Японская война 1905. Книга восьмая

Глава 11

Сколько времени занимает передача сообщения из австро-венгерского приграничья до Америки?

Полковая радиостанция даже днем легко добила до Кишинева, оттуда шифрованное сообщение улетело в Санкт-Петербург по телеграфу. Дальше можно было бы так же по открытым линиям переслать его до Инкоу, но… Очереди, промежуточные точки, кратный риск того, что даже с шифром все уйдет на сторону — с учетом всего этого гораздо проще было немного подождать и отправить все ближе к полуночи по радио. При том что башне Инкоу тоже была нужна ночная атмосфера, чтобы добить до Америки.

Единственный минус — когда сообщение пришло, все наши главные передачи были уже в эфире, и пришлось действовать очень быстро, готовя ответ и внося корректировки в планы программ. Но каков Шереметев! Не стерпел обиды, не побоялся скандала и дал очередь в центре чужого города… Обычно-то Степан Сергеевич любит осторожность, что во времена 2-го Сибирского очень удачно дополняло штурмовые задачи его дивизии, а тут… Что-то мне подсказывает, что тут не обошлось без… Шерше ля фам, как говорят французы. Ищите женщину.

Впрочем, для того, чтобы нашу версию подхватили по всему миру, нужна была немного другая интерпретация. Мои заметки по тому, что нужно пустить в эфир, улетели помощникам Гумилева, и уже через пятнадцать минут бархатный голос Николая Степановича резко сменил тему:

— А теперь срочные новости из Австро-Венгрии, которая гостеприимно разрешила провести по своей территории полк Русской Императорской армии, — Гумилев чуть замедлился, на ходу достраивая фразы, но со стороны это было почти незаметно. Вот же, вырастил профессионала. — Как вы знаете, генерал Шереметев еще недавно отражал угрозу японского вторжения, угрозу всей европейской, да что там европейской, всей белой цивилизации. И этот поход — Великий Белый поход — должен был стать напоминанием о том подвиге и о той силе. Это ведь не просто новые русские броневики, не просто храбрые русские солдаты — это символ всего нашего мира! И вот то, что должно было напомнить Европе о единстве, чуть не превратилось в кошмар. Как нам донес пожелавший остаться неизвестным информатор, губернатор и начальник гарнизона крепости Станислав, получив деньги от германского Генерального штаба, решили устроить провокацию. Сначала задержали прибытие высокого начальства из Вены, чтобы им никто не помешал, а потом оскорбили и, когда это не сработало, даже попытались угрожать оружием членам русской делегации. К счастью, храбрый генерал Шереметев, не раз смотревший в глаза смерти, на эту провокацию не поддался. Остудив горячие головы очередью в землю, он занял город, как это было предписано по заранее согласованному плану, а завтра утром опять же, как и было оговорено, продолжит свой путь. Великий Белый поход должен быть доведен до конца — ради мира! И никакие козни, никакие продажные офицеры и чиновники не смогут этому помешать.

На этом сообщении эфир подошел к концу, и я задумался, не перегнул ли палку. С другой стороны, если бы не мы, то уже завтра утром австрийские газеты не оставили бы камня на камне ни от Шереметева, ни от России. А сейчас им уже придется не нападать, а защищаться. Единственное, не хотелось приплетать Германию, но… Только так у нашей передачи были шансы попасть еще в английские и французские газеты. А дальше должна была вступить в дело идея Великого Белого похода.

Между прочим, гарантированно рабочая идея. В моей истории именно американцы застолбили ее за собой, но кто сказал, что ее можно провернуть только с кругосветным путешествием и флотом? Хорошая идея хороша даже в ограниченном виде… Прикинув, что больше уже все равно ничего не сделать, я вернулся в свое купе и принялся укладываться ко сну. Сегодня мы вышли к Сан-Антонио и начали разворачивать все броневики. С учетом собранных врагом сил и сложного ландшафта малой кровью тут не обойтись. И хотя бы пара часов сна мне были просто необходимы.

Только добравшись до кровати, я сразу же провалился в дрему, и сегодня мне снилось, как идея Похода, подхваченная Санкт-Петербургом и союзниками, начинает расти. После Белграда нас пригласил Париж, потом Рим, Лондон… Даже Берлин, хоть и не горел желанием, тоже вступил в игру. Иногда сила толкает нас на страшные авантюры, но иногда она же может стать стержнем, вокруг которого все могут объединиться. Ради чего?..

Семен Михайлович Буденный лично вел броневые колонны на Сан-Антонио. Враг попытался загнать их в узкую горловину между старой Фредериксбургской дорогой и шоссе на Эль-Пасо. Если бы они попали в эту ловушку, то вполне мог бы повториться сценарий сражения у Рино, только в другую сторону… Одни спрятались за мины и стреляют из-за холмов, другие толпятся в долине под ними словно жирные мишени. Вот только их противник, генерал Альфред Гайлс, не учел, что подобная стратегия не будет работать без крепких флангов.

Да, его люди заминировали все броды в округе, но их прикрывали всего лишь несколько рот и пара орудий. Под Эль-Пасо офицеры Буденного не стали выбивать подобные укрепления — проще было обойти их через Мексику, но сейчас… Броневики подтянули пушки, аэростаты помогли нащупать цели, а после выбивания артиллерии взятие бродов превратилось лишь в вопрос времени. Американская пехота пыталась стрелять по саперам, но, когда в ответ на пару винтовок бьет пара пушек, долго не протянешь. Кто-то терялся и бежал, попадая под огонь снайперов и артиллерии, кто-то сидел до последнего и умирал, когда дорогу зачищали, и броневики заезжали прямо в окопы.

Уйти смогли лишь несколько отрядов, что стреляли точнее других. Офицеры на тех направлениях просто решили их обойти, а американцы воспользовались моментом и догадались ускользнуть на север вдоль русла реки. Спасли свои жизни, но в итоге сразу две колонны «Громобоев» зашли на Сан-Антонио с тыла. Городские батареи, которые спрятали с обратной стороны холмов и которые при штурме в лоб должны были доставить немало проблем, с этой стороны оказались совершенно беззащитны. Их накрыли еще до первого выстрела, выбивая прислугу и не давая даже шанса развернуться.

То же самое случилось и с переправами через реку. Защитники города с учетом подкреплений собрали почти пять тысяч человек, чтобы точно не дать взять себя в лоб, но что такое сила без пушек за спиной. Почти как с японцами в Дальнем, американцев прижали к берегу реки и заставили сдаться. Мощный укрепрайон Сан-Антонио рассыпался за день из-за всего лишь одной-единственной ошибки.

— Остался только форт, — к передовому штабу Буденного, развернутому возле миссии Аламо, подошел Огинский.

— Как раз изучаю карту их укреплений, — Семен показал главному разведчику набросок, переданный с аэростатов. — Кстати, ты не знаешь, что за странное название?

— Квадрангл? — Огинский улыбнулся. — По-русски это значит квадратный двор. Просто американцы любят слова с углами. Не удивлюсь, если однажды они построят что-нибудь вроде пентангла или пентагона. Это было бы в их стиле.

— И обязательно военное, — хмыкнул Буденный. — Значит, квадратная крепость с башней наблюдения 27 метров, перед ними офицерские корпуса. 15 зданий. На юге — солдатские казармы, еще 19 зданий. Интересно, кстати: офицеров раз в двадцать меньше, чем солдат, но вот домов для них построили почти столько же.

— И я очень благодарен им за такое отношение, это дает возможность всегда найти тех, кто был бы рад с нами сотрудничать, — сказал Огинский и задумался. — Когда-то люди ехали в Штаты за возможностями, за верой, что тут можно самим построить свою жизнь. Увы, как оказалось, тут, как и в Европе, уже есть свои хозяева и свои правила. Возможно, в последние годы вместе с ростом промышленности наверху появились новые места, но страна же не может расти всегда. А нет роста, не будет мест в элите, не будет и веры в новую родину. Возможно, именно в это слабое место мы сейчас прежде всего и бьем.

— Разве не по армии?

— Военные поражения, тем более такие небольшие, не смогут сломить столь большую страну. А вот сбить розовые очки, как у капитана Харди в романе Томаса Хьюза, это легко.

— А мы, значит, даем возможности?

— Мы быстрее растем, — пояснил Огинский. — Я сейчас сразу и про новые земли, и про развитие старых. Все, кто хоть что-то собой представляет, легко могут найти себе дело по душе. Вон даже Элис Рузвельт, дочь президента, занимается пленными и проводкой электричества. Думаешь, почему она не уехала назад, хотя ее никто не держит?

— Я думал, ей нравится быть частью истории, — немного смутился Буденный.

— Именно, — хмыкнул Огинский. — А то некоторые считают, что ей и наш генерал нравится. Но времена, когда любовь толкала на безумные поступки, уже прошли. Сейчас людей ведет вперед что-то большее. Желание стать чем-то большим.

— Эгоизм?

— В хорошем смысле этого слова. Упорство, вера в себя, вера в то, что мы больше… Понимаешь? Стремление стать подобным богу, но не духовно, как мечталось раньше, а по делам, по поступкам. Раньше повлиять на весь мир удавалось считанным единицам. Александр Великий, Цезарь, Чингисхан… А что сейчас? Радио Попова и Маркони перекраивает привычную нам реальность не меньше, чем македонские фаланги. Мы сами прошли за пару лет больше, чем все легионы Рима. А что будет еще через пару лет? Во что превратится статья какого-нибудь безобидного умника? Я вот видел на столе у Макарова выписки из Эйнштейна и Ленина… Кто они такие? Я вот сам почти ничего о них не слышал, но раз сам генерал их читает, то даже страшно представить, во что могут превратиться их идеи.

— Кхм, — Буденный намекнул, что у них не так много свободного времени, и Огинский поспешил перейти к делу.

Если окружение города и подготовка штурма было задачей Буденного, то вот наладить передачу информации с поднятых аэростатов, патрулирование уже занятых районов и вывод местных гражданских из домов, которые могли попасть под обстрел — здесь уже мог помочь и помогал Алексей Алексеевич. А сам Макаров, полностью уступив военные дела этой парочке, тем временем проводил встречи с городскими лидерами.

Огинский упомянул, что он уже виделся с мэром, Брайаном Каллаганом-младшим. И этот человек одним фактом своего существования словно подтверждал тот застой, о котором они говорили раньше. Сын прошлого мэра, сам избиравшийся на пост главы Сан-Антонио четыре раза, он был уверен, что и его потомки не раз вернутся на это же место. Буденный не сомневался, что такой человек за гарантии сохранения статуса-кво согласится на многое — так и вышло. Они еще не успели перейти к штурму форта Хьюстона, когда по городу побежали мальчишки, раздавая срочно отпечатанный номер местной газеты.

Крики возвращали жизнь на затихшие было улицы.

— Ради спасения жизней! Сан-Антонио принимает условия Новой Конфедерации!

— Читайте условия выборов в новый городской совет!

— Полная амнистия для всех, кто опустит оружие!

— Все производства будут сохранены за их владельцами! Новая Конфедерация заберет себе только доли инвесторов из Нью-Йорка!

Буденный должен был признать, что звучало все это довольно разумно. Учитывая, что они взяли сам город почти без разрушений и без пролившейся крови, мягкие условия Макарова действительно выглядели неплохой альтернативой. Жаль только…

— Они же переметнутся назад, как только представится возможность, — вздохнул Семен.

— Это они так думают, — ответил засевший рядом Огинский. — Прикидывают, как смогут оправдаться, и… Именно поэтому генерал предлагает такие условия и такую сделку.

— Чтобы они могли сдать назад?

— Чтобы им было проще согласиться, а вот потом…

— Мы прижмем их к ногтю?

— Вовсе нет. Стоит нам разок соврать, и любые обещания дальше уже не будут работать. Нет, просто… Помнишь? Мы же растем быстрее. Больше возможностей, больше денег! Очень многие и очень быстро смогут построить себе новую жизнь в Конфедерации. То, что раньше казалось невозможным, и за что на самом деле можно будет сражаться. Сейчас наши сторонники — это парии и идеалисты, но уже через месяц единицы превратятся в десятки, а через год — в тысячи.

Огинский говорил и одновременно просматривал донесение от разведчиков, которые отслеживали артиллерийские позиции, спрятанные в каменных домах форта и окружающих его казарм. Стоит пропустить хоть одну, и это будет стоить им очень дорого… Жизни, техника, репутация. Идеально начавшийся штурм города и завершить хотелось так же гладко.

— Они там сдаваться не собрались? — на всякий случай уточнил Буденный.

После криков мальчишек, после того как начавшие выходить на улицу обычные люди стали словно бы молчаливой поддержкой для окруживших форт частей — Семен на самом деле начал рассматривать вариант, что обойдется без боя.

— Генерал уже отправил защитникам форта предложение отступить. Даже с сохранением оружия и знамен.

— Были парламентеры? — Семен попытался понять, как смог их пропустить.

— Была прямая телеграфная линия между мэрией и фортом. Ее было бы вполне достаточно, чтобы предварительно обсудить условия, которые потом в свою очередь можно было бы закрепить уже лично.

— Но они отказались, — понял Буденный. Слишком много «было» и «бы».

— Генералы Альфред Гайлс, Джесси Мэтлок Ли и Фредерик Грант, кстати, сын президента Улисса Гранта, сказали, что никогда не опустят оружие.

— Храбро.

— Но глупо.

— Но глупо, — согласился Буденный, а потом приказал открывать огонь.

Людендорф смотрел, как первые двенадцать машин с еще такими неопытными прусскими экипажами выползают на улицу перед американской крепостью. Пока они еще прятались за домами, но было понятно: еще немного, и вражеские пушки смогут открыть по ним огонь. А их ведь так и не успели нормально обучить. Да в принципе обучение еще не началось. Может быть, зря он так спешил догнать головные части отряда Макарова?

Да, попал в место, где творится история. Но платить за это будут обычные германцы.

— Ровно то, чего я ждал от русских! — а вот Кригер был доволен, что оказался прав, и это было слышно даже по радио, на выделенной для них командирской волне. — Поедем принимать за них американские снаряды?

К чести Вальтера, он не бежал даже от такого боя, и именно его машина сейчас ехала впереди строя.

— По данным разведки, у них тут в основном 3-дюймовые пушки, — Эрих проверил, что рядовые их точно не слышат, и немного успокоился. Только паники им сейчас не хватало. — Броня «Громобоев» должна выдержать.

— А катки — нет! Да по нам из каждого окна стрелять будут! Подобьют гусеницы, потом поджарят всех, кто попытается отсидеться, и подстрелят тех, кто рискнет побежать!

— Держим строй! Сразу поворачиваемся к врагу передней проекцией! — приданный им русский офицер на общей волне объяснял тактические детали. — Первый выстрел даем с ходу! Чтобы сбить врага и хоть немного скрыть себя за облаком пыли и дыма. Земляные улицы — это наши друзья, помните об этом. Второй раз начинайте наводиться уже после остановки, потому что машину в последний момент обязательно тряхнет, и вам все равно еще раз придется доводить ствол.

— Рассказывают курице, как ее будут правильно варить! — Кригер все не мог угомониться.

И в этот момент их оглушило. По ушам ударило плотным эхом выстрела из тяжелого орудия. Шесть дюймов минимум, скорее все восемь — сразу понял Людендорф. А потом прикинул примерное направление, и все сразу встало на свои места.

— Вокзал, — он сам не заметил, как сказал это в микрофон.

— Точно! — обрадовался на том конце Кригер. — Ха! Они, выходит, просто подтянули свои тяжелые пушки по железной дороге и теперь разносят этот форт издалека!

Снова громыхнуло, и половина верхнего этажа ближайшей казармы превратилась в обломки, и Эрих окончательно понял задумку Макарова и его офицеров. Они не собирались бросать солдат и даже броневики в лобовую атаку. Прорвали оборону, создали преимущество и вот теперь разыгрывают его, как хорошую партию в преферанс. Тяжелые калибры делают основную работу, а пехота и броневики просто следят, чтобы враг не смог выбраться.

— Это просто красиво! — где-то там впереди Кригер даже на время забыл обо всей своей ненависти к русским.

Потом была одна суматошная попытка прорыва, когда они на практике смогли отработать все советы русского офицера. Выехали, повернулись, проверили фланги — и вжарили. Американцы откатились, и обстрел продолжился. Всего за два дня все внешние укрепления оказались перемолоты в труху. Всего два дня! А из крупного отряда в укрепленном районе жилого города их враг превратился в кучу одиночек без шанса на победу.

— Мне их даже немного жалко, — сказал Кригер, когда они с Людендорфом встретились во время обеда.

— Кого? Американцев?

— Нет, русских. Кстати, свежий хлеб на передовой — это гениально. От сухарей меня пучит, а тут… Словно у бабушки.

— При чем тут русские? — не понял Людендорф, привычно пропустив мимо ушей остальную болтовню Вальтера.

— Ну, как… Гарнизоны, форты, небольшие отряды и даже армии — для них это все не соперники. Вот только в Вашингтоне тоже это понимают, и поэтому армада, которую рано или поздно бросит на них генерал Першинг, будет просто огромна. И тогда уже у русских не будет шанса. А жалко…

В глубине души Людендорф был полностью согласен со своим товарищем, однако… Уж слишком уверенно рвался вперед Макаров, слишком хорошо он понимал поле боя, но все равно на что-то рассчитывал. На что? Ответа у Эриха не было, поэтому он просто сменил тему.

— Тем не менее, сейчас они держат слово и побеждают, так что нам не остается ничего другого как…

— Готовиться к Зимнему балу, — закивал Кригер, а потом на мгновение задумался. — Знаешь же, я совсем не люблю русских, но даже мне интересно, что же они придумают. Вряд ли ведь это будут просто танцы.