Японская война 1904. Книга пятая

Глава 25

Джек Лондон сидел над очередными страницами истории Русско-японской войны. Что-то он видел изначально и сам, что-то ему рассказал сегодня Макаров, и вот строчки одна за другой ложились на лист бумаги.

После поражений на Квантуне и особенно под Дальним к январю 1905 года Япония оказалась в очень сложной ситуации. Императору Мацухито и его окружению, чтобы сохранить власть, просто необходимо было продемонстрировать всем свою силу. И внутренним противникам курса, и союзникам, спонсирующим Японию техникой, но главное — ее врагам и союзникам России. Чтобы ты не спешили поддерживать русского царя и его цепного пса генерала Макарова.

Лондон хмыкнул, написав последний пассаж, на мгновение задумался, но в итоге не стал ничего править. Книга готовилась к печати в Америке и Европе, а там такие яркие обороты только добавляли интереса… Дальше.

В Токио понимали, что Россия обладает тактическим и техническим превосходством, однако планировали перехватить инициативу, рассчитывая на количество вовлеченных ресурсов и техники. Сил на работы сразу по нескольким направлениям, как в 1904-м, у Японии уже не хватало, но так было даже проще. Сосредоточив все свои ресурсы в районе Сеула и создав несколько ударных группировок, маршал Ояма получил возможность атаковать собранные у Кэсона силы Западного отряда Русской Императорской армии.

11 января император Мацухито подписал оперативный приказ за номером 6 о проведении наступления, получившего кодовое название «Хонкаку», что значит «штаб» или «цитадель». Отдельное внимание помимо тактических и стратегических инициатив было уделено пропаганде. В части наступающей японской армии было включено больше 50 фотографов и корреспондентов, которые каждый день направляли свои заметки и снимки в редакции по всему миру.

Лондон опять остановился, задумавшись о том, откуда у Макарова могли появиться такие точные сведения. С одной стороны, очевидно — у него есть в Японии агенты, но с другой — чужаков там сразу заметят. А местные — как он смог убедить японцев поверить в себя больше, чем в своего императора?.. Но надо продолжать.

12 января генерал Макаров выступил на совещании ставки армии, настаивая на подготовке к отражению грядущей атаки. Ожидая скорого наступления на Кэсон, он требовал не просто усилить линию защиты, но и подготовить резервы, которые после отражения первого вражеского натиска смогли бы перейти в контрнаступление. Генералы Линевич и Бильдерлинг выступили против активных встречных боев, но великий князь Сергей Александрович неожиданно поддержал Макарова.

Воспользовавшись дружескими отношениями с режимом Корё и закрытостью Согёна от иностранных наблюдателей, 2-й Сибирский корпус начал тайную переброску резервов к столице северной Кореи. Одновременно с перемещениями армии проводились учения новых бронированных соединений. После конкурса броневиков в Санкт-Петербурге генерал получил точные характеристики японских машин и собрал по их подобию маневровые мишени, которые использовались для обкатки тактики будущих сражений. Прежде всего, командиры рот учились использовать компактные дальномеры, корректировать огонь своих соединений и поражать врага еще до того, как японцы могли бы им ответить.

Лондон снова остановился и сменил перо на карандаш. Следующие полчаса он старательно рисовал схематическую карту будущего поля боя. Два главных направления удара. Правый фланг русской армии прикрывал низину у реки Имджинган, опираясь на укрепления в деревне Амсил. Левый фланг и центр держали главную дорогу с опорой уже на целый укрепрайон треугольника Баджан-Джандан-Сегук. Еще одним опасным направлением выглядел находящийся в тридцати километрах восточнее Йончон, где можно было бы обойти прикрывающие Кэсон высоты, но дальность позиции и нежелание генерала Бильдерлинга растягивать свои силы привели к тому, что это направление удерживала всего одна дивизия.

Лондон добавил к карте зарисовки русских укреплений. Минные поля, противоброневые рвы, окопы полного профиля, блиндажи и залитые бетоном огневые позиции. Какие бы силы ни собрали японцы, прорвать такое им точно будет непросто, и тогда… Джек невольно задумался: а если они тоже знают о русских укреплениях, будут ли переть на них в лоб или же все-таки сменят направление главного удара? Взгляд писателя снова скользнул направо и опять остановился на маленькой серой точке.

Деревня Йончон.

Стою. Можно было бы и сесть, но знаю — стоит расслабиться, и могу просто уснуть. Я вместе со всем штабом на ногах уже почти 24 часа с того самого момента, как 16 января в 4:30 утра маршал Ояма начал атаку на Кэсон.

В воздух были подняты аэростаты, собранные, кажется, со всего мира. Английские модели, американские, итальянские и, кто бы ожидал, испанские. Японцы разбили их на отряды по три шара в каждом и даже успели оснастить командирские телеграфом для скорости корректировки приписанных к ним батарей. Не знаю, смог бы я что-то придумать на месте Бильдерлинга, которому пришлось отражать эту атаку, но Александр Александрович просто отвел наши оставшиеся аэростаты в тыл.

Точно так же он поступил и с бронепоездами, которые без точной наводки больше рисковали сами, чем могли нанести вреда. Скрытые же на земле батареи стреляли по врагу до последнего, задержав того почти на четыре часа. Потом Бильдерлинг, потеряв больше 40 пушек, приказал оттаскивать то, что можно, на дальние позиции, а атаки встречала уже только пехота.

— Поступают сообщения из деревни Амсил, — Лосьев, как всегда, держал для меня руку на пульсе событий. — 5-й и 6-й Сибирские корпуса, несмотря на попытки отходить назад во время обстрела, потеряли уже до 10 процентов состава.

Я только кивнул. Ожидаемо: эти корпуса — одни из самых свежих на фронте, их доформировали-то уже только после Ляояна, и солдаты просто не успели сработаться. А отойти во время обстрела твоих позиций и потом вовремя вернуться — это один из самых сложных тактических маневров. К счастью, правый фланг пока трогали меньше всего — даже зимой низины и болота в устье реки Имджинган оставляли слишком мало места для маневра.

— Японец попробовал бросить вперед две роты броневиков, — оборвал мои мысли Брюммер. — Но из-за сложностей рельефа остановился и использует их для поддержки пехоты.

Я кивнул — все еще не страшно. Японские генералы пока еще осторожничают, но время работает против них. Не прорвут наши позиции — мы подтянем подкрепления. Они не могут это не понимать. Поэтому попытались проскочить первую линию обороны нахрапом еще утром. Получили по носу, собрались и вот снова лезут вперед.

— Выдвижение японцев у деревни Джандан, — с центрального участка фронта пришли новые вести.

— Пехота или?..

— Пока пехота. Это части 22-й дивизии. Бильдерлинг снова выдвигает вперед броневики Дроздовского.

Я сжал кулаки — не жалеет ресурса машин Александр Александрович, да и людей моих тоже не жалеет. Впрочем, Дроздовский пока огромный молодец — очень грамотно действует: с умом, не спеша, словно не в бою, а на учениях.

— С аэростатов второй линии передали векторы выдвижения, которые пока не прикрываются артиллерией японцев, — новости летели одна за другой. — Обе броневые роты вышли на позиции… Все-таки их ждали, заработали три скрытые батареи, но Бильдерлинг кинул вперед еще и бронепоезд. Прикрыл броневики, а те в свою очередь накрыли наступающую 22-ю дивизию. Короткий обстрел, а потом, пока японцы не успели повернуть побольше батарей в эту сторону, быстрое отступление.

Я на мгновение выдохнул. Обеспечив себе преимущество в артиллерии, японцы получили возможность давить, но наши пока компенсировали количество врага маневром и умудрялись отбиваться. В течение дня было отражено еще несколько атак по всей линии фронта, и только на левом фланге напротив деревни Сегук японцам удалось закрепиться и организовать плацдарм на нашем берегу реки Имджинган.

А на следующий день все началось заново. Захват воздуха, мощный артиллерийский навал, а потом — атака сразу по всем направлениям. В 4:50 стоящий на высоте 212 перед деревней Сегук 14-й полк 1-го Сибирского корпуса заметил подобравшихся вплотную солдат и броневики японцев и успел отступить на основные позиции. А вот на соседней позиции командир 15-го не успел так быстро среагировать, и там уже пришлось вступить в неравный бой. Тем не менее, труса никто не праздновал, бой затянулся почти на два часа и один раз даже переходил в рукопашную.

Японцы в итоге не выдержали и просто окружили их, подтянули артиллерию, засыпали сталью, и вот тогда уже 15-й полк пошел на прорыв. Из 1280 солдат и 623 нестроевых к своим прорвалось всего 520 человек. Тем не менее, это позволило задержать японское наступление, подтянуть резервы и еще на сутки остановить линию фронта.

— Вячеслав Григорьевич, — Лосьев, как и остальные наши, спал сегодня только обязательные 4 часа, и из-за этого у него еле заметно дергался левый глаз. — Уже третий день японского наступления пошел, не пора ли наши основные силы в дело вводить?

— Броневики японские видели? — я подошел к окну с видом на реку Тэндоган и потянулся.

— Нет.

— А они есть, — коротко подвел я итог. — И пока японцы не пустили в бой основные силы, срываться нам рано.

— А почему, думаете, они не спешат? — уточнил со своего места Ванновский.

— О, они спешат, очень спешат, — я приоткрыл окно, набрал выпавшего ночью снега и растер щеки. Сразу стало бодрее.

— Не понимаю. Они же только снаряды тоннами сыпят да пехоту вперед посылают.

— И саперов, — напомнил я. — Вы же читали подробный отчет по первому дню, который прислал Корнилов.

— А саперы — это подготовка путей атаки для тех самых броневиков, — понял Брюммер.

— Японцы не дураки, видели, как мы мины закапывали, так что на убой свою технику отправлять не хотят. А вот как придет время…

— Новое наступление! — оставленный за дежурного Борецкий закричал и даже замахал руками. — Японцы начали расширять плацдарм у Сегука. Бильдерлинг перебросил туда остатки броневиков Дроздовского при поддержке 1-го конно-пехотного, но полноценную атаку им не остановить.

Я задумался. Прорыв линии обороны нам, конечно, не нужен, но и спешить с резервами, пока не обозначилось направление главного удара, тоже нельзя. Это сражение с загибающимися флангами вокруг Кэсона с каждым часом все больше напоминало мне 1943 год и уже другую дугу, Курскую. И многие слышали про сражение под Прохоровкой, но не все знали, что изначально немцев готовились встречать совсем на других направлениях.

Там были по-настоящему неприступные линии обороны, там были собраны главные силы, но враг все это увидел и сместил направление главного удара. Героизм наших солдат помог сдержать натиск лучших немецких армий и успеть подтянуть резервы. Но стоит ли до такого доводить? И есть ли тут своя корейская Прохоровка? Так ничего и не сказав, я вернулся в штаб и еще раз уставился на карту.

Деревня Амсил — правый фланг, Джандан — центр, Сегук — левый фланг. Здесь мы готовы встретить врага, но что, если… Взгляд скользнул на восток и остановился на деревне Йончон. Тут нет дорог, до нее сложно добраться — еще полгода назад в подобном маневре не было бы никакого смысла. Но сейчас у японцев есть броневики, с их помощью даже без дорог они могут обеспечить себе огневое прикрытие. А у нас там?.. Одна из резервных дивизий.

— Вячеслав Григорьевич, может, отправим на помощь к Сегуку хотя бы броневой полк Буденного? — все-таки не выдержал Лосьев.

— Не хотя бы… У нас всего три броневых полка, — я думал. — Но усилить часть позиций нужно. Прикажите Мелехову, чтобы выдвинул дивизию Сомова к Сегуку, а Ванновскому… Что нужно усилить наши патрули у Йончона.

— Далеко же.

— Далеко, — согласился я. — Но что-то мне совсем неспокойно.

Так закончился третий день японского наступления, а на четвертый японцы воспользовались тем, что Бильдерлинг отодвинул русскую артиллерию еще дальше в тыл, и подтянули свои пушки к самому переднему краю. Благодаря этому дерзкому маневру и превосходству в воздушной разведке они смогли накрыть не только первую линию укреплений, но и все дороги, по которым мы подвозили туда припасы.

Смена бойцов резко стала невозможной, запасы снарядов и патронов, завезенные еще ночью, начали показывать дно. Офицеры один за другим стали отдавать приказы экономить, и это словно стало сигналом для японцев. Ровно в 11 утра 20 января 1905 года маршал Ояма наконец двинул вперед свои броневики. Уже не отдельные взводы, прощупывающие русские позиции, а полноценные броневые дивизии.

Сотня легких английских «Зайцев» ползли по переправам, проложенным по болотам и притокам реки Имджинган. Столько же броневиков атаковало по центру вдоль главной дороги Сеул-Согён, и огромный кулак в двести американских «Кабанов» с мортирами и столько же «Зайцев» нацелились на Сегук… Вот только это были еще не все японские силы.

— Бильдерлинг открыл огонь из всех скрытых до этого батарей, — и снова новости летели одна за другой.

— Японская артиллерия отвечает. Наши батареи выбивают, но и японские броневики горят.

— Атака на Амсил захлебнулась.

— Атака вдоль дороги остановлена.

— Атака на Сегук… продолжается. Южная часть деревни за японцами.

— Что с резервами?

— Подходят… 1-й корпус Штакельберга продолжает удерживать позиции справа от Сегука, не давая ее окружить. Слева горы и броневики Дроздовского.

— Сколько их осталось?

— Восемь. Японцы ведут за ними настоящую охоту, но они хорошо сработались с Хорунженковым. 1-й конно-пехотный наводит, броневики работают из-за пределов дальности японцев.

И снова равновесие. Японцы давят, но мы держимся. Скоро еще подойдут части 2-й дивизии Мелехова, станет полегче. Да и Павел Анастасович будет поактивнее использовать наши возможности в обороне… Вот только я все еще не мог успокоиться. По донесениям из Японии, враг мог рассчитывать почти на 3 тысячи машин, а тут… только треть! С другой стороны, Ояма начал наступление довольно рано, и еще не все могли собрать. Но всё равно! Даже так где-то должна была оставаться еще почти тысяча броневиков, и эта неопределенность не давала принять решение.

И вот!

— Срочное сообщение! — Чернов не стал тратить время на обычную записку и лично ворвался в штаб. — Донесение от секрета под Йончоном!

— Японцы? Сколько?

— Четыреста! Передают, что видели почти целую дивизию броневиков и не только. Вслед за ними идет и пехота. Наши срисовали не меньше дивизии, но части разные, так что там как бы не вся 1-я армия Куроки.

Я на мгновение замер, обдумывая, идет ли с ней 12-я дивизия вместе с генералом Иноуэ, которого у нас так своевременно выменяли. Мгновение, и мысли полетели дальше. Плевать на японца, все равно мы воюем не от врага, а от себя. И теперь, когда мы знаем все направления удара, можно и нам выдвигаться вперед.

Получится ли из этого Корейская дуга, будет ли Прохоровка-Йончон — кто знает. Но в одном я не сомневаюсь, мы просто обязаны победить. И, несмотря на тысячи японских броневиков, у нас все для этого есть!

— Выдвигаемся! — я сказал то, что уже давно ждали во всем 2-м Сибирском. — Штаб должен быть готов переезжать через полчаса. А 3-й броневой полк Буденного пусть выдвигается прямо сейчас. Задача — любой ценой задержать японцев. И он знает, что делать.

Тройка ефрейтора Палкина за ночь смогла обогнуть японские танки и проскользнуть к своим у Йончона за считанные часы до того, как японцы плотно на них навалились. Палкин знал, что до этого они тратили дни на артиллерийскую подготовку и расчистку подходов, но сейчас перли в лоб, сразу и всеми силами.

Около пятидесяти машин остались на поле перед деревней. Часть перевернулась, сорвавшись в специальные ямы, другие подорвались на минах, но десятки и сотни других броневиков доехали до Йончона и теперь поливали из пулеметов и винтовок ближайшие укрепления. Небольшие отряды поддержки закидывали гранаты в дома и за перекрывающие улицы баррикады.

Защитники деревни огрызались. 4-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Шатилова была из свежих: мощный удар одной из самых опытных японских армий оказался последним, что они ожидали, но солдаты держались. Помогала вера в недавние победы, надежные укрепления и, конечно, потери, которые несли японцы. Вот очередной броневик собрался рвануть вперед, и его неожиданно встретили не только винтовочным огнем, но и спрятанной в одном из домов горной пушкой.

Сталь прогнулась, внутри что-то захрустело, и броневик с нацарапанным на боку британским флагом замер на месте, словно врезавшись в стену. Еще два остановились сами. В четыре пулемета они ударили по дерзкой пушке, но остановка — это шанс не только для них.

— Вперед! — крикнул Палкин и вместе с другими оставшимися в деревне разведчиками побежал к японцам.

У каждого в правой руке граната Лишина — даже если половину из них подстрелят, кто-то да добежит. Но повезло: японцы отвлеклись на пушку, а они уже совсем рядом. Бросок. Палкин целил между передних колес, примерно под командирскую башенку. Именно там, по переданным им схемам, располагался двигатель броневика, и даже если осколки и взрывная волна не доберутся до экипажа, то машина встанет надолго.

Взрыв. Взрыв.

— Ура! — Палкин вскинул руку вверх и закричал.

Небольшая победа, но насколько же легче задышалось, когда стало понятно, что даже сталь не может их остановить. В итоге резня в Йончоне продолжалась еще несколько часов. Японцы отжали последних защитников к самому краю деревни, но все-таки откатились назад. Кто-то попытался закричать от радости, но его остановили.

Это был совсем не конец. Просто японские броневики догнала пехота, и теперь они собирались идти вперед, прикрывая друг друга. И это было уже гораздо страшнее. Палкин, который один раз попал на учения капитана Дроздовского и видел, как люди и техника могут работать вместе, на мгновение замер. Но отступать все равно было некуда. Побегут — японцам только проще станет их добить. А так они хоть немного, но еще увеличат счет за эту победу.

— Ждем! — по команде отряд ефрейтора расползся по остаткам домов.

Прижимаясь к земле, сам Палкин как никогда ясно чувствовал, как та дрожит от рева моторов, от топота тысяч ног. И эти шаги, этот перестук становились все ближе и ближе. Казалось, они окружают его со всех сторон, но так не должно было быть… Ефрейтор не выдержал, поднял голову, а потом и вовсе вскарабкался на стену, наверно, последнего уцелевшего на километры во все стороны дома.

И впереди все было по-прежнему: японцы, броневики и… Взрыв! Одна из блестящих машин на всем ходу закопалась носом в землю, а когда дым развеялся, стало очевидно, что этого носа у нее просто нет. Сквозная дыра, развороченные тела и катящееся по земле отвалившееся колесо. Еще не смея поверить, Палкин обернулся, и… с севера на деревню накатывалась еще одна волна.

Русские броневики — в отличие от англичан и американцев они казались серыми, приземистыми, неказистыми, но их пушки уже на таком расстоянии уверенно били по врагу. Между броневиками бежали солдаты в такой родной форме, в воздух поднимались аэростаты, а еще, доносимые попутным ветром, еле слышно звучали знакомые слова.

— За нами Россия, Москва, Петербург… — боевой гимн 2-го Сибирского, казалось, с каждой секундой становился все громче.

— Макаровцы! — обрадовался кто-то из солдат.

— 3-й броневой полк подполковника Буденного, — поправил его другой.

А серые машины продолжали обстрел растерявшихся японцев.

Конец 5-й книги.

Надеемся, вам понравилось. И если да, то будем очень благодарны за лайки и комментарии)) От себя же скажем просто — продолжению быть!

Как обычно, возьмем паузу в две недели — нужно собрать очень много нового материала про… Обойдемся без спойлеров. Но будет интересно!

Так что не забудьте подписаться на серию, на авторов. Можно еще посмотреть другие наши книги: есть другие альтернативки, есть фэнтези и фантастика.