Белый край

Глава 24: Последний рывок

Собаки радостно несли наши сани в снежную пустыню. Ярко светило морозное солнце, ветра не было вовсе и, если не считать сотрясаемый сотнями нечеловеческих голосов воздух, поездка была более чем приятная. Удивительно, как быстро привыкаешь молчать, перестаешь замечать бесконечный рев голосов чудовищ вокруг тебя. Да и говорить, в общем-то, было не о чем.

Наш путь лежал, как и всегда, на север. Ориентироваться было довольно легко, несмотря на то, что вокруг не было никаких, собственно, ориентиров — нужно было лишь следить за тем, чтобы солнце всегда было у тебя за спиной. В этом краю оно никогда не поднималось над горизонтом настолько, чтобы тени, отбрасываемые нами, не показывали на север.

Каждые несколько часов, впрочем, нам все же приходилось останавливаться — собакам нужен был отдых. Первая остановка была неподалеку от стоянки Красных людей под названием Метига. Здесь, в тундре, словно были рассыпаны множество гладких, плоских скал, напоминающих следы гиганта, когда-то прошедшего здесь. Разумеется, почти все скалы были заняты меховыми шатрами, но когда Кира вызубренными жестами сказала местным о том, что мы друзья Нэны, дочери Инги, то нам разрешили остановиться на одном из камней, который сейчас пустовал.

Уже на нем, наверху, мы развели огонь — с собой у нас было немного дров, которые, не считая нас самих, составляли большую часть груза. Для собак, впрочем, такая нагрузка не была чем-то особенно напрягающим — они, пожалуй, утащили бы и целую тонну, если бы понадобилось, особенно учитывая тот факт, что их нам дали с запасом. Разумеется, после достижения нашей цели, нам следовало отпустить их, и они вернутся домой, но сейчас мне грело душу осознание того, что не пришлось тащиться по снегам так далеко.

Сидя у костра, над которым приятно дымилась кипящая вода из растопленного снега, я все-таки решилась завязать разговор. К тому же, как нас заверили местные, на камнях можно было говорить — голоса были опасны лишь на равнинах, на снегу и на земле, потому как те, кто умоляют о помощи, прятались где-то под землей.

— Кир, — обратилась я к подруге, пока распиливала покрытое коркой льда оленье мясо ножом. — А почему ты не осталась с ними? Где-то здесь ведь твоя семья. Ты могла бы найти своего папу, свою маму.

— Глупая ты, сестренка! — широко улыбаясь, ответила Кира. — Ты — моя семья!

После непродолжительного привала мы снова выдвинулись в путь. Из-за отсутствия чего-либо посреди снежной пустыни было трудно определить, с какой скоростью мы двигаемся, и я не могла сказать точно, какое расстояние пересекаем за день. Впрочем, было очевидно то, что путь наш шел теперь куда быстрее, чем до этого.

На ночь остановились у огромной пологой горы, которая при этом не отличалась высотой, если сравнивать ее с горами Скагена. В том, другом мире, такую гору назвали бы сопкой.

Здесь, к сожалению, не было скал, и поэтому после ужина нам пришлось туго завязать друг другу рты — мера предосторожности на тот случай, если вдруг кто-то заговорит во сне. Существам в снегах достаточно услышать одно слово, почувствовать вибрацию голоса, тянущуюся по земле, чтобы найти живого человека в этих краях. Что его ждет после этого — загадка, наверное, первая, ответ на который я искать уж точно не хочу.

Ночь прошла спокойно, хотя спать в тундре было довольно холодно. Для сна нас снарядили полноценными спальными мешками из шкуры мамонта, что Кире крайне не понравилось — места в каждом спальном мешке было строго на одного человека. Особенно трудно пришлось Снорри, потому как даже в самом большом спальном мешке ему было крайне тесно, и он молча недовольно ворчал, не в силах пошевелить в нем руками.

Весь следующий день мы также провели в пути, и чем дальше мы уходили на север, тем меньше вокруг становилось стоянок оленеводов. Как мне рассказала Инга в последнюю ночь перед своей смертью, самым северным поселением Красного племени была стоянка Ну, знаменитая среди этого народа тем, что располагалась в долине гейзеров. До нее нам, по моим расчетам, за один день было не добраться, однако, как и всегда, я могу ошибаться.

К середине дня мы наткнулись на мигрирующее стадо мамонтов. Огромные звери мерно вышагивали по заснеженной долине, иногда останавливаясь и раскапывая гигантскими бивнями что-то под снегом. Удивительно, что они при всех своих размерах умудрялись себя прокормить, ведь вокруг ничего не росло, во всяком случае на первый взгляд.

В обратном я убедилась лишь вечером того же дня, когда мы проезжали мимо заснеженного хвойного леса. Деревья в этом лесу были сильно меньше своих южных сородичей, хотя во флоре явно угадывались привычные мне сосны, ели и прочие деревья моей родины. Из-за сильных ветров и постоянного холода большинство из них низко пригибались к земле, стволы были кривыми, искаженными, словно кто-то специально прошелся по этому лесу, загибая каждое дерево вниз. Здесь мы и остановились на ночлег, дабы не тратить ценный запас дров.

Что удивительно, находясь в лесу, мы не слышали голосов, что окружали нас в тундре. Поговорить мы тем не менее не решились, но было приятно хоть немного отдохнуть от постоянного гомона, плача и стонов.

Засыпая, я думала лишь о том, что как-то подозрительно гладко проходит наше путешествие по землям Красного племени. Может быть, конечно, я себя слишком накручиваю, но за столько дней мы до сих пор не подвергались нападениям злых духов, никто не пытался сбить нас с пути... Ничего. Словно всю магию и мистическую составляющую мироздания в этих краях кто-то попросту отрезал, закрыл путь духам в эти места. Жаль, что полноценным друидом я так и не стала — Хьялдур бы наверняка смог сказать что не так с этим местом. Но не было здесь ни Хьялдура, ни Уна, сколько бы раз я ни взывала к последнему. Надеюсь, что с моим покровителем ничего не случилось с тех пор, как он вернулся в Ёрвхейм. В конце концов, он не пользуется почетом среди прочих богов.

На следующий день мы наконец-таки достигли стоянки Ну. Здесь не было ни одной плоской скалы, вокруг которых обычно и вырастали поселения Красного племени, но вот насчет гейзеров Инга не солгала — огромные потоки кипятка то и дело вырывались из кипящих проломов в земле с оглушительным шипением.

Подъезжая к стоянке, мы заметили нескольких людей, спокойно моющихся в одном из гейзеров, который, видимо, был не из самых горячих. На прочих же местные умело готовили еду — мясо на пару я еще ни разу не пробовала за всю свою текущую жизнь, а здесь оно было основным рационом.

Поговорить с Кирой, которая одна из всех нас кое-как могла понимать язык жестов, было, увы, негде, но мы быстро нашли решение этой проблеме. После разговора с рыжеволосой старушкой в огромной шубе с капюшоном, Кира принялась выводить копьем Варса на снегу буквы. Что удивительно, именно грамота ей давалась труднее всего, но упорство и упертость в желании быть не хуже меня все-таки заставили ее научиться кое-как читать и писать. Нахмурив брови, она напряженно выводила руны на снегу, а затем, закончив, хлопнула меня по плечу, довольно улыбаясь от проделанной работы.

"Море скоро.", — прочла я.

Оставалось лишь надеяться, что мы еще успеваем пересечь его по льду, и что оно не начало таять, как о том предупреждала нас Нэна. Впрочем, вечером того же дня мы увидели нескольких мужчин, возвращавшихся с рыбалки — они несли с собой полные мешки поблескивающей на солнце серебристой рыбы, а в руках несли длинные костяные гарпуны. При этом у них с собой не было никаких инструментов для проделывания во льду лунок, а значит уже начался ледоход. Возможно, мы и сможем пересечь море на одной из льдин, но это было крайне опасно и требовало от нас тщательной подготовки, времени на которую у нас, как всегда, не было. Сейчас был важен каждый лишний час, ведь мы все еще можем успеть пройти по какой-нибудь неоттаявшей части моря по ледяной тропе.

Ночью мне не спалось от избытка лишних мыслей. Пришлось даже покуситься на запасы наперстянки, которая к этому моменту уже окончательно высохла, и эффект ее стал куда слабее. К счастью, в последнее время меня не так беспокоят головные боли и повышенное давление, что давало надежду на то, что я смогу как-нибудь протянуть в Белой крепости положенные по правилам пять лет.

Проснулись мы так рано, как только смогли. Вещи уже были, в общем-то, собраны, а завтракали мы холодным мясом на пару, приготовленным еще прошлым вечером. Можно было бы, конечно, его разогреть на все тех же гейзерах, но времени катастрофически не хватало, и нужно было выдвигаться прямо сейчас.

Собаки вновь понесли нас в заснеженную даль. Сегодня солнце уже не светило так ярко, и по небу неспешно плыли густые серые облака, сквозь которые изредка проглядывался голубой небосвод. С каждым часом пути мы все реже слышали зов таинственных голосов из тундры, и в какой-то момент они стихли совсем. Здесь заканчиваются немые земли, и можно бы выдохнуть с облегчением, но заговорить мы пока так и не решались.

Когда солнце уже клонилось к закату, мы наконец смогли разглядеть впереди сверкающую водную гладь, по которой медленно плыли огромные белые льдины. На фоне снега море казалось не черным, как на родине, а ярко-голубым, словно мы попали не на крайний север, а на какие-нибудь берега средиземноморья.

Также издалека, с возвышенности, мы заметили на берегу группу людей, с которыми было несколько турнов, тянущих две повозки, доверху груженые различными припасами. Причем одна из повозок была полностью загружена сосновыми бревнами, в то время как во второй виднелись разнообразные мешки, шкуры и прочее.

Вскоре и караванщики заметили нас, и, разглядев наконец их лица, я на пару секунд потеряла дар речи. Среди них не было ни одного человека из Красного племени, но, более того, были среди них люди, совершенно не похожие на моих сородичей. У них были темно-русые и каштановые волосы, лица их были менее округлыми, чем у нас, а мужчины носили длинные усы, в то время как подбородок был гладко выбрит. Были среди них и северяне — один из них, улыбчивый мужчина лет пятидесяти с длинной седой бородой, вышел вперед, помахав нам рукой. Вскоре мы остановились и спрыгнули с саней.

— Привет, земляки! — воскликнул мужчина. — Угбар, рад познакомиться.

— Майя и пиявки, — кивнула я в ответ и пожала протянутую мне руку.

— Пиявки? — весело рассмеялся он, надувая раскрасневшиеся от мороза щеки. — А почему ж пиявки?

— Мелкие, но вцепимся, и хрен отдерешь! — весело воскликнула Кира. — Я Кира!

— И такие же приставучие, — сдержанно улыбнулся Варс, протягивая руку. — Я Варс, это мой брат Снорри.

— Угу, — промычал старший, скрестив руки на груди.

Караванщик с силой сжал руку мальчика и стал энергично трясти ее, не прекращая широко улыбаться.

— Хорошо, хорошо! Приятно увидеть земляков так далеко от дома!

— А они... — начала было я, указывая на иностранцев.

— А! — воскликнул Угбар. — Это южане, геты. Самые смелые из них забираются так далеко ради даров Белой крепости.

— Даров? — непонимающе переспросила я. — Каких даров?

— Нефрит, конечно же! — широко улыбнулся Угбар. — Им нефрит, нам обсидиан, а Белой крепости — еда да прочие припасы! Нет, есть, конечно, и те, кто туда почивших родственников везут, но это совсем пропащие люди. Словом, здесь южане частенько бывают!

Я не решилась спрашивать его о том, откуда на северном полюсе берется нефрит. Впрочем, таких загадок у меня в голове накопилось уже предостаточно, и когда-нибудь я обязательно найду на них ответ. Сейчас же лучше не перегружать свой мозг лишними размышлениями.

— Вы, к слову, очень вовремя, ребятки, — сказал нам Угбар, когда мы подходили к берегу. — Мы только-только собирались грузиться.

— Грузиться? — спросила я.

— На льдину! — рассмеялся старик. — Я частенько сюда желающих вожу, аж до самой Белой крепости. Хочешь верь, хочешь нет, но от желающих отбоя нет круглый год. Я им говорю, мол, не надо туда соваться в такое время года, там опасно, так нет, все равно лезут, представляешь?

— Могу представить, да, — невольно улыбнулась я, заражаясь его жизнерадостностью. — А тебе-то какой с этого прок, старик?

— Старик?! — ахнул он. — Да ты что, мне всего восемнадцать! Ну, может, еще пару годков накинул бы, но в душе мне всегда восемнадцать!

Я сдавленно засмеялась, глядя на то, как его седая борода развевается по ветру, пока он с такой искренней уверенностью рассказывает мне все это. Люблю таких людей, несмотря на то, что они редко бывают серьезны: пока живы подобные ему, я хотя бы могу быть уверена, что мир не скатится в бездну окончательно.

— А так-то я этим на хлеб зарабатываю, знаешь, — наконец ответил он. — Да и на юг меня частенько с собой берут, там новых клиентов и нахожу. Эй! — он прикрикнул в сторону своих попутчиков. — Ворбец корецно, а?

— Драп, драп, — махнул рукой иноземец. — Навигат ун челец ди урма!

— Астапта ты, форр фан да, астапта! — усмехнулся Угбар. — Ладно, ребятки, давайте вещи на льдину. Вон туда, видите?

Он указал рукой на большую просторную льдину, в которую был вбит сверкающий на солнце бронзовый кол. К нему была привязана толстая веревка, которой наш "корабль" был пришвартован к берегу.

— А собачек вы отпустите, им дальше ходу нет. У них хозяева из местных?

— Ага, — кивнула я. — Одолжили нам.

— Это хорошо, это правильно. Дружба народов это всегда хорошо, да. Эх, была б зима, так вы б на них уже к вечеру добрались...

— А плыть сколько? — спросила я, вытаскивая из саней свой наплечный мешок.

— А это как грести будем! — усмехнулся в ответ Угбар. — В лучшем случае дня три, не меньше.

— Не так уж плохо звучит, — я пожала плечами.

— Это ты ночи дождись — слова свои назад возьмешь, — рассмеялся Угбар. — Костер-то на льдине не разведешь.

Вскоре все наши самые необходимые в дороге вещи были погружены на льдину, а телеги каравана аккуратно затащили на самую середину нашего транспорта. В этот момент у меня возникли сомнения по поводу прочности такого вида транспорта, однако Угбар заверил меня, что до Белой крепости доплыть этого более чем достаточно.

Наконец, когда все приготовления были закончены, я погладила на прощание каждую из собак, что так старательно везли нас через пустоши, и отпустила восвояси. Радостно лая на прощание, они вскоре скрылись в тундре вместе с санями.

Швартовую веревку отвязали от колышка, вбитого на берегу, льдина медленно тронулась. Пара человек из народа гетов взялись за короткие весла и стали неспешно грести в сторону севера, выслушивая постоянные команды Угбара на их языке.

— Стынга, стынга! — прикрикивал он. — Супрап!

Заснеженный берег медленно отдалялся, пока мы неспеша двигались сквозь потрескавшиеся льды северного моря. Снорри сел спереди, вооружившись длинной палкой, и, следуя указаниям Угбара, то и дело отталкивался от проплывающих мимо льдин, корректируя наш курс.

Вскоре берег окончательно скрылся за горизонтом, и мы остались наедине со спокойным безветренным морем. Где-то вдалеке кричали, словно провожая нас в путь, летящие высоко в небе буревестники.

Через пару часов уставших людей на веслах сменили мы с Варсом. Угбар честно признался, что не ожидает от нас многого, но мы в силу своих возможностей продолжали грести, и наша льдина продолжала движение.

В таком темпе прошел весь день, и лишь ближе к ночи все бросили свои дела и собрались в центре нашего судна, в повозках. Лишь сейчас я заметила, что с них, на манер транспорта Красного племени, были сняты колеса, которые покоились внутри самих повозок, а сами они стояли на паре бревен, служивших примитивными полозами.

— А как мы дальше пойдем, когда доберемся до берега? — спросила я Угбара, уминая за обе щеки обледенелый хлеб.

— А не придется идти толком, — пожал плечами он. — Белая крепость это айсберг. Вокруг нее, правда, всегда есть такая площадка ровная. Это из-за мертвых.

— Мертвых? — удивленно переспросила я. — А что мертвые?

— Оживают же. И становятся холодней льда. Вот их Белая крепость больно уж привлекает, надо сказать, и, собственно... Промерзает все вокруг. Оттаять там вода не успевает, как мертвые снова на крепость лезут, и все мерзнет.

Весь оставшийся вечер мы провели за беседой, пока Угбар не откланялся и не отправился спать, вежливо прервав наш разговор. Он, как он сам сказал, должен проснуться хорошо отдохнувшим.

— Это первое правило путешественника, — улыбнулся он. — Спите.

Весь следующий день мы провели точно так же, налегая на весла и медленно продвигаясь вперед. Впрочем, двигаться стало немного легче — вдали от берега льдин стало значительно меньше, хоть они и попадались достаточно часто.

Я задумалась о том, что, наверное, зря я жаловалась на отсутствие ориентиров в тундре — определять скорость в море было еще сложнее. К тому же, я понятия не имею, насколько далеко находится Белая крепость.

Как и прежде, вечер мы провели за приятной беседой, а когда наконец опустилась темнота, геты зажгли в повозке небольшую масляную лампу и достали круглую деревянную доску с выскобленными в ней маленькими лунками, а также огромное количество черных и белых шариков.

— Настольная игра! — удивленно воскликнула я.

— Слышала про такое? — улыбнулся Угбар. — Глупость, как по мне. Ставят там свои камушки, туда-сюда, туда-сюда, ничего не понятно! Тьфу. Нет, ребятки, я спать.

Весь оставшийся вечер я пристально наблюдала за ходом игры, но, как бы я ни пыталась, я так и не смогла понять ее правил. Дело в том, что оно не было похоже ни на шахматы, ни на шашки — оба игрока могли ходить шариками обоих цветов, и непонятно было, что вообще нужно сделать. Впрочем, даже так было интересно посмотреть на то, чего я до этого в этом мире ни разу не видела.

В ходе игры я не заметила как уснула, а проснулась лишь, когда уже высоко светило солнце. Кто-то ночью укрыл меня теплой шкурой, благодаря чему я почти не замерзла. Оглядевшись вокруг, я сразу заметила, что льдин вокруг заметно прибавилось — верный знак того, что мы приближаемся к нашей цели.

— Парнишка ваш, — усмехнулся Угбар. — Здоровый, Снорри, гребет как зверь! Его одного можно на весла сажать, так еще и быстрее доплывем, чем с двумя!

— Снорри, почему ты такой сильный? — усмехнулась я, ожидая привычного ответа.

— Просто кушаю хорошо. — раздраженно вздохнул он, нахмурившись.

Угбар рассмеялся и протянул мне разогретый над огнем масляной лампы черствый хлеб, и я вместе с остальными принялась за завтрак.

После еды мы с новыми силами налегли на весла. В этот раз гребли трое — иноземцы, а вместе с ними и Снорри, помогая то одной, то другой стороне. Плыть так по заверениям Угбара входило значительно быстрее, что не могло не радовать.

Я и не заметила, как прошел целый день. Вскоре темнота вновь начала опускаться на вечно холодный край, а мы отдыхали, ужиная остатками парного мяса и хлебом. Я удобно уселась на длинном, забитом гвоздями деревянном ящике и завороженно смотрела, как одна за другой на небе загораются звезды.

— Приплыли... — неожиданно тихо вздохнул Угбар.

Я посмотрела в направлении его взгляда и замерла, не в силах оторвать глаз от зрелища, представшего предо мной. Где-то вдалеке, на севере, быстро разгоралось опутывающее небо ярко-зеленое северное сияние. С каждой минутой оно становилось все ярче, и вскоре ночь превратилась в мерцающий зелеными и сиреневыми огнями день, а я от восхищения выронила свой ужин из рук.

— Нефритовая тропа, — сказал Угбар. — Взгляни, Майя. Вот она — Белая крепость.

Я прищурилась, пытаясь разглядеть в сиянии ночи хоть что-то, а затем заметила короткую вспышку света. На горизонте один за другим загорались крохотные огоньки, сливаясь в один, и над покрытой льдами водной гладью медленно поднималась огромная ледяная махина. Айсберг размером с десятиэтажный дом ярко сверкал в ночи огоньками окон и бойниц, выбитых прямо во льду. Над краем нависали высеченные изо льда толстые башни, и, если приглядеться, можно было заметить, что окна и бойницы, казалось, хаотично разброшенные по айсбергу, сливались во множество лиц. И самым большим было то, что по центру. Смеющийся череп.

— Земля мертвых. Дорога в иномирье, — развел руками Угбар, и один из гетов медленно похлопал.

Северное сияние ярче вспыхнуло над головой, освещая нашу льдину ярким магическим светом. Длинный ящик, на котором я сидела, задрожал, дернулся. Изнутри послышался стук.