Бог Волков

36

Саманта

Прежде чем я поняла, что делаю, я наклонилась к нему, пробуя его губы на вкус. Следы дыма и горького шоколада смешивались с его насыщенным мужским ароматом, вызывая покалывание до самых кончиков пальцев на ногах.

Поцелуй начался сначала медленно, неуверенно, пока мы исследовали, как подходим друг другу. Но когда я погрузила свой язык в его рот, я почувствовала, как растет его голод, как будто он все это время ждал, когда я сделаю первый шаг.

Он низко зарычал и притянул меня к себе, твердость его тела и крепкая хватка на моей талии превратили огонь в моем животе в тупую, ноющую пульсацию. Я не знала, было ли это его магическое присутствие, или феромоны, или, может быть, коктейль химикатов, который наводнял мой организм, но это было правильно, как будто я была именно там, где мое место.

Мы идеально подходили друг другу, твердые контуры его тела сливаются с мягкими изгибами моего. Жар и восторг пронеслись по мне, когда я растаяла в его поцелуе. Его губы не были ни мягкими, ни сладкими, они были твердыми и жадными, поглощая меня до тех пор, пока в моих легких не осталось воздуха.

Я отстранилась, задыхаясь, когда наши губы разомкнулись.

— Не могу поверить, что делаю это, — сказала я, задыхаясь.

Пульс Темного Бога бился напротив моего, и жар вспыхивал там, где соприкасались наши тела. Его пальцы запутались в моих волосах, посылая дрожь по позвоночнику.

— Останься и насладись этой ночью со мной, Саманта.

Тени скрывали его лицо, но даже при свете звезд я могла видеть сквозь них. Это был не лик бога, которого я научилась бояться, свирепого разрушителя. Вместо этого это был воин, который сражался за свой народ, человек, который пришел защитить меня.

Не могли же они все быть одним и тем же, не так ли?

Мне следовало убежать прямо тогда и там, но когда он положил обе руки мне на бедра и притянул ближе, я не отстранилась. Ошейник исчез, но я была поймана в ловушку чем-то другим. Что-то гудело и вибрировало глубоко внутри меня. Сила потребности, которой никогда раньше не было — которую он пробудил.

Его губы опустились вниз, чтобы снова встретиться с моими, и когда его язык медленно скользнул по моему, я застонала, представив, что он может сделать с другими частями меня.

Боги, как же он был хорош.

Я сильно прикусила его губу, заставляя его зарычать от боли и удовольствия, и что-то в этом звуке заставило меня потерять контроль, подстегивая меня. Мир закружился вокруг нас, и все мои тревоги и сожаления улетучились. Я забыла о том, кем он был, кем я была, и обо всем, что было между этим. Каждое ощущение казалось новым и правильным.

Прервав поцелуй, он посмотрел на меня сверху вниз, его губы растянулись в дьявольской улыбке.

— Мне следовало поцеловать тебя раньше, маленький волчонок.

Я вцепилась в его волосы, пульсирующий жар между моих бедер угрожал разорвать меня надвое.

— Я бы разорвала тебе горло.

— Но ты еще не сделала этого. Интересно, почему?

Его глаза горели желанием, и то, как он смотрел на меня, заставляло меня чувствовать, что каждый дюйм моей души проснулся. Ожил.

Хотя я боролась с этим, притяжение между нами нарастало с тех пор, как я ступила в Страну Грез. С каждым прикосновением, каждым взглядом, с каждой нашей совместной поездкой оно росло. Даже в моих беспокойных ночных снах он был рядом, диким защитником.

Прежде чем я успела ответить, руки Темного Бога обвились вокруг задней части моих бедер, и он приподнял меня, наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Он был тверд везде, и мое тело инстинктивно прижималось к его. Я была с другими мужчинами, но это было по-другому — как подлить керосина в огонь, он разжигал пламя, разгорающееся внутри меня. Я хотела быть схваченной, унесенной и поглощенной этим свирепым богом.

— Черт возьми, Саманта, — прорычал он мне в губы.

Что подумали бы жители деревни, если бы поймали нас? Опасность и трепет от этого вызвали дрожь по моему телу.

Но затем другая мысль всплыла в моем сексуально озабоченном мозгу. Что подумали бы мои друзья дома?

Дверь большого зала распахнулась, и смех наполнил ночь позади нас.

Реальность и жгучий стыд обрушились на меня, рассеивая накал страстей момента.

Я целовалась с мужчиной, который чуть не убил меня. Который устроил ад в моем городе и мог бы сделать еще хуже. Который угрожал тем, кто был мне дорог больше всего.

Неужели я сошла с ума?

Я оттолкнула его и, пошатываясь, направилась обратно в холл.

Его глаза горели желанием, но он отпустил меня.

— Этого не может произойти, — сказала я. — Ошейник или нет, я твоя пленница. Никогда больше не целуй меня.

Он провел большим пальцем по нижней губе, в его глазах мелькнула искорка веселья.

— Ты поцеловала меня в ответ, насколько я помню.

Почти дрожа, я покачала головой.

— Это была медовуха. И ничего больше.

Мы оба чувствовали запах лжи, но мне было нужно, чтобы это было правдой.

Поправив платье, я развернулась и поспешила в сторону большого зала. Дойдя до двери, я остановилась и оглянулась. Он ушел, как будто его никогда и не было. Как будто все это было очередным сном.

Я дотронулась до своих распухших губ и поняла, что это не так. Что я наделала?

Стыд и вина обрушились на меня, как стрелы, сыплющиеся с неба, когда я протиснулась обратно в шумный зал.

Я схватилась за лоб и застонала. Неужели я действительно только что поцеловала Темного Бога? Что такого было в его присутствии, что делало меня совершенно неспособной к рациональному мышлению? Он был безжалостным ублюдком, который похитил меня. Он использовал меня для своих собственных безумных планов возмездия.

И я поцеловала его. Неужели я совсем сошла с ума? Очевидно, да. Самым ужасным было то, что я хотела большего. Я нуждалась в этом.

Я схватила кружку эля у официанта и залпом выпила. Это была не моя вина. Я выпила слишком много медовухи. У меня был стокгольмский синдром. Я ударилась головой во время битвы.

Черт, он был богом, и, должно быть, искажал мои мысли. Как может какая-либо женщина быть рациональной рядом с таким божественным магнетизмом? Вероятно, он оказывал такое воздействие на всех. Он просто решил использовать это со мной, своей пленницей.

Ублюдок.

Я перебирала тысячу оправданий, проталкиваясь сквозь толпу танцующих лис-оборотней. Наконец, я нашла Селену, прямо там, где я ее оставила, выпивающей с Сигрун.

Ее сияющая улыбка погасла, когда она взглянула на мою шею.

— Ты убедила его снять ошейник! Молодец!

Я коснулась оголенного места на своей шее и поморщилась.

— Только на эту ночь.

— Учитывая, какими опухшими выглядят твои губы, я бы попросила по крайней мере неделю, — пробормотала Сигрун.

О, боги.

— Все не так. Он снял его, а потом, когда я повернулась, чтобы вернуться, попросил меня остаться, и… мы поцеловались, — я поставила локти на стол и потерла виски. — Это все из-за медовухи. Это больше никогда не повторится.

Еще одна ложь.

— Угу, — сказала пожилая женщина. — А где наш чрезвычайно красивый и храбрый господин и наставник? Поправляется?

Я уставилась на нее.

— Я не знаю, куда подевался этот ублюдок. Когда я обернулась, он просто исчез в тени.

Сигрун пожала плечами.

— А, он, наверное, пошел поговорить с Открывающим Пути. Он пообещал городскому совету, что сделает это сегодня вечером.

— С кем?

Одноглазая женщина тяжело вздохнула.

— Никто никогда не обращает внимания на старые истории. Открывающий Пути наблюдает за переходом из этого мира в следующий. Бог Волков собирается попросить его отвести души нашего клана в безопасное место — хотя, если мне не изменяет память, эти два бога не в дружеских отношениях.

— Я думала, этот праздник призван помочь направить души умерших, — сказала я, хотя и не понимала, как это должно было сработать.

Сигрун пренебрежительно махнула рукой.

— Когда у тебя есть бог, который заступается за тебя, остальное действительно не имеет большого значения. Он оказывает нам великую честь. Это значит, что сегодняшний вечер может быть просто праздником воспоминаний, заглушением нашей грусти выпивкой, а для молодежи — перепихоном. Такой вот мрачный праздник.

Я моргнула, не зная как к этому относится.

Селена допила остатки своей медовухи и схватила меня за руку.

— Итак, ты сняла ошейник, а Бог Волков ушел. Может быть, ты не можешь полностью освободиться от него, но на сегодняшний вечер ты свободна. Это уже что-то, не так ли?

От ее слов по моим венам потекла ледяная вода, выводя меня из ступора. Ошейника не было. И его тоже.

Мой пульс участился. Смятение от поцелуя пересилило все остальное, но это был мой шанс сбежать. Я оглядела зал. Стоит ли рисковать? Могу ли я проскользнуть сквозь толпу и добраться к порталу?

Не обманывай моего доверия.

К черту это. Я знала, что он не доверял мне так же сильно, как я не доверяла ему.

Хотя это могло быть проверкой. Танцоры кружились вокруг нас, в то время как лисы-оборотни смеялись и пили по всему залу. И все же, куда бы я ни посмотрела, мне казалось, что я замечаю людей, наблюдающих за мной.

Было ли это потому, что я была чужаком, или потому, что так приказал им их бог?

Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я подняла глаза. Высоко над нами на стропилах сидела пара сов и смотрели на меня.

Он использует животных в качестве шпионов.

Ужас скрутил меня изнутри. Должна ли я рискнуть? Или я должна остаться и доказать, что мне можно доверять? Я подтолкнула его, и он согласился снять ошейник сегодня вечером. Может быть, он сделает это снова, когда мы в следующий раз окажемся за пределами цитадели, и еще раз, пока, в конце концов, я не найду выход.

Правда заключалась в том, что это была прекрасная возможность, но я недостаточно знала об этом месте, чтобы воспользоваться ею. И в лесу могут скрываться смертокрылы.

Я вздохнула.

— Ты в порядке? — спросила Селена. — Ты отключилась. Я думала, ты будешь счастлива.

Я слабо улыбнулась.

— Извини. У меня был долгий день.

Она схватила меня за руку и потянула.

— День окончен. Пойдем, потанцуем и забудем обо всем остальном до завтра.

Слишком измученная, чтобы сопротивляться, я позволила ей затащить меня в толпу людей, заполнившую центр зала.

В моей голове зазвучали отголоски слов Темного Бога: Никаких танцев ни с одним мужчиной, кроме меня.

Я вздрогнула. Наблюдал ли он даже сейчас? Покалывание вернулось. Но Селена подтолкнула меня вперед, и когда толпа окружила меня, я перестала сопротивляться и позволила ритму и медовухе унести меня прочь.

Возможно, это была единственная ночь, полной жизни, в обозримом будущем.