Бог Волков

18

Кейден

Мел нашла меня в глубине вольера, я ухаживал за Эловин, одной из моих любимых грифоноскакунов.

С понимающей улыбкой она прислонилась к стене и скрестила руки на груди.

— Я устроила Саманту и отдала ей пару своих костюмов для верховой езды, хотя я удивлена, что ты поселил ее так близко от своих покоев.

Я избегал встречаться с ней взглядом.

— От этой женщины одни неприятности, и я хочу приглядывать за ней.

Мы оба знали, что я играю с огнем. Самым безопасным местом для Саманты было рядом со мной, но смогу ли я спать с ней всего в нескольких шагах по коридору? Женщина, которая проклинала меня и отказывалась оставить мои мысли в покое?

Но мне пришлось столкнуться с новыми вопросами.

Я отложил щетку для ухода и похлопал Эловин по шее, прежде чем повернуться к Мел.

— Ты сказала, что Саманта может войти на поляну. Только фейри могут входить в рощи, где растут лунные цветы.

Она кивнула.

— Я не уверена, но после анализа ее крови, я думаю, что она частично фейри. Она никогда не знала своего отца…

Черт.

Какая бы надежда у меня ни была на то, что она всего лишь волчица, исчезла из моего сердца. Конечно, в конечном итоге в ней будет кровь фейри. Точно так же, как Айанна и ее Бессмертный Двор, Саманта мучила меня дни напролет и жаждала моего уничтожения.

У судьбы было извращенное чувство юмора.

Все встало на свои места. Интерес фейри к ней. Рана, которой она прокляла меня. Даже поведение Веги — грифоноскакуны, вероятно, почувствовали запах ее крови.

Фейри.

Это все чертовски усложняло. Я сжал кулак, пытаясь удержаться за здравый смысл в море разочарования.

— Ты не можешь сказать ей правду, Мел. Она не может этого узнать.

— Она должна знать.

— Нет, — резко сказал я. — Нам нужно ее сотрудничество, и она уже ненавидит меня. Я мог бы достучаться до ее волчьей части, но если она узнает, что в ней есть кровь фейри, она без колебаний набросится на нас.

— Это плохая идея, Кейд.

— Это не подлежит обсуждению, — я поднял руку, останавливая ее протест. — Когда придет время, я скажу ей, но на своих условиях. Не раньше.

Она склонила голову в знак согласия.

Я открыл калитку в пространство Эловин и бросил ей ужин — оленя, которого поймал для нее в лесу. Она одобрительно щелкнула клювом и вгрызлась в него.

Я вытер руки и повернулся обратно к ведьме.

— Ты узнала что-нибудь о ране, которую она мне нанесла? Значит, это проклятие фейри?

Меланте пожала плечами.

— Возможно… Саманта обладает врожденной магией, но понятия не имеет, что это такое и как ее использовать. Когда она напала на тебя, у нее был камень, наполненный силой Луны. Я думаю, она инстинктивно воспользовалась этим источником, не осознавая, что делает, а затем поразила тебя мощным проклятием, которое сделало тебя восприимчивым к порче фейри.

— Порча? Ты уверена?

От этого предположения мышцы моей шеи напряглись.

— Я подозревала, но теперь я почти уверена. Твоя рана истощает твои силы, точно так же, как виноградные лозы истощают твою землю, — ее взгляд опустился на мою руку.

Голубые прожилки света пробивались из-под бинтов, точно как виноградные лозы, переползавшие через мой барьер. Действительно ли они были одним и тем же? Если так, то я был вдвойне в дерьме.

— Как мне это вылечить? — спросил я.

— Если кто и сможет, так это она. Я думаю, что если мы используем экстракт лунных цветов, то сможем вытянуть ее силу. Кажется, она настроена на лунную магию, и цветы впитывают ее из барьера. Это будет медленно, но я думаю, что это сработает.

Моя челюсть сжалась.

— Ни в коем случае. Я не повезу ее через границу и уж точно не позволю ей одной отправиться на одну из священных полян. Начнем с того, что они опасны, и фейри активно охотятся за ней. Я заставлю ублюдка в подземелье сделать это.

Мел покачала головой.

— Это не сработает. Ей нужно сорвать их собственными руками, чтобы заклинание возымело хоть какой-то эффект. Вот почему я собираю все ингредиенты сама — и вот почему я не могу быть той, кто сделает зелье.

Я потер рукой подбородок.

— Должен быть другой способ.

Меланте вздохнула и обошла вольер с другой стороны.

— Мы могли бы позволить ей черпать силу из лунного осколка или даже камней, но, учитывая, что случилось, когда она в последний раз черпала столько магии Луны…

— Нет. Она обожгла кожу на моей руке и нанесла мне рану в первую очередь, — ее начало жечь от одного воспоминания. Я сжал кулак, превозмогая боль. — Ты думаешь, она действительно смогла бы распространить проклятие или наложить заклинание снова?

Мел пожала плечами.

— Может быть. Ты готов рискнуть?

Никогда, и это оставляло меня в полной заднице.

Сначала я был заключен в тюрьму. Затем фейри начали охотиться на моей земле. Теперь рана Саманты иссушала меня и преследовала бесконечной болью, и единственный человек, который, по-видимому, мог вылечить ее, не мог контролировать свою собственную магию и, вероятно, сжег бы меня заживо, если бы мог.

От ярости напрягся каждый мускул в моем теле, я развернулся и ударил кулаком по одному из столбов, поддерживающих крышу.

Стропила застонали, и я отдернул руку от трещины. По моей руке потекли струйки яркой крови.

— Полегче, Кейд, — сказала Меланте с кривой улыбкой на губах.

Эловин махнула хвостом, не впечатленная. Я уставился на грифоноскакуна.

— Я мог бы снести этот сарай в одно мгновение, если бы захотел.

Грифоноскакун тихонько взвизгнула, затем вернулась к своему ужину.

— Должен быть другой вариант. Я не отправлю ее на поляну фейри, и я не собираюсь рисковать тем, что она снова выпотрошит меня магией Луны. Найди другое решение.

Выражение лица Мел посуровело, и она приблизилась.

— Это и есть решения, Кейд. Но тебе нужно что-то сделать, и сделать это как можно скорее. Для тебя будет меньше риска, если мы используем лунные цветы.

— Меня не волнует риск для меня, — прорычал я. — Меня волнует риск для нее и то, что случится с этим миром, если я не смогу его защитить. Найди другой способ.

Она положила руку мне на плечо.

— Ты и есть мир, Кейден. Тебе нужно защищать себя так же, как и людей в нем. Отправь Саманту на поляну фейри. Пусть она медленно исцелит тебя.

Тени удлинились и начали расползаться по стенам по мере того, как мое настроение ухудшалось. Каждый выход из моего затруднительного положения, казалось, еще больше увязал меня в нем.

Я не был дураком; я знал, что Мел права. Я должен был залечить рану, прежде чем фейри воспользуются своим преимуществом и точно узнают, насколько уязвимым я стал. Но я не мог рисковать этой женщиной, особенно если она была решением для моего исцеления.

Или если ей суждено было поставить меня на колени.

Я отвернулся от Мел и вышел из вольера.

— Я подумаю над этим. Дай мне время.

— У тебя нет времени, Кейд, — крикнула она мне в спину.

Два дня спустя я встретил Мел во внутреннем дворе. Солнце сияло высоко над головой и серебряными бликами отражалось в большом озере, которое заполняло центр кальдеры. Спокойная сцена противоречила суматохе в моей голове. Так много всего могло пойти не так в нашем плане.

Я нахмурился, глядя на ведьму, когда подошел.

— Мне это совсем не нравится.

Она поджала губы.

— Ты хочешь получить шанс на исцеление или нет? Ты уже два дня колеблешься, а рана всё так же не заживает.

Моя челюсть заныла от раздражения.

— Я колеблюсь, потому что это рискованно. Мне не нравится идея отправлять Саманту в земли фейри — не тогда, когда они охотятся за ней. И, более того, на одну из священных полян.

Мел скрестила руки на груди.

— Этот план убивает двух зайцев одним выстрелом. Если она сможет войти на поляну, это подтвердит, что она частично фейри. И пока она там, она может собрать лунные цветы, которые мне нужны, чтобы исцелить тебя.

Прежде чем я успел возразить дальше, из вестибюля донесся голос Саманты.

— Клянусь всеми богами, я воткну кол тебе в грудь при первом же удобном случае!

Улыбка тронула уголки моих губ, и я повернулся, когда Касс выпихивал ее за дверь.

На ней был один из костюмов для верховой езды, выбранных Мел, и я не мог удержаться, чтобы не осмотреть каждый дюйм ее тела: элегантный изгиб шеи, шелковистые светлые волосы и изящные изгибы. Я медленно вздохнул, пытаясь успокоить свои мысли, но моя кровь пылала. Что в ней было такого пленительного?

Я позвал мастера вольера, и мгновение спустя он и его ученики вывели трех грифоноскакунов. Мой собственный скакун, Вега, заржал, узнав меня, и встал на дыбы в знак приветствия. Другие были взволнованы, вероятно, запахом крови фейри Саманты. Они брыкались возле своих сопровождающих, щелкая клювами и царапая землю когтями.

Я выпустил волну своей силы, чтобы успокоить их, и грифоноскакуны неохотно успокоились. Вега с легким раздражением щелкнул клювом, подозрительно глядя на женщину.

— Твоя комната тебя устраивает? — спросил я.

— Кроме той части, где она все время заперта? ДА. Хотя я ценю возможность выбраться отсюда, — она откинула волосы в сторону и подозрительно посмотрела на меня. — Я удивлена, что ты согласился взять меня с собой.

— Ты бы хотела, чтобы я передумал?

Она не ответила.

Я склонил голову в сторону ведьмы.

— Мел говорит, что ты та, кто должен собрать лунные цветы. Вот почему.

Касс ухмыльнулся и наклонился ближе.

— Это еще и потому, что тобой можно пожертвовать, и если ты умрешь, добывая цветок… — он уклончиво пожал плечами.

Я бросил на него предупреждающий взгляд. Ею нельзя было пожертвовать. Ни при каких обстоятельствах. Я повернулся и зашагал к Веге.

— Нам нужно идти.

Саманта перевела взгляд с Мел на Касса, а затем снова на меня, в ее глазах горело подозрение. Я чувствовал запахи ее недоверия и гнева, но также слабой надежды и возбуждения.

Я вскочил в седло и жестом попросил ее взять меня за руку.

Она попятилась, качая головой.

— Ни за что. Я больше не поеду с тобой. Я хочу своего собственного.

Я крепче сжал поводья в кулаках. Она должна была бы бояться Веги и его братьев и сестер, но перспектива ехать рядом со мной заставила ее призадуматься.

Касс рассмеялся и одарил ее дьявольской усмешкой.

— А я-то думал, что у тебя нет желания умереть. Их клювы предназначены для того, чтобы раскалывать черепа, как просеянное зерно. Ты никогда не справишься с грифоноскакуном.

Волчица свирепо посмотрела на него в ответ и выпустила когти.

— Поцелуй меня в задницу, Клык.

Меланте фыркнула.

— Клык? Она называет тебя Клыком? Судьбы, это удивительно.

Я провел рукой по серо-стальным перьям на шее Веги и посмотрел на нее сверху вниз.

— Касс прав. С грифоноскакунами трудно справиться. Они оказывают нам честь, ведя нас в бой. Ты еще не заслужила их уважения, вот почему ты поедешь со мной.

Она перевела взгляд с Веги на хозяина вольера и обратно на меня.

— Тогда позволь мне попытаться заслужить его.

Мной овладело мрачное настроение.

Прекрасно. Она учится достаточно быстро.

Я жестом подозвал мастера.

— Приведи Эловин. Она уравновешенная.

Он побледнел, но все равно поспешил обратно в вольер. Он знал, что может натворить одна из зверей, если она выйдет из-под контроля, но он также был превосходным дрессировщиком.

Касс осторожно приблизился к Веге.

— Я не могу поверить, что ты это делаешь. Я думал, ты не хочешь, чтобы ей причинили вред под страхом смерти?

Я криво улыбнулся ему.

— Ты как-то научился ездить верхом, не так ли?

Хозяин вернулся с серым грифоноскакуном с бирюзовым оперением на шее. Я пустил Вегу рысью рядом с ней, чтобы успокоить ее.

— Эловин, это Саманта, я ее защищаю. Она хотела бы прокатиться верхом. Будь нежна, — я кивнул маленькой волчице. — Давай. Заводи друзей.

Саманта шагнула вперед и осторожно положила руку на гладкую шкуру зверя, нежно поглаживая ее плечо и воркуя над ней. Касс только покачал головой.

Саманта нерешительно потянулась к луке седла, поставила ногу в стремя, затем вскочила в седло.

Эловин встала на дыбы, растопырив перья на передних лапах, и издала пронзительный крик. Саманта крепко держалась, прижимаясь бедрами к грифоноскакуну, отказываясь сдаваться.

Я отодвинул Вегу с дороги, когда Эловин взвизгнула и взбрыкнула, разбрасывая гравий, в то время как Саманта вцепилась в нее, как обезьянка. Время замедлилось, когда ее рука оторвалась от луки, и грифоноскакун снова встала на дыбы. Саманту отбросило от зверя, и она приземлилась в грязь на спину. Она лежала неподвижно слишком долго, и в моей груди вспыхнула искра паники. Я поднялся, чтобы спешиться, но она судорожно втянула в себя воздух и разразилась длинной чередой ругательств.

Эловин подошла и положила один из своих обсидиановых когтей на горло Саманты. Мой пульс участился, и я повернул Вегу к ним.

— Эловин, хватит.

Зверь послушался бы моего приказа, но каждый мускул в моем теле напрягся.

Глаза Саманты были широко раскрыты, ее тело вжималось в грязь.

— Хорошо. Сообщение получено. Нам предстоит пройти долгий путь в сфере уважения.

Наконец, Эловин убрала коготь и чопорно перешагнула через Саманту, прежде чем вернуться в вольер.

Я подтолкнул Вегу к Саманте. Она вызывающе посмотрела на меня с неустрашимой свирепостью, которую я должен был уважать. Не многие оседлали бы их без приглашения — или держались бы на них так долго.

— Ты ранена?

Она села и отряхнула ладони.

— Только моя гордость.

— О чем Кейден забыл упомянуть, — сказал Касс, не скрывая ликования, — так это о том, что грифоноскакуны чрезвычайно умны, понимают нашу речь и действительно не любят, когда с ними обращаются как с лошадьми.

— Должным образом принято к сведению, — Саманта поднялась на ноги и посмотрела на нас обоих. — Я поеду с Меланте. Или с Кассом, если придется.

К черту это.

Я протянул руку и подтолкнул ее своей волей.

— Ты поедешь со мной. Сейчас же.

Ее челюсть сжалась, но, наконец, она сжала мою руку, и я притянул ее к себе. Теплые изгибы ее тела прижались к моему, а вздымающаяся грудь разожгла во мне огненный жар. Ее волосы и шея были так близко, что я не мог не вдыхать ароматы ее кожи и пота — теплые, соленые и сладкие. Мне пришлось взять под контроль свое дыхание, чтобы оно оставалось ровным.

Что такого было в этой женщине? Это было все, что я мог сделать, чтобы не потерять рассудок рядом с ней.

Она поерзала в седле, и мне пришлось впиться ногтями в раненую руку, чтобы не затвердеть.

— Сколько до границы? — спросила Саманта, когда я пустил Вегу легким галопом и поехал по дамбе.

Слишком долго. Чертовски долго.