Белый край

Глава 6: Поветрие

— Да стой же ты, дурочка! — кряхтя, Мария поднялась на ноги и последовала за мной на улицу.

Даже уже снаружи я слышала, как удивленно переговариваются между собой женщины из дома ярла. В какой-то мере это заставляло меня гордиться собой — дерзость хоть и была для меня сейчас опасна, но я хотя бы могла похвастаться своей храбростью и решительностью.

— Майя, стой же, ой... — простонала старуха, догоняя меня и хватая за руку.

— Отвяжись от меня! — выкрикнула я и резко выдернула руку, едва не упав на костылях.

— Глупая же ты все-таки... — вздохнула Мария. — Майя, не нужно идти напролом. Ты доказала свою смелость, молодец, но пожалуйста, не нужно делать подобного.

— И что же ты тогда предлагаешь? — раздраженно вздохнула я. — Закрыть глаза на то, как страдает маленький ребенок?

Сваха ничего мне не ответила и лишь виновато опустила взгляд себе под ноги. На пару секунд я даже замешкалась, было странно видеть такую резкую перемену в ее характере, ведь еще совсем недавно она так и норовила ударить меня своей тростью за любое лишнее слово.

Хотя в чем-то она все-таки была права. Какой у меня вообще был план? Ворваться к ярлу и начать предъявлять что-то, орать на него? И какой в этом смысл, если этот человек не чурается лишний раз съездить мне по лицу?

Возможно, стоило навестить Куаннинга, вот только я понятия не имела, где он, и чем он занят. К друиду Ингиреду идти тем более смысла нет — он здесь человек подневольный, как и, наверное, все в этом доме. Даже если, например, у меня или Марии до сих пор нет клейма раба, то это вовсе не значит, что мы считаемся свободными или имеем хоть какой-либо намек на свободу воли и действий.

Значит, действовать нужно было хитрее.

Все то время, что я провела здесь, в этом мире, я занималась одним и тем же — обеспечивала людям моей деревни подобающий уровень жизни. И единственный стопроцентно точный вывод, который я успела сделать за эти годы — со Скагеном, а значит и с Дургальфом, можно договориться, а если нет возможности договориться, то он всегда готов поторговаться. Выходит, мне нужно предложить ему что-то, что не нанесет ущерба моей родной деревне и в то же время будет достаточным, чтобы получить хоть какую-то власть в этом доме.

К тому же из разговора с Ингиредом я успела понять, что далеко не все дела здесь крутятся вокруг одного только ярла. Разумеется, тем же воинам платит он. Именно ярл кормит их, платит зерном сверху и, наверное, обеспечивает им какие-никакие условия жизни. Однако это вовсе не значит, что они полностью преданны одному только ярлу. В конце концов, Куаннинг командует одной из дружин, и его люди в первую очередь подчиняются именно его приказам, а уже Куаннинг подчиняется ярлу. Не всегда уважение и преданность можно заслужить подачками и статусом, часто в таких делах решает харизма, опыт лидера и его прямые отношения с воинами.

Иными словами, я должна найти себе больше союзников. Больше тех, кто готов открыто выступить против Ярла. Но пока что это лишь далеко идущие планы, а сейчас нужно заняться более насущными вопросами.

— Майя, — Мария положила руку мне на плечо. — Не глупи, девочка, прошу тебя. Ты здесь так долго не протянешь.

— Прекрати изображать из себя заботливую мать, старуха, — я отдернула плечо. — У меня уже была одна, и ее забота мне многого стоила.

Старуха горько вздохнула, а я поковыляла дальше. Она уже не пыталась меня остановить, и мне это было как никогда на руку.

Дойдя до двери, ведущей в главный зал дома, я остановилась. А что я вообще скажу Дургальфу? Чего я такого могу предложить? Я не гений инженерии, и о достижениях будущего знаю лишь отрывочные факты. Иными словами, я не более чем упертая посредственность, которой нечего предложить взамен.

Нет, нельзя думать о таком. Нельзя снова загонять себя в пучину отчаяния. Я придумаю что-нибудь. Обязательно придумаю.

Дверь медленно приоткрылась, и передо мной предстал тускло освещенный длинный зал. Вдоль стен виднелись поддерживающие крышу резные деревянные колонны, барельефы которых изображали мифических и не очень существ и храбрых воинов, сражающихся с ними. Над каждой из колонн пустыми, мертвыми глазницами в пустоту уставилось по черепу какого-нибудь животного: от оленя до волка и медведя. А в конце зала, над массивным деревянным троном, устланном шкурой мамонта, нависало множество связанных между собой черепов людей. Хозяин дома явно постарался над тем, чтобы произвести на гостей вполне конкретное впечатление, однако мой дом в деревне все равно был несравнимо круче. В конце концов, этот ваш ярл даже не сразил пакицета!

Помимо правителя, праздно восседающего на своем троне, в комнате находились и другие люди. Судя по всему, то были воины и командиры из числа приближенных. От мыслей о том, что среди них мог быть мой будущий муж, мне стало слегка не по себе, но в нависшей вдруг тишине я тем не менее проковыляла внутрь.

— Ярл Дургальф, — начала я, нахмурившись. — Я пришла к тебе как гость. Не опорочь свое честное имя и пригласи к очагу.

Ярл усмехнулся и что-то шепнул худому, высокому человеку, стоящему рядом с троном.

— Ну, входи же, Майя Бортдоттир, — наконец ответил он насмешливо.

Я кивнула и, стискивая зубы от боли в руках, вызванной долгой ходьбой на костылях, медленно прошла дальше. Кто-то из мужчин поставил мне невысокий деревянный стул, и я, благодарно кивнув, села.

— И с чем же ты пожаловала, буйная девица? — снова усмехнулся хозяин дома, прищурившись. — Аль мало было, и пришла снова мне грубить?

— Оставь свою силу при себе, почтенный Дургальф, — безэмоционально ответила я, разминая плечи. — Или ежели желаешь силой помериться, то обожди, покуда раны мои не перестанут беспокоить меня. Иначе же давай говорить как друзья.

В северном языке было как минимум несколько диалектов, известных мне. Разговорный был самым грубым и примитивным из них, в нем использовались сокращения и простые, понятные предложения. Еще одним было наречие, на котором мужчины говорили на охоте: оно отличалось еще более короткими фразами, но тем не менее включало в себя емкие, информативные слова и смысловые конструкции. Третьим же был официальный язык, который использовался реже прочих — на нем редко говорили даже при переговорах, однако умение им владеть считалось редким достоинством. Ему я научилась от Кнуда, который, по его заверениям, в прошлом не раз присутствовал на племенных собраниях и даже осмеливался подать свой голос. Что интересно, очень часто именно этот диалект северного использовался в сказаниях и песнях, однако были и такие произведения, которые принято было исполнять на разговорном наречии.

— Пусть так, коль ты того просишь, Соленый Ворон, — Дургальф улыбнулся, а вокруг меня послышались тихие смешки. — Так что же привело тебя в мой дом?

— Я здесь, дабы обсудить с тобой, ярл, дела рабов твоих. Одна из жен, что тебе принадлежат, больна, и ежели не лечить ее, то сгинет она и все рабыни твои, а вместе с ними и я, и другой люд.

— Почему же такая дума пришла в твою голову? — с явным интересом продолжал ярл. — Аль ты друид, дабы судить, кому жить, а кто уже ногой одной на небесах?

— Истинно так, почтенный Дургальф, — кивнула я и одной рукой убрала волосы с плеча. — Друид я, ученица друида другого, мудрого и умелого.

— Так ли оно? Ведь не быть вовек жене друидом, — он улыбнулся, а люди вокруг замолчали, уставившись на рисунок на моей шее. — Так было всегда, и так всегда будет.

— Все так, почтенный Дургальф, нарушили и я, и мой учитель древние традиции, — я кивнула, едва заметно улыбнувшись. — Но не то ль доказательство, что я достойнейшая из дев края нашего? Аль недостойна я и сына твоего?

Услышав это, ярл тут же перестал улыбаться. Он нахмурил свои густые брови, от злости прикусил губу и сжал руку в кулак, однако сдержался и глубоко вздохнул, чтобы не опозориться ненароком перед людьми вокруг. Затем он спокойным, ровным тоном продолжил:

— Пусть так, достойнейшая ты, о чем и ходят слухи. Но в моем доме я хозяин, и не друиду даже меня наставлять.

— А как же ты решишь, коль предложу тебе сделку?

Вокруг послышались перешептывания. Высокий человек рядом с троном наклонился и что-то прошептал ярлу.

— Сделку? — Дургальф повысил голос. — И что же ты, достойнейшая дева, желаешь предложить мне?

— Был уговор, что с первой лунной кровью я стану невесткой сыну твоему, — я прокашлялась и поудобнее села на стуле. — Но не было ни слова обмолвлено о том, что секреты и знания мои станут твоими или сына твоего. И я готова взять грех и сокрыть все от мужа, коль ты решишь отвергнуть мою дружбу.

Ярл сердито запыхтел, его лицо побагровело. Он принялся оглядываться вокруг, желая найти хоть кого-нибудь, кто нагрубил бы мне вместо него, но все лишь слушали наш разговор, не смея проронить ни слова в повисшей тишине. И только изредка слышались тихие возгласы и шепот: люди обсуждали меня, и именно это мне и было нужно.

— Пусть так! — выкрикнул наконец раскрасневшийся правитель. — Но помни, что дружба моя дорога и не каждому дарована. Пусть и твои дары будут таким же сокровищем.

— Не сомневайся, — загадочно улыбнулась я. — Будут, ярл.

На этом наш разговор был окончен. Один из мужчин помог мне встать, я оперлась на костыли и медленно вышла из дома на морозный воздух.

Старухи Марии уже не было снаружи, но оно и понятно: кому захочется дрожать на холоде из-за какой-то, как она говорит, буйной девки? Впрочем, пусть так и думает обо мне. Сейчас меня вполне устраивало то, что думают обо мне люди, и пока что мой план шел, как и должен был. Пришло время перевернуть этот прогнивший дом вверх дном.

Первым делом я зашла к Ингиреду и, объяснив ему ситуацию, вскоре помогала приготавливать целебные отвары из трав, чтобы помочь больной девочке. Это не было быстрым делом, однако к вечеру все необходимое было уже готово.

Затем уже вместе с ним я зашла в женскую часть дома, чтобы забрать Самину на лечение. Девочке действительно не стоило сейчас находиться среди здоровых людей, потому что малейший чих в этом мире мог обернуться эпидемией, которая погубила бы нас всех. Радости не прибавляло еще и то, что девочка была из другой страны, из другой культуры, а значит, и болезни она с собой привезла, стоит полагать, экзотические.

— Нет, не троньте ее! — закричала на нас с друидом ее мать.

— Мы пытаемся помочь! — воскликнула я.

Друид схватил Самину за руку и потащил от сопротивляющейся Надии. Девочка начала громко плакать, но сейчас было совсем не время для того, чтобы жалеть плачущего ребенка. Сперва ей нужно спасти жизнь.

— Отдай им девочку, Надия, — вдруг послышался голос старухи Марии. — Пусть лечат.

— Мария! — уже в слезах взмолилась женщина. — Прошу, не надо!

— Слушай, что тебе говорят, дурочка! — воскликнула старуха.

И Надия ослабила хватку, позволяя друиду прижать к себе брыкающуюся Самину.

— Идем, — я кивнула ему, и мы вышли из дома.

В какой-то мере я понимала, почему Самине сейчас было так страшно. Все, что ей рассказывали про меня — правда, однако это лишь половина правды. Да, я убивала людей, и даже кровь маленьких детей на моих руках, однако я все это делаю во благо. Так и сейчас я лишь пытаюсь спасти ей жизнь, и для этого буду использовать любые методы.

— Привяжи ее к кровати! — прикрикнула я Ингиреду, а сама навалилась на девочку, прижимая ее к лежбищу.

Друид размотал моток веревки и принялся крепко связывать больную по рукам и ногам, а другие концы привязывать к ножкам кровати. Девочка заливалась слезами, ее крики, полные ужаса, и всхлипы разрывали мое сердце на части, но у меня просто не было права давать слабину сейчас.

— Та-а-ак... — протянула я и присела на стул у кровати. — Открой ротик. Скажи "а-а-а"!

Я взяла из рук друида чарку с отваром и поднесла к лицу девочки, однако та яростно вертела головой и изо всех сил стискивала губы.

— Форр фан да, открой же рот! — уже более раздраженно воскликнула я и с силой зажала двумя пальцами ей нос.

Сперва она все так же сжимала губы, не давая мне влить в нее ни капли лекарства, однако вскоре кислород стал заканчиваться, а легкие начали гореть от углекислого газа в альвеолах, и она наконец раскрыла рот, делая глубокий вдох.

Именно в этот момент я схватила ее за щеки и принялась вливать в горло горячее содержимое чарки, а Самине не оставалось ничего, кроме как пить, иначе вдохнуть у нее так и не получилось бы.

Ее лицо исказила гримаса отвращения, когда она лишь чудом не исторгнула из себя отвратительно горький отвар. Затем, когда все до последней капли было выпито, она громко закашлялась, отхаркиваясь и сплевывая.

— Вот так... — вздохнула я и вытерла рукавом пот со лба. — Ингиред, я останусь здесь, прослежу за лечением. И...

Я принялась шарить глазами вокруг в поисках какой-нибудь подходящей ткани, однако, не найдя ничего сносного, резким движением оторвала длинный лоскут с подола своего платья и кинула друиду.

— Прокипяти. Лучше в отваре, — сказала я ему. — И завяжи вокруг рта и носа, чтобы дышать только через ткань. Так надо, так побеждали болезни в далеких краях.

Пару секунд он непонимающе смотрел на меня, однако позже все-таки кивнул в ответ и отправился выполнять приказ. Я же осталась возле Самины, тяжело дышащей и всхлипывающей на кровати.

— Не дергайся, — тихо, как можно более ласково сказала я и приложила ладонь к ее лбу.

Форр фан да, как я и думала. У нее жар. И ведь совсем недавно она чувствовала себя хорошо, раз смогла выполнить поручение друида и принести сюда бересту. Я немногое знаю о медицине развитого мира, однако я точно помню, что быстрое развитие симптомов и общее течение заболевания явно указывает на вирусную природу оного. А вот это уже было плохим знаком.

Вскоре друид возвратился, вокруг лица у него была намотана прокипяченная тряпка, и такую же он протянул и мне. Самина вскоре окончательно выбилась из сил и уснула. Даже во сне ей было тяжело, тело ломило от жара, на лбу проступал пот. Увы, но даже в том, развитом мире, люди не придумали, как легко победить вирусы. Единственный способ обезопасить себя — пройти вакцинацию, однако в условиях каменного века такие фокусы были невозможны. Все, что мы могли сделать, так это убедиться, что она не будет страдать от обезвоживания и просто наблюдать. Все остальное теперь зависело от ее иммунитета.

Вскоре за ней уснула и я, прямо так, сидя на стуле. Ингиред не спал и заготавливал лекарства всю ночь после того, как я сказала ему, что, вероятно, это поветрие распространится дальше. Все еще было неясно, насколько серьезна эта болезнь, и кто входит в группу риска, однако, я полагаю, скоро это станет ясно.

На следующий день я первым делом занялась изготовлением дополнительных комплектов защиты. В первую очередь нужно было обезопасить жителей этого дома, чтобы, разумеется, обезопасить и саму себя. Жители дома сперва не восприняли мои требования всерьез, однако ближе к обеду я попросила ярла созвать всех во дворе.

— Слушайте же! — воскликнула я. — Если вы не верите моим словам, то поверьте же друиду, которого признаете и уважаете! Ингиред, нужно ли всем нам сейчас покрыть свои лица тканью?

Ингиред медленно кивнул.

Это небольшое выступление убедило почти всех. Не согласны со мной остались самые упертые, включая самого ярла и Куаннинга, которые, видимо, считали, что я пытаюсь заколдовать их. Что ж, если болезнь унесет их обоих в могилу, то мне же будет легче жить.

К вечеру почти все обитатели дома были обеспечены чистыми масками, и я показала им, как правильно их носить, чтобы не допустить заражения. Я все еще надеялась, что еще не слишком поздно, и что эпидемию можно предотвратить, однако, когда солнце начало заходить за горизонт, я вдруг почувствовала, что слабею сама, во рту быстро начинает пересыхать, а тело колотит от жара.

— Ингиред, я тоже... — сквозь одышку сказала я, усаживаясь на стул. — Передай... А, форр фан да, ты же не можешь... Позови кого-нибудь, кто может говорить, прошу.

Ингиред кивнул и направился к двери своего жилища, временно ставшего карантинной зоной. И когда он распахнул ее, то я услышала взволнованные голоса с улицы.

— ...пожалуйста, ярл!

— Дети болеют!

— И что я могу сделать?! — выкрикнул вышедший к людям ярл.

Черт бы вас побрал...

Из последних сил я снова поднялась на костыли и поковыляла к выходу. Увидев это, Ингиред подбежал ко мне, взял один из костылей и помог мне идти, позволив опереться на него.

— Лю... ди! — простонала я. — Выслушайте!

Во дворе собралась небольшая толпа горожан, среди которых были и дети. Все взрослые выглядели здоровыми, однако почти все дети едва стояли на ногах.

А вот и группа риска. Болезнь поражает детей. Черт возьми, я все время забываю, что мне и самой всего двенадцать.

— Люди! — выкрикнула я, и разговоры стихли.

Все они обернулись и взглянули на меня.

— Сделайте так! — я указала пальцем себе на лицо. — Бросьте тряпку в кипящую воду и затем плотно обвяжите ей рот и нос! Поветрие передается через дыхание больного!

— Молчи, девка! — закричала женщина из толпы.

— Не слушаете меня, так послушайте друида! — сердито крикнула я на нее в ответ. — Друид Ингиред, права ли я?!

Ингиред снова выступил посредником между мной и народом, который меня еще пока не уважал. Он кивнул, и в этот же момент возмущенные голоса стихли, люди начали перешептываться.

— Болезнь опасна для детей, — продолжала я. — Но и взрослые мужи, и женщины тоже могут ею заболеть, сами того не зная, и через их дыхание начнут заболевать дети! Старайтесь держаться друг от друга на расстоянии в три локтя и носите ткань на лице! Больным давайте пить много теплой воды!

Вскоре, когда люди начали расходиться и возвращаться с нижний город, я пересеклась взглядами с ярлом, который был крайне недоволен тем, что я отдаю приказы в его городе, однако он не стал спорить со мной. Оно и к лучшему.

Ингиред вернул меня обратно в дом и уложил на пол, на шкуры. Кровать, к сожалению, уже была занята.

К ночи у меня еще сильнее поднялась температура, я начала ужасно потеть и кашлять, не отхаркивая мокроты. Ко всему этому вскоре прибавилась ломота в теле и суставах, из-за которых у меня с трудом получилось сомкнуть глаза.

Черт, если я не проснусь утром, то это будет хреновым концом. Лишь об этом я думала, закрывая глаза и наконец-таки проваливаясь в сон.

Но я проснулась. Проснулась, как мне показалось, всего через пару секунд после того, как сомкнула глаза. Не было ни сновидений, ни чувства, что я как следует отдохнула. Лишь боль в теле, кашель и резь в глазах всякий раз, как я осмеливалась взглянуть на свет очага, ярко горящего посреди темноты друидского жилища.

Но, как ни странно, я не увидела в комнате Самины. Не было и Ингиреда. Я была одна. На секунду даже показалось, что они бросили меня умирать в этой затхлой лачуге одну, как прокаженную, чтобы не заразиться самим, однако вскоре дверь распахнулась, и я увидела друида со все так же замотанным лицом.

— Где Самина?.. — простонала я, тяжело дыша.

— Хм, — коротко ответил Ингиред.

— Ей лучше?

Ингиред кивнул и поставил на очаг большой горшок с отваром, подогревая его.

— Ты не лжешь? — улыбнулась я, сама не зная почему.

Ингиред покачал головой, а затем зачерпнул из горшка пахучего отвара чаркой и поднес ее к моим губам.

— Это не поможет, Ингиред... — вздохнула я. — От таких бо..!

Но не успела я договорить, как друид до боли стиснул мой нос двумя пальцами и стал грубо заливать содержимое чарки мне в горло. Я принялась глотать отвар, зажмурившись и обжигая свое горло, едва сдерживаясь, чтобы не вернуть его обратно вместе со всем содержимым моего желудка.

— Боги! — закашлявшись, воскликнула я, когда он наконец отпустил мой нос. — Форр фан да, Ингиред!

Но друид лишь ухмыльнулся и пожал плечами.

Самине стало лучше ко второму дню, а значит, болезнь протекает быстро. В условиях, в которых я сейчас находилась, это, тем не менее, была опасная ситуация, которую я никак не могла контролировать.

А значит, мне остался еще один день, который все решит. Еще один день, который мне надо выдержать. Выдержать ради тех, кто сейчас ждет моей помощи в нижнем городе.

— Дьявол бы все побрал... Давай еще лекарство! — твердо сказала я друиду.