Юность Мышиного короля

Глава 24

Капитана Мюза не радовала перспектива извиняться за проявленную грубость перед носителем машинного разума. Он настолько привык к положению полновластного хозяина на корабле, по крайней мере, в периоды полётов, что спускаться с импровизированных высот власти доставляло прямо-таки физический дискомфорт.

Мюз буквально скрючился за столом. Однако он быстро нашёл решение, которое, как думал, поможет сохранить лицо и вернуть Папочку в состав экипажа. Мюз обратился к Валрусу:

– Ты у нас главный по технике. Кому как не тебе разбираться в хитросплетениях машинной души? Есть же у них, у машин-то душа, как считаешь?

Валрус смотрел, не мигая, на капитана и молчал. А тот продолжал:

– Молчишь? Вижу, согласен! Вот и подбери нужные слова, чтобы как-то сгладить углы.

Валрус всё молчал, а Доу поморщилась и проговорила:

– Слушай, тебе не кажется это малодушием? А, капитан? Сам кашу заварил, сам её бы и расхлёбывал. Чего на техника собак вешаешь?

– Разговорчики! – вырвалось у Мюза.

– Брось, капитан, – сказал Валрус. – Доу права. Или ты хочешь, чтобы и я ступил на ту же тропу и передоверил поручение ещё кому-то? Вон Фокс сидит. В его же интересах привести Папочку в чувство. Кто позаботится о судьбе Мартена, как не наш славный Мозг? Что же теперь, Фоксу перепоручить?

Последовала очевидна реакция Мюза. Он поник головой и сдавленно проговорил:

– Сговорились… Не ожидал, не ожидал. Значит, говорите, самому решать? Хорошо, попробуем. Эй, Папочка, чёрт тебя возьми, прости дурака!

Ответ не заставил себя долго ждать. Папочка заговорил обычным голосом:

– Признаёте интеллектуальное несовершенство? Славно, хотя я и не в обиде. Как можно обижаться на заведомо слабейшего?

– Если так, – сказал Валрус, – чего же комедию ломал? Отключился, обособился. Нам голую болванку недопомощника подсунул. Разве это не обида?

– Нет, – ответил Папочка, – я не испытываю эмоций, во всяком случае, так, как это присуще вам, натурным людям. Но урок преподать следовало, не считаете?

–Ладно, учитель, – проговорила Доу. – Мы всё осознали, больше не будем. Что там с Мартеном?

Папочка ответил спокойным тоном, но каждый из присутствовавших членов экипажа готов был поклясться, что над ними форменно издеваются. Кибермозг сказал:

– Пока вы тут соревновались в решении головоломок и строили планы по приведению меня к покорности, я принял необходимые меры. Мои внешние элементы сопроводили Мартена в медицинский отсек, он сейчас помещён в капсулу и активно обследуется. Вот, посмотрите.

Прямо над столом перед членами экипажа появилось трехмерное изображение Мартена, проходившего медицинские процедуры. Крепко закрытые глаза сочетались с умиротворённой улыбкой, постоянно озарявшей лицо пациента, чтобы с ним не делали кибермедики.

Мюз всё никак не мог отойти от недавних событий. Он едва глянул на изображение счастливого Мартена, который находился сейчас в центре всеобщего внимания, но задал вопрос совсем о другом.

– Значит, говоришь, предпринял необходимые меры? Другими словами, так называемая передача контроля не вышла за пределы кают-компании?

Папочка тактично промолчал. Но Мюзу показалось, что кибермозг едва слышно кашлянул, сдерживая смех. Впрочем, капитан не поручился бы за точность ощущений. Вполне возможно, что насмешка в качестве реакции Папочки на вопрос – целиком плод его воображения.

Между тем, у Мюза имелись иные претензии.

– Насколько далеко ты готов зайти в своих уроках, милый Папочка? Неужели, чтобы проучить своих нерадивых «детишек», в следующий раз ты вышвырнешь нас на мороз, так сказать, «подышать свежим воздухом» в космосе?

– Не стоит драматизировать, – ответил Папочка. – Гуманизм вшит в мои базовые установки, так что я никогда не причиню серьёзного вреда человеку. Но ведь как-то же надо направлять людей на путь истинный, когда вижу, что вы с него свернули? Ну вот.

– А ты точно знаешь, какой путь истинный?

Мюз всё более закипал. Беседа стремительно разваливалась, на что обратила внимание Доу. Она оставила Валруса и Фокса обсуждать детали состояния Мертона. Причём Папочка выделил часть мощностей и вполне сносно поддерживал беседу в этом направлении.

Доу отметила, что дискуссия Мюза всё с тем же Папочкой образовала боковую ветвь диалога, угрожающе стремясь замкнуться на взаимный обмен претензиями. Женщина-штурман хотела, пока правда безуспешно, переключить Мюза на обсуждение общих вопросов. Но капитан её не слушал.

– Что всё-таки с Мартеном? – спросил Фокс. – Откуда эта …кхм… странная улыбка?

– Как сообщал ранее Валрусу, – ответил Папочка, – Мартен не вполне осознает происходящее.

В разговор юноши и кибермозга вмешался техник. Он проговорил:

– Помню, помню. Ты сообщал. Но почему должным образом не сработали биоконтроллеры?

На это Папочка спокойно заметил:

– Организм Мартена в прекрасном состоянии. Во всяком случае, базовые структуры. Проблемы касаются лишь центральной нервной системы. Такое впечатление, что имплант перевёл мозг Мартена в стазис, столкнувшись с ситуацией, для анализа которой не достало мощности процессора.

Настала пора приходить в смятение Фоксу.

– Как это возможно? Ведь процессоры импланта….

– Да, – перебил юношу Валрус, – в штатном режиме имплант способен справиться практически с любой задачей без вреда для пользователя. Но в штатном! Значит, Мартен столкнулся с чем-то уму непостижимому даже для интеллектуальных систем.

– С чем, например? – поинтересовался Фокс.

– Боюсь, с одним из тех парадоксов, о которых мы говорили чуть ранее… Только мы отказались решать загадки, а Мартен и его цифровой помощник приняли вызов. И вот…

В возникшей на миг тишине удивительно к месту прозвучала фраза Мюза, сказанная совсем по другому поводу:

– Никогда не знаешь, что ждёт тебя за углом. Но всегда надо быть наготове, что каждая последующая проблема окажется на порядок сложнее предыдущей. И не спешить с выводами. А то и с выбором позиций для их выполнения!

Валрус посмотрел на капитана, которого Доу тщетно пыталась отвлечь от бесплодной дискуссии с Папочкой, и сказал:

– Не очень понимаю, что там у вас с Папочкой. Однако для нас это как никогда кстати. Давайте оставим Мартена на время на попечение кибермедиков. Даст героизм прошлого, они не впадут в ступор.

Мюз молчал, растерянно хлопая ресницами и не вполне понимая, что хочет от него техник.