилизировалось.

Только после этого Волк начал разворачивать магические схемы над собой. Желтый куб, зеленая пирамида, стены символов – Ливий применял все, ведь ярь была почти безграничной.

Воля Пустоты, Воля Концентрации и Воля Покоя пробудились, чтобы привести разум в порядок. И тогда Волк перешел к точечному лечению.

Внутри себя он проводил десятки операций. Мышцы и сосуды сшивались, осколки костей устанавливались на свои места, чтобы срастись. Ливий сосредоточился на себе, и единственное, что он сказал, было:

– Нужно время.

Никто не задавал вопросов. «Опаленные» просто установили круговую оборону, ведь другие бойцы «Единства» могли прийти сюда.

Через четыре часа Ливий встал. Он не мог еще сражаться, зато мог хотя бы двигаться. Груша не просто дала энергию для техник и Желтого Флага, ярь запечатала раны, закрыла все внешние повреждения, чтобы Волк смог сосредоточиться на внутренних.

Без слов Ливий подошел к Шодэсу и начал лечить уже его. Через час Бродяга Клинка очнулся и первым делом спросил:

– Мы проиграли?

– Да, – кивнул Ливий.

Хаос оказался слишком сильным – даже для Шодэса с Триумфом Трех Солнц и Волка, который приблизился к бессмертию. Это было поражение. Не просто проигранный бой, а настоящая рана в душе, кричащая тебе о том, что все уже кончено.

«Он уже должен быть у Чаши», – подумал Ливий. Хотелось верить, что «Искра» или Альянс подоспеют, но слишком мало времени прошло. Волку хотелось броситься в погоню, вот только зачем? Чтобы умереть за пару секунд? Даже понимая, что мир стоит на грани, Ливий продолжал сидеть на месте и лечить как себя, так и Шодэса.

«Есть шанс, что он задержался. Мы нанесли ему немало ран. Если Хаос задержится хотя бы на несколько часов, у нас будет шанс. Я смогу догнать его и выиграть еще немного времени. Не знаю, почему он сохранил жизнь мне, своему врагу, но этот шанс я не упущу».

Откуда-то из-за горизонта прилетело чугунное ядро, от которого Хаос отмахнулся рукой. Через секунду ядер стало тридцать, снаряды вспахивали землю, а те, что могли попасть, глава «Единства» рассекал клинком.

Вскоре показался корабль, который плыл по небу, как по волнам. На лице Хаоса появилась улыбка – и в ней ощущалось раздражение.

– В последнее время появилось слишком много помех. А теперь еще и ты, старик. Стоило и дальше сидеть в горах, «Мудрейший».

До корабля было пять километров, но Хаос был уверен, что Сагранеф его слышит.

В ответ Мудрейший несколько раз пыхнул своей трубкой и сказал:

– Помеха – это то, что твой отец cделал, когда достать забыл. Огонь.

Пушки выстрелили. Никакого эффекта от них не было, Хаос снова рассек пару летящих в него снарядов и шагнул вперед.

Быстрый укол меча Мудрейший отразил трубкой. На этом Хаос не остановился, он начал бить и колоть, будто проверяя Сагранефа на прочность, и Мудрейший спокойно отражал все атаки. Где-то после десятого выпада Хаоса Сагранеф ударил ногой и попал в блок, сбросив главу «Единства» с палубы.

– Поврежденное тело, много ран. Твои движения ограничены, ты почти не можешь пользоваться левой рукой, – вынес свой вердикт Мудрейший.

Бой с Ливием и Шодэсом прошел всего два часа назад. Хаос успел срастить тело, рассеченное глефой, закрыть ранения поменьше, но удар Золотой Регалии слишком сильно повредил руку – настолько, что глава «Единства» не мог ей пользоваться в обычном состоянии.

Это не могло укрыться от Мудрейшего, того, кто был учителем для выдающихся идущих.

Хаоса ничего не смутило. Оказавшись на земле, он взмахнул мечом, запуская лезвие из яри, оно вонзилось в корабль, но крепкая обшивка выдержала удар.

В следующее мгновение Мудрейший появился за спиной Хаоса. Его трубка рухнула на лопатку, дробя ее, а глава «Единства» развернулся, чтобы ударить. Атака не попала: Сагранеф отклонился назад, пропуская меч.

Сила Сатурна сделала Хаоса быстрее. Его клинок начал молниеносно двигаться, сталкиваясь с трубкой снова и снова. Каждое столкновение вытягивало немного яри, но из трубки выходил дым, покрывая собой все вокруг.

– Интересно, – остановившись, улыбнулся Хаос. – Пускаешь дым, чтобы контролировать пространство? Не слишком ли просто для того, кого зовут Мудрейшим?

– Болтать не надоело? – ответил Сагранеф, затягиваясь табачным дымом.

– Нисколько! Ты отлично сражаешься. Но тебе кое-чего не хватает, старик. Силы!

Вторая рука Хаоса, которая до этого была бесполезной, покрылась черной энергией. Глава «Единства» шагнул к Мудрейшему и с силой надавил на рукоять меча. Трубка Сагранефа подалась назад.

Каждый удар Хаоса был тяжелым, его меч падал сверху, рубил наискось и колол вперед. И Мудрейший не мог отражать эти атаки. Удары отбрасывали его, заставляли выходить из стойки, а Воля Меча срывала защитные слои яри.

Один из уколов угодил Мудрейшему в шею. От удара Сагранефа отбросило на несколько шагов, а на коже появилась кровь, но рана затянулась за мгновение, будто ее и не было.

– Я знаю, – сказал Хаос с довольной улыбкой. – Когда Охирона не стало, Чаша стала переполняться, монахи не справлялись. И ты решил помочь, Мудрейший. Сколько своих сил ты отдал, чтобы поддержать баланс мира? Будь ты на пике, я бы не смог тебе противостоять, но сейчас ты слишком слаб!

Взмахнув мечом, Хаос создал ударную волну яри. В ответ Мудрейший ударил трубкой – и едва смог заблокировать удар.

– Ты перешел черту, – сказал Сагранеф.

– Конечно, все к этому и шло! Но почему ты не взял на бой со мной достойное оружие?

– Курить люблю, – спокойно ответил Мудрейший. – И корабельные орудия.

Хаос бросил взгляд вверх, на корабль, но на самом деле опасность поджидала его снизу. Весь дым от трубки собрался вместе в фигуру орудия, и оно моментально выстрелило. Глава «Единства» едва успел отреагировать: ядро угодило точно в грудь, отбрасывая Хаоса за горизонт.

Сагранеф спокойно курил. Через мгновение Хаос появился сбоку от него, Богоборец вывел скорость главы «Единства» на пик, но орудие распалось в дым и собралось жерлом ствола к Хаосу, чтобы моментально выстрелить. Все повторилось: главу «Единства» отбросило на несколько километров.

В третий раз Хаос не стал бросаться на Мудрейшего. Вместо этого глава «Единства» появился на расстоянии и перед ним начали объединяться три стихии.

Выстрел пушки был особенно мощным. Объединенная магическая атака столкнулась с ядром в середине полета, уничтожив его без остатка. Магия попала в пушку, и весь дым Сагранефа развеялся.

– Что теперь, «Мудрейший»? Не сильно-то и мудро. Я ожидал чего-то похитрее, поинтереснее. Всего лишь пушка из дыма?

Хаос спокойно подходил к Сагранефу. Козырь Мудрейшего не сработал, и глава «Единства» давал понять, что ему даже нечего больше опасаться. Но Мудрейший не знал, что в прошлых боях Хаос потратил почти всю чужую ярь, свое главное преимущество против сильных врагов. Все, что оставалось у главы «Единства» – это жалкие остатки и то, что получилось вытянуть из Мудрейшего.

И чужая ярь уходила на то, чтобы поддерживать искалеченную руку.

– Грирро.

Молния пронзила Хаоса, и он в мгновение ока оказался перед Мудрейшим. Клинок вошел в грудь, черная ярь прошла по кости, а потом взорвалась внутри Сагранефа. Из руки Мудрейшего выпала трубка, но до того, как она успела упасть, тело Сагранефа превратилось в дым.

Хаос почувствовал угрозу сверху. Он поднял взгляд и увидел, как корабль Мудрейшего накренился и лег набок, а его орудия уже трещат от яри. Одновременный выстрел взорвал под кораблем землю, перемалывая под кораблем пространство. Орудия не прекращали стрелять, кратер, глубиной сначала в двадцать метров, становился все глубже и глубже, создавая бездонное ущелье.

Но посреди ямы остался нетронутый островок: выстрелы пушек попали в огромный черный меч.

Никогда в жизни Хаосу не приходилось применять Гигас для защиты. С безумной усмешкой глава «Единства» взмахнул мечом – и разрезал корабль пополам.

– Бешев старик, – сказал Хаос, тяжело дыша. Половины корабля упали и взорвались, а глава «Единства» попробовал отыскать Мудрейшего, но не смог этого сделать. Сагранефа здесь больше не было.

Чужой яри не осталось, Гигас забрал все без остатка. Гром, Ливий и Шодэс, Мудрейший – враги были сильными, но Хаос смог победить. Если бы они объединились, глава «Единства» не смог бы устоять. Сильнейший из Верховных, последний охиронец, талантливый наемник, сам Сагранеф – даже Хаос не смог бы отбиться от всех. Но его враги действовали независимо, даже не зная о битвах друг друга.

До Чаши было рукой подать. Вот только идти туда в таком состоянии было опасно: Хаос сел в позу для медитации, чтобы хоть немного восстановить силы. Поднялся он через час – и медленно выдвинулся в путь.

Дым добрался до Тульпийских гор тоже через час. Он влетел в одинокую пещеру и собрался в фигуру человека.

– Это была моя любимая трубка, – сказал Мудрейший.

Он не мог даже пошевелить рукой, бой с Хаосом забрал все силы. Капитан лишился своего корабля и, что важнее, своей любимой трубки. Но даже так Мудрейший не смог победить. Впрочем, этого он и не планировал: Сагранеф хотел выиграть немного времени и дать шанс следующим союзникам.

План Хаоса Мудрейший понял слишком поздно. Но когда осознал замысел безумного лидера «Единства», то сразу выдвинулся навстречу, заодно отправив послания. Неважно, насколько Хаос был силен, этот мир еще можно было спасти.

Глава «Единства» должен был добраться до Чаши уже давно. Целых три сражения – и Хаос не рассчитывал ни на одно. Но он дошел, по пути разобравшись со всеми преградами. Раздражение из-за боев улетучилось, будто его и не было, стоя на краю Чаши, Хаос счастливо улыбался. В этом месте, где законы мира крошились и ломались, он чувствовал себя прекрасно.

– Как давно я здесь не был.

Чаша была белым пятном мира. Здесь почти не бывали идущие, а Бессмертные обходили Чашу стороной, никогда не заглядывая сюда. Можно было бы подумать, что это место – идеально, чтобы спрятаться, но Чаша отталкивала и обычных людей. Они, конечно, не могли понять, что с ней не так. Вот только те, кто выросли, окруженные законами, подсознательно понимали, что от Чаши нужно держаться подальше.

С открытым Нептуном даже Хаос чувствовал легкое неприятие Чаши. Глава «Единства» заставил законы замолчать и со счастливой улыбкой шагнул в эту запретную зону, которую обходили и мир идущих, и история и даже само время. Неважно, как сильно Чаша менялась, у нее всегда был центр. И Хаос направился туда.

Когда до центра Чаши оставалось метров двести, из дерева шагнул старик. Он был весь покрыт мхом и грибами, а на голове беспорядочно торчали семь оленьих рогов. Посмотрев на Хаоса замутненными глазами, в которых не было ни крупицы белого, лишь болотная зелень, старик открыл рот и с хрипом спросил:

– Ты понимаешь, что делаешь?

– Понимаю. Не мешай мне, староста.

Старик медленно шагнул назад и снова сросся с деревом, а Хаос наконец-то оказался в центре Чаши.

Здесь сосредоточение темного духа было самым большим, именно поэтому центр Чаши спрятали посреди леса. Казалось, что когда-то здесь находилось озеро, но воды не осталось. Вот только так могло показаться лишь на первый взгляд: бывшее «озеро» было идеально круглым, а края – обрывистыми и высокими. Сразу становилось понятно, что все это – лишь гигантская яма, выкопанная кем-то на заре эпох.

Как темный дух стекался в Чашу, так наитемнейшая его часть попадала сюда, в яму. Даже стоя рядом, обычный человек сошел бы с ума за считанные мгновения. Идущий продержался бы чуть дольше – десяток или два десятка секунд. Только достигшие просветления могли спокойно находиться здесь, но и для них это было неприятно. Сильным идущим казалось, что в яме их душу выворачивают наизнанку, пытаясь сделать нечто невероятное и мерзкое. Впрочем, идущие не бывали здесь многие столетия.

Хаос шагнул в яму и оказался в самом центре. Любой другой на месте главы «Единства» почувствовал бы себя неуютно – это как минимум. Скорее всего, даже сильный идущий ощутил бы себя так, будто у него украли органы чувств и даже отключили биологические часы, но Хаос чувствовал себя отлично.

– Начнем, – сказал он, протягивая руку.

Долгие годы Хаос собирал знания, но еще больше он узнал с помощью Дамирана. Глава «Единства» шел к этому всю свою жизнь, и момент настал. Знания, которых не могло существовать в этом мире, исследования острова Моку, разрозненные мыслеощущения из прошлого – с тех времен, когда Эмит только создавали – Хаос объединил все это в единое магическое искусство. Сотни, тысячи символов окружали его, скоро их число перевалило за миллион, а затем и за миллиард.

Рука главы «Единства» покрылась зеленым свечением. Хаос опустил ее – и вторгся в систему управления миром.

Если Созидатель оставил Вечный Закон, наделив его правами творения, то почему нельзя переписать эти права, вручить власть другому? Именно это и делал Хаос. Вечный Закон лишился последних крупиц изначальной энергии, он лишь пассивно поддерживал законы и не мог сопротивляться, пока человек отбирал бразды правления.

– Пора разрушить этот мир до основания, чтобы построить честный мир, – сказал с улыбкой Хаос.

Барьер, охранявший мир, треснул. Вся та тьма, с которой приходилось бороться Вечному Закону, была лишь небольшим ручейком, который просачивался сквозь защиту, созданную Созидателем. Но Хаос крушил барьер, и трещины становились больше. Сквозь них проникала не только тьма: в Эмит пришла изначальная энергия.

В яме появились люди, и они окружили Хаоса со всех сторон.

– Тридцать семь Бессмертных! Больше, чем я рассчитывал! – улыбнулся глава «Единства».

– Нас предупредили, – сказал Шахматист.

– Сагранеф и девка из «Искры»? Старались быть неподалеку от меня, чтобы вмешаться? И теперь вы даже не ограничены в этом, ведь я нарушил правила. Только получится ли у вас?

Хаос щелкнул пальцами, и на лицах Бессмертных появился шок. Великие мастера прошлых эпох хватались за грудь, ведь огромная сила испарилась в одно мгновение.

– Я забрал у вас то, что дал вам Вечный Закон. Вы стали его слугами, получив просветление. Значит, теперь вы, Бессмертные, всего лишь… на уровне Великих Мастеров? – с улыбкой спросил Хаос, разведя руки в стороны.

– Наше понимание законов никуда не делось, – сказал Шахматист.

– О, вы в самом глубоком месте Чаши, так что делите ваше понимание законов на десять. Ах, да, вы – лучшие мастера своих эпох, недооценивать вас не стоит. Но достаточно ли этого? Ведь то, что вы потеряли, я обрел.

Бессмертные атаковали одновременно – и Хаос встретил их ударами своего меча. Великие техники, невероятные по своей силе приемы – все это оказалось бессильным против грубой силы, превосходящей все мыслимые пределы. Хаос был управляющим Эмита, тем, кто заменил Вечный Закон – и даже Бессмертные не могли ничего ему сделать. В Чаше их понимание законов было бесполезным, а без него отследить движения Хаоса оказалось невозможно. Тела Бессмертных были на уровне Великих Мастеров, и глава «Единства» просто резал их одного за другим, пока легенды мира пытались сделать хоть что-то.

С неба упал ворон, на лету превращаясь в мужчину с двумя кинжалами. Его Хаос встретил в воздухе, пронзив клинком, а стоило приземлиться, как окружение начало плыть перед глазами. Это была иллюзия Зеницы Центра, и уже через секунду голова Бессмертного покатилась по земле. Перед Хаосом возник огромный мужчина со стальной дубиной. Его знали, как Крушителя Гор, и свое имя он получил неспроста, ведь своими руками пробил один из трех перевалов через Тульпийские горы. Дубина не могла навредить Хаосу, но удар оказался быстрым и сильным, оружие обрушилось на клинок, и ноги главы «Единства» по колено ушли под землю.

«Шахматист», - подумал Хаос.

Стоя в стороне, Шахматист мог делать своих союзников сильнее. Отмахнувшись мечом от Крушителя Гор, Хаос оставил на враге рану и шагнул к Шахматисту. Клинок вошел точно в горло Бессмертному, но Шахматист сделал несколько движений руками, будто переставляя фигуры, и с трех сторон на Хаоса напали другие Бессмертные, резко став гораздо быстрее.

Через семь минут Бессмертных не осталось. Они отчаянно сражались, но Хаос был на совсем другом уровне – невероятном и непостижимом. От атак Бессмертных у главы «Единства» осталось несколько ран. Впрочем, они быстро затягивались.

И тогда появился новый противник.

– А вот и ты, Первый. Всегда хотел увидеть тебя. Увы, зря пришел, я и тебя лишил сил.

Напротив Хаоса стоял крепкий мужчина в кожаных одеждах. Он создавал впечатление не Бессмертного, одной из легенд прошлого, а вышибалы в игорном доме, ведь телосложение и одежду дополняли короткая прическа и практически квадратное лицо.

Это был Первый – тот, кого Вечный Закон сделал первым Бессмертным. Именно он установил правила для «Искры», чтобы контролировать развитие наук среди идущих. Даже среди Бессмертных Первый был легендой, ведь он не просто обрел бессмертие, а лично разговаривал с Вечным Законом. И ходили слухи, что только благодаря этому Бессмертные появились – Вечный Закон хотел просто усыплять их и помещать тела выдающихся идущих в бесконечно долгий сон.

Первый не стал ничего говорить и щелкнул пальцами. В ту же секунду его объяло пламя.

– Ого, – только и сказал Хаос, не ожидавший этого. – Красиво.

Огонь был сильным, казалось, что он пылает не только снаружи, но и изнутри Бессмертного. Пламя горело всего секунду, а потом исчезло, будто его и не было. Волосы Первого полностью сгорели, на коже остались ожоги, а вот одежда совсем не пострадала.

– И что ты пытаешься сделать? – спросил Хаос. Первый вновь щелкнул пальцами, превращая себя в факел.

– Ты забрал силу. Но я пройду путь заново, – ответил Первый, снова поджигая себя.

И тогда Хаос почувствовал неладное.

Сила Первого стремительно росла. После каждого самосожжения он становился сильнее и уже давно шагнул за уровень пикового Великого Мастера. Первый стремительно проносился по стадии Просветленного, с каждым щелчком резко продвигаясь вперед.

Это была сила того, кто первым достиг бессмертия. Хаос атаковал, а его противник вновь щелкнул пальцами, моментально вскочив на пик стадии Просветленного.

Кожа Первого была черной. Это даже нельзя было назвать ожогами, скорее обугливанием. Клинок должен был вонзиться Бессмертному в грудь, но он со звоном столкнулся с кожаной курткой, оставляя на ней только глубокую царапину.

«Кожа дракона», – понял Хаос. Невероятная защита, невосприимчивость к огню – таким могли похвастаться только драконы. А дракон, из которого была сделана одежда Первого, когда-то был одним из сильнейших.

Бессмертный снова щелкнул пальцами. Клинок Хаоса покрылся огнем, а через мгновение развалился на части.

Во второй руке главы «Единства» появился меч из яри. Хаос взмахнул им, а Первый снова щелкнул пальцами, поджигая себя. Клинок прошел мимо, не попав по шее – Бессмертный уклонился, и это не было случайностью или везением: Первый догонял Хаоса по скорости.

Бессмертный ударил кулаком со всей силы, вкладываясь в атаку весом тела и целясь главе «Единства» в голову. Но раздражение на лице Хаоса сменилось наслаждением, а кулак, который должен был попасть, не дотянулся до цели. Глава «Единства» не двигался, он стоял на месте и даже не уклонялся, расстояние было небольшим – промахнуться Первый не мог. Но его рука будто стала короче, и она просто не достала до лица Хаоса.

– Наконец-то освоил пространство. Время займет время. Забавно прозвучало, правда?

Первый хотел щелкнуть пальцами, но Хаос провел ладонью, и обе кисти Бессмертного отделились от рук.

– Дощелкался, – с улыбкой сказал глава «Единства». – Что теперь будешь делать, о старейший из Бессмертных?

Первый щелкнул языком.

Пламя вырвалось из его тела, сжигая все вокруг. Хаос рассек пространство между собой и Бессмертным, но это не помогло: огонь прошел через полосу пустоты, сжигая и главу «Единства».

Через три секунды огонь потух. От Первого ничего не осталось: когда он лишился рук, то отбросил возможность выжить. Кожа Хаоса почернела, огонь проник глубоко, поразив все тело. Глава «Единства» с трудом повернулся и сделал два шатких шага к центру ямы. Хаос еле держался на ногах, каждое движение отдавалось адской болью, но цель была близка, как никогда.