Японская война 1904. Книга пятая

Глава 21

— Пленные возвращаются с условием, что они больше не будут участвовать в этой войне, — Хикару Иноуэ с сомнением смотрел на офицера генерального штаба, который встретил его сразу после спуска на берег в Нагасаки.

Почему-то ему казалось, что русские не отпустят его так просто. Тот же Макаров мог бы гордиться подобной добычей, но… Кажется, русский генерал в отличие от него самого совершенно не собирался считать друг друга главными соперниками. После того единственного разговора он больше не заходил, а потом и вовсе в рамках создания хорошего фона для переговоров Ито и Витте договорились об обмене пленными. России возвращались взятые в плен моряки и офицеры с «Рюрика» и «Новика», Япония же получала назад Хикару.

Очень странный обмен, и вот Иноуэ, наконец, узнал, зачем за него заплатили такую цену.

— Я повторю еще раз, — офицер из старшей семьи Минамото смотрел на Хикару, с трудом скрывая презрение. — Вы попали в плен, вы запятнали свою честь, но в то же время опыт ваших прошлых сражений показывает, что вы лучше других понимаете тактику русских. Поэтому именно вам император приказывает возглавить одну их новых броневых дивизий. И помните, ваша честь принадлежит ему, не вам, а значит, не вам и решать, что вы можете, а что нет.

Бесконечное самомнение и бесконечное непонимание новой войны. Хикару не знал, откуда именно Япония получила или получит столько техники, но разве не очевидно было, что одного ее количества будет совершенно недостаточно, чтобы победить Макарова?

— Я повторю, что я служу императору, но моя честь принадлежит только мне и роду Иноуэ. Поэтому я отказываюсь нарушать условия обмена.

— Проклятье, Хикару! — в глазах офицера впервые мелькнуло что-то человечное. — Нам нужны опытные офицеры! Вы были единственным, кто несколько раз пробивал оборону Макарова. Но раньше вам не хватало сил! Теперь же они будут. Разве вам самому не нужна эта победа?

— В прошлый раз, когда я решил победить любой ценой, это стоило мне половины 12-й дивизии, — зубы Иноуэ скрипнули.

— Отомстите.

— Да поймите! Чтобы победить Макарова, мало собрать такое же оружие, как у него. Дашичао, Ляоян — я учился у него. Макаров пересадил пехоту на лошадей — и я тоже. Он делал глубокие обходы, бросая вперед даже артиллерию — и я опять же повторял за ним. Но одного повторения никогда не оказывалось достаточно. Мы словно играем в сёги. Нам показали одну стратегию, мы ее повторяем, нам показывают еще, мы снова повторяем, просто не понимая, что ходов не два, не десять — их тысячи.

— Последний раз спрошу: вы готовы исполнить приказ императора? — офицер так ничего и не понял.

— Нет, — Иноуэ вздохнул и завел руки за спину, позволяя встречающим его солдатам военной жандармерии кэмпэйтай снова себя связать.

Возвращение на родину оказалось совсем не таким, как он думал, а камера, куда его отвели, была даже хуже, чем та квартира, в которой его держали в Ляояне. Ирония судьбы! Следующие несколько дней Хикару сидел один — к нему заходили только передать еду — и у него не оставалось другого выбора, кроме как раз за разом прокручивать в голове все свои решения. Как он оказался именно здесь и сейчас? Могло ли все пойти по-другому? И есть ли шанс — у него, у его родины?.. Несмотря на отказ возглавить новую дивизию, Хикару все равно любил Японию и каждый вечер молился предкам, чтобы те вразумили императора и остановили эту войну.

Пока еще не поздно…

В коридоре снова раздались шаги. Иноуэ сидел взаперти, ожидая решения о своей судьбе уже неделю, но до этого ни разу не слышал именно таких. Подобравшись, Хикару подошел вплотную к двери и замер справа от нее. Он еще до конца не понимал, чего ждать, и, главное, что он сам будет делать, если там враг… Но и просто сидеть, отдавшись чужой воле, он не собирался. Все-таки одно дело отказаться от войны, и совсем другое — от борьбы совсем.

— Я сейчас открою дверь, — с той стороны раздался тихий женский голос. — Мы поговорим, и я уйду. Так что прошу, без глупостей. Если вы, генерал, меня сейчас огреете и сдадите кэмпэйтай — это будет до ужаса глупо.

— Кто вы?

— Возможно, вы меня не знаете, — дверь отворилась без единого звука, и в комнату вошла молодая девушка. — Меня зовут Казуэ.

— Ваши глаза… Вы из рода Такамори, — Иноуэ сразу узнал характерные черты лица. Одновременно ледяные и живые — словно змея перед атакой.

— Это сейчас не важно. Важно кого я представляю.

— И кого?

— Вы слышали о тех людях, что хотели бы заключить мир с Россией? Кстати, ваш дядя был одним из них.

— Если бы со мной хотел поговорить дядя Каору, то точно бы послал не вас.

— В вашего дядю стреляли, он уже несколько недель лежит без сознания, и некоторые люди считают, что его наследник не должен продолжать его дело.

Хикару сразу все понял. Его с самого начала смутили условия, на которых его вытащили из плена — слишком щедрые для России. И возможность получить сильного командира броневой дивизии, причем без всяких гарантий, никак их не компенсировала. А вот деньги рода Иноуэ — совсем другое дело! Если бы он пошел на сделку, купленный возможностью поквитаться с Макаровым, то невольно стал бы частью партии войны. Не только сам, но и всеми возможностями и ресурсами семьи.

Как же хорошо, что он не стал спешить.

— И что вы хотите? — спросил Иноуэ вслух.

— Собственно, те, кто меня послал, хотели, чтобы вы просто понимали всю ситуацию.

— Я все понял.

— Тогда… — девушка сделала шаг назад, чтобы выйти из комнаты, но в последний момент замерла. — Еще один вопрос, лично от меня. Если бы у вас была та самая броневая дивизия и возможность решить судьбу Японии, как далеко вы бы пошли?

Если недавно внутри Иноуэ была только злость на тех, кто пытался втянуть его в свои интриги, кто ради власти и денег поставил страну на грань, то теперь к ней добавилось что-то новое. Хикару невольно представил, как ведет сотни броневиков по Токио прямо к императорскому дворцу, как новый сегунат стальной рукой направляет Японию в светлое будущее, сплавляя в единое целое технологии и традиции…

— Нет! — Хикару вскинул голову и резко покачал головой, разгоняя миражи. — Если вы рассчитываете, что я стану вашим мечом, то зря. Да, мне тоже не нравится, куда нас ведут, но… Если в интриги и политику вмешается еще и армия, то вы даже не представляете, сколько крови может пролиться!

В памяти Хикару снова прокрутились все детали разговора с Макаровым. Убить меньше, чтобы спасти больше — раньше решение казалось таким очевидным, но теперь… Иноуэ не собирался жить по правилам, которые ставят перед ним такой выбор. И, кажется, его решимость заставила задуматься даже эту Такамори со змеиной улыбкой.

Бернгард фон Бюлов родился в старой мекленбургской семье. Его отец, а честь которого он и получил свое имя, занимал пост государственного секретаря в министерстве иностранных дел при Отто фон Бисмарке, и это в какой-то мере определило будущее нового фон Бюлова. Бернгард закончил Лозаннский университет, потом Лейпцигский по специальности право. Впрочем, все это образование не помешало ему пойти добровольцем на Франко-прусскую войну и взять в бою свое первое офицерское звание.

После победы, оказавшись перед выбором, продолжить военную карьеру или вернуться к учебе на юриста, Бернгард выбрал второе. И снова удачно. За следующие тридцать лет он успел побывать во всех крупных европейский странах и в 1900 году заслуженно занял пост рейхсканцлера, приготовившись отстаивать интересы Германии теперь уже на новом уровне.

— Это точная информация? — кайзер Вильгельм закончил читать доклад Бюлова и поднял на него свои холодные ледяные глаза. Некоторые говорили, что подобный пронзительный взгляд был разве что у русского царя Николая, только не второго, который решил продать интересы страны за французские кредиты, а первого.

— Никаких сомнений, — ответил Бюлов. — Соглашение, заключенное летом между Англией и Францией, касается не только разделения влияния в Египте и Марокко. Там еще и около десяти секретных статей. Нам удалось узнать только одну из них: Франция уступает Англии Ньюфаундленд, но и одного этого достаточно, чтобы понять главное. Они поделили мир, и если в ближайшее время соглашение заработает, как и задумано, то их союз будет укрепляться все сильнее.

— Проклятье! — обычно спокойный Вильгельм врезал огромным кулаком по столу.

Бернгард прекрасно понимал его реакцию — возможности экспорта Германии вышли на второе место в Европе, но без колоний экономика уже начинала задыхаться. А союз Англии и Франции грозил поставить крест на очень многих планах.

— Ваше величество… — кашлянул Бюлов.

— Разве они не понимают, что этим союзом просто не оставляют мне выбора? — кайзер поднялся из-за стола. — Я и так с трудом сдерживаю всех, кто хочет вложиться в большую войну. Деньги Мендельсонов и Берлиндеров, сталь и уголь Тиссена, оружие Круппа… Даже химики из «Байер» и электрики из АЕГ ищут военных контрактов. И теперь я просто не смогу им отказать. С другой стороны…

Кайзер замолчал, несколько минут ходя из стороны в сторону.

— Ваше величество…

— Вы же всегда говорили, что нам нужно быть активнее в Китае и Азии, так? — Вильгельм чуть не ткнул в Бюлова пальцем.

— Там много денег, и рынки еще не распределены.

— Возможно, союз Англии и Франции в чем-то нам даже и сыграет на руку, — Вильгельм перепрыгнул на следующую тему, заставив Бюлова вздохнуть. К счастью, через мгновение кайзер все объяснил. — Россия! Раньше они казались мне слабыми, и не было смысла идти даже на небольшие уступки Ники, но сейчас… Русская армия очень хорошо себя показывает. Причем не раз и не два, а системно, на дистанции! Нам бы пригодился их опыт. А России пригодились бы наши деньги и товары — потому что одним им всю Азию точно не проглотить.

— Вы думаете, Николай решится прибрать себе весь Китай? — Бюлов задумался. Настолько дерзкий вариант развития ситуации он раньше даже и не рассматривал.

— Он бы, может, и не решился, но… Его тоже загоняют в угол! Англия и США помогают японцам даже во время якобы переговоров, Франция устранилась. Внутри России тоже немало тех, кто хотел бы заработать на военных заказах. А мы как раз начали больше общаться…

— Вы про вашу помощь русскому флоту после Гулльского инцидента?

— Именно. Французы промолчали, и только угроза Германии не дала Англии решиться напасть на русский флот. Николай был очень благодарен. И мы можем развить этот успех. Кажется, его военное министерство хотело проводить в декабре смотр новых броневиков. Думаю, нам надо отправить туда лучшее, что у нас получилось, не жадничать с ценой и… Пусть туда съездит кто-то достаточно серьезный, чтобы его мнению о России мы смогли довериться. Например, тот майор, которого мы недавно перевели в Большой Генеральный штаб.

— Эрих фон Людендорф, — подсказал Бюлов. — Это действительно очень талантливый офицер, который как раз работает над развертыванием нашей армии, но… Есть одна проблема, которая может помешать сближению с Санкт-Петербургом.

— Если вы про ту группу, которую, кстати, именно русские вырезали в Маньчжурии, то мы с Ники это уже обсудили. Не страшно. Так же и военные советники, которые помогают японцам — если мы их отзовем, то это как раз будет очень хорошим показателем наших добрых намерений.

— Это еще не все… — Бюлов сглотнул, уже представляя реакцию Вильгельма. — Некоторые наши компании, увидев вашу заинтересованность в ослаблении России, заключили частные контракты с японской стороной. Так, Карл Дуйсберг из «Байер» лишь на днях хвастался, что отправил на восток крупную партию новой взрывчатки.

— Жадные глупцы, — Вильгельм прикрыл глаза. — И сделал он это, конечно, только из лучших побуждений?

— Чтобы провести полевые испытания и предложить нашей армии уже проверенный продукт.

— Ладно, неважно, — Вильгельм махнул рукой. — Вряд ли небольшой груз привлечет много внимания, а нет… Если у нас появятся общие интересы, пара недоразумений никогда не помешает договориться. Так что отправляйте наших в Санкт-Петербург, и я буду ждать новостей.

Бюлов краем глаза заметил, что в коридоре показался фон Плесс, управляющий двором, а значит, к кайзеру пришел кто-то еще, а его время вышло. Обидно, но… Возможно, решение заключить союз с Россией действительно принесет Германии пользу. Вместе они легко уравновесят Францию с Англией, и тем придется существенно подвинуться, возможно, даже без большой войны. В том, что все обойдется миром, Бюлов ни капли не верил.

Враг не уступит то, что считает своим, без боя. А Германия не сдастся, причем даже не потому, что они такие жадные. Просто если остановиться… Вон, рядом прекрасный пример империи, которой больше некуда расти — Австро-Венгрия. И куда это ее привело?

Ефрейтор Палкин перевелся в разведку месяц назад и с тех пор почти все время учился. Как прятаться самому, как замечать прячущегося врага, как подбираться ближе, как передавать информацию… Самым сложным было разобраться в устройстве радиотелеграфа, который в случае поломки он должен был суметь починить при помощи стандартного ремкомплекта. Экзамен Палкин уже два раза завалил — не справится в третий, и отправят либо в рядовые, либо на выход.

Уходить не хотелось, и он бы даже сейчас сидел учился, но… Экзамены вовсе не освобождали от боевых заданий, и сейчас тройка Палкина дежурила в секрете в десяти километрах южнее Кэсона и реки Имджинган.

— А ты знаешь, какой сегодня праздник? — сидящему на наблюдательной позиции Савве стало скучно, и он начал искать, с кем бы поговорить.

— 6 декабря — день святого Николая Чудотворца, — ответил ему Михал со своим скрипучим польским акцентом. Он тоже устал сидеть в тишине и сразу же обрадовался возможности размять хотя бы язык.

— И не только, — хитро улыбнулся Савва. — Что еще?

— День святого Александра Невского и заодно именины государя, Николая Александровича, — Палкин прервал разговор на корню и прижал палец к губам. — Тихо. Или вы хотите, чтобы японцы вас заметили?

— Да как они нас заметят? Сверху все засыпано, следы убрали. У нас выгребная яма даже под землей! — Савва неожиданно сорвался.

Оно и понятно. Парень из недавних пополнений: вроде бы и пороха понюхал, но прошел только Ляодун и Квантун. Когда 2-й Сибирский наступал, когда громил врага…

— Не стоит недооценивать противника. То, что ты не сидел сутками под их обстрелами, не спал вполглаза, чтобы успеть отбить их ночные вылазки, вовсе не значит, что они этого не умеют.

— Умеют, не умеют — какая разница! Я, может, и не сидел под обстрелами, но я видел горящий Дальний. Мы им так наподдали, что теперь они точно к нам не сунутся.

— Тихо! — подскочив к Савве, Палкин на всякий случай зажал ему рот.

Вроде бы все как раньше. Деревья, тени, даже пение птиц — ничто не выдавало чужого присутствия, но внутри Палкина что-то оборвалось. А полковник Корнилов прямо-таки вбивал в них науку верить в себя.

— Да нет там никого, — Михал встал рядом и тоже осмотрел окрестности. — У нас тут обзор во все стороны. Хворост разбросан, а на дальних подходах еще и мины закопаны. Будь рядом японцы, уже бы нашумели.

— Вызывайте центр… — Палкин пару мгновений сомневался, но потом все-таки решился.

Кажется ему или нет, но тревогу по своему сектору он поднимет с зеленого уровня до желтого. Благо проводные телеграфы — не радио — ему доверяли. Савва картинно пожал плечами, но все-таки пошел в угол, куда был заведен кабель. Старый телеграф с иероглифами, купленный через китайцев, стоял закутанный в брезент. Удар ключом, еще один…

— Господин ефрейтор, — голос Саввы, неожиданно решившего обратиться по уставу, дрогнул. — Сигнала нет.

— На позицию, смотри в оба! — рявкнул Палкин и сам прыгнул к передатчику.

Проверил кабель, контакты, крепление всех элементов — ничего. Поискал темные пятна на случай если они что-то сожгли — тоже пусто.

— И что теперь? — Михал сжал кулаки.

— По уставу… Если аппарат внешне цел, а сигнал не идет, мы по умолчанию считаем, что провод перерезан вражескими диверсантами. А значит…

Палкин понял, что ему не хватает воздуха, и сделал паузу. В голове мелькнула мысль, что уже через неделю им должны были выдать сигнальные ракеты как раз на такой случай, но не успели. Сложно их делать, долго везти. Обидно, но уже ничего не исправишь.

— А значит, — продолжил он, — по уставу мы посылаем рядового Кобылкина пробираться к нашим. А мы с рядовым Ковальчиком его прикроем. Все ясно?

— Так точно! — Савва вздрогнул, а потом быстро закивал.

Следующие пять минут Палкин его инструктировал. Напоминал, чтобы таился — учитывая, что японцы перерезали кабель, они могли и ждать посланника. К счастью, Савва вроде бы пришел в себя, опыт какой-никакой у него был, и Палкин заставлял себя верить, что тот обязательно справится. И вроде бы даже все началось хорошо: Савва вылез из схрона, прополз метров двести и только в низинке поднялся на ноги, тут же переходя на бег.

Прикрывать не потребовалось: врагов рядом не оказалось, но это еще ничего не значило… Пять минут — тишина, десять — тишина, пятнадцать — и вот где-то вдали раздались выстрелы. Все-таки японцы!

— Убежит. Он обязательно убежит, — молился про себя Михал.

Палкин тоже хотел молиться, но его взгляд раз за разом возвращался к передатчику, а память — к уже дважды заваленному экзамену. Ведь чем отличается проводной телеграф от радио? Да сущей мелочью: добавил антенну, генератор искровых колебаний, и готово. Сложно? Да. Невозможно? Точно нет!

И тут гремящие вдали выстрелы стихли. Всего их вышло тринадцать, значит, один из японцев не дострелял до конца свой магазин на пять патронов. А какая для этого может быть причина? Только одна: больше не по кому стрелять, и новость о японцах до центра никто не донесет. Вернее, теперь попробуют они с Михалом, но враг их явно ждет, и шансы не велики. Разве что… Взгляд Палкина остановился на запасной катушке провода, и он решился.

— Михал, — стянув с винтовки штык и примотав к нему один конец провода, Палкин оценил получившуюся конструкцию. — Это нужно вытащить наружу и закрепить на дереве повыше.

— Что это будет? — спросил тот.

— Антенна. А я пока смотаю генератор… — Палкин судорожно вспоминал дважды заваленный экзамен.

Сначала сердечник — для него пойдут гвозди, что они использовали для строительства. Как раз длинные и крепкие. Поверх изоляция — ее заменит обычная вощеная бумага — и первый слой обмотки. Толстого медного провода из ремкомплекта хватило как раз на пятьдесят плотных витков. Палкин, высунув язык, загнул концы — один к батарее, второй к прерывателю. Теперь снова изоляция и второй слой обмотки. Сюда уже пошла тонкая проволока из проводов. С ней пришлось провозиться гораздо дольше: Палкин не помнил сколько точно нужно витков, но в памяти засело, что не меньше тысячи.

Вот он и крутил — даже пальцы начало сводить. Уже вернулся Михал, без лишних слов снова засев на наблюдательном пункте, а он все продолжал. Вообще, Палкин не умел считать до таких больших чисел, но он помнил, как их учили. Минута — примерно шестьдесят оборотов, значит, тысяча — это примерно 17 минут намотки, плюс то время, что он потратил, чтобы очистить провод.

— Кто-то идет, — сверху раздался предупредительный шепот Михала, и ефрейтор остановился.

Наверно, хватит. Теперь к одному концу внешнего провода подсоединить искровик от обычного передатчика, к другому — провод антенны. Питание и прерыватель тоже пошли от телеграфа, и вот он момент истины. Питание, искры… Палкин не знал точно, получилось у него или нет, но он раз десять передал зазубренный намертво экстренный код. Дежурная станция просто не смогла бы его пропустить!

А потом можно было выдохнуть, взять винтовку и залечь рядом с Михалом. Если враг думает, что, обрезав провод, застанет их врасплох, то очень зря!