Юность Мышиного короля

Глава 39

Дорога назад, привычная и понятная, много времени не заняла. Фокс не мог сказать, что он спешит. Но и задерживаться без нужды не хотелось.

Единственно, вызвало интерес, чем закончилась «эпическая» битва «крабов» и «гидры». Во всяком случае, юноше запомнился лишь один эпизод. В нём несколько существ с клешнями нарезали «гидру» на нити.

Папочка велел им проложить провода для известных только ему целей. Вот «малыши» и старались. «Гидра» возражала и выражала своё отношение активным сопротивлением.

Именно так сохранилось в памяти Фокса. И, к его удивлению, ничего подобного на обратном пути он не застал. Не в том плане, что «крабы» и «гидра» разбежались по углам и прекратили взаимодействие. Или кто-то из них остался на поле боя, тогда как противник пал смертью храбрых.

Ничего подобного! Фокс пробирался через встречный поток кибермодулей, уклонялся от двигавшихся поперёк, обгонял «попутчиков», совершал прочие манёвры. При этом уже не получалось изображать крысу или крота, которые бежали по подземному ходу или рыли его. Фокс на время стал больше похож на червя. Не внешне, а по характеру движения.

Юноша как мог быстро перемещался вперёд. Ускорившись, он теперь активно извивался, крутился, иногда почти переворачивался. А встречные и прочие потоки модулей охватывали со всех сторон, пусть всё так же, как раньше не поддерживали. Ну чем не дождевой червь в земле?

Разве что не приходилось пропускать «гостей» через себя. Хотя трудно было судить об этом, имея в виду самые мелкие модули. Как знать, не проникали ли они через организм человека, светящимися точками облепляя его, на миг затухая и снова загораясь сзади.

На Фоксе имелась одежда, так легко внутрь его тела ничего не могло попасть. Но малые размеры… Возможно, глаза, рот, уши, другие открытые части вполне себе служили своего рода воротами для самых «младших» из помощников Папочки.

Но это всё не столь важно. Даже если проникновения происходили, Фокс их не ощущал. Чувствовались лишь микротолчки по всему телу. Ничего болезненного или неприятного они за собой не несли. Да и пусть!

Удивляться приходилось не тому, во что превратились перемещения человека в потоках кибернетических модулей. И даже не то, что никто никому не мешал. К этому Фокс приспособился ещё во время прошлого «путешествия».

Интересным стало, что окружавшая юношу толчея отнюдь не мешала ему смотреть по сторонам. Он умудрялся прекрасно видеть то, что происходило вокруг – вплоть до боковых стен, перекрытий, стыков и прочих мест перехода между секциями корабля.

Модули словно бы расступались. Они ничего не загораживали. Сквозь колышущиеся потоки загорающихся, гаснущих и снова пылающих разными цветами частиц Фокс видел картины происходящего на стенах.

«Неужели и вправду театр?» – подумал Фокс. А живущий в нём Мышиный король комментировал:

– Ловушка, ловушка, ловушка!

Хорошо ещё, что писклявый голосок слышал лишь юноша. Точнее, «слышал» – неверное слово. Лучше сказать «изображал». Ведь в конечном итоге Фокс и Мышиный король выступали одним и тем же… существом. Человеком в полном смысле назвать это объединение всё-таки трудновато!

Однако стоит ли уточнять такие мелкие по сути детали? Как говорится, у всех свои скелеты в шкафу. Ну или тараканы в голове.

Гораздо существеннее, что Папочка словно испытывал на прочность терпение своего молодого товарища. Причём не важно, знал он особенности устройства сознания Фокса или нет. В конце концов, Папочка обменивался информацией с цифровым помощником и мог видеть ситуацию изнутри. Важнее другое: пугающие картины на стенах прохода многократно возросли.

Сражение «крабов» и «гидры» и в прошлый раз взволновало Фокса своим таинственным смыслом. Что оставалось говорить о тех же сражениях, но уже приобретших массовый характер? Причём явно прослеживалась воля Папочки в режиссуре «представления».

Как ещё понимать, что «крабы» составили фалангу и наступали на «гидр», которые двигались на них по одиночке? Выходило так, что первые ряды фаланги прорывали построения противника. И иногда терпели значительный урон. Но на них напирали задние и фактически использовали впереди стоящих подобно тарану.

«Гидры» старались расступиться и охватить «крабов» с флангов. Так они могли нанести удары своими щупальцами, не попадая под действие постоянно щёлкавших клешней. Кроме того, стройные ряды «крабов» в некоторых местах распадались, и «гидры» проникали внутрь фаланги.

Вот тогда начиналось самое интересное! Ибо «гидры» начинали жалить «крабов» в места сочленений, подбирались к брюху, переворачивали. В итоге образовывалась мешанина из панцирей и полупрозрачных пульсирующих тел, которые рвали друг друга.

В чём смысл танца смерти, который представил Папочка Фоксу? Поверженные «гидры» всё также служили материалом для заделки микротрещин или ремонта проводки. Иная судьба ждала «крабов», которые теряли части панцирей, клешни, прочие конечности. Из них образовались, на глазах меняя форму, короба для электропроводки или – из меньших частей – изоляционные оболочки для проводов.

– А по-другому никак нельзя? – спросил Фокс.

Двигаться он не переставал, модули всё так же носились вокруг него, поэтому приходилось перекрикивать производимые ими звуки. Но Папочка прекрасно его слышал и ответил:

– Можно как угодно. Но сейчас – так. Тебе не нравится?

– Как-то странно, – признался Фокс. – И не менее странно, что ты мне всё это показываешь.

Папочка некоторое время молчал, словно собираясь с мыслями. Хотя Фокс понимал, что это лишь проявление вежливости. Потом голос кибермозга снова зазвучал:

– Можно бы всё скрыть массой модулей. Но…

Папочка не договорил. Фокс постарался схватить и продолжить его мысль:

– Неужели ты хочешь моего одобрения?

– Не то чтобы, – ответил Папочка. – Однако всякий творец…

Он снова замолчал, не окончив фразы. Фокс не стал ждать возобновления и спросил:

– Значит, ты считаешь себя творцом?

– Почему бы и нет? – эхом отозвался Папочка. – Мыслящие существа стремятся к самовыражению. Почему бы мне не так?

– А точно – «самовыражение»? – допытывался Фокс.

– Я начал такие эксперименты, – ответил Папочка. – Никто другой из кибермозгов, насколько известно, такими вещами не увлекается. Вспомни станцию дозаправки. Там всё иное. Но если я не похож на других, почему мне не считать свои действия самовыражением?

– Потому что так тебя мог запрограммировать Валрус, – ответил Фокс.

Он приближался к точке выхода, где далее должен был просто идти по коридору до своей каюты. И там он ранее оставил трудившегося над скульптурой Валруса. А Папочка всё не отвечал на реплику юноши. И он, уже почти покинув боковой переход между секциями корабля, успел проговорить:

– Спросим у самого Валруса, если застанем на пути.

– Вряд ли получится, – ответил Папочка.

Фокс собирался спросить, почему он так думает. Но в этот момент волна модулей толкнула его в нужную секцию, и вопрос отпал сам собой. Валрус очевидно окончил свои занятия и удалился восвояси.

До каюты юноше предстояло добираться в одиночку. Ну как в одиночку? С цифровым помощником в импланте, мышиным королём в глубине сознания. И незримым присутствием Папочки – повсеместно.