Японская война 1905. Книга восьмая

Глава 13

Михаил Гордеевич Дроздовский вспомнил, как однажды разбирал с генералом Макаровым тему городского штурма. Он тогда действовал соответственно наработанной тактике. Накатывал на врага волнами: выявлял позиции, потом уничтожал. Старался выходить на каждый узел обороны с нескольких улиц, не подставляться под прямой огонь… Старался.

Тогда генерал сказал странное слово «Сталинград» и практически вчистую размотал изначально превосходящие силы Дроздовского. Вспомнить только пару его идей. Броневики, интегрированные в систему траншей, мин и пехоты, как подвижные огневые точки. Дома с расчищенными подвалами, куда они откатывались в случае угрозы. Или всего одна тяжелая машина, которую Макаров просто засыпал обломками здания, и из этой фактически неуязвимой позиции она несколько часов в одиночку удерживала целую улицу.

Город давал обороняющимся много возможностей. Нужно было просто достаточно смекалки и храбрости, чтобы это использовать. У англичан было и то, и другое. Конечно, до уровня хитростей и системности обороны генерала они не дотягивали, но и так… Было непросто. Взять только баррикады, которыми Хейг попытался направить атаки в нужном себе направлении, или дымы, скрывшие весь юг Ту-Ши-Хо от наблюдателей с аэростатов.

— Потеряли четыре машины! — Корнилов, наблюдающий за боем рядом с Дроздовским, выругался.

— Люди успели выйти. Броневики оттащим и отремонтируем. Не страшно.

Михаил Гордеевич следил за тем, как они продавливают оборону британцев, но те учились прямо на глазах. На следующей улице Хейг догадался атаковать наступающие броневики, только когда те прошли треть пути. Подставился немного, зато проход перегородил. И ведь теперь целую операцию надо будет проводить, чтобы свои же машины оттащить.

К концу дня рисунок боя изменился до неузнаваемости. Никаких движений по линии и красивых артиллерийских дуэлей. Броневики, спрятанные в провалах домов — вот это да. Или бойцы, пробирающиеся по крышам, чтобы скинуть на врага пару мин с высоты — тоже получите, распишитесь. Британцам пришлось потратить немало взрывчатки, чтобы зачистить опасные высоты рядом с собой… Но зачистили, хоть им и пришлось ужать удерживаемую территорию всего до половины квартала.

— У них осталось около тридцати броневиков и меньше двух сотен солдат и офицеров, — Корнилов ничего не мог сделать в таком сражении и от этого бесился и раздражался быстрее, чем обычно. — Может, просто навалимся? А то за ночь ведь окопаются, а у нас снарядов-то с собой было нормально для боя, но не для того, чтобы смешать с землей половину города.

— Что с подкреплениями?

— Со стороны Пекина — чисто. Мои люди прошли до тридцати километров на юг, так что узнаем заранее.

— Связь?

— Телеграфа тут действительно не было, а частоты британцев связисты глушат.

— Точно?

— В подбитых броневиках нашли четыре вида пьезокристаллов под четыре частоты. На каждой сейчас транслируем помехи с помощью спаренного дугового генератора. Такое никому не пробить.

— Это хорошо, — Дроздовский задумался.

— Пекин ведь все равно кого-то пришлет, — напомнил Корнилов. — Пусть без подтверждений, но сигнал ушел. И тогда мы можем хоть сотню договоров подписать с местными чиновниками, но Цы Си точно не откажется от возможности прижать нас к ногтю. Даже без английского давления, а оно тоже будет.

— Без точной информации будут дольше собираться.

— Но уже завтра могут прийти гости. Надо дожимать!

Корнилов торопился, и в то же время он был прав. Нужно было спешить! Иначе все жертвы окажутся напрасными. Бросить все силы вперед — да, будут потери, будет много потерь, но это война! Здесь все только на кровавой смазке и работает. Главное, они дожмут Хейга. Один удар! Всеми силами, со всех направлений — и остаткам британцев никак не выдержать!

Дроздовский представил, как посмотрит на бледное, навеки замершее лицо Дугласа Хейга, и улыбнулся. Месть — какое сладкое слово.

— Сегодня будет яркая луна, — продолжал Корнилов. — И ветер! Час-другой, и он разгонит все тучи.

Дроздовский по старой привычке послюнявил палец и поднял повыше. Действительно, сильный ветер. Северный. В голове словно что-то щелкнуло.

— Разберите завалы, — принялся отдавать он приказы. — Используйте броневики, двигатели можно не беречь. Между английским кварталом и целым городом должна пройти пустая полоса хотя бы метров в шесть.

— И зачем это? — Корнилов нахмурился.

— А для ваших людей будет другое задание, — Дроздовский не обратил внимание на его тон. — Подведите запасные цистерны с нефтью поближе к вражеским позициям…

Корнилов снова хотел что-то сказать, но замер на вдохе. Он тоже все понял. Враг окопался, враг нашел за этот день, как ему кажется, единственную верную тактику — выжидать и не лезть на рожон. Вот только, отдав дальние подступы к своим позициям и прикрывшись от современных методов ведения войны, он в то же время подставился под более древние.

— Сегодня Китай будет гореть! — хищно выдохнул Корнилов. — Мы подожжем их позиции так, что они при всем желании не смогут их потушить.

Они переглянулись с Дроздовским и пожали руки. Сегодня они не спорят, не соревнуются, не делают друг другу одолжения — сегодня они выжигают английскую заразу.

Степан Сергеевич Шереметев поправил шапку. Не по уставу, но уж слишком было прохладно, а еще она помогала избавиться от бесконечного лязга и стука внутри броневика. И ведь чем дальше, тем громче он становился. Скорее всего, из-за раздражения, что все это никак не может кончиться, но нет-нет, а посещала мысль, что это вся их техника грозит в любой момент развалиться. Шереметева ни капли бы не удивил подобный конец его карьеры, уж слишком ему в последнее время везет на неприятности.

— Говорю вам, ваше превосходительство, — старший механик зачитывал доклад о состоянии броневиков, — мы все проверили. Ходовая часть в норме, двигатели — тоже. Мы же в экономном режиме идем, без нагрузок, так что можно даже не делать лишнюю остановку перед Будапештом.

— По регламенту положено, значит сделаем, — отмахнулся Шереметев.

Если в военных делах он еще был готов отступить от правил ради победы или славы, то вот к технике его отношение было по-своему мистическим. Так до конца и не разобравшись в том, что и как работает, он принимал броневики как что-то цельное. И чтобы это цельное работало, нужно было следовать определенным ритуалам, и тогда они никогда не подведут.

Пока, несмотря на страхи, это работало. Гораздо лучше, чем люди… Шереметев вспомнил, как на него накатило в Станиславе, когда они фактически захватили целый город. Перекрыли улицы, окружили казармы — к счастью, генерал Макаров даже из Америки смог помочь. Его трансляция, в которой его, Степана Сергеевича, назвали хладнокровным и справедливым, неожиданно оказалась подхвачена газетами во всех европейских столицах. И из преступника, чуть не начавшего войну, Шереметев разом превратился в героя.

Из Санкт-Петербурга прислали благодарность от царя, где его похвалили за то, что, несмотря на строгость, смог обойтись без жертв. Из Вены — сухие, скомканные, но извинения. Конфликт как-то сам собой замялся, и только отсутствие губернатора и того крикливого генерала при отъезде напоминало о вчерашнем. Причем даже у этого нашлось вполне обыденное объяснение: никаких обид, просто парочка получила отставку и монарший запрет на посещение официальных мероприятий.

После такого воспринимать русский полк как забавных зверушек, которые не стоят особого внимания, не решался уже никто. Во Львове их встретили еще на подходах и заранее предупредили, что ночевка будет уже за пределами города. А потом была быстрая церемония. Проезд до Рыночной площади, где их приветствовал почетный караул и громкие звуки какого-то модного марша. Старые яркие мундиры, старые башни, даже более свежие Городской и Королевский арсеналы с торчащими из бойниц пушками — все это смотрелось старым и древним. Словно на кладбище, эффект которого дополнялся туманом, постоянно поднимающимся от спрятанной под мостовой речки Полтвы.

На этом фоне намытые специально перед городом броневики казались порождением совершенно другой эпохи. Грозная сталь, урчание моторов и даже сами люди. В новой форме защитного цвета, с суровыми лицами — каждый, кто смотрел на них, невольно отводил взгляд в сторону. Неудивительно, что церемонию свернули всего через полчаса и поспешили отправить уж слишком довольных русских подальше. До Перемышля, где у австрийцев наконец-то появлялся шанс показать себя.

Здесь комендант «Ворот в Карпаты» вывел на улицу чуть не половину гарнизона, а это больше сотни тысяч в мирное время. Бесконечные коробочки австрийских солдат теперь уже не казались игрушечными. Да и сами крепости… Внутренний круг фортов, внешний — последний еще строился, но уже сейчас чувствовалось, что это будет крепкий орешек. Траншеи, подземные ходы, казематы под тысячи орудий. Шереметев махал рукой наблюдающим за ними зрителями, а сам думал… Смог бы он взять подобные укрепления?

Конечно, не одним полком, а, скажем, всем 2-м Сибирским? Или даже целой армией? Ответа не было. Все-таки иногда бывает так, что количество пушек и масса бетона на километр фронта значат больше, чем любые военные хитрости.

Зимний бал закончился всего два дня назад. О нем уже написали, о нем уже пошли слухи, но пока было рано говорить, сыграл ли он свою роль или нет… Впрочем, определенную пользу он принес даже сейчас. Остин в сотне километров на север от Сан-Антонио и Хьюстон — двести километров на восток — мы взяли без боя.

Столица штата и первый наш порт на восточном побережье. Сразу же начались рассуждения о расширении добычи нефти, ценах, что мы готовы были за нее платить, и лицензиях на технику, что пришлось бы платить уже местным советам. Обычная экономическая возня, которая подкинула дровишки в топку Новой Конфедерации и под которую я все-таки дал добро на запуск гражданских автомобилей.

Надеюсь, не поспешил, но… Нам нужны были новые яркие изобретения, и наш опыт в производстве броневиков мог дать тут интересные варианты для реализации. Например, после «Артуров» мы вполне могли массово делать коробку под полный привод и понижающую передачу. Слабые моторы, которые не могли пойти ни на броневики, ни на грузовики, у нас тоже имелись…

Собрать их вместе, поставить на короткую базу, чтобы сэкономить на стали, урезать собственный вес, чтобы можно было брать побольше грузов, и на выходе получится легкий проходимый внедорожник. А главное, все это по отдельности можно заказать и в других странах. Дешевые моторы, трехступенчатые коробки, скользящие шестерни для распределения крутящего момента по осям — раскидаем заказы по всему миру и сможем собирать эти машины за вполне разумные деньги без сокращения военного заказа.

Если еще и цену на бензин удержим на уровне — а мы с учетом новых месторождений точно сможем себе это позволить — то на выходе получится «конфетка», которая окажется в содержании дешевле лошади. И полезнее. Очень неплохой козырь с учетом того, что 70 % населения американского юга живет за пределами городов. И нам уже пора думать, как перетягивать их на свою сторону.

— Они сделали это в Далласе… — Огинский заглянул ко мне, как раз когда я заканчивал письмо для Лосьева в Сан-Франциско.

— Полноценная линия обороны?

— Люди, пушки — и у дорог, и по флангам. Мы пока еще считаем, но Першинг точно отправил туда не меньше тысячи орудий.

— Жалко, — я покачал головой.

В Далласе не было интересных производств или полезных ископаемых, не считая серы, но… У нас с ней проблем не было. А вот их железнодорожная развязка нам бы пригодилась, перекрывая все пути обхода и отводя военные действия от лояльных нам городов.

— А Новый Орлеан?

Когда-то в Сан-Франциско, когда я насчитал всего неделю пути до него, это казалось даже не сложным, но… Время, люди — все меняется.

— Там примерно то же самое. Нет, пушек поменьше будет, зато есть два моста через Миссисипи, сплошные болота до самого побережья, из-за чего по факту к городу ведет всего две дороги.

— Точно, климат у них не очень. Постоянные лихорадки, тучи насекомых, — я вспомнил все, что знал и успел собрать о Новом Орлеане в этом времени. — Не самое дружелюбное место.

— Но это порт, — напомнил Огинский. — И только оттуда у нас будет прямая дорога на Бирмингем и их железные шахты.

Я задумался, но тут простого решения не было, и пришлось организовывать полноценное собрание штаба. Причем не столько военное, сколько военно-политическое, и поэтому во встрече принимали участие не только мы с Алексеем Алексеевичем, не только Буденный, Людендорф и Брюммер, но еще и Татьяна с Казуэ. Каждый, так сказать, по своему направлению.

— Даллас или Новый Орлеан, — обозначил я вставший перед нами выбор.

— Контроль логистики или выход к металлам, — повторил за мной Брюммер.

— А почему не оба сразу? — задала вопрос Казуэ. — Нет, я слышала, что там жесткая оборона, но разве нас это раньше останавливало?

— Будь у нас силы на две одновременные операции, можно было бы замахнуться, — объяснил я. — Если же брать по очереди, то ко второму городу генералы Першинга уже разберутся, как именно мы действуем, и смогут предпринять контрмеры.

— Или нет? — девушка хихикнула.

— Тоже возможно, но строить операцию на случайности мы не будем. Так что нужно будет определиться с приоритетами.

— И тогда зачем тут мы? — теперь уже Татьяна решила зайти в лоб, указав на себя и японку.

— Казуэ, потому что вопрос расширения Конфедерции — это в том числе политика. Ты, потому что Новый Орлеан — это эпидемиологическая яма, и в случае удара по нему нам придется с ней разбираться. Так, последняя волна желтой лихорадки началась как раз в этом году, и из-за нее заразилось уже больше 3 тысяч человек и умерло около четырех сотен. А всего с 1876 года, когда желтую лихорадку впервые заметили, она унесла больше ста тысяч жизней.

— Причина эпидемии? — нахмурилась княжна.

— Местные думают, что вредные испарения из болот. Я считаю, что комары, которые разносят заразу. Высокая температура, рвота черной кровью, желтуха — характерная картина… Решение, впрочем, в обоих случаях одно и то же: осушать, осушать и еще раз осушать все, что можно, рядом с городом. Это и испарения уберет, и отложенные комарами яйца без влаги не выживут. Американцы вложили миллионы долларов в дренаж, поставили там насосы и уже начали эту работу, но мы вполне могли бы доработать техническую часть и за считанные месяцы привести город в порядок.

— То есть получили бы почти 300 тысяч благодарного населения, — сразу подключилась Казуэ, — в бывшем самом крупном городе Юга времен Гражданской. Городе, где ломали людей через колено и по ночам сносили памятники Конфедерации. Городе, в котором находится второй крупнейший порт после Нью-Йорка и через который по Миссисипи идут корабли со всей центральной части Северо-Американских Штатов.

— Выход в Миссисипи действительно звучит очень интересно, — закивал Брюммер. — Вместе с Новым Орлеаном мы бы получили сотни речных кораблей. И пусть море на востоке пока будет для нас закрыто, но, дополнив железные дороги рекой, мы разом бы стали гораздо сильнее.

Я тоже обо всем этом думал. Сталь, люди, моральный удар — падение Нового Орлеана отвесило бы такую оплеуху Вашингтону, на фоне которой все остальные города, что мы взяли по пути, выглядели бы детской шалостью… Но риски! Болота, реки — там ведь не только Миссисипи, и один взорванный мост в итоге сможет задержать наступление на недели. Разве что воспользоваться квантунским опытом и сразу заготовить понтоны.

Новая идея захватила меня. Если, идя по дорогам, мы были бы вынуждены раз за разом пробивать американские укрепления, то, обойдя их, можно было бы одномоментно изменить все правила игры. Особенно если нас потеряют из виду…

— Значит, комары, — Татьяна тем временем принялась загибать пальцы. — Кажется, я еще слышала, что там есть малярия, оспа, тиф, дизентерия и холера. Придется провести дополнительные учения, ввести регулярные осмотры и… Единичные больные точно будут, но эпидемии мы допустить не должны. Кстати, — княжна повернулась к Огинскому, — а ваши люди передавали, в Новом Орлеане были уже первые заморозки?

— В начале ноября, — кивнул главный разведчик, и я выдохнул.

Заморозки — это значит, что большая часть комаров-переносчиков уже мертва, и до начала нового сезона дождей у нас как раз будет время, чтобы все исправить.

— Тогда медицина дает добро, — Татьяна пожала плечами.

— Политика — за, — Казуэ улыбнулась. — А Даллас — это просто еще один город. Потом возьмем, если будет надо.

— На даллаской равнине враг сможет на полную использовать все собранные им пушки, — добавил Брюммер. — А на болотах, дамбах и холмах Нового Орлеана ему чаще всего придется обходиться разве что пулеметами.

— В Даллас враг постоянно будет подтягивать подкрепления из Оклахомы и Арканзаса, — Людендорф нашел свой аргумент. — В Новом Орлеане же мы сможем получить до двух недель паузы, пока кто-то успеет среагировать и усилить это направление.

Остался последний человек. Я повернулся, посмотрел на Буденного, и Семен был неожиданно задумчив.