Японская война 1905. Книга восьмая

Глава 2

19 ноября 1905 года

Прошло больше месяца, как мы откинули американские войска от границы Новой Конфедерации, и с тех пор столько всего успело произойти. Раньше слышал про термины медленная и быстрая история, но только теперь осознал, каково это бывает, когда оказываешься в самом центре бури.

— Итак, начинаем нашу новую трансляцию, и, как обычно в воскресенье, к нам присоединился генерал Вячеслав Григорьевич Макаров, который ответит на самые интересные письма и телеграммы, что вы успели нам прислать. Напоминаю наш адрес: Новая Конфедерация, свободный город Сан-Франциско, Первая башня связи. Итак, Вячеслав Григорьевич, позвольте вопрос от меня: как ваше настроение? — Николай Степанович Гумилев перебрался в новую башню из Энсенады, как только ее построили, и было видно, что с каждым днем он только все больше и больше влюбляется в свое дело.

— Настроения нет, есть работа. Лучше вы… — я улыбнулся. — Слышал, вы сегодня летали на аэростате вместе со связистами, когда проводили настройку антенн башни, а потом что-то черкали в блокнот. Вернулись к стихам?

— Только первые строчки. На безумном аэроплане, в звездных дебрях, на трудных кручах… Но все-таки люди сегодня собрались слушать вас, а не меня. Так что первый вопрос от Джона Смита из Сан-Франциско…

— Кажется, очень редкое имя, — пошутил я.

— Точно, — хмыкнул Гумилев. — Вообще, у нас тут уже традиция — американцы пишут себя Джонами Смитами. Вернее, те из них, кто пришел с востока и севера. Местные же и бывшие конфедераты предпочитают называться Робертами Ли. У ирландцев, мексиканцев и немцев тоже есть свои любимые имена, впрочем, вы скоро их и сами услышите. А пока Джон спрашивает: что вы думаете о стратегии трех ударов, которой Вашингтон планирует нас сокрушить?

— Три удара — это добровольцы, что собираются на севере вокруг Шафтера, регулярная армия Першинга и… Наверно, тут имеют в виду флот, что ведет к нам Драчливый Боб Эванс. Кстати, говорят, они недавно пересекли мыс Горн, успели как раз до штормов и потеряли всего один транспорт. Что ж, я думаю, у них нет шансов.

— Наверно, наши слушатели захотят услышать детали.

— Тут все просто. Мистер Шафтер отрезан от дорог, и по факту каждый солдат или доброволец, что идет к нему — это обуза для бюджета САСШ, а еще недобор для армии мистера Першинга. Вот он-то уже в декабре-январе обязательно по нам ударит, скорее всего, попробовав доработать тактику своего предшественника. То есть не одно направление, а несколько. Помимо Рино попробуют зайти на Лос-Анджелес и, возможно, даже обойти нас через Мексику. На первый взгляд может показаться, что при перевесе в численности это хорошая идея, однако… Мы следим за каждым шагом врага и успеем встретить их в удобное для нас время в удобном месте. На нашей стороне техническое превосходство и опыт, так что единственная надежда для мистера Першинга — забросать нас телами, но… Современные войны просто не оставляют шанса для подобных стратегий.

— Ну, учитывая, что вы знаете, где именно корабли Драчливого Боба, в курсе про планы на суше… Звучит очень убедительно, — Гумилев спокойно и уверенно играл свою роль. — Но точно ли у нас есть преимущество? Я слышал, что англичане начали делать свои версии новых приемников и передатчиков, а американцы выкупили все первые партии. Теперь у них точно будет связь.

— А я слышал, — я добавил в голос вкрадчивых ноток, — что это была сделка не столько про деньги, сколько про землю. Вашингтон, чтобы получить технологию, которую мы раздаем бесплатно, предпочел заплатить Лондону куском Филиппин и Гавайев.

Слухи про подобную сделку на самом деле ходили, и это было особенно иронично с учетом того, что в моем времени уже США в 1940-м вынудили Британию сдать в аренду 8 своих территорий в западном полушарии. Ньюфаундленд, Ямайка, Багамы — везде появились американские базы, а Лондон… в свою очередь получил американские товары, охрану своих конвоев и поддержку в битве за Атлантику. Про Дюнкерк и чудесное спасение — тут уже никаких прямых свидетельств нет, так что его добавлять в этот список не будем.

— Очередной пример, когда Вашингтон продает даже не интересы, а американские земли ради своих иностранных партнеров, — Гумилев тем временем воспользовался моментом, чтобы повторить одну из главных наших идей. — Но пойдем дальше. Роберт Ли спрашивает, будут ли ограничены в правах мигранты, что постоянно едут на территорию Новой Конфедерации.

— Вы же знаете, — я немного сменил тон, — право на труд — это право каждого на этой земле. Поэтому любой приехавший должен и сможет заработать себе на ночлег и кусок хлеба. Те, кто умеет больше, получат тоже больше. Но не стоит этого бояться. Образованные мигранты лишь сделают наш город лучше, а вот тем, кто приедет сюда просто в погоне за мечтой, чтобы получить льготы на образование, на повышение квалификации, возможность вступать в кооперативы для постройки жилья или торговли, придется сначала заслужить гражданство.

— А это или деньги, или служба в армии, — привычно закивал Гумилев, добавляя в голос новые нотки. — Лично я считаю, что те, кто пролил кровь за Новую Конфедерацию, тем самым честно доказали, что имеют право тут жить. Кстати, я еще слышал, что сейчас обучение проходят уже четыре новых полка.

— Шесть. И столько же в процессе формирования, — добавил я. — Думаю, что скоро мы запустим вторые и третьи очереди новых заводов, что позволит увеличить выпуск боеприпасов, и процесс пойдет еще быстрее. Как видите, мы не скрываем ни свои успехи, ни трудности, и это отличает нас от Вашингтона, который день за днем печатает одну и ту же басню. Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо… Даже не знаю, как до сих пор находятся люди, что им еще верят.

— У некоторых просто нет выбора, — вздохнул Гумилев. — Разрешите следующий вопрос?

— Конечно.

— От Генриха Шмидта. Он спрашивает, правда ли это, что кайзер прислал в Сан-Франциско аж два полка своей регулярной армии.

— Не могу ответить за кайзера, — я улыбнулся. — Но вот что точно могу сказать, так это то, что решение изучить самые современные методы войны у самых опытных солдат нового времени — это определенно очень мудро. А Берлин всегда славился своей разумностью и умением предлагать хорошую цену за хороший товар. Тут больше интересно, будут ли еще желающие.

— То есть все-таки эти полки есть? — Гумилев тоже улыбнулся, наслаждаясь хоть и частично режиссированной, но довольно свободной в своих правилах ролью журналиста.

— Оставим все же этот секрет для ближайших сражений.

— Тогда следующий вопрос. Мистер Ли Вонг интересуется: куда направляется золото с захваченных шахт? И почему на эти работы берут только русских и японцев? Также мистер Вонг напоминает, что в прошлом году шахты Калифорнии дали почти 11 тонн золота, что при цене 20 долларов за унцию дает прибыль в почти 7 с половиной миллионов.

— Кажется, мистер Вонг давно не заглядывал на биржу. Сейчас цена выросла уже до 25 долларов и в ближайшее время будет лишь ставить новые рекорды. Что же касается шахт, как мы и говорили в самом начале: все крупные заводы и месторождения будут принадлежать напрямую Конфедерации. Это вопрос стратегической безопасности и развития. Думаю, вряд ли бы кто-то кроме правительства смог бы вложить в обновление оборудования доход за десять лет вперед.

— 70 миллионов? Кажется, у нас неплохой бюджет.

— Больше. Я считал с учетом прироста добычи, что нас ожидает. И да, бюджет у нас неплохой, а еще… Один из плюсов крупных заказчиков в виде целой страны — это то, что нам готовы отпускать товар в долг. То есть да, мы делимся прибылью, но и растем не через десять лет, а здесь и сейчас. И, естественно, эти деньги пойдут и уже пошли не только на золото. Так что мистер Вонг тоже не останется в накладе. Каждый корабль, что каждый день приходит в Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Каждый контейнер, что разгружают в наших портах, каждый ящик, что потом едет напрямую покупателям или на городские рынки и в магазины — все это дает жителям города работу, деньги, ну и, собственно, все то, что приносят их жены, когда гуляют по магазинам.

— Не скажу, что некоторые покупки лично меня радуют, — пошутил Гумилев. — Например, одна моя знакомая купила красное нижнее белье. Тут считается, что эта модная новинка приносит удачу в любви. Но мы-то с вами помним, что в Европе оно стало популярно еще в эпоху Возрождения. А еще есть легенда, что Марко Поло привез его из Китая и вовсе в 13 веке. Впрочем, хорошо, что не черное… Стиль мадам де Помпадур и куртизанок Версаля все же слишком вызывающ.

— А это вы зря, — я не согласился. — Если ваша девушка хочет попробовать, то не надо стесняться. Вы же не учебники читаете, и, на мой взгляд, нет никакого урона чести в том, чтобы быть свободным и счастливым. Тем более дома.

Гумилев закашлялся и поспешил перейти к следующему вопросу.

— Вопрос от Патрика Мерфи… Кажется, до нас добрались и ирландцы. Итак, что вы думаете насчет ударов, которые были нанесены Российской империи в Маньчжурии и на Балканах? Не считаете, что вы бы принесли больше пользы дома, а не в Америке?

Вашингтон никогда не спит.

Теодор Рузвельт уже привычно перед сном послушал сначала собственную трансляцию, потом русскую. И доверенная Херсту станция работала неплохо: внимание слушателей ловко переключали с больших проблем на мелкие местные противоречия, напоминали, что русские и японцы — это дикари, чужие, но… Макаровская станция раз за разом разбивала эту идиллию. Причем они не спорили, не оправдывались, а каким-то образом брали и рисовали свою картину мира. Картину, в которую, по докладам главы Секретной службы Джона Уилки, с каждым днем верило все больше людей.

И сегодня их станет еще больше. Макаров уже привычно привязал все потери, с которыми людям приходится сталкиваться каждый день, к тому, что Вашингтон продал национальные интересы и работает на иностранцев. А потом начал хвастаться: право на труд, гражданство за службу — словно это он Авраам Линкольн, и у них на самом деле Гражданская война. Как же это раздражает! А еще его намеки на осведомителей в армии. Ну как он может так точно знать их планы? Макартур уверяет, что это просто анализ, и там не так много вариантов, но… Даже это не самое важное.

Рузвельт вернулся мыслями к теме золота и таинственным незнакомцам, что готовы вливать деньги в захваченную у Штатов Калифорнию. Пусть все будет не так радужно, как говорит Макаров! Пусть как русские будут платить проценты не сразу, так и им все не поставят в один день, но… Кто-то в Европе точно сделал ставку на Новую Конфедерацию. А может, даже и у него в Вашингтоне нашлись те, кто решил не складывать все яйца в одну корзину! Поскорее бы Дикий Боб добрался до Сан-Франциско и хотя бы на море раздавил эту жалкую пародию на нормальную страну.

Рузвельт вытер выступивший на лбу пот. Он знал, что и на море все будет не так просто, но там хотя бы не окажется Макарова — и уже хорошо. Еще бы заварушки на Балканах и Маньчжурии на самом деле удались… Увы, несмотря на то что почти каждая газета назвала их обиднейшими пощечинами всей Российской империи, ее политике, армии и отдельно Макарову, сам Теодор прекрасно понимал, что в реальности все было совсем не так.

Алоиз фон Эренталь лишь недавно вернулся в Вену из Санкт-Петербурга, где провел несколько лет в должности посла, но даже нескольких месяцев дома хватило, чтобы он стал одним из главных лиц при дворе. Сыграло усиление России, что в свою очередь подняло и авторитет всех, кто был с ней связан. А еще Эренталь всегда был за активную внешнюю политику, и аннексия Боснии и Герцеговины была именно его идеей, которую активно поддержал и австрийский, и венгерский капитал. Да, некоторые инициативы настолько хороши, что нравятся буквально всем.

Увы, провести все идеально не получилось. Эренталь предлагал министру иностранных дел России, Ламсдорфу, хорошую сделку. Россия не поддерживает претензии Сербии в ответ на аннексию Боснии, а Австро-Венгрия, наоборот, поддерживает Россию в ее желании вывести свой черноморский флот в Средиземное море. Сделка, которая, если действовать быстро, могла бы ничего не стоить Вене, но… Ламсдорф оказался слишком самоуверен и упрям, чтобы оказывать поддержку, ничего не получив заранее. Все-таки победа в Японской войне сделала русских уж слишком самоуверенными.[1]

Тем не менее, они взяли свое. Сербия и сама увязла в турецких делах и поэтому не смогла активно вмешаться. Со стороны могло даже показаться, что они с Австро-Венгрией и вовсе действовали вместе, что было особенно иронично, но вот потом… Очень бы хотелось продолжить активное продвижение на Балканах, тем более что удалось получить место начальника Генштаба для сторонника Эренталя генерала Хетцендорфа. Но Россия решила напомнить, что в округе хватает хищников. Сначала была нота от Николая, а потом…

— Генерал Шереметев подвел сразу два полка к границе, — суетливо декламировал военный министр Клайн. — Напомню, что это личный ученик генерала Макарова, и та скорость, с которой он действовал, показывает, что это не пустые слова.

— Всего два полка, — возразил эрцгерцог Евгений.

Его не особо любили при дворе за прямолинейность, и, возможно, он оказался на этом совете у Франца-Иосифа только из-за того, что Франц-Фердинанд, которого обычного приглашал император, тоже попал в опалу. И как глупо: захотел жениться всего лишь на графине, да еще и чешской.

— Тем не менее, представьте, что будет, если они пересекут границу Буковины! И кто быстрее соберет силы, мы или уже показавший свою скорость Шереметев? А я слышал, что они к Хотину пригнали еще и свои новые броневики! — Клайн определенно не хотел оказаться военным министром во время войны.

— Я бы еще учитывал последние новости из Америки, — добавил премьер Гауч, которого император не зря ценил за его осторожность и умение ничего не забывать. — Макаров разбил армию Шафтера, он от кого-то получает кредиты и станки. Если бы не последнее, можно было бы подумать, что это Николай тайно спонсирует своего нового военного гения, но… У России самой нет нужных производств. Остаются Англия, Франция и Германия.

— Англия поддержала Вашингтон, — напомнил Эренталь.

— Выбила из них аренду для своих военных баз, — отмахнулся Гауч. — Кого они поддерживают на самом деле, не знают, возможно, даже на Даунинг-стрит. Так что, настаиваю, возможна поддержка от всех троих.

— Не думаю, что это Германия, — поморщился Эренталь, который серьезно рассчитывал на содействие Берлина. — Их промышленность очень сильно зависит от нас.

— Россия может дать все то же, и еще больше, — отмахнулся Гауч. — Более того, Берлин не поддержал наше решение в Боснии, так что… Все три.

Собравшиеся в кабинете аристократы, военные и чиновники переглянулись. В такой ситуации, когда ты не можешь положиться даже на своего главного союзника, решиться на большую войну… Было страшно.

Сергею Степановичу Шереметеву тоже было страшно.

У него было почти полгода, чтобы привести в порядок доверенные ему части. Он использовал подсказанную Макаровым тактику, он спустил кучу денег, он насытил новые части всеми возможными машинами с Путиловского, но… Когда пришло время, он сумел подвести к границе всего два полка. И то в два раза медленнее, чем рассчитывал. Остальные же части или опаздывали с развертыванием, или не смогли выдвинуться вовремя, или даже вовсе сделали вид, что не получили его приказ.

Страшно! И как Макаров в свое время справлялся со всем этим без поддержки, без денег, да еще и во время войны?

— Вера Георгиевна, — Шереметев заметил девушку, которая стала одной из тех немногих, на кого он на самом деле мог положиться. — Спасибо, что приехали. И как там обстановка в Кишиневе?

— Большинство считает, что мы предали славянское братство, не нанеся немедленный удар по Вене, — девушка мило улыбнулась. — В общем, всё, как и последние два месяца. Газеты истерят, люди радостно идут у них на поводу, к счастью, многие слушают и трансляции по радио, так что в какой-то мере ситуацию удается держать в равновесии.

— Вы сказали большинство… Значит, меньшинство — это как раз те, кто слушает радио.

— Меньшинство считает, что мы, наоборот, слишком агрессивны и не должны лезть в дела чужих стран, — улыбка Веры стала шире. — А радио… Те, кто его слушает, пока не стали активной силой, но они есть в каждом лагере, и их голоса сдерживают всех остальных.

— Этот мир сходит с ума, — Шереметев потер лоб.

— Я бы на вашем месте думала не о мире, а что делать с теми, кто не выполнил приказ. Впрочем, в уставах уже давно все придумано.

Степан Сергеевич только представил, что случится, если он поступит как положено со всеми этими молодыми, перспективными и старыми, заслуженными офицерами из самых богатых и влиятельных семей. Его сожрут, и даже прямое заступничество императора не поможет. Возможно, Макаров бы на его месте не испугался, но вот он… Он просто привел с собой два полка тех, кто был готов, и собирался умереть в бою. Проще так, чем бороться со всем миром.

— Австрийцы, кажется, услышали наше предупреждение, — Шереметев мысленно перекрестился.

— И вы планируете сделать вид, что ничего не произошло? — на лице Веры мелькнула смесь презрения и снисходительности.

Вот в такие моменты Степан Сергеевич совсем не любил находиться с ней рядом. Все-таки девушка была слишком молода, слишком бескомпромиссна. Не все рождаются Макаровыми, не все могут ими стать. Иногда нужно уметь прощать людям их слабости.

— Да, я именно так и поступлю. И продолжу свою реформу, чтобы в следующий раз тут оказался не новый генерал, который оставит все без изменений. А я, но уже с четырьмя полками, а то и с восемью.

— Трусливо.

— Революция, причем в любом деле, не всегда приносит то, чего от нее ждешь.

В ответ на это Вера лишь еще раз фыркнула, а потом развернулась, тряхнула юбками и ушла. Вот никогда с ней не поймешь, что будет дальше. То ли она теперь купит билет и уедет обратно в столицу, то ли вернется как ни в чем не бывало, то ли… Решит что-то устроить сама.

От последней неожиданной мысли Шереметева бросило в дрожь.

[1] В нашей истории, когда до аннексии дошло только в 1908 году, следующего министра иностранных дел Российской империи Александра Петровича Извольского Эренталь уже уговорил.