Белый край

Глава 29: Ледяная пустыня

Всю ночь я провела в бреду. Уже и не счесть, сколько раз со мной случалось подобное — тело, уставшее от страха, просто проваливалось в глубокий сон. Но в этот раз мне не снились далекие страны, я не чувствовала запахов пряностей, не видела людей, которых никогда не знала. Мне снился лишь тот, дороже кого для меня не было никого в этом мире.

Но папа ничего мне не говорил. Он лишь молчал, улыбался и смотрел на меня. Я пыталась докричаться до него, пыталась сказать хоть слово, но не могла выдавить из себя ни звука. И все, что мне оставалось в итоге, так это смотреть на его добрую, вечно немного пьяную улыбку. Вспоминать силу его рук, его огромный рост, которому завидовали даже другие мужики-северяне. Думать о том, как все могло бы сложиться, будь он жив.

На мгновение мне стало стыдно, что в своих снах я никогда не видела матери, Хельги. Она всегда пыталась меня защитить, наверное, даже больше, чем Борт, но делала это по-своему. Для нее я так и осталась ребенком, который творит глупости и нарывается на проблемы, от этого она и хотела меня защитить. Но Борт... Он был другим. Он не пытался защитить меня. Он учил меня защищаться, позволял расти над собой и становиться лучше. Поэтому память о нем так для меня дорога.

Но все проходит. И этот сон прошел. Меня словно вытянули из него, забрали из того места, где я наконец чувствовала покой и безопасность. И, проснувшись, я увидела недовольное лицо Снорри.

— Вставай, ворона, — проворчал он. — Пора уже.

Очнувшись, я снова оказалась в царстве мрака и ужаса. Это место не было создано для людей, и я никак не могла понять, почему некоторые добровольно приходят сюда и здесь же остаются. Вигдис, Бруни, старуха Надья — все они порой казались мне безумцами. Но, видимо, было здесь нечто, чего я до сих пор не поняла.

Пошатываясь и подрагивая от холода, я медленно поднялась со своего места. Спящие женщины вокруг недовольно ворчали, кто-то даже проснулся и хотел силой выгнать Снорри из женской спальни, но куда им до великана Гнилого фьорда. Самый взрослый из пиявок отказывался уходить без меня.

Дабы не испытывать судьбу, я не стала одеваться там, лишь взяла свои тряпки и шкуры, которые местные ласково называют одеждой, и вышла в коридор.

Дорога до комнаты с человеком во льдах прошла в тишине. Снорри очень старался не показывать это, но я видела на его лице сомнения. Будь он хоть трижды великаном и силачом, даже для него вчерашние события были слишком уж запоминающимися. Как бы парень психическое расстройство не поймал, вот главная проблема.

Варс и Кира уже ждали нас внизу и даже начали откалывать куски льда с замерзшего гейзера бронзовыми ломами. Я поздоровалась с ними и тоже принялась за дело — хоть мне и было сейчас паршивее некуда, все же нельзя было заставлять друзей делать всю работу в одиночку.

Правда, стоит признаться, я все время отвлекалась, глядя на пиявок. Снорри все так же пытался сохранять каменное выражение лица, чем все больше напоминал каменную голову с острова Пасхи. Кира же, чего и следовало ожидать, к работе подходила с энтузиазмом — непонятно, что на нее так повлияло, или, быть может, ей и вовсе вчерашняя резня пришлась по вкусу, но она как всегда широко улыбалась и напевала себе под нос незатейливую мелодию.

Но больше всех меня беспокоил Варс. Даже здесь, в полумраке, я могла видеть, что его волосы приобрели иной оттенок, словно страх пережитого впитал в себя весь цвет из его пшеничного взъерошенного гнезда на голове. Сейчас же они если и не стали седыми, то были очень близки к этому — тусклые, почти белые они теперь напоминали голову глубокого старика, нежели мальчишки. Более того, Варс был вялым, то и дело шипел от боли и словно вот-вот норовил упасть и уснуть крепким сном. Неужели вчерашний бой настолько вымотал его физически? И я не припомню, чтобы мертвецы хоть раз его задели, не говоря уж о том, что болело у него явно все тело.

Так или иначе, вскоре работа была закончена. Напоследок я снова заглянула в бурлящий омут на лицо того, кто дает нам тепло. Кем он был? Почему лежит здесь? И почему, черт возьми, его сердце горит? Вопросов, как всегда, становилось все больше, а ответов на них так и не было.

После того, как лед был расколот, мы поднялись наверх, в столовую. Кира бежала впереди всех, принюхиваясь к запаху вареного мяса и злаков, и ей он явно нравился. А вот меня, сказать честно, едва не вырвало — я чудом сдержалась, когда вспомнила, чьим именно мясом мы здесь питаемся.

Завтрак, разумеется, никак не лез в глотку. Я пыталась кое-как отделить мясо от каши, съесть только ее, но лишь стоило моей ложке коснуться куска вареной плоти, как я с омерзением отбросила ее в сторону и стала, обжигаясь и шипя от боли, есть кашу руками. Приходилось буквально запихивать ее в себя, закрывая при этом глаза, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о местном рационе.

Но запах, который теперь казался мне омерзительным, взял верх. Меня едва не стошнило, но Бруни, сидящий рядом, вовремя это заметил, и, когда все съеденное уже поползло вверх по пищеводу, он зажал мне руками рот и нос.

— Тише, тише... — успокаивающим тоном сказал он. — Уж не знаю, как там в твоей деревне готовят, но мы такого рода соусы тут не приветствуем.

Кое-как справившись с рвотными позывами, я зажмурилась, глубоко вздыхая. Слезы наворачивались на глаза от отчаяния, но тут Бруни с такой силой хлопнул меня по спине, что я резко выдохнула от неожиданности. После этого он указал мне на конец зала — в столовую вошла Вигдис.

— Зуб даю, сейчас что-то будет.

Я принялась наблюдать за тем, как командир берет себе порцию еды. Надья с недовольством зыркнула на нее, явно неохотно выдавая ей новую тарелку взамен старой, разбитой, но все же сунула положенный паек. Вот только есть его Вигдис не стала — как и сказал Бруни, еда была для Вигдис лишь предлогом, чтобы прийти сюда.

— Народ, — негромко обратилась она к нам, но разговоры в столовой не утихали. — Народ, форр фан да!

После ее крика в комнате тут же воцарилась тишина. Все взгляды были обращены на нее, чего она и добивалась, и через пару секунд дверь-занавес за ней приподнялся, и в столовую вошли те, чья смена еще не началась, и у них было время сна. Все они выглядели крайне недовольно, сонно, но их появление лишь подтвердило догадку о том, что Вигдис есть что сказать.

— Так, ребятишки, — когда все собрались, она начала свою речь. — Мы в жопе.

— Ура-а-а! — столовая взорвалась дружными овациями.

Вигдис сдавленно засмеялась и прикрыла лицо ладонью. Затем, смахнув непослушную прядь, продолжила:

— Нехер радоваться, дурачье. Я не шучу, ситуация и вправду хреновая.

Бойцы притихли. Все ждали, что скажет командир, а та лишь закинула в рот ложку каши с мясом. Меня снова чуть не вырвало.

— Вот скажи, Йольфран, когда последний раз мертвецы лезли на крепость с двух сторон? Да еще и в таком количестве.

— Э... — бородатый чумазый мужик замялся. — Да не было такого.

— Именно, — Вигдис щелкнула пальцами. — Никогда такого не было. А сейчас они кинули на нас такое количество. Это не к добру.

— Да вмажем им в ответ и все! — прикрикнул Бруни. — Обоссать и сжечь!

— Да! — поддержали его остальные.

— Дурак ты мохнатый, Бруни, — вздохнула Вигдис. — Сдается мне, что это были разведчики. И они смогли залезть на стены, увидели, где и как организована оборона.

— Нужно узнать, — голос подал чернокожий мужчина, что спас меня вчера. — Нам нужно знать о них. Число. Место.

— И тут ты прав, Сих, — командир кивнула. — Мы не можем контратаковать, не сейчас. Но нам нужно узнать, сколько их, и насколько они готовы к бою. Наступает долгий день, они не осмелятся прийти сюда без нефритовой тропы над головой, но мы оглянуться не успеем, как снова придет ночь. И она будет становиться все длиннее с каждым днем.

Все в зале молчали. Возможно, у кого-то сейчас и возникали какие-нибудь мысли по этому поводу, но мозгового штурма все не было. Да и Вигдис, надо сказать, была права — вне крепости мы все превращались в мишени для мертвых. Нет никаких сомнений, что они найдут нас в пустоши, они явно могут чувствовать живых, и того количества бойцов, что у нас есть, даже в полном составе не хватило бы на ответный удар.

В эту минуту и я задумалась над тем, как могу помочь крепости. Чисто технически, я могла бы сделать арбалеты, вооружить ими людей, однако дерево, особенно качественное, было в дефиците, да и каждый здесь умел довольно точно метать снаряды из пращи. Плюс ко всему, как показал вчерашний бой, деревянное оружие крайне не любит мороз — мой лук едва не треснул пока я из него стреляла, а тетивы явно надолго не хватит. Нужно было что-то другое, что-то мощное и дешевое, что могло бы ударить мертвым по слабому месту. Но сколько бы я ни пыталась сконцентрироваться на этой мысли, все, о чем я могла думать, было жалостью к самой себе. Мысли заполонял страх и сомнения, и ни одной дельной идеи на ум никак не приходило. Плохо, черт возьми, быть такой тряпкой!

— И еще кое-что, — Вигдис продолжила уже тише, без улыбки на лице. — Мы потеряли двоих товарищей в той заварушке. И Нефострат лишился руки. Завтра на закате мы будем прощаться с павшими.

Казалось, что напряжение, повисшее в воздухе, можно потрогать рукой. Все вспомнили о том, что именно произошло вчера. Вспомнили о потерях, о смерти, о товарищах, которые теперь представляли из себя кровожадных монстров и которые теперь закованы во льдах. Такое сложно переварить, однако, кажется, бойцы гарнизона привыкли не думать о подобном. Во всяком случае до того момента, как Вигдис напомнила им.

— Все, теперь за работу, — подытожила она. — Все по своим местам. Охотникам — каждому взять по одному бойцу на выбор, пойдете на разведку. Рыжая не идет, остается в дозоре. Остальные как обычно.

— П-подожди! — я вскочила со своего места, когда Вигдис уже вышла в коридор.

Выбежав за ней, я схватила ее за рукав и посмотрела на нее снизу вверх.

— Вигдис, прошу, дай мне пойти наружу!

— Это еще нахрена? — она удивленно вскинула бровь. — Топай на кухню, мелочь пузатая.

— Вигдис, я...

Она нахмурилась.

— Боишься теперь это мясо трогать?

Тяжело вздохнув, она отошла на один шаг и присела, поравнявшись со мной взглядами.

— Я знаю, что там, снаружи, ты вроде как была легендой, про тебя рассказывали всякие сказки. Но здесь — другой мир. И в этом мире не место маленьким девочкам, так что пошла с глаз моих, пока под жопу ускорение не получила!

— Вигдис, прошу тебя! — выпалила я. — Умоляю, дай пойти наружу! Я буду аккуратна, только дай шанс понять, как с ними бороться!

Женщина вздохнула, распрямляясь. Она хрустнула шеей, костяшками пальцев и снова взглянула в столовую, на Сиха. Кивнув в его сторону, командир коротко сказала:

— Если он тебя, дуру безмозглую, возьмет, то хрен с тобой. Но потом не жалуйся.

— Спасибо! — выкрикнула я, не в силах сдержать улыбки, и побежала к южанину.

— И могла бы нормально помочь, раз ты у нас "друид", э! — прикрикнула Вигдис мне вслед, когда я уже забегала в зал.

Однако поговорить с Сихом мне не удалось. Сразу после еды он накинул свой огромный капюшон и быстрым шагом вышел из коридора. Сколько бы я ни пыталась окликнуть его, он попросту не обращал на меня внимания. Решив, что, наверное, сейчас у него есть дела поважнее, я оставила попытки поговорить и отправилась на стены.

За стенами крепости в ледяной край медленно приходило лето. Северное солнце согревало землю, таял снег, обнажались скрытые под холодной толщей темные скалы, покрытые мхом. Где-то вдалеке на льдинах сидело множество нерп, иногда соскальзывая в воду и выныривая наружу уже с рыбой. И сейчас, при свете дня, северный полюс казался настолько тихим и спокойным местом, что в голове не укладывалось то, как вообще здесь может происходить что-либо ужасное. Но оно происходило, этого никак нельзя было забывать.

Так я провела, наверное, полчаса, прежде чем сзади не послышался голос Сиха.

— Идти? — коротко обратился он ко мне.

— Ты меня возьмешь? — на всякий случай уточнила я, в ответ на что он молча бросил мне копье.

Собрались уже и остальные охотники и их спутники, всего десять человек, включая меня и Сиха. Было опасно оставлять крепость без половины гарнизона, однако другого выбора сейчас не было. Отправлять меньшее количество людей было бы слишком рискованно, велик риск потерять их вовсе, и это понимала даже я.

В Белой крепости не было ворот. Со стен мы спускались по веревкам, которые часовые услужливо сбросили вниз. И, скажу я вам, в тяжелой шубе, с копьем за плечом да еще и на снегоступах это отнюдь не простая задача. Но вскоре мы были готовы выдвигаться, а впереди лежала бескрайняя ледяная пустыня, где лишь изредка проглядывались темные скалы, высокие ледники и горы.

Путь пролегал на север, вглубь края. Оно и понятно — с юга Белую крепость с началом лета теперь омывало море, по которому бесконечно дрейфовали большие льдины. Да и просто по логике вещей мертвецы должны были расположиться где-то севернее, там, куда тяжело добраться нам.

— Откуда ты, Сих? — в какой-то момент я решила прервать повисшую тишину.

— Санджрахан.

— Это... Далеко?

— Смотри.

Он приостановился и указал рукой на солнце. Сейчас был полдень, поэтому оно висело высоко, хотя и не так высоко в сравнении с моей родиной.

— Там солнце в пик дня... — он медленно провел пальцем по небу, пока наконец не указал на ту часть, что была у нас над головой. — Там.

— Далеко... — протянула я.

— Да, — коротко кивнул он.

Поддерживать разговор мой собеседник явно был не намерен. А вот мне напротив уже надоело молча шагать по глубокому снегу, глотая пот и отбивая сосульки с носа.

— А почему пришел сюда? — снова попыталась поговорить я.

— Зло... — он попытался что-то сказать, но по его лицу я поняла, что он не знает нужного слова. — Зло. Я.

— Кто-то был зол на тебя?

— Нет, я.

— Хм... Ты был зол? — спросила я. Он кивнул. — Ты совершил преступление?

— Преступление, да.

— Понятно...

И все-таки разговор никак не шел. Да и по взглядам остальных я поняла — лучше вне крепости особо не шуметь. Все бойцы, особенно те, что занимались охотой и часто бывали вне безопасных стен, постоянно оглядывались вокруг и были, одним словом, наготове. Я решила последовать их примеру и просто молча продолжила идти вперед.

Пока мы шли, один из охотников с большой кожаной сумкой постоянно что-то подбирал с земли, рыл руками влажный снег. Заметив это в очередной раз, я ускорила шаг и догнала его. В его руке я увидела маленький, похожий на застывшую аморфную каплю воска зеленый камень, гладкий и сверкающий на солнце. Заметив мой интерес, брат по оружию пояснил:

— Это нефрит, — он протянул мне камень, и я принялась его разглядывать. — Всякий раз, как на небе бурлит нефритовая тропа, капли падают с неба и превращаются в эти камни. За ними приезжают со всего света.

— Белая крепость торгует ими? — спросила я, отдавая камень обратно.

— Да, иначе б мы тут не выжили.

Дорога тянулась все дальше. Спустя, наверное, часов шесть мы наконец-таки остановились на привал у большой черной скалы. С собой у нас были кое-какие припасы: сухие, жесткие лепешки, уже давно остывшее вареное мясо, пресная вода. Разумеется, от мяса я отказалась, поэтому лишь сидела и кое-как старалась прожевать черствую лепешку. И только когда люди вокруг начали есть, зазвучали, наконец, их негромкие голоса.

— А Вигдис-то у нас молодец все-таки, а?

— Ага... Вместо нее никого и не представить.

С нехитрым перекусом мы расправились довольно быстро. Еда наполняла силами, даже немного согревала, хотя, конечно, больше всего оставаться в тепле позволяла огромная толстая шуба, под которой на мне была еще и кофта с рубахой. Впрочем, из-за долгой дороги я начинала потеть, и теперь любой, даже самый слабый порыв ветра, который случайно задувал под одежду, заставлял меня вздрагивать от холода. Но жаловаться было бы неуместно — назвался груздем, так полезай в короб.

Свой марш мы продолжили в том же темпе, что и прежде. Вскоре, когда солнце стало все больше клониться к горизонту, а на небе начинало проглядываться тусклое, едва заметное северное сияние, я заметила, как Сих стал часто принюхиваться, раздувая широкие ноздри.

— Рядом? — спросил его один из охотников.

— Мгм, — ответил темнокожий.

Однако понятие "рядом" для местных, как оказалось, весьма и весьма растяжимое, потому как шли мы еще долго. Однако теперь постоянно меняли направление, словно по некоему запаху, который я никак не могла уловить, Сих пытался определить точное местоположение противника. В конечном итоге его нюх повел нас в сторону высокой темной скалы, над которой кружили буревестники.

Солнце опускалось все ниже, и на небе все ярче загоралось северное сияние. Полной темноты так и не будет, это я знаю, однако сейчас было время года, когда темнота все еще существовала как явление. А вскоре ее может не стать вовсе. Впрочем, внутри крепости всегда довольно темно — свет плохо просачивается через мутный лед.

Когда мы стали подходить к скале, Сих вдруг рукой дал нам знак остановиться и пригнулся. Мы все последовали его примеру и чуть ли не ползком стали продвигаться к предполагаемой базе противника. Теперь уже и для меня было ясно — здесь точно кто-то был. На снегу было полно свежих следов, а также вокруг было рассыпано довольно много сверкающих зеленых камней. Нефритовая тропа здесь кипела не переставая.

Мертвецов мы заметили, когда уже добрались до скалы. Один из них патрулировал окрестности, забыв про холод и глубокий снег — на нем не было даже рубахи. Зато вот в руках у него красовалось длинное, целиком сделанное из кости копье.

Стараясь не шуметь, мы стали продвигаться дальше, однако мертвец вдруг пошел в нашу сторону. Сих рукой приказал нам прижаться к скале, а сам достал свой серповидный клинок и приготовился. Покойник все приближался и приближался, и когда он наконец оказался метрах в трех от поворота, за которым спрятался Сих, тот выбежал и кинулся на него, зажимая ему рот и отрубая голову. Бездыханное тело упало на рыхлый снег, голова тоже сперва показалась мне мертвой, однако над головой вспыхнул яркий зеленый огонек и тело начало трепыхаться, а голова — щелкать зубами, беззвучно открывая рот. Пара ударов, и Сих отрубил трупу запястья и стопы, чтобы обездвижить.

— Идти, — шепотом сказал он, обернувшись.

Мы последовали за ним наверх, по скалам. Уже отсюда были слышны голоса — кто-то разговаривал на неизвестном мне языке. Слышны были стоны, полные боли, и омерзительный хруст, которому я могла дать лишь одно объяснение. Однако то, что я увидела, превзошло все мои самые смелые ожидания.

Когда мы поднялись на небольшой подъем над скалой, то смогли увидеть, как мертвые разделывают на части собственных сородичей, отрезают конечности, ломают и вытаскивают кости. И некоторые из "подопытных" словно вовсе не были против — лишь с силой сжимали в зубах кость, чтобы не откусить самим себе язык.

В этот момент северное сияние над головой вспыхнуло, свечение завертелось, складываясь в спираль. Из зеленоватого тумана потянулись черные густые нити, словно кто-то пустил из неба струю едкого дыма. И когда воронка схлопнулась, то я увидела то, чего никак не могла объяснить.

С неба из открывшегося портала вниз падали бездыханные трупы людей, которые, приземлившись, тут же вставали, оживали. Их сородичи даже нагребли снега в большую кучу, чтобы тела не ломались при падении, однако это помогало не всем. Именно те, кто повредил себе что-то после приземления и шли на "материалы" для мертвого войска.

Однако самым страшным было не это. Чуть поодаль, там, куда меньше всего падает свет, я пыталась разглядеть нечто странное. И когда нефритовая тропа вспыхнула в очередной раз, озаряя снежную долину, я наконец увидела эту неописуемую мерзость.

Мертвые воины разделывали сородичей не просто так. Там, вдалеке, я увидела огромного, омерзительного кадавра, сшитого из множества частей разных тел. Мертвые пришивали ему разные конечности, вбивали кости в плоть, укутывали в шубы и изготавливали для этой твари костяную броню. Оно выглядело как многоножка, сшитая воедино из пары десятков людей, белого медведя и черт знает кого еще. Мне хотелось отвести взгляд, хотелось убежать, однако я понимала, что все это не просто так. И вдруг меня осенило.

— Это таран...

— Что? — Сих взглянул на меня.

— Таран! — я указала рукой на тварь. — Они делают из них таран! Они будут ломать стены!

Сих тяжело вздохнул и тряхнул головой. На лице его читалось беспокойство, и я очень даже могла его понять. Мало того, что мертвых здесь куда больше, чем на вчерашнем штурме, так они еще и догадались изготовить осадное орудие. И это было лишь одно из многих — до наступления долгой ночи у них еще куча времени, и я сомневаюсь, что они потратят его на отдых. Как же нам дать отпор такой штуке?

Но сейчас было не время об этом размышлять. Сих коснулся моего плеча, и по его команде все мы стали возвращаться назад. Оно и понятно — в лагере мертвых я все отчетливее и громче слышала гомон голосов на неизвестных языках. Они уже знают о том, что мы здесь, и вопрос лишь в том, как скоро они смогут найти нас среди скал.

Но мне было не до этого. В голове я прокручивала различные варианты того, как можно противостоять таким орудиям, и все они казались мне несусветной чушью. Если эта тварь действительно так крепка и может выдержать несколько ударов об стену, то противостоять ей нам, в общем-то, нечем.

Из-за своих мыслей я шла последней, замыкающей в цепочке, и не заметила взгляд из тени, направленный прямо на меня. Покойник с длинным костяным ножом кинулся на меня, пытался кричать, но лишь сдавленное бульканье вырывалось из его глотки.

Я выставила вперед копье, стараясь не закричать, однако он, отбив его рукой, бросился на меня.

В последний миг меня спас Сих, который услышал шум и двумя ударами отрубил чудовищу голову и руку.

— Берегись! — крикнула я, когда на моего спасителя сзади накинулось еще одно чудовище.

Он обернулся, но было слишком поздно. Мертвец крепко вцепился в воина, повалил его на землю, отчего Сих выронил меч. Между ними завязалась борьба, и лишь тогда я заметила, что остальные пытаются сдержать еще нескольких покойников.

— Надо уходить! — крикнул кто-то из охотников.

Я кинулась на помощь Сиху, с разбега вонзила копье в труп, но тот лишь завопил и еще яростнее вцепился руками в горло темнокожего воина.

В панике я сдернула с пояса меха с водой и наугад плеснула ей трупу в лицо. Чудовище завопило, зарычало, хватаясь за свои глаза, которые моментально покрылись ледяной коркой, но все, что он смог с этим сделать, так это самолично вырвать свои собственные обледеневшие очи.

После этого мертвый упал, наощупь пытался встать, но Сих схватил свой меч и отрубил ему голову. К нам приближались враги.

— Убегать! — прикрикнул Сих и хлопнул по плечу одному из охотников.

Мои союзники стали отступать. Они старались копьями держать мертвых на расстоянии, но те насаживались на них животами, крича от боли и продолжая идти.

— Бросайте! Бежим! — крикнула я в панике.

Один за другим мои товарищи стали бросать свое оружие и убегать. В узком проходе образовался затор, мертвые, насаженные на копья, мешали пройти остальным. Впрочем, впереди, внизу, нас ждало еще несколько человек, чьи руки и плечи были покрыты обсидианом.

— Давай! — прикрикнула я.

Как и при осаде, я кинулась с копьем на мертвеца, атакуя снизу. Сих подхватил и мощными ударами обрубил монстру лишнее. Второй кинулся на меня, но Сих пнул его ногой, и тот, не удержавшись, упал на острые темные скалы, которые пронзили ему грудь.

Мы побежали прочь от этих скал, не оглядываясь. За нами была погоня, я слышала голоса мертвых, и я знала, что они могут бежать сколь угодно долго. Сердце колотилось как бешеное от страха, ноги подкашивались, и Сих, увидев, что я в таком состоянии, подхватил меня на руки и уже вместе со мной побежал дальше.

— Сит расеп! — раздался позади нас громкий, властный голос.

Я пыталась повернуть голову, посмотреть, что там происходит, но ничего не могла разглядеть. Мертвые, что бежали за нами, один за другим начали отставать, а затем и вовсе возвращаться назад. В этот раз мы отделались несколькими синяками и царапинами, но будет ли нам так же вести и дальше по дороге домой? Путь, как-никак, неблизкий.

Через какое-то время Сих опустил меня на землю, и мне пришлось идти самой. И после всего пережитого, после очередной стычки с мертвыми каждый шаг давался мне с трудом. Сказывалось также недоедание и сильная усталость в целом — не помешал бы привал, ночевка, однако слишком опасно было оставаться в открытом поле, где нас увидит даже слепой.

И поэтому мы шли. Изнывая от боли в ногах, обливаясь потом, мы шли. Усталость — единственное, что не давало мне снова впасть в состояние паники, не давало мне окунуться в страх. Она была сильнее всего, что я пережила за последние дни, но надо было идти. Идти, пока не начну видеть бред. Пока впереди не замаячат огоньки Белой крепости.

Но я не смогла. Такой путь оказался слишком трудным для маленькой девочки. Я упала в холодный снег, и все, что могла сейчас выдавить из себя — хриплый стон да протянутая к товарищам рука. Но отряд не заметил потери бойца. Все были слишком измождены.

Теряя сознание и сдаваясь, погружаясь в сон, я думала лишь об одном. И оттого, что сейчас, умирая, я думаю об этом, мне становилось даже смешно.

Что я могу?