Апокрифы Другого мира: тюбан Большой Игры

Глава 20. Над Ограсом тучи ходят хмуро

Год 5099 от явления Творца, середина января

Место действия: Королевство Гренудия, Ограс.

Новоиспечённый король Гренудии Винсент III Алантар впервые восседал на почётном месте главы государства во время заседания кабинета министров. Поводом для собрания стали совершенно беспрецедентные новости, поступившие сразу по линии всех, кто был хоть слегка ответственным за шпионаж у соседей. На севере творилось такое, что в пору было проверять агентов на употребление галлюциногенов. Если верить донесениям, то "бесконечно мудрую, великую и непобедимую Эльфару" с одного щелбана отправило в нокаут никому не известное, нищее тиррство на задворках аморфного королевства Мингр. И не просто отправило в нокаут, но теперь ещё с особым цинизмом насилует бесчувственное тело главного насильника и беспредельщика всея Ойкумены.

После того, как высокое начальство взбодрило всю активную, пассивную и откровенно дрыхнущую агентуру, с севера пошли потоком сообщения разной степени бредовости, противоречащие друг другу во всём, в чём только можно. Но даже из этого потока полубреда, значительная часть которого была наполнена "водой" по принципу "лишь бы отчитаться о непроделанной, но оплаченной работе", вырисовывалась совершенно сюрреалистичная картина.

Доподлинно удалось установить, что поводом к конфликту послужила небывалая эффективность пограничной стражи Минка, которая смогла довести до стопроцентной успешности мероприятия по пресечению разбойных вылазок светлых эльфов на свою территорию. В отличии от Тардии, Минк долгое время оставлял пленных эльфов "для внутреннего употребления". Поэтому о возникшей неприятности светлые благополучно не ведали до тех пор, пока жаренный петух прицельно не клюнул в зад лично Великого князя. Тут-то и всплыло всё, что раньше удавалось незаметно "заметать под ковёр". Попытка как обычно всё решить грубой силой привела к тому, что всё действительно решилось грубой силой. Только сила оказалась не в острых ушах, а в правде.

В итоге из двадцатипятитысячного войска светлых, ушедшего на восток, до Ботсоэна добежать смогли лишь пара сотен не слишком смелых, но очень везучих светлых, пугая встречных паническими реляциями и перепачканными штанишками. Правда, как передавал тот единственный шпион, который нашёлся в Дарте, это привело лишь к появлению в тех краях поговорки: "никогда не бегай от минковских войск: попадёшь в плен уставший, а потом в кандалах придётся ковылять в разы дальше". Могучую крепость Ботсоэн, которая в древности выдерживала многомесячные осады и яростные попытки штурмов, взяли сходу, не дав никому из оборонявшихся сбежать.

О незавидной судьбе защитников и жителей Ботсоэна стало известно по воплям успевшего выйти в последний раз на связь кастеляна крепости, когда потасовка уже шла на нижнем ярусе цитадели. Прямо во время сеанса связи в комнату зашли несколько минковских магов, которые споро спеленали верещащего кастеляна. И очень вежливо порекомендовали застывшему на другом стороне от артефактного зеркала главе службы безопасности Эльфары не терять время на бесполезные занятия, а идти осваивать кайло и кирку. Ибо очень скоро пригодится.

Пока министры и приведённые ими эксперты докладывали о творящихся чудесах, в сознании Винсента шла неравная борьба между здравым смыслом и инстинктом самосохранения с одной стороны и стальным стояком на любимую жену с другой. Между имеющимися в его организме тремя центрами принятия решения кровь распределилась так, что первые два с разгромным счётом проиграли последнему. Потому король думал не о том, как подключиться к празднику жизни и побольше урвать от обескровленной Эльфары, а как не ударить в грязь лицом перед свежеприобретённой супругой, над чьей родиной сейчас глумятся грязные пришельцы-сородичи.

Он настолько углубился в свои размышления, что умудрился пропустить ещё несколько весьма занимательных известий. Во-первых, выпавшие некоторое время назад из поля зрения тёмные эльфы, как оказалось, в полном составе, никого не предупредив, покинули Ограс и уехали домой. Что особенно любопытно, среди отбывших в Драуру не было эйры Морганы. Куда она исчезла - неизвестно. Её никто не видел со времён зимнего бала. Через Мрель она не проехала, в Академии не появляется. И несмотря на это от посольства Драуры не последовало никакого запроса о её судьбе, будто дроу точно знают, где она. Можно предположить, что эйру Моргану, по какой-то неизвестной причине, тихонько прикопали по приказу матриарха.

Во-вторых, этим новости о дроу не исчерпывались. От агента в Драфуре стало известно, что около недели назад от имени матриарха официально было объявлено о вторжении вооружённых сил Драуры в западную Эльфару. Подробностей выяснить не удалось, но можно почти наверняка быть уверенными, что нападение было согласовано с действиями людей. Приграничный форпост светлых, город-крепость Сатлаэн, дроу взяли сходу и предотвратили бегство населения на юго-восток. А сейчас через Драфур бредут колонны до смерти перепуганных светлых-мужчин, которые прекрасно понимают свои перспективы одним местом отработать весь тот урон, что нанесли эльфы за тысячелетия конфликта, затеянного их праотцами по непонятному поводу.

***

Запрос аудиенции послом Эльфары в Гренудии был неприятным, но легко предсказуемым событием. Не успел Винсент разрешить визитёру войти, как пред его светлым взором предстал эйр Бойрионн Ольмиар, дальний родственник королевы Гианары по матери. Всегда лощёный и напыщенный, не считающий нужным скрывать своего презрения ко всем встречным смертным, сегодня он выглядел не в пример больше похожим на нормального посла, явившегося к монарху могущественного государства. Причиной тому был совершенно запредельный стресс, переживаемый эльфом по поводу данного ему поручения. Запороть подобное поручение было чревато последствиями, не совместимыми с жизнью.

О том, что ситуация в Эльфаре, вероятно, даже хуже, чем он думал, король понял по длинному и полностью соответствующему дипломатическому протоколу приветствию, до чего ни один посол Эльфары не опускался за всю историю дипломатических отношений. Было невооружённым глазом видно, как почтеннейший эйр Ольмиар с трудом сдерживался от отвращения к самому себе, что приходится расшаркиваться перед коронованной обезьяной. Но ему надо было любой ценой донести до молодого правителя Гренудии сказку о том, как Эльфара подверглась вероломному, неспровоцированному оскорблению со стороны своего восточного соседа, что вылилось в военный конфликт. А злобные, беспринципные соседи дрались не так, как им было разрешено благороднейшими эльфами, а подло и нечестно. В смысле применили какие-то неизвестные ранее артефакты невиданной мощи, коими массово и укатали светлоликое воинство. А затем, какая неслыханная наглость, ещё и сами вторглись на территорию Эльфары. О, какие зверства творят эти восточные варвары: насилуют и стариков, и детей, и домашний скот, а мужчин и женщин убивают без разбора!

Винсент с восхищением смотрел на разошедшегося эльфа, вравшего так убедительно и вдохновенно, что в рисуемую им инфернальную картину чудовищно-иррационального беспредела искренне хотелось верить. Никаких тёплых чувств к Эльфаре молодой монарх не испытывал и с радостью бы послал эльфа писать жалобы Творцу, если бы не одно крайне чувствительное "но": безумно любимая жена, благосклонности которой он так долго добивался. С момента недавно случившегося бракосочетания прошло настолько мало времени, что свежеокольцованный муж даже не смог до конца поверить и прочувствовать "сбычу" давней мечты.

А тем временем решив, что он уже напел более, чем достаточно, чтоб потешить самолюбие тупоухого животного, посол наконец перешёл к тому, ради чего всё затевалось. Великий князь Луг Киндерин устами своего посланника оказал жалкому человечишке, можно сказать, высшую степень доверия, предложив освободить часть земель на севере Гренудии для проживания беженцев-эльфов, а самому корольку идти разбираться с такими же как он никчёмными людишками, посмевшими разбить остроухих в нескольких сражениях, захватить их столицу и половину страны.

Король Гренудии выслушал просьбу своего новоявленного тестя с каменным лицом. Тот просил заметно больше, чем изначально ожидалось. И у начинающего самодержца не было готового решения, как поступить в сложившейся ситуации.

***

В голове Винсента совершенно не укладывалось, как соседи смогли так отделать остроухих! Глядя на подготовку эйра Айнтерела и свитских своей супруги, он привык считать, что средний уровень эльфарских воинов приблизительно на голову выше, чем у гвардейцев его королевства. Но две последние войны для Эльфары оказались разгромными и унизительными. И если про нынешнюю было известно пока ещё довольно мало, то про тардийскую кампанию и сражение при Торнсау все, кто только мог, написали тонны аналитических записок, разобрав весь ход сражения чуть ли не по минутам.

Какими бы могущественными артефактами не обладали тогда оборотни, причина их победы была исключительно следствием крайне пренебрежительного отношения эльфов к противнику. На поле боя эльфы всегда полагались на тотальное превосходство в ударной силе своих воинов-мастеров и магов. Имея возможность ломать противников об колено, они не слишком поднаторели в тактическом искусстве и совершенно не уделяли внимания организации войсковой разведки оперативного уровня. Также не в чести у них были заботы о чёткой работе всей военной логистики, безупречной воинской дисциплине и взаимодействии подразделений.

Вместо дисциплины и монолитности, эльфийская армия представляла из себя редкостный серпентарий. Любой светлый, будь он даже распоследним обозником, воспринимал военную кампанию как возможность существенно изменить своё положение в обществе, а вовсе не как акт беззаветного служения Родине и народу. Посему мобилизация в первую очередь предполагала лавинообразный рост числа ситуативных союзов, махинаций, заговоров и планируемых предательств.

Но когда в армии все, от главнокомандующего до новобранца плетут интриги лишь услышав о мобилизации, это ведёт к чему угодно, но не к повышению боеспособности армии. Как гласит эльфийская поговорка: "один эльф - это могучий воин, два эльфа - это непобедимая армия, три эльфа - это армия и два предателя".

Осмысливая всё это, король понимал, что если не брать в расчёт этическую составляющую выступления против людей на стороне эльфов, вероятность успеха в сражении с сородичами весьма и весьма велика. Всё же он ни на минуту не допускал возможность бескровной победы такого масштаба, а значит Минк сейчас вымотан настолько, что не способен сходу ввязаться в ещё одну войну. И удар всею мощью Гренудии по одному тиррству наверняка поставит то на грань катастрофы. Но никакой особой выгоды для своего королевства Винсент в таком решении не видел. Возможно удастся что-то стрясти с разгромленного Минка, но с ним нет общей границы, а отнимать коронные земли Мингра было в данном случае недопустимо, каким бы лакомым кусочком не выглядел Коур.

И если на чаше весов "не лезть и не вмешиваться" было множество более чем разумных аргументов, то на другой возлежало роскошное тело королевы-эльфийки. И быть отлучённым от этого источника блаженства Винсенту совершенно не улыбалось. Вот и сейчас лишь одна мысль о мистериях недавно начавшихся брачных ночей резко потянула вторую чашу весов вниз. Собравшись прояснить отношение Гианары к просьбе её отца, король решительно двинулся в направлении покоев своей ненаглядной.

***

Зайдя в апартаменты королевы, Винсент застыл, наблюдая крайне неожиданное зрелище. Гианара восседала в роскошном кресле в окружении почти всех приехавших с ней эльфов. В данный момент один из них пересказывал какой-то эпизод, вероятно, ставший ему известным от родственников по артефактной связи. В отличии от человеческих земель, у светлых эльфов артефактная связь была несравнимо более распространённой. Потому не удивительно, что почти все приехавшие остроухие аристократы имели постоянный контакт с родиной.

На прекрасном лице Гианары застыло холодное, безразличное выражение, совершенно не позволяющее понять, что на самом деле она думает об услышанном. Сегодня она решила опросить всех своих свитских, чтобы понять, в каком состоянии на данный момент оказалась Эльфара и чего ждать в ближайшем будущем. Новости были хоть и ужасными, но не катастрофическими. Главный вывод, который сделала для себя эльфийка - "мудрые папочка и братик" без малейшей подготовки и разведки, полагаясь на грубую силу, напали на соседнее государство, о котором ничего не было известно. И им там вломили так, что разгром в Тардии на этом фоне выглядит крайне успешной кампанией.

Хуже всего было то, что согласованность действий людей и дроу явно свидетельствовала о наличии у тех тщательнейшим образом подготовленных планов, который оба союзника и исполнили, как только сошлись все необходимые условия. Самым неприятным и унизительным для эльфийского самомнения было то, что люди переиграли эльфов там, где те всегда считали себя самыми-самыми: в долгосрочном плетении паутины интриг. Разгром на поле боя лишь подтвердил естественный ход событий. Главным выводом, который для себя сделала Гианара, было то, что ей нет теперь никакого интереса помогать отцу и брату. Вернее, если бы это ничего не стоило, то можно было бы оплести их обязательствами и помочь. Но в сложившейся ситуации, ничего кроме огромных убытков Гренудия от влезания в конфликт не получит. А её положение пока слишком шатко, чтобы рисковать. Тем более без серьёзных на то причин.

Безусловно, за последний месяц она очень неплохо развила свою позицию. Если раньше она могла опереться исключительно на безудержную страсть наследника, то теперь у неё появилась своя маленькая, но армия. Она официально стала королевой, а консортом, то есть вторым лицом государства, наделённым реальной властью. Ей до щенячьего визга преданы сотни аристократов, кого удалось опоить на свадебном пиру. Но этого всё ещё слишком мало, чтобы можно было проводить собственную политику. В глазах большей части населения она пока совершенно чужая. И рисковать ради "битой карты" своей родни ей совсем не с руки.

Но и открыто возражать о помощи "Родине" тоже нельзя. Всё же пока она для мужа - идеал чистоты и красоты. Если же она сама начнёт удерживать Винсента от "естественной" помощи Эльфаре, то даже такой остолоп может понять, сколь мало для неё значат чувства и личные отношения. И достаточно ей забеременеть и на время стать менее привлекательной, как её влияние на мужа начнёт снижаться. Так что ей сейчас следует аккуратно зародить в голове короля сомнения и опасения, ничего от него не требуя и ни к чему явно не подталкивая.

- Дорогая, надеюсь мы сможем сейчас поговорить? - для приличия поинтересовался Винсент, давая остальным присутствующим понять, что стоит поторопиться с покиданием помещения.

- Конечно, дорогой! - с улыбкой ответила эльфийка. И уже обращаясь к остальным присутствующим велела: - Все свободны.

Дождавшись, когда комната очистится от посторонних, король обернулся к своей жене:

- Полагаю, ты уже осведомлена о том, как обстоят дела у твоих сородичей. Сегодня ко мне явился твой родственник-посол и передал просьбу Великого князя впустить в страну беженцев. А также оказать военную помощь.

- То, что рассказывают те, кому удалось спастись - просто ужасно! - Гианара, включив весь свой артистизм, состроила самую грустно-жалостливою моську, на которую была способна. "Только не переигрывать!" - мысленно одёрнула она себя.

- По различным каналам мне удалось выяснить, что дружина Минка после взятия Леконнеля прекратила движение на юг, - медленно проговорил мужчина, любуясь самым прекрасным лицом на свете, - Возможно, их потери также были весьма существенными, а использованные артефакты древних, как и у оборотней - разрушились через некоторое время после использования.

- Мне страшно, - сказала Гианара и подняла на супруга наполненные слезами глаза, - я привыкла считать, что Эльфара самая сильная, что никто не может бросить ей вызов. И вдруг в одночасье всё рухнуло.

Она взяла мужа за руку и прижалась щекой к его ладони. Никогда за всё время знакомства она не давала Винсенту возможности увидеть её такой слабой и беззащитной. У парня защемило сердце от нахлынувшей нежности вперемешку со страстью. Сейчас он впервые ощутил себя её единственным и самым надёжным защитником. Он скрипнул зубами, принимая решение ни за что не позволить себе упасть в её глазах. Пока Винсент умилялся и проникался ещё большей нежностью, Гианара выдержала, как ей казалось, полагающуюся моменту паузу и продолжила:

- Наверное, ошибкой моего отца и брата стало то, что они не представляли ни реальной силы своего противника, ни того, кто его союзник. Вероятно, истинную силу их врагов сейчас не знает никто. В таких условиях вступать в конфликт было самонадеяно и глупо.

- Ты считаешь, что я могу отказать твоему отцу? - прямо задал вопрос король, несколько сбитый с толку.

- Что я могу считать, любимый?! - задала риторический вопрос эльфийка, снимая с себя ответственность за все последующие слова. - Я - слабая женщина, а ты — король. Ты - сильный и умный мужчина. Так что какое бы решение ты не принял, я не посмею как-то его оценивать. Ты - король и должен смотреть на ситуацию как монарх, стоя выше своих личных симпатий.

Сказав это, она снова прильнула щекой к его ладони. "Будем надеяться, что советники ему объяснят, насколько опасно ввязываться в конфликт с государством, о котором известно лишь то, что оно разбило того, кто считался самым сильным раньше".

Покои жены король покидал крайне озадаченным. Однозначного ответа на свой вопрос он не получил. А сказанное понял так, будто Гианара решила проверить силу его любви к ней. И отказать в помощи её отцу, в таком случае будет равносильно тому, чтобы оттолкнуть и её...