Белый край

Глава 15: На перепутье

— Агрх! Прекрати так... Сильно... Думать! — сокрушался Дмитрий, хватаясь за голову.

Потеряв сознание, я очутилась на одной из граней гладкого серого куба, зависшего посреди чернеющего ничего. Молодой человек ходил передо мной взад-вперед, стуча себе по голове, и было кое-что странное в том, как он выглядел. Все та же толстовка, джинсы, лицо тоже осталось неизменным, но весь его образ словно раздваивался, подрагивал. Вдруг я ощутила, как мою голову в очередной раз словно зажимают в раскаленные тиски, и уже даже сама бездна окрасилась на миг в кроваво-красный.

— Ты не понимаешь, что ли?! — закричал он, падая на колени. — Ты не одна в этой голове! Прекрати волноваться и забивать ее всякими мыслями!

— Ну-ну, — моей головы коснулись мягкие перья огромного черного крыла, и боль стала понемногу стихать. — Ей надо думать. Она кроме этого ничего не умеет.

— И ты туда же? — вздохнула я, не оглядываясь. — Прекратите лезть в мою голову, вы оба!

— О-о-о, нет-нет-нет! — протараторил Дима, подбегая ко мне и обхватывая ладонями мое лицо. — Не оба, а он! Этот пернатый мудак сейчас будет засирать это место еще большим количеством ненужной информации!

— Это профилактика болезни Альцгеймера! — возразила я. — И вообще, у нас есть вопросы посерьезнее мигрени.

— Вот-вот! — парень щелкнул пальцами. — Русский язык в сраном фэнтезийном... В... Где-то! Откуда, а?

Ун перестал гладить меня по голове и, взмахнув крыльями, плавно опустился передо мной, рядом с Димой.

— Важно не это, — раздался его хриплый, каркающий голос, словно из старого граммофона. — Ты должна выслушать меня, я не могу оставаться здесь надолго.

— Она не будет тебя слушать! — воскликнул Дмитрий. — Майя, надо вернуться назад! Искать другие следы! Искать повсюду!

— Ни в коем случае! — громогласно прокричал ворон, отчего я почувствовала в затылке тупую тянущую боль. — Ты не должна возвращаться туда!

Весь этот цирк начинал порядком надоедать, и я вскочила на ноги, подбегая к Диме. Он был выше меня сантилагов этак на тридцать, но мне удалось заткнуть ему рот ладонью.

— Спасибо. Выслушай, — кивнул Ун.

— Слушаю.

— Не возвращайся туда. Избегай мест, где живут другие духи.

— Но почему?! — непонимающе воскликнула я. — Почему я, друид, не должна с ними говорить, видеть их?

— Потому что ты не друид! — прогремел голос ворона, когда тот широко раскрыл крылья и клюв. — Ты сама это знаешь! Так, слушай и не перебивай. Твой учитель рассказывал тебе о мировом древе, о мире людей, Ратхейме, о его кроне, что зовется Ёрвхеймом и корнях Нумхейма, где обитают злые духи. Но твой учитель ничего не понимает. Никто из вас не понимает.

— Ты про другие миры? Про тот, откуда пришел этот? — я кивнула на Диму, который не мог вырваться из моей хватки лишь потому, что я отчаянно пыталась об этом не думать.

— Ты не живешь в одном лишь древе, но в целом лесу, растущем на великом Колесе. Но здесь, на севере, много мест, где... Быстрее, — ворон тряхнул головой, его серебристые кончики перьев, кажется, начинали сверкать ярче. — Не ходи к духам! Это места пересечения с Ёрвхеймом и Нумхеймом, и нам с тобой там не рады! Берегись...

Но не успел он договорить, как все его тело начало сиять и расплываться, словно какой-то неясный образ из только что увиденного сна поутру. И лишь стоило мне моргнуть, как Ун исчез, оставляя меня наедине с моим вторым Я.

— Так, ну-ка прекрати! — воскликнул Дима, когда наконец вырвался. — И вообще, тебе пора. Давай-давай, не хватало еще, чтобы почки застудила!

И в этот миг я, крича во все горло, очнулась:

— А-а-а!

— Ва-а-а! — воскликнул в ответ бродячий скальд, склонившийся надо мной, и от испуга упал на спину. — Да что с вами не так?!

Медленно поднимаясь на руки, я огляделась. Пиявки все так же спали у обочины, даже не сменив позу, а солнце уже перевалило за полдень. Не то чтобы я знала, сколько сейчас должно быть времени, ведь, судя по всему, я исчезла на два дня в кроне или корнях мирового древа, но то, что сейчас хотя бы был день, само по себе не могло не радовать.

— А, ты еще здесь? — простонала я, массируя виски и глядя на скальда исподлобья. — Как там бишь?..

— Цугин, — он коротко склонил голову, улыбаясь. — Скальд и путешественник. Интересный у тебя рисунок, э...

— Майя, — прохрипела я. — Попить есть?

Он кивнул и достал с пояса из-под плаща небольшой бурдюк, в котором приятно плескалась вода. Лишь стоило ему протянуть его мне, как я жадно впилась в него губами и за несколько добрых глотков осушила полностью. Протягивая бурдюк обратно, я заметила, что Цугину явно было неловко от всей этой ситуации, ведь я лишила его последних глотков воды, а сказать об этом мне напрямую было бы пиком невежливости.

— А твои друзья...

— Не трогай их, — вздохнула я. — Они не спали два дня, устали.

— Вот как.

— Ага.

Разговор явно никак не хотел завязываться, отчего скальду, в чьи умения, как правило, входит как раз-таки умение вести приятные и занимательные беседы, стало не по себе. Мне же сейчас было абсолютно наплевать на это, потому что до сих пор меня занимал лишь камень, поросший мхом.

Из-за того, что буквы на поверхности пришлось выцарапывать, они чем-то походили на руническую письменность друидов, однако меня, в отличие от местных, этим не обмануть. Я прекрасно понимала этот язык и написанное на камне, и с каждым разом, как я прокручивала в голове все возможные варианты, становилось все яснее: я здесь не первая.

Неплохо было бы сейчас спросить Уна об этом, но он исчез, оставив меня наедине с моими же мыслями. Хорошо хоть этот скальд не пытается навязать мне беседу, иначе мне было бы совсем паршиво.

Более-менее придя в себя, я тряхнула головой и встала на ноги. Кости и суставы хрустели так, будто я пролежала здесь целую вечность, но времени на разминку у меня не было.

— Ну, чего стоишь? — я взглянула на Цугина, отчего тот, не зная, как реагировать, стал оглядываться по сторонам в поисках ответа. — Хворост собирай.

— А, это... — неловко усмехнулся он. — Д-да, я мигом!

Его дружелюбие в какой-то мере даже раздражало. Не может в этом мире быть таких простодушных и радостных людей. Доставая из-за пояса свой нож и вонзая его в тушу убитого вепря, я тихо материлась себе под нос, выплескивая свое раздражение на несчастного скальда так, чтобы сам он этого не услышал.

— Улыбается он... — ворчала я. — Пикке, фан дет...

Обсидиановое лезвие легко отделяло пахнущую мускусом шкуру от жирного мяса, пока еще теплая кровь медленно стекала на землю. Большую ее часть уже впитала трава, на которой лежал зверь, но все же еще немного оставалось в его остывающей туше. Кире мясо с кровью нравится, а значит это хорошо.

Такое нехитрое дело как свежевание хорошо помогало отвлечься от ненужных мыслей, потому как оно вовсе не было нехитрым. Умелые охотники знают, как снять шкуру с добычи, совершенно не повредив ее и не оставив на ней прилипшие куски мяса. Я же не заботилась о том, чтобы сохранить ее в целости, потому как шкуры вепрей дурно пахли, и их почти не использовали для изготовления одежды или мебели. Вскоре большие лоскуты уже были разбросаны вокруг меня, мои руки были покрыты кровью, а сочные ребрышки торчали наружу, ничем не прикрытые. Возможно, такое зрелище и вызвало бы у меня аппетит, если бы не вонь, исходящая от внутренностей зверя.

Когда вернулся Цугин, я как раз закончила свежевать самые мясистые части туши. Скальд специально обошел меня и стал подходить спереди, чтобы я увидела его заранее. Я устало подняла взгляд и в ответ на его улыбку резко дернула рукой, с громким хрустом выламывая ребрышки. Скальд тут же перестал улыбаться.

Лучше всего было бы замариновать мясо в клюквенном соке, а затем от души посыпать солью и медленно обжаривать на костре, но ни клюквы, ни лишней соли у нас с собой не было, а значит придется обходиться тем, что есть. Скинув с плеча охапку хвороста, Цугин сел напротив меня, облокотившись на исписанный камень, явно намекая на разговор. Я как могла игнорировала его, но в конечном итоге гнетущая тишина стала побеждать и меня, и я негромко спросила:

— Чего ты с нами возишься? Шел бы, куда шел.

— А я никуда и не шел, — улыбаясь, с толикой гордости ответил он.

— Хм? — я непонимающе взглянула на него. — Ты ж странник. Или ты странствуешь от дерева до дерева, шарахаясь от каждой встречной зверушки и ожидая, когда тебя спасут?

— Вовсе нет! — возмутился Цугин, скрестив руки. — Просто, понимаешь ли... А, впрочем, да, тебе не понять.

— Чего не понять? — невольно усмехнулась я. — Тонких порывов души скальда?

— А-а-а, так ты понимаешь! — с довольным видом протянул он и подполз поближе. — У моего странствия есть высокая цель, скажу тебе по секрету. Всем этим глупым деревенщинам такого не понять.

— Оседлать всех баб на севере? — подняв бровь, съязвила я.

— Отнюдь! — воскликнул он, ударив себя кулаком в грудь. — Всего одну!

В этот момент его ораторское искусство одержало окончательную победу над моим скверным настроением, и я, едва сдерживаясь, тихо засмеялась. Затем мне в голову вдруг пришла странная мысль, и я, перестав улыбаться, серьезным тоном спросила:

— Не меня же?

— Увы, милая, ты не в моем вкусе, — картинно вздохнул скальд. — Я странствую вот уже несколько лет, обошел север вдоль и поперек, но... Ох, Майя! Таких красивых дев, как она, я нигде не встречал!

— Дай-ка угадаю: она где-то неподалеку. Возможно, мертвая, а сам ты труп спрятать не в силах.

— Да чтоб у тебя язык отвалился! — ахнул он в ответ. — Она жива, жива! Но твоя правда: не так уж она далека... И при этом до нее мне как до звезд.

— Безответная любовь? — хмыкнула я. — Известная история.

— Отнюдь, отнюдь, — Цугин покачал головой, вставая во весь рост. Он повернулся ко мне спиной, глядя в сторону тропы, ведущей в приозерную деревню. — Наша любовь прочнее камня и прекрасней горных цветов, но... Увы, ее отец стоит между нами.

— Ага, — коротко сказала я. — И ты решил его грохнуть. Но сам не можешь.

— Из какой дыры ты вылезла, раз на уме у тебя такие мрачные вещи? Не в обиду, конечно, но ты очень сурова для своих лет.

— Вообще-то мне почти тринадцать! — наигранно-обиженно воскликнула я. — Я из разоренной деревни к югу от срединного тракта, близ леса Стайнког. Потом жила на Гнилом фьорде.

Скальд присвистнул, неловко поглядывая на меня. Сама не знаю почему, но рассказывать ему такие подробности о своей жизни не казалось сейчас чем-то страшным. Я мало видела в своей жизни таких людей, как он, и возможно именно это в нем и привлекало — его речи, его повадки и образ мышления притягивали, заставляли поверить в его добродушную непосредственность.

— Тогда да, не повезло тебе, — он цокнул языком. — Эх, родись ты севернее, у реки Паган...

— А что у той реки? — спросила я и попыталась сдуть прядь волос, выбившуюся из косы.

— Да тоже ничего хорошего, — горько вздохнул он. — Все так же, как и везде, да только земли пахотной побольше. Но там другая беда.

— И какая же?

— Соседи, — пожал плечами Цугин. — Там, где есть еда, там всегда будут и те, кому она, как они думают, нужнее. Ни разу не слышал, чтобы ярлова дружина вовремя поспевала к тем деревням.

— Как и к моей... — вздохнула я. — Ладно, не будем о грустном. Надо бы...

Я взглянула на небо, щурясь от яркого света. Солнце клонилось к закату, и уже через пару часов должна была опуститься на землю вечерняя прохлада. Нельзя спать на таком холоде, а значит придется разбудить пиявок на ужин и нормально разбить лагерь.

Когда солнце наконец начало опускаться к горизонту, а из дремучего леса потянулся густой туман, я подошла к пиявкам, все так же мирно посапывающем на своем прежнем месте. Стараясь ненароком их не напугать, я стала мягко трясти то одного, то другого за плечи.

— Эй, давайте поднимайтесь.

— Ну, это ж... — сквозь сон пробормотал Варс. — Нет, ну...

— Давайте живее! — прикрикнула я, отчего Снорри вздрогнул всем телом и тут же принялся шарить вокруг руками в поисках оружия. — Нечего на голой земле спать! Вставайте, ужин почти готов.

— Мгм... — устало вздохнул Снорри, первым поднявшись на ноги.

Затем он встряхнул уже своего брата, и они оба медленно поплелись в сторону тихо потрескивающего костра, где в углях жарилось сочное мясо.

Оставалось лишь разбудить Киру, но она лишь мотала головой из стороны в сторону, покачивая длинными рыжими кудрями.

— Кир, Ки-и-ир, — протянула я, касаясь ее плеча. — Вставай, сестренка.

— Мхм... — простонала она. — Только если поцелуешь...

— Вставай, форр фан да! — крикнула я, чувствуя, как краснеют щеки, и схватила ее за руки, резко поднимая с земли.

Кира засмеялась и бросилась мне на шею, обнимая и прижимаясь ко мне. Громко зевая, она, казалось, так бы и уснула стоя, но я не могла ей этого позволить.

— Давай, пора поесть. А потом снова спать.

— Вдвоем? — промурлыкала она, крепче сжимая меня в объятьях.

— Вдвоем, вдвоем, — вздохнула я и отстранилась. — Давай идем.

Наконец, все собрались у костра, а наш ужин уже был готов. Снорри и Варс, шипя от боли, жадно вгрызались зубами в сочное мясо — у них явно не было времени нормально поесть в лесу. Кире же достался кусок, в котором больше всего осталось свежей крови, и пока она жевала его, то с уголков губ ее стекали крупные красные капли.

— Вы так и не рассказали, что случилось там, в лесу, — наконец заговорила я.

— Ну, мы... — начал Варс с набитым ртом, но затем проглотил кусок и продолжил. — Ждали-ждали... А ты никак не возвращалась. Вот и пошли искать.

— Перепугались! — воскликнула Кира, обиженно надув щеки.

— А потом...

— Потом, форр фан да, началось это все! — рявкнул Снорри, ударив огромным кулаком по земле.

— Угу, — Варс кивнул, вторя словам брата. — Тени сгущались, тянулись к нам. И вой... Странный такой. Как будто гул ветра, но при этом живой.

Я нахмурилась, стараясь представить то, через что им пришлось пройти. Солдатам во время войн тоже редко удается нормально поспать, но пиявки все эти два дня не спали вовсе — во всяком случае именно так они сейчас выглядели. И у меня не было причин не верить им, ведь уж кто-кто, а они всегда были со мной максимально откровенны.

— Простите, — наконец тихо произнесла я, склонив голову. — Это моя вина.

— Не извиняйся, — махнул рукой Варс, слабо улыбнувшись. — То ли еще будет.

— То ли еще будет? — удивленно повторил за ним Цугин. — Боги, да вашу жизнь явно скучной не назовешь! Как будто специально сходите с троп там, где не следует.

— Не совсем, — я покачала головой. — Но мы держим путь на север, в Белую Крепость.

— В Белую... — скальд широко раскрыл глаза от удивления, и в этот же миг поперхнулся куском мяса. — В Белую Крепость?! Боги, да вы ж совсем еще дети! Куда вам...

— Туда, — раздраженно отрезал Снорри, грозно взглянув на парня, и тот сразу же умолк.

— Увы, но у нас нет выбора, — я пожала плечами. — Либо так, либо сидеть нам вечность в Скагене, пока одни кости не останутся.

— М-да уж... — вздохнул Цугин. — Тогда вам стоит знать, что безопасный путь к немому лесу сейчас закрыт. Весна, пчелы у них там.

— Пчелы? — я удивленно подняла бровь. — А что с ними?

— О, вот это интересно! — радостно воскликнул скальд, заметив мой интерес. — Земляные пчелы! Местные разводят их по ту сторону озера. Говорят, размером каждая с ладонь, но сам, признаюсь, не видел.

— Хм, — вздохнула я. — И что с ними не так?

— А то, что сейчас у них брачный сезон! — Цугин щелкнул пальцами. — И они злые как собаки. К ним в такое время лучше не подходить, а не то зажалят до смерти. И, собственно... — он вздохнул, а затем убрал прядь волос с лица и взглянул мне в глаза. — Тропа пролегает через холмы по ту сторону Верескового озера, где пчелы и гнездятся.

— Форр фан да... — тихо выругалась я себе под нос.

— Но! — продолжил скальд прежде, чем я успела впасть в отчаяние. — Вам повезло, потому как ваш покорный слуга знает тайные тропы по восточной тропе, мимо кургана!

Я с интересом взглянула на него и тут же заметила, как в глазах у него сверкнул нехороший огонек. Это было едва уловимое выражение, которое буквально кричало: "Мне от вас кое-что нужно".

— Но, если позволите...

— Отца той девахи прибить? — со спокойным, скучающим видом спросила я.

— Прекрати уже! Нет, нет и нет! Я ведь хочу завоевать любовь дамы, а не сделать ее своей рабыней!

— Ну... Ты подумай, — я пожала плечами. — Неплохой вариант, как по мне.

Снорри едва заметно усмехнулся, а затем громко шмыгнул носом. Кира же лишь согласно закивала, присоединяясь ко мне, хотя и не знала, о чем идет речь.

— Нет, прошу тебя, Майя, — вздохнул Цугин. — Мне лишь нужно, чтобы кто-то поговорил с ним. Меня самого он на дух не переносит, даже видеть не желает.

— Просто поговорить? — с подозрением переспросила я. — И все?

— И убедить его, что жених я хоть куда, — широко улыбнулся Цугин.

Если так посмотреть, то он и вправду вполне себе мог считаться завидным женихом. Во всяком случае, кое-какая красота и харизма у него присутствовали, почему мне и казалось странным, что он мог так сильно не понравиться отцу девушки. Впрочем, не всех устраивает жених, который только и делает, что ходит по деревням да побирается, играя на флейте. Может, именно это стало причиной отказа.

В любом случае сейчас рано заключать сделки и думать о чем-то подобном. Пока что нужно приготовиться ко сну, чтобы завтра до обеда добраться до Верескового озера и лично убедиться в правдивости слов бродячего музыканта. Если он действительно не лжет, то у нас возникала серьезная проблема, с решением которой нам мог бы помочь только действительно опытный путешественник, коим, судя по всему, Цугин и являлся.

Когда все мясо было съедено, а пригодные для обработки кости очищены от остатков жира, пепла и всего прочего, настало время разбивать лагерь. В этом плане мастера Скагена порадовали нас больше всего — плащи Снорри и Варса, в отличие от моего, были как бы двойными. При ношении на спине плотная ткань складывалась пополам, а когда это было нужно ее можно было развернуть и использовать как небольшое укрытие.

Воткнув в землю палки подходящего размера, мы натянули плащи поверх, расположив обе "палатки" у самого костра, чтобы спалось теплее. Места в них было катастрофически мало, но если спать в обнимку или же просто прижавшись друг к другу, то мы кое-как умещались внутри. Кира, разумеется, наотрез отказывалась спать с кем-либо кроме меня, поэтому Варсу пришлось тесниться в одной палатке со своим огромным братом, который из-за роста не мог даже полностью в ней уместиться. Впрочем, так ему, пожалуй, было даже теплее — его ноги торчали наружу у самого костра, в который мы подкинули еще немного хвороста.

На землю в палатках мы постелили тонкие оленьи шкуры, которые несли мы с Кирой. Так нам хотя бы не приходилось спать на голой земле, а значит и снижался риск простудить себе что-нибудь важное. Разумеется, когда мы пойдем на север, такие приспособления нам уже не помогут, но пока что это вполне работало.

Засыпая в обнимку с Кирой я снова вернулась к мыслям о загадочном камне на перекрестке. Кто сделал эту надпись? Как он выглядел? Давно ли это было? Давно, раз камень весь зарос мхом. Форр фан да, неужели я не одна здесь такая?

Мысли роились в голове подобно пчелам, но жужжание тревог и забот вскоре заглушило приятное ощущение усталости, накрывающее меня с головой. Веки тяжелели, а тихое сопение Киры и треск костра успокаивали, и вскоре я провалилась в глубокий сон без сновидений.

— Ну как, готовы? — спросил Цугин, глядя на нас, закидывающих мешки себе на плечи.

— Ага... — зевнула я.

Утро начиналось в целом неплохо, но быстро стала очевидной одна важная проблема: у нас совершенно не было воды.

— Есть один ручей, — сказал скальд, когда я поделилась своим беспокойством. — Но он в лесу.

Такая идея абсолютно всем показалась крайне неудачной, поэтому мы выдвинулись в путь как есть. Одна только Кира умудрилась слегка смочить горло, ползая у самой земли и слизывая росу с травинок. Она явно делала так не в первый раз, и каждый такой трюк, что она проворачивала, удивлял меня.

До приозерной деревни отсюда было рукой подать, как можно было подумать, если не видеть здешние тропы. Цугин уверял меня, что мы доберемся до нее еще до полудня, однако солнце все выше и выше поднималось в ясном голубом небе, а мы все так же шли по протоптанной дороге куда-то вдаль сквозь светлый, редкий лесок на склоне длинного холма.

Все время, что мы шли, я то и дело заглядывала вниз, в овраг, где ярко поблескивала влага. Цугин, впрочем, настойчиво рекомендовал даже не пытаться ее пить, потому как это не был источник, а всего-навсего низина, в которой скапливалась стоячая вода. Внизу было прохладнее, чем на тропе, и поэтому она не испарялась, однако гнилостный запах, то и дело достигавший моего носа, подтверждал слова скальда — вода непригодна для питья.

Вскоре холм закончился, и идти стало легче. Даже тяжелый мешок за плечами сразу же показался легче, да и тропа стала менее ухабистой и неудобной. Чем дальше мы шли, тем яснее становилось — здесь живут люди. Еще через несколько килагов лес окончательно расступился, открывая вид на холмистые просторы, чернеющие вскопанной землей под ярким утренним солнцем. Если здесь люди выращивают пищу, то и сама деревня должна быть недалеко — во всяком случае в родной деревне до полей можно было дойти за пятнадцать-двадцать минут.

Все чаще вокруг нас виднелись покосившиеся деревянные ограды, отделявшие участки одних землепашцев от других. Вскоре мы увидели и самих крестьян, пропалывающих землю перед посевом.

— Лучше не здоровайтесь, — негромко сказал Цугин. — Мне тут не очень рады.

Я опасением взглянула на него, когда мы поднимались на очередной холм. Воздух здесь становился заметно свежее, чувствовалась влага, исходящая от огромного озера. И когда мы наконец достигли вершины, Цугин с улыбкой раскинул руки, словно обнимая раскинувшуюся у водной глади деревушку.

— Добро пожаловать на Вересковое озеро! — он обернулся, а затем указал рукой на противоположный берег. — И да, я не соврал, видишь?

Я прищурилась, вглядываясь в холмы на другой стороне озера, что были от нас в нескольких килагах. Над ними что-то чернело, словно сгущающаяся туча или дым множества костров. Но это не было ни грозовой тучей, ни дымом.

— Форр фан да... — произнесла я себе под нос, вглядываясь в гигантскую тучу пчел, заполонивших собой, казалось, половину неба.