Благословенный

Глава 36

Был прекрасный майский день. В Петергофе запустили фонтаны; мы прогуливались по аллеям, гранитная крошка похрустывала под ногами. Мы с Константином Павловичем пускали кораблики по большому прямоугольному пруду, когда услышали странные звуки. Будто раскаты отдалённого грома доносился до нас ветром… но небо было чистое во всех сторонах света!

— Что это? Гроза? — озадаченно спросил Костик, подняв к небу глаза на успевшей уже обгореть от весеннего солнца мордочке. Но, хотя ветер с Финского залива был довольно свеж, никаких признаков грозовых туч не было даже на горизонте; лишь высокие, похожие на лебединый пух белые облака парили где-то далеко в вышине.

— Это с моря, — задумчиво произнёс присматривавший за нами Александр Яковлевич, — уж не бой ли идёт?

— Так близко? — поразился я. — Может быть, стоит доложить императрице?

Мы с Протасовым поспешили к государыне, прогуливавшейся с фрейлинами неподалёку. Оказалось, она уже всё поняла.

— Да, верно морская баталия идёт где-то далеко, за горизонтом. Должно, эскадра Чичагова бьёт шведов!

— Может быть, следует безопасности ради ехать в Царское Село? — спросил случившийся рядом шталмейстер Лев Нарышкин. — Не прикажите ли готовить переезд?

— Нет, пустое; я верю, что к Петербургу они не прорвутся. А вот в Ораниенбаум, пожалуй, ехать не стоит!

Костик сразу заныл, что хочет покататься в Ораниенбауме на горках.

— Молчи, Константин Павлович! Дело-то серьёзное! — зашипел на него я.

В тот день государыня решила остаться в Петергофе, хотя и заметно нервничала. Но когда на следующий день канонада возобновилась, мы всё-таки решили собираться и спешно переехали в Царское Село, причем не на яхте, как мы туда приехали, а по тряской сухопутной дороге.

Действительно, как впоследствии оказалось, в тот день состоялась битва между шведской и русской эскадрами, получившая позже название «Красногорского морского сражения». Решительных результатов она не дала; однако, в стратегическом отношении закончилась победою нашего Балтийского флота, поскольку, по результатам ёе, шведам не удалось разбить русские эскадры поодиночке и прорваться к Петербургу. Затем случилось совсем интересное событие: Кронштадтская и Ревельская наши эскадры соединились и загнали шведский флот в Выборгский залив, заблокировав его. В окружении оказались и парусная, и гребная шведские эскадры, и главнокомандующий — герцог Карл Седерманландский, и сам шведский король Густав III. Запертыми оказались 400 судов и добрых 30 тыс. матросов и солдат — вся армия вторжения, пытавшаяся на третий год войны всё-таки взять Петербург.

Весь город по этому поводу был в большом возбуждении: ожидали, что очень скоро сам шведский король окажется в плену, и война, таким образом, победоносно завершится. Императрица очень надеялась на такой исход: и сама она, и Потёмкин мечтали о скорейшем завершении этой нежданной для нас войны.

Случилось так, что события Выборгского морского боя я знал особенно хорошо. Когда-то в университете я готовил доклад по теме Русско-Шведской войны 1788–1790 г. г. и знал, что в этом бою Балтийским флотом будет упущена прекрасная, редко складывающаяся на войне возможность полностью уничтожить шведские силы, пленить короля и главнокомандующего, герцога Сёдерманландского, в общем, устроить шведам конкретную козью морду. Вкратце, история была такова.

Из Выборгского залива есть два прохода — Западный и Большой. Первый довольно узок, находится почти у западного берега, у мыса Крюссерорт; второй много шире и находится рядом с островом Березовый, или, какего называли в 18 веке, «Бископсе» Адмирал Чичагов считал, что шведы будут прорываться через Главный проход на восток, для последующей атаки Кронштадта. Стоит ли говорить, что на самом деле шведы прорвались на запад? Как Чичагов мог так ошибиться, совершенно непонятно, учитывая, что в день прорыва ветер был восточный, а значит, идти на восток шведам было не то чтобы совсем невозможно, но крайне затруднительно. При этом, что шведы будут делать под Кронштадтом без припасов, съеденных за месяц сидения под Выборгом, совершенно непонятно; по моему глубокому убеждению, к Петербургу они могли плыть лишь для того, чтобы там торжественно сдаться. В итоге Чичагов упустил шведов подчистую; правда, несколько вражеских кораблей при бегстве сели на мель, пара штук сгорела, угодив под взрывы собственных брандеров, а один догнали и принудили к сдаче. Но главная неудача, повлиявшая на дальнейшее развитие событий — то, что шведам позволили спасти всё гребные суда, на одном из которых бежал и сам король Густав.

Я снова пристал к Екатерине с предложением заменить Чичагова на адмирала Круза. Она отказалась:

— Сменить командующего прямо перед битвой — очень неудачное решение, свет мой. Может статься такая путаница, что не приведи господи! Да и Круз не так хорош, как ты сказываешь. В последнем сражении действовал он неудачно; его эскадра даже не смогла выстроить боевую линию. Только приход Ревельской эскадры смог спасти его!

— Но Чичагов-то ещё хуже! Он всё дело испортит! Неделя прошла, а он и не предпринял ещё ничего! Может, ему графа Орлова привезти в помощь, дабы поведал, как брандеры в бухту пускают?

Екатерина улыбнулась, вспомнив, видимо, победу, одержанную когда-то под Чесмой. Но отвечала она совершенно иное.

— Отчего же ты, друг мой, так беспощаден? Может быть, пусть и уйдёт себе король шведский? Он молод и глуп — пусть уж будет у шведов такой правитель, чем придёт ему на смену Карл Сёдерманландской! А ежели возьмём его в плен и погромим шведский флот, как знать, не вступят ли в войну англичане?

Все последние два года над нами дамокловым мечом висела возможность конфликта с Англией и Пруссией. Они старательно втягивали в союз еще и Польшу, обещая ей возврат земель, по первому разделу отошедших к России; а в прошлом году им удалось заставить Данию покинуть союз с Россией. Что случится, если шведский флот будет окончательно разгромлен? Не заставит ли это англичан активизировать вступление в войну?

— Я конечно не дипломат, но думаю, что потопление шведского флота заставит их заключить мир. Тем самым положение наше упрочится!

— Возможно, как знать — задумчиво произнесла императрица. — Конечно, я рада была бы оказать гостеприимство шведскому королю. Этот мальчишка заявлял, что, вступив в Петербург, свергнет статую Петра Великого и поставит не его месте свою; хотелось бы посмотреть, как он сделает это, будучи в плену!

— А еще Финляндия!

— Финляндия…

Екатерина задумчиво потёрла виски.

— Чухонцы давно уже готовы. Изволят ожидать нашей победы, дабы поднять штандарт свой над крепостью Гельсингфорса. И на короля, назначенного мною, они согласны…

— Так давай же устроим это! Дай мне полномочия командовать в Выборгском заливе, и я смогу прижать шведов так, что те взвоют!

— Я боюсь за тебя, Сашенька. Ты так молод! Не случилось бы с тобою дурного! Да и полномочий как тебе дать, непонятно! Генерал-адмиралом назначен твой отец, Павел Петрович. Я не могу лишить его чина. Дать адмиральские эполеты тебе тоже невозможно, ведь для этого надобно отслужить согласно Табели о рангах!

— Это ничего. Ведь верховным главнокомандующим всё равно являешься ты, как императрица всероссийская! Назначь меня своим «специальным представителем», со всеми полномочиями, какие в сём случае сама бы имела!

Екатерина досадливо нахмурилась.

— Ах, Саша, откровенно сказать, я и сама уж думала поехать к флоту, дабы побудить командиров действовать решительнее. Вот, не знаю, как и поступить! Неправильно это — монарху в военные дела мешаться; пусть уж адмиралы сами по своему разумению командуют, дабы не было никакой неустойки; а понеже случится вдруг конфузия, так не на кого будет им сваливать своё нерадение!

Серые глаза Екатерины с сомнением смотрели на меня. Я понимал её беспокойство — доверить военное дело ребёнку, выходившему в море только на яхте, и дать ему даже не командовать, а просто влиять на руководство флотом, ведущим сложные боевые действия, — это безумие, просто натуральное безумие! Не назначит она меня никаким командующим, даже представителем своим не назначит, и правильно сделает.

— А если мне подвизаться при адмирале Нассау-Зигене?

Тут взгляд Екатерины прояснился. Гребной флот «летает пониже», то есть плавает вдоль берега, и опасностям открытого моря не подвергается. При признаках шторма галеры сразу уходят в береговые бухты. К тому же канонерок и галер много, и никто не мешает во время боя одну из них, ту, на которой находится цесаревич, придержать в тылу. А Нассау-Зиген — адмирал испытанной деятельности и храбрости, и, притом, аристократ и весьма деликатный кавалер. А находится он между тем сейчас в Кронштадте, готовит гребную флотилию к бою.

— Если сомневаетесь, дайте полномочий Карлу Генриховичу, пусть он и командует, а я при нём буду. Только велите меня ему слушать!

Екатерина рассмеялась.

— Принц Нассау никого не слушает, даже меня! Очень он горячий кавалер! Ну да, если будешь ему дело говорить, он тебя послушает — вон, и с Григорий Алексеевичем он под Очаковым сошёлся, и с Суворовым, и оба очень его рекомендуют!

— Он ведь в Кронштадте сейчас?

— В Кронштадте, в Адмиралтействе, готовит гребную флотилию.

— Тогда поспешу я к нему! Возьму с собою Николая Карловича и господина Аракчеева, они сопровождать меня будут.

Увы, на следующий день ситуация переменилась. Екатерина с утра прислала за мною. Придя, я застал её за утренним кофе. Выглядела бабашка как-то не очень: под глазами залегли глубокие коричневые тени, видимые даже через слой пудры.

— Знаешь что, Сашенька… — виноватым голосом начала она, — я, верно, тебя на флот не отпущу. Вчера, вот, пообещала, а нынче всю ночь не спала. Вдруг чего случиться! Так что, готовь вооруженье, какое угодно, бери всё, чего только тебе вздумается, но — на берегу!

— Ну, бааа… — разочарованно протянул я, уже понимая, что решения она не переменит.

— Нет и нет! И не говори даже ничего! На море что угодно может случиться!

За добрых три года я достаточно изучил её характер, чтобы понять, когда решение бесповоротно и дальнейшие споры бесполезны. Увы, это был тот самый случай.

— Ладно, давай, я ещё что-нибудь придумаю. Но сделать что-то надобно!

В огорчении я отправился к Салтыкову. К счастью, он тоже был в Петергофе, свято блюдя обязанности верховного воспитателя.

Тот моими рассуждениями неожиданно заинтересовался.

— И что вы, Ваше Высочество, предлагаете сделать?

— Ну, я думаю, во-первых, надо перекрыть выходы из Выборгского залива всеми возможными методами. Наверняка есть старые суда, что можно было бы затопить! Во-вторых, думается мне, надо на берегах поставить артиллерийские батареи, а ещё, может быть, сделать плавучие. Ну и третье — наверное, надо атаковать шведов брандерами! В Чесме получилось, почему бы не сделать того же?

— Поразительно!

Николай Иванович даже вскочил и забегал по кабинету.

— Поразительно! Невероятно! Вот только намедни про то же самое мы толковали с Иваном Петровичем![17] — Прямо его затея: перекрыть Западный проход, поставить береговые батареи!

— И за чем же дело стало?

— «Морские» против: и Чернышёв, и Голенищев-Кутузов, а особливо сам Чичагов.

— Глупости какие-то! Знаете, Николай Иванович, я вам так скажу — Чичагов нипочём не справится. Давайте государыню императрицу совместно убедим!

Глядя на Салтыкова, я мог бы поклясться, что слышал, как в голове его щёлкают костяшки счётов. Натянуть нос адмиралтейским было бы очень заманчиво: влияние клана Салтыковых возрастёт, возможно даже, удастся подмять под себя Адмиралтейств-коллегию… Заманчиво!

И мы вдвоём пошли к Екатерине.

Тут Николай Иванович преподал мне наглядный урок придворного делопроизводства. Ух, как он изворачивался и лебезил!

— Государыня, неизбывная мудрость вашего правления, в числе протчего, отличается и высочайшим доверием, оказываемым Вашим императорским величеством своим ревностным слугам! Молю, проявите его вновь! Иван Петрович готов вывернуться наизнанку, лишь бы услужить Вашему Величеству, одержав для Отечества достославную победу. Я искренне верю — Ваше величество, в доброте своей, не окажет верным слугам в этакой малости!

— Николай Иванович, чего ты желаешь? — чуть поморщившись, спросила Екатерина. Похоже, даже для неё такая концентрация лизоблюдства оказалась высоковата.

— Умоляю, позвольте Ивану Петровичу принять предлагавшиеся им меры!

— Хорошо, дозволяю!

— А Его Высочество Александр, так радующий нас своим юным рвением, возможно, будет допущен до совещаний Военной коллегии?

— Его Высочество, я чувствую, с меня не спустит, покуда Его Величество Густав не поселится в Шлиссельбурге, — улыбнулась императрица. — Дозволяю! Но, токмо в безопасном месте! Я желаю, чтобы принц на пушечный выстрел не приближался к опасностям войны. Слышишь, Саша, — не уезжай далее Выборга и Кронштадта!

Салтыков нижайше раскланялся, целуя руку Екатерины: императрица милостиво кивнула ему. Покинув кабинет государыни, Николай Иванович тут же отправил курьера Ивану Петровичу, предлагая провести Военный совет. Я же первым делом вызвал Николая Карловича, просив его явиться как можно скорее.

Уже через три часа капитан Бонапарт прибыл в Большой Петергофский Дворец.

— Сударь, что вы знаете про применение брандеров? — первым делом спросил я его

— Практически не применял, а по описанию в инженерных трактатах — знаком.

— Видимо, нам придётся этим заняться. У нас, как вы знаете, имеется сейчас крайне сложная ситуация в районе Выборга. Весь шведский флот там заперт, и корабли, и фрегаты, и канонерки, да ещё и транспорты с войсками. Наш флот проявляет пассивность и будто бы ждет, когда шведы прорвутся и уйдут. Противник же, очевидно, ожидает попутного ветра, чтобы прорвать блокаду. Пока ветер юго-западный, совершенно для этого неподходящий; но, рано или поздно, он сменится.

Серо-стальные глаза Бонапарта загорелись. Он пришёл в страшное возбуждение; казалось, даже стал чаще дышать, как почуявшая дичь борзая. Я практически чувствовал как мечтает он, наконец, показать себя в настоящем деле.

— Есть ли карты Выборгского залива? — отрывисто спросил меня он.

— У меня — есть, но сухопутная: с очертанием берега, но без карт фарватеров, течений и глубин. Я полагаю войти в сношение с командующим гребной флотилией, вице-адмиралом Карлом Нассау-Зигеном. Надобно составить общий план работ, выделить, кто и что делает; очевидно, надо нам провести рекогносцировку на местности.

Мы проговорили до позднего вечера, выбирая различные варианты действий. В итоге приняли следующий план на ближайшее время:

1. Осмотреть местность — берега и акваторию Выборгского залива. Выяснить, возможно ли устройство береговых и плашкоутных (плавающих) батарей

2. Выяснить, сколько и каких орудий и другого оборудования мы сможем добыть.

3. Сможем ли мы быстро устроить плавучие береговые батареи, укомплектовать их канонирами, войсками прикрытия, боеприпасами, и прочими необходимыми средствами.

4. Сможем ли мы организовать атаку брандеров и где добыть для них средства — корабли, взрывчатые вещества, и прочее.

Наутро мы верхом отправились в Петербург. Первым делом нам надо было встретится с адмиралом Нассау-Зигеном и руководством обороны Кронштадта.

Принца Зигена мы застали на Галерном дворе, что по соседству сАдмиралтейством.

Карл Генрихович Нассау-Зиген — горделиво и заносчиво выглядевший господин, уже прославившийся в боях на Днестровском Лимане. Он совершенно не говорил по-русски, выучив лишь несколько слов; в бою он был безрассуден, но смел. Между прочим, он самозванец — титул принца Нассау он себе, по сути, самовольно присвоил.

— Карл Генрих, вы, я знаю, чрезвычайно заняты устройством галерной флотилии. Но, к сожалению, надобно сделать и сверх того: адмирал Чичагов, увы, неспособен исполнить задачу, порученную государыней.

Принц Нассау внимательно, с прищуром смотрит на меня. Слухи о визионерстве старшего из принцев уже распространились, и теперь служат к на пользу — хоть мне и всего двенадцать лет, но даже убелённые сединами вельможи, бывают, выслушают мои доводы со вниманием и некоторой опаскою.

— Карл Генрихович, надобно подготовить брандеры заранее! Здесь это намного удобнее, чем в открытом море или на рейде!

— Где же нам взять, необходимые суда, Ваше высочество?

Перед моими глазами встали причальные стенки Кронштадта, полные старых судов.

— Не вижу к тому препятствий. Уж чего-чего, а плавучего хлама в наших портах предостаточно! К тому же и ветер юго-западный, то есть самый благоприятный для атаки брандерами на шведов! Кстати, принц Нассау, вы, я слышал, участвовали в осаде Гибралтара?

— Именно, Ваше Высочество! Я командовал плавучей батареей, вёдшей огонь с плота по укреплениям.

— Удачно?

— Не совсем. Англичане подожгли его калёными ядрами, и, увы, ваш покорный слуга имел тогда случай полетать в воздухе безо всякого «монгольфьера»!

— Так вот каким макаром вас забросило сюда! Прекрасно, что вы теперь с нами. Надобно бы устроить ещё три такие батареи и отбуксировать их в Выборгский залив!

Нассау демонстративно посмотрел на свои ногти, затем ответил мне, усмехаясь.

— Батареи, на которых обстреливали Гибралтар, строили несколько месяцев, а затем они погибли в первый же день обстрела. А шведы могут пойти на прорыв уже завтра. Не думает ли Ваше величество преуспеть там, где добиться успеха заведомо невозможно?

— Моё высочество не думает. Мы должны сделать всё возможное, абсолютно всё!

Похоже, Зигена это не убедило: он явно не поверил в возможность успеха этого предприятия.

— Ваше Высочество, мне, к сожалению, приходится теперь много времени тратить на организацию гребной флотилии. Разрешите направить вам моего заместителя: синьор Джулио Ренато Литта окажет вам всю необходимую помощь!