Белый край

Глава 14: Стюрког

Деревня находилась на краю древнего леса, и поэтому, стоило нам пройти по тропе мимо крайнего дома, мы очутились перед стеной вековых деревьев. Буки, березы и ели чернели в утреннем свете, а у самых корней, лаская невысокую голубоватую траву, расстилался густой утренний туман. Я в последний раз оглянулась назад, едва различая отсюда гору Скаран, скрытую холмами. Отсюда до Скагена было навскидку около тридцати килагов, которые нам удалось пройти за день. Впрочем, на этом хорошие новости заканчиваются, ведь дальше не было такой удобной дороги, а лишь узкая, порой едва различимая лесная тропа.

Сразу было видно, что здесь редко проезжают повозки. Не было накатанной, удобной колеи, да и негде было бы раскинуться здесь подобной дороге — деревья возвышались слишком близко друг к другу. Если мои расчеты верны, то с Верескового озера и яблоневых садов должен быть обходной путь, на восток, пролегающий по равнинам. Там, на берегу Ледяного моря, есть несколько деревень, непосредственно связанных со Скагеном рекой Вёрсен и удобной дорогой. Сложно представить чтобы кто-то делал огромный крюк в сорок-пятьдесят килагов, чтобы просто обойти лес, однако если вспомнить, что леса охраняются местными духами, а прибрежные деревни представляют из себя, по сути, отдаленный портовый район Скагена, то все сразу встает на свои места. Вести торговлю в таком случае безопаснее не с самим городом, а именно с этими деревнями — некоторые из городских торговцев промышляли конкретно маршрутом Скаген-восточный берег лишь для того, чтобы привезти в город мед — главный товар, идущий с северного предгорья. Впрочем, иные товары с севера, такие как обсидиан и травы из немого леса, везли в Скаген напрямую, поскольку, в отличие от меда, они не перевозились в огромных бочках.

Так или иначе, наш путь лежал на север, через лес Стюрког или же просто Большой лес. Насколько мне удалось узнать от Эгиля, с запада на восток он простирался на несколько дней пути, что можно грубо описать как сто килагов или половину земель Скагена в длину. С севера на юг он имел размеры примерно в тридцать килагов, но был в форме мелькинского торкинга — этакой примитивной сушки. Если говорить проще, то он имел форму вытянутой по ширине подковы, и мы проходили в самой узкой его части, а значит путь до перекрестка составлял этак килагов пятнадцать. Но это были пятнадцать килагов труднопроходимого леса, а потому оставалось надеяться, что мы успеем выйти из него к вечеру. Так или иначе, путь обещал быть приятным, а цель — еще приятнее:

— Вперед, за медом! — радостно воскликнула я и шагнула в лес.

Стоило нам сделать несколько шагов, как меня окутало знакомое ощущение таинственности и неизвестности. Так было и когда я бродила по священному лесу с Хьялдуром, будучи еще совсем ребенком. Туман опутывал мои ноги, и из-за него опасность потерять тропу становилась вполне реальной. Нужно быть начеку — любой лес живой, и неизвестно куда в нем можно забрести.

Медленно, держась поближе друг к другу, мы стали продвигаться вперед, и с каждым нашим шагом мрак вокруг сгущался, свет солнца меркнул, а плотная стена деревьев становилась все ближе. В конце концов, начали попадаться места, где корни прорастали прямо сквозь тропу, и нужно было глядеть в оба, чтобы не запнуться.

— Как тогда... — негромко протянул Варс. В его голосе явно слышалось волнение.

— Что я слышу? — ехидно ответила Кира. — Смелый волчонок перестал быть таким смелым, м?

— Отстань от него, — прогудел Снорри.

— Тихо вы! — шикнула я на них, но тут же пожалела об этом.

В лесу было тихо. От ветра лишь скрипели стволы древних деревьев, да иногда слышалось редкое пение птиц откуда-то из глубины чащи. Куда спокойнее было, когда я все-таки слышала, что рядом со мной кто-то есть.

— Ну, в этом лесу хоть покойников на деревьях не видно... — усмехнулась я.

— Будет, если Кира не перестанет задирать Варса, — проворчал Снорри.

— Еще посмотрим, кто кого, — усмехнулась в ответ она.

Когда свет почти перестал пробиваться сквозь плотный потолок густых крон, я замедлила шаг. Было уже по-настоящему тяжело разглядеть едва заметную тропу под ногами, и я начинала понимать, почему некоторые так сторонятся этого леса.

Лес мог стать как могущественным союзником, так и страшным врагом для любого, кто войдет в чащобу. Друиды в таких местах чувствовали себя как дома, поскольку духи становились для них в каком-то смысле второй семьей, однако я, как бы грустно это ни было, не была полноценным друидом. Разумеется, в голове у меня много теории, и даже была практика, однако Хьялдур не успел научить меня всему, что должен уметь настоящий друид. Чего уж там — я не умела даже правильно говорить с духами, приглашать их на разговор, как это делал мой учитель. Не знала я и других фокусов, которые показывали мне эти мудрецы. Слишком мало времени у меня было, чтобы учиться — тот же Эгиль наверняка занимался этим еще лет с пяти, а ведь ему сейчас как минимум лет двадцать пять. И даже со своим опытом, знаниями и навыками он не пользовался авторитетом среди коллег.

Спустя несколько часов, когда, как мне казалось, солнце уже должно было подняться достаточно высоко, чтобы люди в полях побросали мотыги и пошли отдыхать, лес вокруг вдруг пришел в движение. Сперва одна крохотная, тусклая вспышка света зависла в воздухе, а затем к ней присоединилась вторая, третья... Яроши, младшие духи, любящие уводить детей в глубины леса для игр, пока те не умрут с голоду, один за другим появлялись вокруг нас, освещая темные стволы деревьев. Голубые, зеленоватые, белые, розовые — огоньки самых разных цветов окружали нас, из-за чего пиявки крепко сжимали оружие и постоянно оглядывались.

— Не бойтесь, — негромко сказала я им и жестом остановила. — Это яроши, они не опасны. Главное не ходить за ними, не пытаться догонять.

— Лучше б я с людьми друг другу морды бил... — вздохнул Снорри, не выпуская из рук копья.

— Да с тобой-то все понятно, — улыбнулась я, оглядываясь на Снорри. — Так, думаю, сейчас около полудня. Нужно немного передохнуть. Оставайтесь у тропы, а я представлюсь местным духам.

Пиявки сразу же поскидывали с себя тяжелые мешки с вещами и расселись на траве у тропы. Варс и Снорри на всякий случай даже положили копья так, чтобы острие указывало в ту сторону, в которую мы шли, и касалось самой тропинки. Кира же принялась, низко пригибаясь, ползать у самой земли, обнюхивая каждую травинку и палочку.

Убедившись, что все нормально, я оставила свои вещи и свое оружие с ребятами и, глубоко вздохнув, шагнула прочь с тропы, медленно уходя в чащу леса. Духи не любят те места, где бывают люди, и поэтому не услышат меня, если я буду разговаривать с ними там.

Главное не нервничать и не бояться. Нужно помнить, что я друид, черт возьми, а значит справлюсь с этим. Не зря же меня столько лет через слезы и пот учил Хьялдур, чтобы я испугалась какого-то лесочка!

Отойдя от тропы на такое расстояние, что она уже не была видна, а голоса друзей стихли, я отломила от высокого бука тонкую веточку. Разломав ее на три части, я выложила ее в виде стрелки, указывающей в сторону тропы. Смелость смелостью, а рисковать все же не стоило.

Еще раз глубоко вздохнув, я села на траву, скрестив ноги под собой, и закрыла глаза. Вспоминая все то, чему меня учил старик, я попыталась выровнять дыхание, придать себе хотя бы уверенный вид и лишь тогда открыла глаза и громко произнесла:

— Гун дарр!

Эти слова были своеобразным приветствием, дающим всем духам вокруг знать, что ты здесь находишься. К моему удивлению, яроши, кружившие вокруг меня, начали медленно гаснуть, а мрак вокруг сгущаться еще сильнее. Туман, до этого низко стелившийся у самой земли, стал подниматься выше и выше, закручиваясь в спирали и опутывая ими стволы деревьев вокруг.

— Мое имя — Майя. Я друид Бога-ворона, ученица Хьялдура, друида Бога-оленя, — продолжила я, чувствуя, как от волнения ком встает поперек горла. — И я пришла в этот лес как друг всякого, кто здесь живет. Я не желаю зла и распрей и лишь смиренно прошу пройти людской тропой на север.

Сердце стучало все сильнее с каждой секундой. Непонятная, иррациональная тревога поглощала меня, и я невольно стала вертеть головой из стороны в сторону в поисках опасности. Краем глаза я постоянно замечала, что лес движется. Скользят вокруг стволов неясные тени, двигаются корни, пригибаются к земле ветви елей, но лишь стоило мне взглянуть на них, как все замирало.

От страха начинала кружиться голова, а зрение помутнело. В нос ударил запах железа, я попыталась встать и, пошатнувшись, оперлась на ствол дерева, глубоко и часто дыша. Схватившись за голову, которую, казалось, наполнили рыжими муравьями, я закрыла глаза, успокаивая себя всеми светлыми мыслями, что только могли прийти мне в голову.

Лес не желает тебе зла. Ты друид. Ты можешь преодолеть это. Ты со всем справишься!

Но стоило мне открыть глаза, как я тут же понимала, что лишь обманывала себя. Вокруг поднялся холодный, сырой ветер, а над головой заскрипели деревья. Кто бы ни обитал в этом лесу, он не был мне рад.

Наплевав на все, я в ужасе поплелась куда глаза глядят, даже не пытаясь найти стрелочку из сломанной ветки. Пару раз ударив себя по щекам, я смогла собрать силы, чтобы побежать вперед. По спине стекали крупные капли ледяного пота, а волосы на затылке и шее вставали дыбом.

Оно прямо за мной!

— Майя! — раздался у меня за спиной взволнованный голос Киры, и девочка бросилась мне на шею, крепко обнимая.

Не выдержав, я, пошатнувшись, упала на землю, вздрагивая всем телом от холода и плача. Кира никак не хотела меня отпускать и прижималась к моей спине, согревая, но и она содрогалась, едва сдерживая слезы.

— М-Майя... Майя!.. — продолжала она, крепко сжимая меня обеими руками.

Чтобы не заплакать, она вцепилась своими острыми зубами мне в шею, крепко стискивая и едва не прокусывая, но я не сопротивлялась. Боль от укуса приводила в чувство, а ощущение ее крохотного тела успокаивало.

— Форр фан да! — взревел Снорри, и я услышала, как он со всей своей мощью ударил кулаком по стволу дерева. — Я обещал тебя защищать, но за такое и убить могу!

— Майя! — воскликнул Варс недалеко от брата.

Копье младшего вонзилось в землю, и он быстро подбежал ко мне, падая на колени перед моей головой и ощупывая, словно проверяя, на самом ли деле это я.

— Кира, слезь с нее! — строго прикрикнул он.

— Не-е-ет! — продолжала стонать Кира и сжала меня ее крепче, отчего мне стало тяжело дышать.

— Ты ее сейчас задушишь! — не унимался Варс.

В конце концов, я положила одну руку поверх ладони Киры и принялась медленно вставать. Она никак не хотела меня отпускать, но я и не была против этого. Я оглянулась вокруг, осматривая Снорри и Варса — оба выглядели паршиво. Под глазами яркие синяки, будто бы от недосыпа, волосы спутались и полны пожухлых листьев.

— Что случилось? — морщась от головной боли, спросила я.

— Что случилось?! — взревел Снорри и стал широкими шагами подходить ко мне, сжав кулаки. — Тебя не было два дня, вот что случилось!

Варс вскочил на ноги и схватил свое копье, крепко сжимая его обеими руками и перегораживая путь своему брату. Но Снорри будто бы и не замечал его — огромной рукой он легко отпихнул его в сторону и продолжал идти ко мне. Я зажмурилась, ожидая удара, но тут вдруг здоровяк упал на колени и, пожалуй, впервые обнял меня, громко шмыгая носом.

— Дура! — проревел он, прижимаясь к моему плечу.

— Два дня..? — тихо, медленно произнесла я, не понимая, о чем он говорит.

— Два дня... — вздохнул Варс, медленно опускаясь вниз, прижимаясь спиной к стволу дерева. — Два дня без сна, без отдыха...

— Мы думали, ты у... у... у-умерла-а-а! — уже во весь голос заревела Кира, беспорядочно ощупывая мою спину, руки, голову.

— Но я... — начало было я, как снова почувствовала невыносимую боль, словно вот-вот мой череп лопнет. — Наперстянку...

Шмыгая носом, Кира, не вставая на ноги, на четвереньках подползла к моей сумке, которую принес Варс, и принялась рыться в ней. Вскоре она нашла отдельный мешочек именно для этого растения, оторвала от стебля лист и стала растирать его в руках. Я открыла рот, и рыжеволосая положила его мне на язык, после чего я, поморщившись, тут же его проглотила.

Медленно, но верно мне становилось лучше. Я уже могла нормально видеть и разглядела позади Варса узкую борозду вскопанной земли, уходящую куда-то вдаль и петляющую между деревьев.

— Я не понимаю, — тряхнула головой я. — Меня не было совсем немного, я только пришла сюда!

— Тебя не было два дня, — тихо произнес Снорри, отстраняясь от меня. — Нужно уходить, пока они снова не пришли.

— Они? — встревоженно переспросила я. — Какие они? Кто?

— Проклятый лес! Нет времени! — Снорри поднялся на ноги. — Идем, скорее!

Кира наконец отпустила меня и, вытирая слезы рукавом, медленно встала на ноги. Все они были измотаны настолько, что едва стояли на ногах, и неизвестно, сколько еще они бы продержались.

Снорри зачем-то протянул мне руку, и я ухватилась за нее. Резким рывком он поднял меня на ноги, видимо, считая, что я устала не меньше их. Правда в том, что для меня действительно прошло не больше десяти минут, но говорить об этом не было времени.

Откуда-то сверху послышался оглушительный крик ворона. Я почувствовала ветер в волосах, взмахи огромных крыльев развевали густой туман под ногами. Ун, мой покровитель, мягко приземлился на толстую ветвь, пристально глядя на нас.

— Уходите! — гаркнул он, не раскрывая клюва. — Уходите, быстрее!

— Вот он! — закричал Снорри, хватая копье и целясь в духа. — Форр фан да, спускайся, или я сам тебя спущу!

— Нет, стой! — остановила я его. — Стой, он не виноват!

— А то как же! Матушка говорила, что ему бы только над людьми издеваться!

Снорри никак не хотел успокаиваться, но и Ун не желал отступать. Кончики его крыльев серебром сверкали в немногочисленных лучах солнца, пробивающихся сквозь густые кроны деревьев, а сам он выглядел решительно и не показывал ни капли страха перед смертным.

— Форр фан да! — сплюнул Снорри себе под ноги. — Идем!

Он схватил меня за руку и буквально потащил за собой вдоль борозды, пропаханной посреди леса. Кира и Варс побежали за нами, держась за руки, и рыжая бестия крепко сжимала мою руку. Видимо, они уже терялись в этом лесу за эти два дня, и мне страшно было даже представить, через что им пришлось пройти.

Но вдруг Снорри резко остановился, пиная ногой землю и крича от злости. Выглянув из-за его плеча, я увидела, что борозда прерывается, а там, где она должна быть, густо растет трава, словно никто и не касался этой земли.

— Я же говорил, что не поможет! — закричал он.

— Что делать, Майя?! — воскликнула Кира в ужасе.

А что делать? Что делать?! Думай-думай-думай! Вот в такие моменты быть лидером кого-либо оказывается невероятно сложно — они готовы без пререканий подчиняться моим приказам, но с трудом могут сами выработать план если я рядом.

— За мной! — пронесся у меня над головой резкий, каркающий голос Уна.

Расправив крылья, он ловко лавировал между стволов деревьев, уворачивался от кривых ветвей и паутины. Лишь иногда она взмахивал крыльями, останавливаясь, если замечал, что мы отстаем.

Со всех ног мы бежали за духом, стараясь не сбавлять темп, но то и дело кто-нибудь из пиявок спотыкался на огромных, кривых корнях или и того лучше врезался в ствол какого-нибудь дерева. Усталость сказывалась на их способностях катастрофически.

— Слева! — крикнул Варс, и Снорри тут же взмахнул копьем.

Я успела разглядеть лишь темное пятно, на мгновение сверкнувшее двумя бледными глазами, как оружие старшего из братьев рассеяло его. Но в тот же миг из темноты к нему потянулись тонкие, темные отростки. Словно каждая из теней вокруг хотела убить их.

Ун мощно взмахнул крыльями, каркая, и сильным потоком ветра всю нечисть снесло прочь. Путь снова был свободен, и мы, тяжело дыша от напряжения, вчетвером снова из последних сил погнались за вороном.

Постепенно лес начал расступаться. Туман под ногами становился все менее и менее густым, пока не исчез вовсе. Откуда-то спереди подул приятный, легкий ветерок, и в этот момент я поняла, как мне не хватало свежего воздуха во время пребывания в лесу Стюрког.

Забрезжил солнечный свет, деревья начали расступаться, и Кира, не выдержав, расхохоталась, задыхаясь на бегу. Ун, каркнув напоследок, взмахнул крыльями и скрылся в вышине быстрее, чем я успела и глазом моргнуть. Впереди слышалась музыка, негромкое звучание флейты. Вскоре мы увидели тонкую тропинку, уходящую вдаль, туда, где не было леса. Над головой наконец-таки снова было голубое небо.

Мы замедлили ход, отчаянно пытаясь отдышаться. Ноги уже сами по себе несли нас вперед, потому что каждый знал — останавливаться нельзя даже сейчас. Пусть опасность и осталась позади, это совсем не значило, что здесь мы могли вздохнуть спокойно. Но усталость моих друзей давала о себе знать, и с каждым шагом, что приближал нас к большому валуну, на дереве у которого сидел паренек с флейтой, они расслаблялись все больше и больше, едва не падая без сил прямо здесь.

— О, братцы-путники! — весело выкрикнул музыкант. — Не поможете ли...

Когда мы подошли ближе, раздался раздирающий уши вопль вепря, скребущего копытами ствол дерева. Он не давал бродячему скальду спуститься, но не успел тот попросить нас как следует, как Снорри, стиснув зубы, одним мощным броском копья пробил животному голову насквозь. Жирная, покрытая мехом тушка упала замертво, разбрызгивая кровь по стволу, и паренек стал аккуратно спускаться с дерева.

Снорри же даже не успел дойти до перекрестка, как просто рухнул на траву лицом вниз и, судя по всему, сразу же отключился. За ним упал и Варс, устроившись у брата под боком, а неподалеку от них рухнула Кира. Все трое спали как убитые, и, наверное, даже если протрубить сейчас в рог, они бы все равно не проснулись.

Парень с флейтой наконец спустился с дерева и пошел мне навстречу, чтобы поприветствовать. Он дружелюбно протянул руку, улыбаясь:

— Цугин. Плохой день, а?

Но его слова уже не волновали меня. Я даже не смотрела на него — мой взгляд сейчас был прикован к камню, криво исписанному буквами, которые я не видела уже очень давно.

Я грубо отпихнула его одной рукой и прошла мимо, ускоряя шаг. И уже у камня, подбежав вплотную, я упала на колени, затаив дыхание. Головная боль возвращалась, а сердце билось так сильно, что я могла чувствовать всем телом, как внутри меня струится кровь.

— Эй, не нужно так грубо, я ведь могу помочь, — наигранно-обиженно произнес он.

— Заткнись, — негромко ответила я, раз за разом вчитываясь в написанное и не веря своим глазам.

Надпись на камне была сделана на чистом русском и гласила:

"ЗОНА №41, РУДОПРОЯВЛЕНИЕ, МЕДНО-КОЛЧЕДАННЫЙ, МЕДЬ, ... , МЕДЬ, 10 ... ... ТЫС. Т."