Белый край

Глава 8: Искра

Когда я открыла глаза, то вокруг меня снова была лишь пустая улица. Глубоко вздохнув, я вытерла слезы со щек рукавом, и в этот момент дверь в лазарет приоткрылась и наружу выглянул Ингиред.

— М? — тихо произнесла я, взглянув на него.

Жестом он обеспокоенно показал мне чтобы я срочно заходила обратно. Одновременно с этим он нервно оглядывал пустынную улицу и, казалось, к чему-то прислушивался. И вскоре я поняла к чему именно.

До моих ушей донесся гомон сотен голосов и топот множества ног, приближавшийся со стороны верхнего города. Над крышами домов поднимались столбы дыма, смешиваясь и образуя причудливые узоры в морозном воздухе. К нам приближалось зарево множества горящих в ночи огней.

Ингиред схватил меня за плечо и буквально силой втянул обратно в дом. Я все продолжала прислушиваться к происходящему и когда голоса оказались совсем рядом наконец-таки чуть приоткрыла дверь, чтобы увидеть как великое множество людей единым факельным шествием идет по городу в сторону рощи.

— Так они не за мной? — я взглянула на друида и тот покачал головой. — А что это? Что происходит? Куда все идут, Ингиред?

— Хрм... — озадаченно произнес он а затем снял с пояса нож и принялся царапать буквы на стене.

"Ритуал", — прочла я.

Твою мать! Они все-таки решили это устроить!

— Ингиред, побудь с детьми! — воскликнула я, поднимаясь на ноги. — Побудь с ними, слышишь?!

— М-м! — беспокойно замычал он, пытаясь меня остановить.

— Не надо, будь с детьми! — выкрикнула я в ответ и распахнула дверь.

К этому моменту шествие по этой улице уже закончилось и замыкающие были уже в ста-ста пятидесяти лагах вниз по улице. Покрепче вцепившись руками в опоры костылей я как могла стала ковылять за ними, но голоса и свет факелов все отдалялся.

Неужели ярл все-таки дал добро на жертвоприношение? Неужели эти идиоты друиды не понимают, что так ничего не решить?! Нужно лечить больных, а не убивать еще больше детей, черт возьми!

Тяжело дыша, я приближалась ко входу в тисовую рощу, у которого столпилось огромное количество людей. Их было так много, что сосчитать всех было бы попросту невозможно, однако было очевидно, что далеко не все горожане собрались здесь сегодня.

— Ирумей! — пронесся над толпой звериный рев друида Бернарда. — Йог сар, ирума!

В его словах я узнала молитву на древнем и забытом языке, который в данный момент использовали исключительно друиды, да и то далеко не все. Даже Хьялдур обходился речами и песнопениями на современном северном языке.

Вместе с ревом друида раздался ритмичный грохот множества копий — воины ярла выстроились вокруг друидов и били о землю своим оружием. Еще несколько человек стали дуть в рожки.

— Аусен вассе йауф! — продолжал реветь Бернард, пока за его спиной, из рощи, друигие друиды выносили огромную соломенную фигуру человека. — Аус! Ируме!

Возбужденные крики и ритмичный топот ног гремели над городом, пока друиды водружали чучело на огромный костер, возле которого скандировал мотивы Бернард. А затем я увидела, как маленькая фигура в будто бы сверкающем белом платье медленно вышла из рощи.

Это была Самина. Та, чью жизнь я спасла еще в самом начале эпидемии.

— Не-! — попыталась закричать я, однако кто-то позади меня резко зажал мне рот ладонью.

Я сразу же начала сопротивляться, пытаться вырваться чтобы остановить это безумие, но крепкие мужские руки не давали мне ни малейшего шанса. Все, что я могла сейчас — почти беззвучно мычать и смотреть.

— Эй-эй, успокойся, — раздался у меня над ухом издевательски-успокаивающий голос Куаннинга, капитана дружины ярла. — Куда это ты рвешься, а?

— М-мнф! — зло промычала я и он тут же убрал ладонь с моего рта. — Их надо остановить! Они убьют ее!

— Тише-тише, смотри, — он указал рукой на то, что происходило у рощи.

Самина явно была напугана происходящим, однако даже не пыталась сбежать и не плакала. Лишь хрупкие девичьи плечи слегка дрожали от страха, пока на нее голодными, жадными до крови глазами пялились горожане с факелами.

— Варуней! — воскликнул Бернард и его крик подхватили воины вокруг. — Варуней!

Эгиль, друид лисьих богов, выводил из рощи теленка, чья морда была белой от пепла. Бернард оглянулся на него, кивнул, а затем протянул Самине короткий каменный нож, сверкающие отблесками факелов.

— И пусть сгинет болезнь! — закричал Бернард, взяв Самину за руку.

Ведомая его огромной ручищей, девочка резко полоснула ножом по горлу животного. Горячая кровь хлынула на промерзлую землю, и даже отсюда я видела пар, исходящий от нее. Вместе с этим люди один за другим стали подходить к соломенному чучелу и бросать в разгорающийся костер свои факела. Пламя быстро разгоралось, слышался треск сухих дров, а в ночное небо вздымались тысячи ярких искр. Когда большинство горожан отошло в сторону, Бернард зачерпнул горсть какого-то порошка из мешочка и бросил в пламя — на секунду огонь сверкнул ярким зеленым светом.

Толпа ревела в экстазе, наблюдая за тем, как фигура человека сгорает, превращаясь в пепел и унося с собой их тревоги и проблемы. Куаннинг наконец ослабил свою хватку, а затем и вовсе отпустил меня, когда я увидела, что Самина цела и невредима.

— Они..? — я обернулась и взглянула в лицо парню.

Он лишь загадочно улыбнулся и кивнул в сторону празднества. Среди толпы я отчетливо различала друидов, и один из них, Эгиль, друид лисьих богов, смотрел сейчас прямо на меня. Когда я наконец заметила на себе его взгляд, он улыбнулся и подмигнул мне.

Всю оставшуюся ночь я не смыкала глаз.

У нас с Ингиредом все еще оставалось много работы, но, к счастью, многим детям уже к утру стало лучше. Болезнь протекала быстро, стремительно, и так же быстро она отпускала их тела. Когда над Скагеном встало солнце, многие из них уже могли самостоятельно есть, стали общаться между собой, а небольшая группа девочек даже вызвалась помочь мне. Для них это была не более чем игра, однако забота об оставшихся больных была делом первой важности, а я уже больше суток не смыкала глаз, поэтому я с благодарностью приняла их помощь. Вскоре я наконец нашла время чтобы немного подремать, однако сон мой продлился недолго.

— М! М-м! — возмущенно мычал Ингиред, пытаясь остановить кого-то, кто ворвался в дом.

— С дороги, колдун! — взревел мужчина в огромной шубе, чье лицо было красным от злости.

— Что происходит? — я встрепенулась, моментально придя в себя. — Вы кто?

— Где мой сын?! Где мой мальчик?! — продолжал рвать и метать мужчина, угрожающе потрясая увесистой дубиной. — Роло! Роло! Отдайте мне моего сына!

— Пап? — раздался недалеко от меня голос маленького мальчика. Одного из тех, за кем я следила всю эту ночь. — Папа!

Ребенок вскочил на ноги, словно болезнь его и вовсе не коснулась и, быстро семеня маленькими ножками, побежал к отцу, падая в его теплые объятия.

— Может не будете мешать, а? — устало простонала я, глядя на эту картину. — У нас все еще есть больные. Им нужен покой.

Мужчина, выронивший дубину из рук при виде своего живого и здорового сына, поднял взгляд на меня. На его лице читалась дикая смесь из множества эмоций — от страха до неподдельной радости, от негодования и до благодарности. Но в конце концов он, не сдержав улыбки и скупой мужской слезы, энергично кивнул мне и вместе со своим сыном ушел прочь из лазарета.

Но это был далеко не последний наш посетитель. С самого утра у дома, в котором мы разбили инфекционное отделение, столпилась огромная масса народа, едва ли не больше чем та, что ночью сжигала соломенное чучело. Один за другим люди заходили в дом, а выходили наружу широко улыбаясь и плача от счастья. Их дети были живы. Никто не умер в эту ночь.

— ...что касается вашего... Эй, эй! — мой разговор с матерью одной из девочек прервал старик, ворвавшийся в лазарет. — Выйдете! В очередь!

В конце концов его вытянули наружу несколько крепких рук тех, кто еще не увиделся со своим ребенком, а я, вздохнув, продолжила разговор.

— Ваш сын в порядке, не волнуйтесь, — я устало улыбнулась матери и положила свои огрубевшие ладони поверх ее. — Но ему еще нужно побыть здесь. Жар его больше не беспокоит, но кашель еще не прошел. Не переживайте, хорошо?

Мать мальчика, взглянув на меня глазами, полными слез радости, быстро закивала, а затем бросилась мне на шею, крепко обнимая. Ее сын в это время сидел у меня на здоровом колене — мальчику было всего три года и его пока еще слабый иммунитет не так легко справлялся с заразой.

— Позовите следующего, хорошо? — я улыбнулась ей.

Еще несколько часов я поочередно принимала одного за другим взволнованных родителей, многие из которых спокойно забирали своих детей по домам. Возможно не стоило отпускать их так быстро, но и держать их в пропахшем кожей и аммиаком затхлом доме тоже было нельзя. Оставалось лишь надеяться, что симптомы не вернутся хотя бы в ближайшие пару дней, а если и вернутся, то их родители додумаются обратиться ко мне за помощью. Впрочем, у меня самой симптомы поветрия больше не проявлялись, да и повторно я не заболевала даже при том, что постоянно работала с больными.

К середине дня дом практически опустел — осталось лишь небольшое количество детей, в основном самых маленьких или хилых. С ними уже мог без труда справиться Ингиред, а значит я наконец-таки могу немного отдохнуть. Во всяком случае так я думала, однако у вселенной на меня были свои планы.

— Майя, — в дом, резко распахнув дверь, вошел Куаннинг. Лицо у него было мрачнее тучи. — Ярл зовет тебя обратно в верхний город.

— Спасибо на том, что хоть не посреди ночи... — вздохнула я, поднимаясь со стула и опираясь на костыли.

За все то время, что я потратила на прием родителей больных детей мое тело ужасно затекло и я едва не упала на ватных, ослабевших ногах. Куаннинг тут же подбежал ко мне и позволил опереться на него, а затем я, кивнув Ингиреду на прощание, вышла из лазарета.

Дорога до верхнего города не заняла много времени — кожевенная мастерская находилась не так далеко от дома ярла. Проблема была в другом: уже на подходе к воротам в верхний город я заметила, что помимо меня туда стекаются и другие люди, среди которых были и те, что совсем недавно приходили в мой лазарет за своим ребенком. Люди собирались во дворе ярла, но зачем? Что опять задумал этот полоумный старикан?

Ответ не заставил себя ждать. Едва завидев меня, идущую почти что под руку с Куаннингом, дозорный у дверей в длинный дом забежал внутрь, а уже через минуту наружу вышел, грузно топая тяжелыми сапогами по земле, сам ярл Дургальф. Он жестом подозвал меня к себе, а затем что-то прошептал одному из воинов и тот побежал уже к двери в женскую часть дома.

Не имея других вариантов я, ковыляя на костылях, подошла к ярлу и тот как-то странно, по-отечески приобнял меня за одно плечо, наклоняясь к моему уху.

— Ты хорошо справилась, Майя, — улыбнулся он. — Молодец.

— Могла бы и лучше, если бы меня больше слушали.

— О, это все будет, не сомневайся, — усмехнулся Дургальф. — Ты заслужила любовь моего народа.

Вместе с воином из женской части дома к нам вышла старуха Мария — сваха на службе у ярла, одновременно управляющая за него его рабынями. Впрочем, как показывает увиденное мной до этого, она и сама не то чтобы свободна в этом доме и полностью зависит от ярла, как и все остальные.

— Начинаем. — он кивнул своему помощнику, длинному человеку в шерстяном плаще.

Тот на секунду склонил голову, а затем снял с пояса небольшой рожок. Люди все еще продолжали стекаться ко двору ярла, когда над городом звонко застонал сигнал, призывающий к тишине.

Наконец, когда толпа стихла и лишь новые люди, приходящие ко двору, продолжали негромко перешептываться, ярл Дургальф начал свою речь:

— Добрый люд Скагена! — наигранно улыбаясь громко возвестил он. — Мои братья и сестры!

Ага, куда уж там. Феодал никогда всерьез не будет считать своих подданных даже равными себе, не говоря уж о родстве и каких-либо связях.

— Я рад видеть улыбки на ваших лицах! Словно весна в этом году пришла раньше!

По толпе прокатились легкие смешки, а я непонимающе взглянула на ярла.

— И все это — заслуги одной маленькой, но умной девочки, уродившейся на земле нашего племени. Майя Бортдоттир — прекрасный цветок нашего края, звезда, что сияет, указывая нам всем путь!

— Да! — бурно воскликнули люди в толпе.

— И своими поступками она доказала многим из вас, что не желает зла этому городу! Ведь никто из тех детей, кого она взяла под свое крыло, не умер этой ночью!

— Да-а-а! — снова взревел народ.

— И поэтому... — ярл вздохнул и приостановился, прочищая горло. — И поэтому я рад объявить, что Майя Бортдоттир сегодня становится невестой моего любимого сына! Через неделю, когда он вернется из похода на юг, я приглашаю всех и каждого на праздник, о котором будут слагать песни скальды! Я приглашаю всех на свадьбу, объединяющую два божественных рода!

Толпа буквально взорвалась бурными аплодисментами, свистом и криками радости. Вверх полетели меховые шапки, сразу несколько воинов дунули в рожки, а ярл, до боли сжимая пальцами мое плечо, крепко прижимал меня к себе.

— Люди будут тебя слушать, доченька, — улыбнулся он, наклонившись к моему лицу. — Ибо ты будешь мудро и справедливо править от имени моего сына когда я умру.

Я не нашлась что ему ответить, лишь рассеянно глядя куда-то мимо него. Из всей толпы я разглядела всего двух человек, которые не радовались прозвучавшей сейчас новости — Куаннинг и Эгиль о чем-то переговаривались в стороне, поглядывая на меня.

— Идем, давай, — Мария положила руку мне на плечо, подталкивая к двери в женскую часть дома. — Идем, девочка.

— Убери свои руки от меня! — зло прошипела я, вырывая плечо.

В последний раз оглянувшись назад, я вздохнула и побрела в сторону дома.

Где же вы, пиявки?

Как бы я не волновалась, как бы не злилась на судьбу, но сделать я, тем не менее, ничего не могла. Слишком мало времени, слишком мало доступных ресурсов. Я только-только начала зарабатывать авторитет среди местных, как Дургальф, видимо, предвидев все мои ходы наперед, в форсированном режиме начал подготовку к церемонии бракосочетания. На севере это был чуть ли не самый сложный ритуал, а сам праздник грозился затянуться на добрые несколько дней гуляний.

— Майя, милая, не переживай... — Мария пыталась меня подбодрить. — Все будет хорошо. Женщине иначе здесь не выжить, тебе ведь повезло...

— Заткнись, старуха! — неожиданно яростно даже для себя самой выкрикнула я. — Ты могла его остановить, могла! Но не стала!

— Девонька, я ведь... — вздохнула она. — Я ведь все для твоего же блага... И поверь, я оттягивала этот момент как могла, но Дургальф очень торопится со свадьбой.

— Прекрати врать, поняла? — я зло взглянула на нее. — Не смей мне, форр фан да, врать!

Морщинистое лицо старухи выражало такую грусть, что, казалось, она витала в самом воздухе. Остальные женщины в доме не осмеливались заговорить со мной, но приятным было уже то, что после исцеления Самины и других детей они хотя бы перестали меня бояться.

— Ну и думай как хочешь! — обиженно насупилась Мария. — Дура невоспитанная!

Мария резко встала со своего места и ушла в другой конец дома, оставляя меня, наконец, наедине со своими мыслями.

Солнце клонилось к горизонту, и через щели в ставнях окон постепенно начал просачиваться теплый розоватый цвет заката. Желание спать как рукой сняло после объявления даты свадьбы и весь день я только и делала что размышляла о том, как мне сбежать отсюда. Разумеется, в голову ничего дельного не приходило.

Время шло, и вскоре некоторые из женщин уже устраивались среди шкур, готовясь ко сну. Только я да старуха не спали, сидя по разным углам — она так и не заговорила со мной и в какой-то момент мне даже стало немного стыдно за свои слова. Тем не менее, даже если она действительно просто волнуется за меня, то это все-равно не оправдывает ее посильную помощь ярлу.

Я прикрыла глаза и устало вздохнула, прокручивая у себя в мыслях события прошедших дней. Я многого добилась, в этом нет никаких сомнений, однако, в конечном итоге, все приводит меня туда же, откуда я и начала. Я не спасительница этого города, не его правитель и не лидер. Я все еще пленница в этих дряхлых, пыльных залах, и пока что не было ни одного малейшего проблеска свободы в той тьме, в которую я все больше и больше погружалась.

Из моих размышлений меня вырвал внезапный стук по ставням. Я оглянулась, пытаясь в темноте разглядеть щель, через которую ночью уже не пробивался свет, а затем вновь услышала стук.

— Майя! — раздался шепот снаружи. — Это Куаннинг! Старуха спит?

Я оглянулась на Марию, которая длинной палкой переворачивала угли в едва горящем очаге. Она все это, разумеется, слышала. Впрочем, поймав на себе мой взгляд, она медленно кивнула, а я в ответ показала ей большой палец, полосующий горло — вот что случится с ней, если она удумает кому-либо рассказать о происходящем.

— Да, — шепотом ответила наконец я. — Что там?

— Выходи! — прошептал он. — Только тихо!

Наконец-таки начало происходить что-то, что ярл не мог контролировать. Куаннинг, молодой воин и в целом активный паренек, явно задумал что-то, и мне лишь оставалось подчиниться ему и узнать что именно.

Наспех накинув на плечи шерстяной плащ я тихо вышла на улицу, приоткрыв деревянную дверь. К счастью, она хотя бы не скрипела — петлей как таковых не было вовсе, двери держались на толстых деревянных штырях.

Куаннинг в окружении еще двух человек жестом подозвал меня к себе, в темноту, и я тут же поспешила последовать за ним, ковыляя на костылях.

— Тише, — прошептал он. — Нас не должны видеть.

Я кивнула ему в ответ и, опершись на его плечо, вместе с ним медленно пошла по темному двору наверх, в сторону горячих источников и бани. Воины, что пришли вместе с ним, пошли вперед, судя по всему чтобы убедиться, что путь чист, и вместе с Куаннингом мы лишь следовали за ними.

В темноте было трудно что-либо разглядеть, однако я увидела у источников нескольких людей, что грелись от горячего пара, толстым столбом поднимающегося в звездное небо. Один из них, завидев нас издалека, поднял руку в приветствии. Вскоре мы подошли достаточно близко, чтобы я смогла разглядеть на нем капюшон из лисьей шкуры.

— Приветствую, милая, — улыбнулся мне Эгиль. — Замерзла?

— Нет, нормально, — ответила я ему. — Я так и не поблагодарила за...

— Нет-нет, не переживай, — продолжал улыбаться он. — Ты свой долг оплатишь иначе. Об этом позже. Пока познакомься с остальными.

Помимо Эгиля здесь было еще несколько мужчин, некоторые из которых были мне знакомы. Все они так или иначе являлись родителями спасенных мной детей, но относились к разным сословиям — среди нескольких ремесленников был и один из капитанов дружины.

— Твою-то мать, ты живой... — протянула я, разглядев лицо старика. — А я уж думала что днем призрака увидела, Вургар.

На меня смотрело исхудалое, осунувшееся лицо одного из капитанов. Того самого, что каждый год забирал еду у моих людей. Того самого, кто так и не смог победить моего отца в четном бою. Того самого, кто с моим отцом, черт бы его побрал, как-то связан!

— Майя, — он кивнул мне в знак приветствия. — Соболезную.

— Засунь свои соболезнования себе в задницу и заткни своим гнилым языком чтобы не вывалилось, псина вшивая! — сквозь зубы прошипела я и едва не кинулась на него с кулаками, позабыв было о сломанной ноге, но меня вовремя остановил Куаннинг.

— Ну-ну, что же вы, в самом-то деле, — усмехнулся он, вставая между мной и стариком. — Майя, не надо, пожалуйста.

— Это он не пришел на помощь моей деревне когда напали уроды из Коммунахты! Он не привел воинов!

— Мы даже не знали что они вторглись на наши земли, — тихо ответил Вургард. — Они пронеслись как ураган, настоящее бедствие. Но если тебе так легче, то да, можешь винить во всем меня. Теперь у тебя есть такое право.

— В общем... — неуверенно протянул Куаннинг прежде, чем я успела ответить. — Майя. Здесь собрались люди, верные тебе. Это те, кому можно доверять.

— И ты тоже? — саркастично спросила я парня, приподняв бровь. — Никому нельзя верить, так меня учил отец.

— Ну, твой отец видный мудрец был, — раздался ехидный голос Эгиля из темноты. — Или все же крушителем черепов, м? Нет, конечно, ты можешь плюнуть нам под ноги и пойти домой, решать все самой, но много ли ты успеешь сделать?

Я стиснула зубы от злости, пытаясь сдержаться и не наорать еще и на коллегу, и, в конце концов, глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.

— Хрен с вами. Доверюсь верному псу ярла, друиду лисы и... А ты-то вообще при чем тут, Куаннинг?

— У меня свои интересы. — пожал плечами он в ответ.

— Ладно, проехали. Зачем позвали?

— Познакомиться, для начала. — вперед вышел один из горожан, что также пришли на это тайное собрание. — Мое имя...

— Не запомню, — покачала головой я. — Да это и неважно. Важно то, зачем вы здесь собрались. Неужели решили помочь мне бежать из Скагена?

— Отчасти, — кивнул Куаннинг. — Здесь собрались те, кто придерживаются такого же мнения, что и ты.

— Это какого еще мнения? — переспросила я.

— Что ярл засиделся на своем троне. — прохрипел Вургард. — Он умен, но слишком честолюбив и жаден. Его волнует не Скаген и наше племя, а свой род.

— Как и всех нас, — кивнула я и тут же поймала на себе непонимающие взгляды собравшихся. — Все, что я делала, я делала ради себя. Да, детей я люблю, но мне гораздо важнее моя жизнь и жизни тех, кто мне дорог.

— И тем не менее ярл в своей корысти заходит слишком далеко, — продолжил Вургард. — Твой отчий дом разрушили в том числе и потому, что он не прислушивался к советам капитанов и бежавшего люда.

— Так значит вы все-таки обо всем знали, а? — усмехнулась я. — Сам себе противоречишь, старик.

— Догадывались, — кивнул он. — Коммунахта расположена далеко на западе. Сам город стоит на Великоречьем Перешейке — это единственный путь на юг по суше. И вся торговля с народами запада проходит через Коммунахту.

Я молча слушала, невольно нахмурившись из-за нахлынувших мыслей. Выходит, не было никаких мотивов, кроме наживы? Но зачем? Если моя соль шла на запад, то Коммунахта в любом случае получила бы выгоду. Или же дело не в этом? Может, они пытались не завладеть мной, а уничтожить меня тогда, когда напали в первый раз? Если так, то все обретает смысл — я нарушила устоявшиеся торговые отношения, на которых держится их племя. Вместо того, чтобы покупать соль с запада, северяне стали использовать тот продукт, который производила я, что привело к обвалу цен на специи.

— Было очевидно что они нападут, — подал голос другой горожанин, одетый в массивную шубу и меховую шапку. — Пока север бедствует, Коммунахта процветает. Им и людям юга невыгодно чтобы наш народ развивался.

— Но почему? — возмущенно спросила я. — Кому может быть выгодна торговля с нищим народом?

— Дело не только в торговле, — покачал головой горожанин. — Дело в нас самих. Каждый год жители достаточно больших деревень собираются и плывут на юг, отобрать у иноземцев еду и богатства. Представь себе, Майя, что станет с ними если мы превратимся из слабых племен в одну орду? Они боятся нас. Боятся того, что уже случилось много сотен лет назад.

— Первое Царство... — тихо произнесла я. — Значит, это правда?

— Конечно правда, — усмехнулся Эгиль. — На этой земле стояло Царство, богатству которого завидовали многие. Но случилось много ужасных вещей, включая, кстати, твоего любимого бога, и некогда процветающие земли превратились в скалистые ледяные пустыни.

— Подожди-подожди! — остановила я его. — А Ун здесь причем?

— Ну, знаешь ли, — друид ухмыльнулся. — На великих срединных равнинах, где нынче стоит Великолесье, был не менее великий город. И как говорят легенды, именно Ун в своей ярости принес в этот город раздор. Брат убивал брата, отец сына... В конце концов, Первое Царство погрузилось во мрак, и даже мужчины с женщинами больше не желали делить ложе. Тогда-то все и закончилось.

— И ты правда веришь что это Ун? — усмехнулась я. — Ун просто взял и разрушил целое царство?

— Так, погодите, — Куаннинг снова вмешался в разговор. — Не надо спорить, прошу. Речь сейчас вообще не об этом. Вернемся к тебе нашего разговора.

— Верно, — раздался хриплый голос Вургарда. — Что было в прошлом пусть там и остается. Сейчас же давайте о Скагене и ярле.

— Майя, — Куаннинг отошел к собравшимся и все они теперь смотрели на меня. — Мы все желаем одного — чтобы ты правила нами. Разумеется, каждый из присутствующих сам хотел бы заполучить власть в свои руки, но... Ты ведь стоишь всех нас, верно?

— Отказываюсь, — сразу же резко ответила я. — Если и править, то не сейчас. Я уже покинула дом и намерена пройти уготованный мне путь до самого конца.

— Я ж говорил. — ухмыльнулся Эгиль.

— Цыц! — шикнул на него Куаннинг. — Хотя в общем да, мы догадывались что ты так ответишь. Решение за тобой, так или иначе. Но ты стала бы прекрасным ярлом.

— Чем становится ярлом, Куаннинг, — начала я и облизнула пересохшие губы. — Я лучше пройду все то, что лежит на юге. Увижу все своими глазами. Заново построю Северное Царство.

Куаннинг улыбнулся и медленно кивнул.

— Значит, решено, — он негромко хлопнул в ладони и потер руки. — Майя Бортдоттир, ты станешь той искрой, что зажжет огонь восстания. А мы убедимся, что в нем сгорит все дряхлое и старое.