Японская война 1905. Книга восьмая

Глава 10

Михаил Гордеевич Дроздовский гнал броневики всю ночь. Корнилов все-таки вышел на след англичан, но они отставали почти на три дня, и только смелые решения могли бы позволить отыграть эту разницу. К счастью, моторы и гусеницы «Громобоев» позволяли двигаться по бездорожью. И если сначала они были вынуждены ехать по той же дороге, что и британцы, то потом Дроздовский срезал через низины долины Луан-Хо, разом сократив дистанцию.

Один рывок, и враг оказался почти в его руках.

— Город перед нами называется Ту-Ши-Хо, — во время короткой остановки к Дроздовскому подошел Корнилов.

— Мне плевать, как он называется. Англичане там?

— Они уходили в эту сторону, и тут больше нет мест, чтобы укрыться.

— Твои люди не видели их? Почему?

— По той же причине, почему ты остановил свои броневики, а не ринулся сразу вперед, как во все дни до этого.

Михаил Гордеевич ничего не сказал в ответ, да и что тут скажешь. Ту-Ши-Хо был не просто городом, а одним из поселений, что когда-то еще при династии Мин стали базой для гарнизона Великой Китайской стены. Древняя преграда к 1905 году изрядно обветшала, в ней было полно дыр, и саму дорогу перекрывали довольно хлипкие и скорее символические баррикады, но все равно они оставались препятствием, которое нельзя было игнорировать.

— Ты сам сказал, что все переходы к западу и востоку от Ту-Ши-Хо перекопаны и, скорее всего, заминированы.

— Все верно. А тут усилены патрули, и любого чужака, хоть русского, хоть китайца, сразу берут под присмотр.

— Местный губернатор так старается ради британцев? — Дроздовский потер лоб, размышляя, что можно было бы сделать в такой ситуации.

— Думаю, скоро ты и сам сможешь у него спросить, — Корнилов кивнул в сторону внушительной процессии, что выступила в их сторону от ворот города.

Китайцы… Дроздовский внимательно изучил лица тех, кто шел и ехал ему навстречу. Никаких англичан, очень много слуг и всего пара человек, которые выглядели как те, кто может тут хоть что-то решать.

— Поговорим? — раздав пару приказов на будущее, Михаил Гордеевич бросил взгляд на Корнилова.

Тот кивнул, Дроздовский освободил ему место на броне, и они вместе рванули навстречу торжественной делегации. Одна машина против сотни человек, охотники против добычи, количество которой совершенно не имеет значения, будущее против прошлого.

— Вы должны выдать мне английских солдат, что укрываются в вашем городе, — Михаил Гордеевич приказал остановить броневик всего в десяти метрах от задергавшейся китайской делегации.

Впрочем, к чести самого вышедшего к ним мандарина, тот даже бровью не повел на попытку давления.

— Мы! Ничего! Вам! Не должны! — презрительно скривив губы, китаец смотрел как будто сквозь полковника.

В этот момент Дроздовский вспомнил, как Макаров раз за разом умудрялся находить общий язык с этими людьми. Этот вот с косичкой, значит, маньчжур. По идее, многие из них были союзниками России, но почему-то здесь и сейчас это не работало.

— Вы укрываете людей, что поддерживали бандитов! Бандитов, которые грабили и ваши, и наши деревни! — Дроздовский, пользуясь тем, что китаец знал русский, попытался достучаться до его разума, но тот лишь еще сильнее скривился.

— Тут нет ваших деревень! То, что вы украли и временно удерживаете часть Китая, вовсе не делает вас его владельцами. Знаете пословицу? Торгаши хуже воров. Вор хотя бы честно признает себя твоим врагом, а торгаш улыбается, но тоже пытается забрать у тебя все до последней нитки. Вы, русские, торгуете своей силой, своей историей, красивыми словами! Сначала забрали железную дорогу, потом Маньчжурию со всеми храмами и святилищами Мукдена, теперь лезете еще дальше! Лезете на броне с пушками, но продолжаете делать вид, что мы не враги. Разве это не высшая форма наглости? Так что уходи, солдат! Уходи, потому что я не пропущу тебя ни в свой город, ни через стену, что построили мои предки как раз, чтобы сдерживать таких, как ты!

Дроздовскому было много чего сказать в ответ. И про то, что стену строили как раз против предков этого самого манчжура. И что это Россия спасла Китай после того, как тот проиграл Японии в 1899-м. Россия взяла в аренду то, что другие брали силой, помогла с контрибуцией… И опять же это они снова остановили врага, они единственные по-честному торгуют с Китаем, они продают им оружие, они пытаются считать китайцев равными, а не добычей.

Михаил Гордеевич неожиданно замер. Не считают добычей? Макаров не считал, а вот он сам, когда прилетел сюда на броневике, о чем думал? Разве не представлял себя хищником, вышедшим на охоту, перед которым остальные должны по умолчанию склонить головы? Когда же он так изменился?

— Нам нужны англичане, которых вы укрываете, — вслух Дроздовский упорно повторил то же самое, что и раньше.

— Тут нет англичан, а даже если бы и были, напоминаю, не вам чего-то требовать. Кстати, имейте в виду, что сообщение о том, что вы нарушили отведенные вам границы, уже ушло в Пекин. Вашим хозяевам придется ответить за вашу дерзость.

— В Ту-Ши-Хо нет телеграфа, — как бы между делом заметил Корнилов. — Так что или они воспользовались радиопередатчиком англичан, или это простой гонец.

— В любом случае это просто слова, — ответил Дроздовский, продолжая буравить китайца взглядом.

— Что вы имеете в виду? — впервые с начала разговора тот вздрогнул. — Вы не посмеете…

— Вы правильно сказали, — скучающим голосом продолжил Дроздовский. — Нам придется ответить за нарушение границ. Если мы уйдем, это не изменится. Но если мы захватим наших врагов, то отвечать будет гораздо проще.

— Заодно будет меньше тех, кто сможет устроить скандал, — подыграл Корнилов.

— Вы готовы устроить бойню в городе?

— Не вы ли недавно рассуждали, что мы — хищники, для которых нет ничего святого? Так чему теперь удивляться⁈

— Это будет скандал!

— Если мы справимся, то я буду готов даже в отставку уйти, — Дроздовский пожал плечами, а потом вскинул вверх руку с пистолетом и два раза его разрядил.

— Один выстрел — случайность, два — сигнал, — с улыбкой пояснил Корнилов.

И в тот же миг взревели двигатели первой роты. Двенадцать машин рванули вперед: за считанные секунды обогнули следящих за ними переговорщиков, раскидали баррикады, а потом начали расходиться по улицам города…

— Вы… Вы… Вы… — мандарин следил за происходящим с трясущимся подбородком.

— Мы… — Корнилов сделал выразительную паузу. — Рекомендуем вам как главе города подумать вот о чем. Да, мы получим на орехи за нарушение правил и границ. Но что будет с вами за то, что устроили, до чего довели вверенный вам город? И мы ведь все знаем, что Пекину будет плевать на разрушения. Их гораздо больше расстроит и опечалит то, что вы не справились и упустили контроль над ситуацией. Вы же понимаете?

Дроздовский, погрузившись в отслеживание оперативной обстановки, не сразу сообразил, на что именно намекает их главный разведчик китайцу. А вот тот мгновенно просчитал все варианты.

— Если мы сейчас подпишем документы о совместной операции?..

— Мы от лица Русской Императорской армии подпишем для вас ответный документ с благодарностью.

— Хотелось бы еще закрыть противоречия другого рода.

— Если у вас были торговые интересы, завязанные на англичан или их людей, то подготовьте список… Мы предложим альтернативы, чтобы вы и город не остались в минусе. Причем для разумных людей мы вполне могли бы обсудить и дополнительный интерес.

Неожиданный поворот изменил не только тон, в котором шел разговор, но добавил и кое-что вещественное. Так и не представившийся чиновник приказал подать стол со стулом, чтобы сразу подписать все необходимые документы. А в руки Дроздовскому как бы между делом сунули точную карту города, где уже было отмечено расположение английских броневиков.

Как самих машин, так и двух десятков орудий, вытащенных лайми из городских запасников. Теперь можно было больше не лететь вперед без оглядки… Дроздовский быстро внес корректировки в план операции, и его солдаты с оставшейся техникой начали медленно втягиваться в город, окружая обведенный на карте район.

— Кажется, наша встреча все-таки неизбежна… — один из приемников, специально оставленный на известной британцам частоте, неожиданно подал голос.

— Дуглас Хейг, — Дроздовский прошипел ненавистное имя.

— Полковник Дуглас Хейг, — поправил тот. — За тот бой меня повысили.

Вот сволочь!

— А я полковник Дроздовский, и я пришел вернуть тебе должок.

Михаил Гордеевич прекрасно понимал, на что рассчитывает англичанин. Он действительно передал сигнал в Пекин, до которого от Ту-Ши-Хо было всего лишь чуть больше сотни километров. Его враг верил, что уже скоро придет подмога, а ему всего лишь и надо, что продержаться день, край два. Хейг верил в свою силу, а Дроздовский в свою очередь не сомневался, что сможет его сокрушить.

За всех тех, кто погиб.

Степан Сергеевич Шереметев, наконец, закончил отбор тех, кто составит ему компанию в этом походе, и кто бы знал, насколько это было непросто. Вначале он было пустил дело на самотек, и в первый же вечер сразу четверо офицеров решили устроить дуэли. К счастью, обошлось без трупов, но… О спокойной жизни пришлось забыть. Слушать, обещать, угрожать — Шереметев постоянно делал что-то из этого списка, а то и все сразу.

Но вот время выступать все же пришло, и генерал, наконец, смог с чистой совестью послать всех тех, кто еще пытался осаждать его штаб и даже броневик. Модифицированный «Артур» с двумя двигателями раскидал грязь всеми своими колесами и бодро рванул на вокзал, где заканчивалась погрузка полка на выделенный для первого этапа пути поезд. Навстречу возможному скандалу и даже войне, но… Сейчас Степан Сергеевич был не против даже пострелять.

Лишь бы убраться отсюда.

— А я считаю, что использовать поезда — это лишнее, — Вера встретила Шереметева на вокзале, затем без всякого стеснения заглянула в его вагон и устроилась там.

— Без поезда своим ходом мы бы только до Львова месяц шли. Пришлось бы заходить через Румынию, продираться через Западные Карпаты, а это не просто горы — это еще и оборонительный рубеж, где против тебя играют даже не люди, а сама природа.

— Вот пусть бы люди с природой и посмотрели, как вас это не остановит, — глаза Веры блеснули. — Только боевых «Артуров» 60 штук, а еще грузовики для пехоты. Когда вся эта армада растекается по округе — это выглядит очень и очень величественно. Грех таким не пользоваться! Да и что там выглядит!.. Самим солдатам приятно видеть свою силу, а не нюхать портянки соседей по вагону.

— Никакого восхищения величием не хватит на месяц, — Шереметев покачал головой. — Поэтому меньше суток пути до Новоселицы все переживут. А вот дальше пересечем границу, и будут вам: и переходы, и вся прочая красота.

Было видно, что девушке еще хочется поговорить, но Степан Сергеевич слишком хорошо понимал, что будет ждать его завтра, поэтому просто поднял руки, заранее сдаваясь, и ушел в спальное купе. Сейчас ему был нужен сон, и восемнадцать часов на скорости 35 километров в час — как раз то, что доктор прописал. После недавнего стресса — настоящее лекарство.

Он закрыл глаза и честно открыл их только за два часа до высадки. И снова работа! Возможно, это у Макарова или в идеальном мире армия может выскочить из поезда и сразу вступить в бой. Те, кому подобное по силам — просто герои. А обычным людям нужно хотя бы два-три часа. Чтобы солдаты пришли в себя, чтобы офицеры восстановили цепочки командования, чтобы технику и припасы для каждой роты собрали и распределили…

Боже! То, что они за три-то часа успели, уже было настоящим чудом. А потом был торжественный переход через границу. С барабанами, флагами, песнями — кажется, людям, что толпами собрались провожать их, понравилось. Кстати, а не много ли провожающих? Новоселицы все-таки не такой уж и большой город.

Шереметев нашел Веру, которая все утро делала вид, что обиделась, и сделал умоляющий взгляд. Уж кто-кто, а эта девушка всегда была в курсе всех мелочей.

— А тут не только местные, — и действительно, у нее сразу же нашелся ответ. — Приехали изо всех соседних городов, и даже из Киева. Тут же прямой поезд, так что для многих горожан это показалось неплохой идеей.

— Самим показалось? — Шереметев сразу заметил улыбку Веры.

— Возможно, кто-то дал пару статей в газеты с описанием этой идеи, — девушка засияла еще ярче. — Но согласитесь: чем больше людей, тем эффектнее все смотрится. Можно только на кислые рожи австрийцев глянуть, и сразу становится понятно, что я права.

Так они и болтали следующие несколько часов, пока армия катила до ближайшего города. Сорок километров до Черновцов можно было проехать и быстрее, но Степан Сергеевич рассудил, что они обязательно что-то не учтут, и лучше не торопиться. И он угадал. Четыре машины просто забыли заправить, в двух не проверили масло, и двигатели чуть не полетели. Нестроевые части пробили баки с водой для обеда, и хорошо что рядом протекал Прут, где быстро восполнили запасы.

Впрочем, могло быть и хуже. Тот рывок на границу месяц назад дался им гораздо сложнее, а сейчас с каждым часом полк работал все четче и четче. Следующий переход до Коломыи они сделали и вовсе без проблем, ночевка тоже прошла хорошо, а вот потом… Начались предгорья, и скорость сразу упала раза в два.

— Тащимся, как черепахи! — возмущалась Вера.

Офицеры, что уже жили мечтами о первых больших городах, тоже фыркали. Механики, которым приходилось работать без перерыва, начали разговаривать только матом. Однако сам Степан Сергеевич… смотрел на все это сияющим взглядом ребенка. В Маньчжурии чудесные переходы Макарова казались именно чудом, но тут… Вячеслава Григорьевича не было, а чудо осталось.

Ведь что было бы в таком походе еще раньше? Одно сужение дороги привело бы к тому, что им бы пришлось менять все упряжки с пушками. Ставить меньше лошадей в ряд, чтобы уместиться в ширину дороги, добавлять новых, чтобы справиться со спусками и подъемами. Да 10–15 километров в день при таком ритме уже было бы успехом! А они потели, теряли время на ремонт, но ехали те же 10–15 километров не в сутки, а в час.

В итоге, когда они к вечеру добрались до Станислава, центра округа Станислав в коронной земле Королевства Галиция, то их просто еще не ждали. Возможно, правильнее было бы остановиться, но Шереметев, почувствовав странный азарт, приказал продолжать движение.

Они пересекли мосты через реку Быстрицу, и, прокатившись через еврейский квартал на окраине города и мимо остатков снесенных почти сто лет назад крепостных стен, заехали на главную городскую улицу. За спиной остались синагоги с медными куполами, сотни ошарашенных взглядов обычных прохожих и жандармов, которые так и не решились хоть что-то сказать или сделать. И только тут, когда перед броневиком Шереметева показалось огромное пятиэтажное здание гостиницы «Юнион», их наконец-то встретили.

— Спорим, что толстый — это военный. А длинный — чиновник, — тихо прошептала присоединившаяся к Шереметеву Вера.

Степан Сергеевич долго убеждал ту, что девушкам не место на броне, но некоторым что логика, что аргументы, что кол на голове теши. Ничего не работает. Пришлось смириться, но надо было признать, что вместе на самом деле было веселее.

— Может, наоборот? Толстый — чиновник, длинный — военный? — переспросил Шереметев.

— Нет, именно как я сказала. Это же Австро-Венгрия, тут все не как у людей, — Вера не собиралась уступать.

И угадала. Толстый вояка тут же принялся угрожать, чтобы они немедленно покинули доверенный ему город. Чиновник не пытался запугать, но лил слезы и умолял о том же самом. Высокие гости должны были приехать только через три дня, а до того времени русские не переломились бы переночевать в полях.

Шереметеву очень хотелось ответить, но чертова политика… Возможно, для умных людей хватит и того, что они уже показали. Солдаты Русской Императорской армии зашли и проехали до центра 50-тысячного города до того, как хоть кто-то успел сообразить, что же тут происходит. А если бы это была война… Теперь-то, увидев, как некоторые живут еще по времени и скорости 19 века, Степан Сергеевич начал понимать, как именно Макаров захватывает в Америке по несколько городов в сутки.

В этот момент вояка, похоже, оказавшийся беглецом из русской Польши, добавил к очередной фразе еще и длинный нецензурный оборот из варшавских подворотен. Сам Шереметев понимал этот язык не очень хорошо, а вот Вера… Знала лучше, а еще в отличие от Степана Сергеевича она не особо высоко ценила политику.

— Сам пошел в задницу, пся крев, — выдала она.

И плюнула прямо в поляка.

Кажется, будет скандал — подумал Шереметев и не угадал.

Начальник гарнизона оскорбился, начальник гарнизона посчитал, что, несмотря на броневики и две тысячи русских солдат, именно он тут главный. Поэтому он махнул рукой, чтобы его сопровождающие задержали Веру, но те не успели сделать и шага. Прямо перед ними пробежала предупреждающая очередь из пулемета. И только этот звук помог всем окончательно прийти в себя.

Так, Степан Сергеевич только сейчас осознал, что рука, взлетевшая в воздух и отдавшая приказ открыть огонь, принадлежит именно ему… Да, это будет не скандал, а что-то гораздо серьезнее. И даже посоветоваться не с кем. Или есть? Взгляд скользнул в сторону броневика с полковой радиостанцией.