Звезда гигантов

Глава 14

– Послушай, я знаю, у меня нет права вмешиваться в твою личную жизнь, да я, собственно, и не пытаюсь, – сказал Норман Пейси, сидя в кресле своей комнаты на «Бруно». После того, как они с Соброскиным обсудили инцидент с Джанет, прошло несколько часов. Он старался говорить рассудительно и мягко, но вместе с тем решительно. – Но я не могу молчать, когда ситуация настолько выходит за рамки, что сказывается и на мне, и на делах всей делегации.

Джанет слушала его из противоположного кресла, не меняя выражения лица. Ее глаза слегка поблескивали от влаги, но Пейси не мог сказать, что именно было тому причиной: раскаяние, гнев или никак не связанное с этим воспаление пазух.

– Пожалуй, это было немного глупо, – наконец еле слышным голосом произнесла она.

Пейси мысленно вздохнул, постаравшись не выказать это внешне.

– Сверенссену в любом случае стоило быть умнее, – сказал он, надеясь, что Джанет найдет в этих словах хоть немного утешения. – Черт… послушай, я не могу указывать тебе, как поступать, но по крайней мере не делай глупостей. Если хочешь искреннего совета, то забудь об этом происшествии и сосредоточься на своей работе. Но окончательный выбор за тобой. Если решишь поступить иначе, то постарайся сделать так, чтобы у Маллюска не было повода для сплетен в наш адрес. Вот мое мнение – откровеннее некуда.

Джанет провела по губе костяшками пальцев и слегка улыбнулась.

– Не знаю, возможно ли это, – призналась она. – Если хочешь знать настоящую причину, почему это не дает ему покоя, то на меня он взъелся с самого моего появления на базе.

Пейси еле слышно простонал. Он уже почувствовал, что постепенно перенимает роль отцовской фигуры, и Джанет это вполне устраивает. И теперь его вот-вот захлестнет историей всей ее жизни. Но сейчас на это не было времени.

– Господи боже… – Он умоляюще развел руками. – Я правда не хочу чересчур вторгаться в твою личную жизнь. Я просто посчитал нужным высказаться насчет некоторых ее сторон – исключительно как представитель США в составе делегации. Давай поставим на этом точку и останемся друзьями, идет?

Он заставил свои губы изогнуться в улыбке и выжидающе посмотрел на Джанет.

Но ей нужно было непременно объяснить все до конца.

– Наверное, дело в том, что все казалось таким странным и непривычным… ну, знаешь… здесь, на обратной стороне Луны. – В ее взгляде проступила легкая застенчивость. – Не знаю… наверное, мне просто было приятно встретить того, кто проявил ко мне симпатию.

– Понимаю. – Пейси приподнял ладонь. – Не думай, что ты первая…

– К тому же в разговоре он был так непохож на других… Он был таким понимающим, прямо как ты.

Внезапно выражение ее лица поменялось, и она как-то странно посмотрела на Пейси, будто не зная, стоит ли делиться с ним тем, что пришло ей на ум. Пейси уже хотел было встать и закончить разговор, пока она не превратила комнату в персональную исповедальню, но Джанет заговорила раньше, чем он успел шевельнуться.

– Мне еще кое-что не дает покоя… и я не знаю, стоит ли об этом рассказывать. Раньше это казалось нормальным, но теперь… я просто ума не приложу… в общем, меня все это немного тревожит.

Она смотрела на Пейси, будто ожидая от него сигнала к продолжению. Но тот просто смотрел в ответ без малейшего намека на интерес. Джанет все же продолжила:

– Он выдал мне несколько блоков микропамяти с данными, которые нужно было добавить к передачам в ведении Маллюска. Сказал, что это всего лишь тривиальные поправки, но… даже не знаю… в том, как он сказал, было что-то странное. – Она резко выдохнула и, по-видимому, ощутила облегчение. – В общем, такие дела – теперь ты тоже об этом знаешь.

Поза и манеры Пейси резко поменялись. Теперь он наклонился вперед и глазел на Джанет с ужасом на лице. Глаза девушки испуганно расширились, когда она поняла, что ситуация куда серьезнее, чем она думала.

– Сколько их было? – твердо спросил он.

– Три… Последняя – сегодня, рано утром.

– А первая?

– Несколько дней назад… может, больше. Еще до отлета Карен Хеллер.

– И что там было?

– Я не в курсе. – Джанет беспомощно пожала плечами. – Откуда мне знать?

– Ой, да ладно. – Пейси нетерпеливо махнул рукой. – Только не говори, что тебе не было любопытно. У тебя есть оборудование, которое выводит содержимое памяти на экран.

– Я пыталась, – спустя несколько секунд призналась она. – Но данные защищены кодом блокировки, который не допускает чтение консольной подпрограммой. Скорее всего, в передачу была встроена одноразовая последовательность активации. Которая впоследствии самоуничтожилась.

– И это не вызвало у тебя подозрений?

– Поначалу я думала, что это стандартный протокол безопасности ООН… Но потом начала сомневаться. Тогда-то я и встревожилась. – Она посмотрела на Пейси беспокойным взглядом и спустя несколько секунд робко добавила: – Он ведь сказал, что это всего лишь тривиальные поправки.

Судя по ее тону, эти слова тоже не вызывали у Джанет особого доверия. Затем она умолкла, а Пейси с отстраненным выражением сидел в кресле, машинально покусывая костяшку большого пальца, пока его мысли в бешеном темпе пытались разгадать смысл, стоящий за ее словами.

– Что еще он тебе сказал? – наконец спросил он.

– Например?

– Что угодно. Попытайся вспомнить, не делал ли он или не говорил чего-то странного или необычного – даже если это звучало глупо. Это важно.

– Ну… – Джанет нахмурилась и вперилась взглядом в стену позади Пейси. – Он рассказывал о своем вкладе в глобальное разоружение, о том, как с тех пор был вовлечен в становление ООН как эффективной силы глобальных масштабов… обо всех высокопоставленных людях, с которыми он знаком.

– Так-так. Об этом мы уже знаем. Что-нибудь еще? На лице Джанет на секунду мелькнула улыбка.

– Он злится из-за того, что ты, похоже, не даешь ему спуска на совещаниях делегации. У меня сложилось впечатление, что он считает тебя каким-то злобным уродом. Ума не приложу, с какой стати.

– Да уж.

Она внезапно изменилась в лице.

– Было кое-что еще, не так давно… Точнее, прямо вчера. – Пейси ждал, не говоря ни слова. Джанет ненадолго задумалась. – Я была у него, в ванной. Как вдруг в номер зашел кто-то из делегации, в приподнятом настроении. Но это был не ты и не тот невысокий лысый русский, а кто-то незнакомый. В общем, он не мог знать, что я в ванной, и тут же заговорил. Нильс велел ему молчать и, судя по голосу, был очень зол, но незнакомец все же успел упомянуть, что скоро в дальнем космосе будет уничтожен какой-то объект. – Она на мгновение наморщила лоб, а затем покачала головой. – Больше ничего… во всяком случае, из того, что я помню.

Пейси недоверчиво смотрел на нее:

– Ты уверена, что он так и сказал? Джанет покачала головой.

– Прозвучало именно так… точно сказать не могу. Из крана шла вода и… – Она замолчала, не договорив.

– Других разговоров не помнишь?

– Нет… прости.

Пейси встал и медленно прошел к двери. Немного постояв, он развернулся, прошагал обратно и остановился перед Джанет, пристально глядя на пол.

– Видишь ли, мне кажется, ты не до конца понимаешь, во что ввязалась, – произнес он, сопроводив свои слова зловещими нотками. Джанет испуганно подняла глаза. – Выслушай меня внимательно. Крайне важно, чтобы ты больше ни с кем об этом не говорила. Поняла? Ни с кем! Если хочешь взяться за ум, то сейчас самое время. Больше ни слова из того, что ты мне рассказала. – Она молча покачала головой. – Я хочу, чтобы ты дала мне слово, – попросил он.

Она кивнула, а спустя пару секунд спросила:

– Значит ли это, что мне нельзя видеться с Нильсом?

Пейси прикусил губу. Возможность узнать больше была весьма соблазнительной, но можно ли ей доверять? Поразмыслив несколько секунд, он ответил:

– При условии, что не будешь рассказывать ему о том, что видела и что говорила. А если снова случится что-нибудь необычное, дай мне знать. Не играй в шпионские игры и не нарывайся на неприятности. Просто смотри в оба и слушай и, если заметишь что-то странное, сообщи мне и больше никому. И ничего не записывай. Ладно?

Она снова кивнула и попыталась улыбнуться, но ничего не вышло.

– Ладно, – согласилась она.

Пейси ненадолго задержал взгляд на Джанет, а затем развел руками, показывая, что разговор окончен.

– Думаю, пока что это все. Извини, но меня ждут кое-какие дела.

Джанет поднялась и быстро прошагала к двери. Она как раз собиралась закрыть ее за собой, когда Пейси добавил:

– И Джанет…

Она остановилась и обернулась.

– Бога ради, постарайся приходить на работу вовремя и лишний раз не раздражать этого твоего русского профессора.

– Хорошо.

После краткой натужной улыбки она удалилась.

Пейси уже давно заметил, что Соброскин, как и он сам, по-видимому, не входил в сложившуюся вокруг Сверенссена клику, и со временем все больше убеждался в том, что Николай ведет одиночную игру от имени Москвы и видит в политике ООН лишь средство для достижения собственных целей. Если это действительно так, он вряд ли будет в курсе информации, которую отчасти удалось подслушать Джанет. Не желая нарушать радиомолчание с Землей по туриенскому вопросу, он решил рискнуть и, положившись на интуицию, договорился позже тем же вечером встретиться с русским в кладовой, которая располагалась в не самой многолюдной части базы.

– Сказать наверняка конечно нельзя, но речь вполне может идти о «Шапироне», – сообщил Пейси. – Похоже, что среди туриенцев есть две фракции, которые не до конца честны друг с другом. Мы говорили с представителями одной из них – по-видимому, той, что заботится о благополучии корабля, но откуда нам знать, что на «Бруно» нет людей, которые поддерживают связь со второй фракцией? И что эта самая вторая фракция разделяет наше мнение?

Соброскин был предельно внимателен.

– Вы имеете в виду кодированные сигналы, – сказал он. Как и ожидалось, все отрицали, что имеют к ним хоть какое-то отношение.

– Да, – ответил Пейси. – Мы более чем уверены, что проблема не в нашей стороне, так что винили вас. Но теперь я готов признать, что мы могли заблуждаться на их счет. Допустим, что ООН задумала все это действо на «Бруно» как прикрытие, а сама ведет какую-то другую закулисную игру. Возможно, они намеренно ставили палки в колеса и нам, и вам, а сами у нас за спиной поддерживали контакт… не знаю, может, с одной из туриенских фракций, может, с другой, а может, и с обеими разом.

– Какую еще игру? – удивился Соброскин. Он явно находился в поиске новых идей и для этого, по-видимому, был готов поделиться парой собственных.

– Кто знает? Но больше всего меня беспокоит тот самый корабль. Если я ошибаюсь на его счет, значит, ошибаюсь, но мы не можем сидеть сложа руки и просто на это надеяться. Если есть причины считать, что кораблю грозит опасность, мы должны оповестить туриенцев. Возможно, они сумеют что-нибудь предпринять.

Он долго думал о том, чтобы рискнуть и все-таки позвонить на Аляску, но в итоге решил этого не делать.

Соброскин на время погрузился в размышления. Он знал, что кодированные сигналы – ответ на передачи со стороны СССР, но причин раскрывать эту информацию у него не было. Швед оказался замешан в очередном подозрительном происшествии, и Соброскину не терпелось узнать больше. Москва всецело стремится к хорошим отношениям с туриенцами, и нет ничего плохого в том, чтобы примкнуть к США и предупредить туриенцев доступными Пейси средствами. Если страхи американца окажутся беспочвенными, долговременного вреда от этого не будет, решил Соброскин. Так или иначе, времени на консультацию с Кремлем не оставалось.

– Я уважаю ваше доверие, – наконец произнес он. Его искренность не ускользнула от внимания Пейси. – Чего именно вы от меня хотите?

– Я хочу воспользоваться передатчиками «Бруно», чтобы отправить сигнал, – ответил Пейси. – По понятным причинам я не могу привлекать к этому делегацию, а значит, нам придется обратиться напрямую к Маллюску, чтобы он взял на себя техническую сторону вопроса. Он, конечно, та еще заноза, но доверять ему, думаю, можно. Однако если я приду к нему один, он может и не согласиться, зато вам, вероятно, не откажет.

Брови Соброскина приподнялись от удивления.

– Почему вы не обратились к той американке?

– Я думал об этом, но не уверен, что она достаточно надежна.

Она слишком близка со Сверенссеном. Он может быть опасен.

С Маллюском они встретились в зале управления главной антенной, когда вечерняя смена уже закончилась, а астрономы, забронировавшие ночное время, разошлись, чтобы выпить кофе. Профессор дал добро на их просьбу лишь после того, как Соброскин согласился дать расписку, в которой говорилось, что отправка сигнала была запрошена им официально, в качестве представителя советского правительства. Маллюск спрятал бумагу вместе с остальными личными документами. Затем он запер двери зала и при помощи главного экрана диспетчерской консоли ввел и передал надиктованное Пейси сообщение. Ни он, ни Соброскин так и не поняли, почему Пейси настоял на включении в сигнал своего собственного имени. О некоторых вещах он предпочел умолчать.