Антибол 2. Со щитом или на щите

Глава 14

Рассудив, что ребята уже пришли в себя — уверен, Лола и Руперт за этим проследили, — я похромал к нашей раздевалке.

Всё. С сегодняшнего дня от команды — ни ногой.

Князь прав: я не умею расследовать преступления. Каждый должен заниматься своим делом. И моё дело — быть с ребятами. Чтобы удержаться на Благоре как можно дольше, в идеале — до конца Игр.

На этой мысли я остановился.

Срань. Как так получилось?..

Ведь я всегда нацеливался на победу! Я дышал победой, жил ради этого чувства: ещё раз ощутить, что я — выиграл. Я — лучше других. Быстрее, выше, сильнее…

Но когда Лилит попала в беду, я как-то нечувствительно переключился. Чуть ли не впервые в жизни, проблемы другого человека оказались для меня важнее, чем свои.

Я возобновил движение. В колене что-то отчётливо похрустывало, и я уже подозревал самое худшее: опять треснул хренов мениск.

Ведь Макс предлагал дать денег на целителя… Чёрт. Надо было спросить. А теперь поздно. Наверняка он уже упорхнул.

Но дело не в этом: ребята приехали за победой, они ХОТЯТ победить — и чертовски много пашут для того, чтобы стать победителями.

Я не должен их подвести.

Чуть не повернул назад, разыскивать Макса. Засунуть гордость в жопу и вытрясти с него денег на целителя…

Но к этому времени я почти добрался до раздевалки, и решил сначала проверить, как там и что.

Тарара был ровно такого же цвета, как и рожа испитого, бомжеватого алкаша.

Посмотрев на меня больными глазками, он сунул мордочку в кружку с водой и пустил пузыри…

— Если ты таким образом хочешь утопиться — забудь, — сказал я.

— Похмельский симптом пытаюсь искоренить всесесеми доступными спосособностями, — надтреснутым голоском поведал троглодит. — Стыдобское и позорственное ощущение ощущаю до кончика хвоста. Неприятельски это. Тётушка будет недовольна.

Я похлопал его по ершистому загривку.

— Расслабься, приятель. Подумаешь, напился… Мы ей не скажем.

— Питие определяет сознание, — философски изрёк троглодит. — Сознание каждого троглодита. А моё — не определяет. Тётушке будет стыдно за такого некрепкого племянника. Тренер, — Тарара поднял на меня страдальческий, в красных прожилках взор. — А это и правда вы? Не галлюциноген, вызванный неумеренским потребительством?

— Сам не знаю, — честно ответил я. — Может, и галлюциноген.

Троглодит уронил мордочку в кружку и затянул глаза серой плёнкой.

Следующим, кого я увидел, был Автандил.

— Ага! — рявкнул я, уперев в могучую ангельскую грудь указательный палец. — Возмутитель спокойствия!..

— Я ничего не сделал, — попытался уйти в глухую защиту ангел.

— Автандил хороший, — оторвался от кружки Тарара. — Заплатил по разгромскому и разорительскому счёту.

Остальные дружно закивали.

Я оглядел команду.

А всё не так страшно. Горгониды в норме, минотаврам хоть бы хны, с ангелов тоже всё, как с гуся вода…

Больше всех пострадали Тарара и оба октапоида — видать, как самые неприспособленные к выпивке.

Но если подумать…

Силантий — лучший голкипер, который у нас есть. Мефодий — отличный защитник. А Тарара…

В последнее время маленький троглодит занимает всё более значимое место в команде. Он очень умно действует на поле. Да и мячи его любят…

А завтра у нас игра. По сетке — с командой А-А, то есть, земляками Автандила.

Не слишком ли много совпадений?

— Всем на разминку, — прорычал я.

— Но тренер… — попыталась возразить Андромеда.

— Физические нагрузки только способствуют выводу алколоидов! Так что вперёд и с песней.

— Я только хотела сказать, что стадион сейчас занят, — сказала Андромеда. — Время команды Теночли.

Срань.

— Значит, бегайте по коридорам! — нельзя отменять единожды отданный приказ. Но можно его модифицировать. — Давайте, давайте! Шустро, весело, с огоньком… — я проследил, как ребята, один за другим, вяло покидают раздевалку. — И побольше водички! Восстанавливаем метаболизм.

— А зачем его восстанавливать? — тихо спросил Мануэль у Шаддама.

— Хрен знает, — отвечал минотавр. — Отродясь у меня никакого метаболизма не было.

Нужен диетолог, — сделал я себе зарубку в мозг. — В Сан-Инферно это было не актуально, но мы ведь и дальше собираемся ездить по измерениям… Надо поговорить с Лилит.

Под ложечкой неприятно кольнуло: забыл, где она сейчас.

— Автандил, — негромко сказал я, когда ангел проходил мимо. — Задержись.

Тот усмехнулся, а потом независимо устроился на скамейке.

Гавриил в дверях оглянулся.

— Тебя ждать? — спросил он Автандила.

Тот вопросительно посмотрел на меня.

— Кажется, я отдал приказ, — изображая спокойствие, сказал я. — Кому не нравится — могут собирать вещи.

Гавриил исчез. Дверь аккуратно прикрыли с той стороны.

Может, я чуток и перегнул… Но хватит. Хватит разводить сопли в сиропе. Буду насаждать армейскую дисциплину, для их же собственного блага.

Когда за дверью стих дробный топот, я тоже присел на скамейку.

— О чём будет разговор, тренер?

Напуганным, или даже смущенным он не выглядел.

— О тебе.

— Класс, — ангел польщенно улыбнулся. — Это я люблю.

— Автандил, — позвал я. — Сколько они заплатили за то, чтобы ты всё испортил?

Это был пробный шар. Просто решил проверить догадку.

Секунду он смотрел на меня молча. Явно взвешивал: какой линии поведения держаться.

— Кто-то проговорился, да? — наконец ангел поморщился. — Наверняка Уриэль, чтоб ему век Рая не видать.

В яблочко!

— Никто ничего не говорил, — признался я.

— Что?.. Так вы ничего не знаете?.. Я буду всё отрицать!

— Я использовал дедуктивный метод.

Ангел посмотрел на меня искоса, недоверчиво. И сразу отвёл взгляд.

— Нетрудно было сопоставить факты, — продолжил я. — Ты саботируешь команду с тех пор, как мы прибыли на Благор. И других подстрекаешь.

Автандил фыркнул и принял вид оскорблённой невинности.

— Вы ничего не докажете, — надменно заявил он и поднялся. — А теперь, если позволите, меня ждёт тренировка.

И гордо вскинул подбородок.

— А мне не надо доказывать, — мягко напомнил я. — Я ж тренер. И могу засадить тебя на скамейку на веки вечные. А ещё я могу тебя уволить.

— Но не посреди же чемпионата! — Автандил вновь рухнул на скамейку, не заметив, что уселся практически вплотную ко мне. — У меня контракт!

— Пофиг на контракт, — я пожал плечами. — Кто мне запретит? — ангел молчал. — Конечно, этому могла бы воспрепятствовать Лилит, менеджер команды и по-совместительству — твоя девушка… Но вот незадача: у неё самой ОГРОМНЫЕ неприятности, а ты от неё открестился.

Подначивая, я зорко наблюдал за ангелом. А вдруг да и выдаст что-нибудь полезное.

— Я правда ничем не могу ей помочь, — буркнул ангел.

— Согласен. Помогать — это не твоё, — кивнул я. — Зато вредить… — махнув рукой, я сделал вид, что поднимаюсь со скамейки. — В общем, сейчас сюда прибудет стража, и дальше разговаривай с ними.

— За что?..

— За намеренное причинение вреда имуществу, — меня несло. Заранее я ничего не продумывал, просто накатил приступ импровизации. — Видишь ли, по закону, игроки являются собственностью клуба. А клуб принадлежит Безумному Максу. А Макс, как ты знаешь, дракон. А драконы чертовски не любят, чтобы их имуществу причиняли вред…

Терпеть не могу подобную казуистику.

Но и таких ребят, как Автандил, я тоже повидал: взывать к голосу разума или чувству вины — бесполезно.

Отопрётся, и будет уверен, что победил.

— Но я ни при чём! Я ничего не делал.

— А вот это пускай решают драконы. Я же, со своей стороны, могу сказать лишь одно: спаивать команду накануне ответственного матча, как по мне — это чистый саботаж. А если учесть, что играем мы с Ангелами Ада…

Автандил заплакал.

— Я не виноват, — слёзы были большие, крокодильи. — Это всё они-и-и…

— Интересно, сколько тебе дадут? — задумчиво проговорил я. — В Сан-Инферно ты наверняка отделался бы лёгким испугом. А здесь? Надеюсь, ты хочешь сесть на диету. У них тут есть охрененно эффективная. Башня Голода называется.

— Меня заставили-и-и-и…

А вот это уже похоже на начало признания.

— Говори.

— Это всё Скраблий, менеджер А-А, — скоренько утерев слёзки, Автандил перешел на деловой тон. — Он велел мне развалить Сынов. А сам подсуетился, чтобы во втором туре нам выпало играть именно с ними.

— Каким образом? — перебил я. — Турнирную сетку составляют перед Играми, и если б выиграли не мы, а скруллы…

— Думаю, он придумал всю махинацию уже после первого тура, — неожиданно рассудительно поделился Автандил. — Недавно мы столкнулись в коридоре, Скраблий меня узнал…

— И предложил немного заработать?

Ангел помотал головой.

— Ему это было не нужно, — поморщился Автандил. — Когда-то на Рае я совершил проступок… Я всё искупил! Честно. Служил в стройбате, затем — в мотопехотном, у Чёрта-на-Куличках, дембельнулся в звании капитана… И уехал в Сан-Инферно. В Раю не любят неудачников.

Не попадись, — вспомнил я. — Важно не то, что ты сделал. А то, что ты попался…

— Старый добрый шантаж, — кивнул я. — А ты не думал, что признавшись сразу, избавил бы и себя и меня от кучи геморроя?

Автандил посмотрел на меня с чистым, почти детским удивлением.

— Тренер, а вы здесь совсем ни при чём. Скраблий грозился сообщить обо мне бывшим подельникам.

— Подельникам?

— Скраблий всё про меня знает. Он был прокурором, вёл все дела. Потом уже как-то выбился в люди… А сейчас он пригрозил, что отыщет моих подельников и скажет, что это я сдал их Аннунакам.

Я вздохнул. Прикрыл глаза, помассировал переносицу…

— Знаешь, мне пофиг что ты там сделал, — устало сказал я. — Тем более, что ты искупил и всё такое. Но скажи, ради бога, одну вещь: какого хрена ты открещиваешься от Лилит?

Ангел горько усмехнулся.

— Неудачник — это клеймо на всю жизнь, — он бросил косой взгляд на меня, но спохватился. — Я просто не хотел, чтобы моё прошлое послужило для Лилит отягчающим обстоятельством.

Я вытаращился на него, охренев до глубины души.

— Ты хочешь сказать… Что пытался её защитить?

— А что, это запрещено? — отстранённо спросил Автандил. — Она — моя девушка. Разумеется, я хотел её защитить. Я ей полностью доверяю: если она украла жезл Князя, значит, он был ей нужнее, чем ему.

Я икнул.

— Откуда ты знаешь, что украли именно жезл?

Ангел фыркнул.

— То же мне… Секрет Люцифера. Да на Благоре только об этом и сплетничают. Имеющий уши да услышит.

— То есть, — поймал я себя на том, что массирую колено. Неосознанно. — Тут все уверены, что кражу совершила Лилит.

— Так говорит баронесса Фейрчайльд. И потом: Лилит посадили в Башню Голода, а туда кого попало не сажают. Ну, не то, чтобы Лилит — это кто попало, в смысле…

— Я понял, понял, — отдёрнув руку от колена, я схватился ею за лавку.

— Болит? — спросил ангел.

— Ты о чём?

— Колено, — он кивнул на мою ногу. — Могу помочь.

— Иди в жопу.

— Как скажете, тренер.

Он ещё и издевается…

— Слушай, а как же всё твоё поведение ДО встречи с этим… Скраблием? Не могу сказать, что и до этого ты был просто ангелом.

Непонимающий взгляд огромных голубых глаз…

— Я хочу сказать, ты и до того вёл себя, как последний засранец. Задирал ребят и вообще. Кто растоптал Руперта, ещё когда мы играли против вас?

И опять этот удивлённый взгляд.

Как он меня бесит, мама дорогая…

— Не понимаю, о чём вы, тренер. Я же подписал контракт! А там есть пункт: подчиняться приказам тренера на поле. А приказы, — он горько усмехнулся. — Меня учили выполнять слишком хорошо.

Я кивнул.

— Ну а ребята? Какого хрена ты всё время придираешься к Гортензию?

— Но он же — зелёное желе!

— Да, я заметил.

Ни в жисть не поверил бы: ангел — ксенофоб.

Я вспомнил себя — в первый день, когда я только знакомился с командой. Признаюсь честно: и на меня огромная куча зелёного желе произвела неизгладимое впечатление.

Но потом я увидел дракона… А ещё потом как-то до меня дошло: в мире, где мяч имеет собственную волю, а ещё глаза и зубы, разумное зелёное желе — это даже нормально. И пахнет приятно.

— Как-нибудь попробуй с ним пообщаться, — посоветовал я. — Между прочим, он стихи пишет — мне Лилит говорила. И даже что-то такое цитировала, но я в поэзии — как ёж в апельсинах.

— Я попробую, тренер, — на лице ангела проступила покорная обречённость.

— Ну и вообще… Будь проще. И люди к тебе потянутся.

— Так вы сдаёте меня страже, или нет?

— А сам ты как думаешь?

— Если… Если вы завтра выпустите меня на поле, я вам покажу.

— Где раки зимуют?

— Кто?

— Забудь. Так что ты собираешься показать?

— Самую лучшую свою игру.

— А Скраблий?

— Пускай идёт в жопу.

Я кивнул. Собственно, именно этого я и добивался: чтобы Автандил сам решил, что ему делать дальше.

— Посмотрим, — сказал я, с трудом поднимаясь на ноги.

Колено отекло — я это чувствовал через штанину. Интересно: здесь можно раздобыть обезболивающее?..

Шагая к выходу, мне пришлось опираться на всё, что попадалось под руку: на стену, на шкафчики, на плечо Автандила…

— Я могу вам помочь, тренер, — сказал тот, открывая передо мной дверь. — С коленом.

— Да ну? — вопросил я без особого восторга. — Ты что, целитель?

— Военно-полевой фельдшер.

— И… что это значит?

— Будет больно.

— В смысле…

— Чертовски больно, тренер. Дьявольски, — сказал ангел. — В стройбате нам не давали основ анестезии. Главный упор делался на то, чтобы боец как можно скорее встал в строй.

— Ага, — я тупо кивнул.

Был, был соблазн согласиться тут же, не сходя с места. Но… нет, боли я не боюсь. Просто доверять ему сейчас, перед игрой с Ангелами Ада, не мог. Не имел права.

— Вы мне не доверяете, тренер.

Вдох — выдох. Вдох…

— Твоя правда, Ави. Не доверяю. Так что, вернёмся к этому разговору послезавтра, лады?

— Вам стоит только приказать.

Отправив Автандила на пробежку, сам я похромал на стадион.

Мне это было нужно.

Посидеть в тишине и одиночестве, подумать…

Атмосфера стадиона. Где бы он не находился, кому бы ни принадлежал, главное — это атмосфера. Тот особенный дух соревнований, побед, поражений, соперничества…

Наверное, это как у Макса с адреналином.

Ему, чтобы чувствовать себя живым, необходимо рисковать жопой. А мне -побеждать.

Нет, не так. Мне, чтобы чувствовать, что день прожит не зря, необходим достойный соперник. Тот, кого я буду стремиться превзойти.

Выйдя к стадиону, я с удивлением понял, что тренировка Теночли ещё не закончилась.

Казалось, мы с Автандилом трындели целую вечность.

А вот поди ж ты.

Выбрав местечко повыше, я устроился на широком и довольно удобном сиденье.

И всё-таки они странные… Внешне — такие же люди, как и я.

Красноватая кожа, тёмные, затянутые в хвосты, волосы… На индейцев похожи, я уже говорил.

Но временами в игроках Теночли пробивалось нечто… чуждое. Нечто звериное, хищное такое.

И это пугало.

Вот взять октапоидов: они тоже пугали — особенно, когда их было больше одного. Но по крайней мере, по ним было сразу видно: это — не люди, бляха медная. Это хищники! Флюиды, что-ли, другие…

А вот теночли я понять не мог, как ни старался. Воины — ягуары. Это что, название такое, или они и впрямь превращаются?

Судя по их форварду — таки да.

Он начал разбег из угла поля. Мяч, как приклеенный, парил перед ним.

Другие игроки — в рамках тренировки — пытались ему помешать, сбить с толку, отобрать мяч. Бесполезно.

Центральный нападающий с капитанской повязкой был неотразим. Он мчался, всё удлиняя прыжки, временами казалось, ноги и вовсе не касаются травы… А потом он опустился на четвереньки, и вот передо мной уже не человек, а зверь.

Красивый, как ядовитая мухоловка. И такой же смертоносный.

И вот уже мяч в воротах.

Форвард вновь перетек в человечью форму и победно вскинул руки над головой.

Послышались крики:

— Виват Монтесума… — или что-то в таком роде.

Увлёкшись, я даже захлопал в ладоши и громко свистнул: парень меня просто покорил.

Услышав посторонние звуки, теночли замерли и уставились на меня.

И было в их взглядах что-то такое…

Словом, не завидую я антилопам, которым захотелось попить водички в их владениях.

Через секунду они возобновили тренировку, но ощущение взгляда осталось. Только вот шло оно из-за спины…

И самое главное: такое ощущение я уже испытывал. Здесь, на Благоре: словно под кожу набились мелкие муравьи, и ползают там…

Отвратительная хрень.

Когда я обернулся, ихний тренер подошел почти вплотную. Это он сверлил меня взглядом. Словно дырку хотел провертеть, честное слово.

Я сделал морду кирпичом: а чего? Смотреть тренировки не запрещается. На самом деле, все так делают: надо же знать противника в лицо.

На Земле, конечно, для этого имеется видео. Но здесь, в отсталых магических мирах — только глазками.

— Здорово, тренер, — сказал я. Подниматься, правда, не стал. — Надеюсь, ты на меня не в обиде? За то, что толкнул тебя в коридоре?

— Вы? — узкие, словно нарисованные брови на коричневом лице поползли вверх. — Толкнули? Меня?.. Это какая-то ошибка.

— Ну ладно, не толкнул. Просто мы оба споткнулись на ровном месте. С кем не бывает?

— Я вижу вас впервые в жизни, уважаемый, — отчеканил тренер теночли. — И никогда не ходил ни по каким коридорам. Это ясно?

И он, заложив руки за спину, прошел мимо.

Всё страньше и страньше.

Ну, да ладно. Не хочет, чтобы кто-то ляпнул, что он попал в глупое положение — его право.

А когда, после тренировки, я вернулся к себе, тренер теночли вообще вылетел у меня из головы.

На моей, застеленной зелёным одеялом кровати, сидела Уховёртка.