Японская война 1904. Книга пятая

Глава 17

Леонид Николаевич Гобято начинал осаду Порт-Артура в полной уверенности, что уже скоро главная армия разобьет японцев и хотя бы на суше сможет их прикрыть. Все оказалось совсем не так просто… Победы пришли, но позже, тяжелее, и сам Леонид Николаевич успел проводить в последний путь немало хороших солдат. И обидней всего было, когда враг обстреливал их навесом из гаубиц и мортир, а они умирали и ничего не могли сделать.

Винтовки и обычные пушки были бесполезны против японских окопов, и тогда-то, растирая по рукам чужую кровь, Гобято придумал, как же все-таки до них добраться. Сделать упрощенную мортиру. Вместо толстого ствола — простой гладкий, вместо казенника — просто закидывать все в ствол, вместо вращения для точности полета — хвостовое оперение, вместо дорогого снаряда — дешевая мина. Докрутили немного, пустили в дело и достали японцев. Не один раз достали! Даже жалко немного стало, что к ним так быстро пробились, и он не успел по-настоящему развернуться…

Так он думал, но ровно до того момента, как к нему на полигон заглянул генерал Макаров. Вообще, Гобято привык, что многие офицеры, особенно в высоких званиях, довольно прохладно относятся к новинкам, особенно таким, которые так непритязательно выглядят. И сначала Макаров, несмотря на всю его славу, показался одним из них. Сморщил нос при виде минометов, хоть и постарался это не показать. Якобы незаметно!

Вот только Леонид Николаевич-то все приметил и уже приготовился было ругаться. От злости, от обиды, что последняя его надежда так глупо расплывается, словно фата моргана. А потом Макаров вставил ему фитиль!

— Все остальные отчитывали меня за слишком простой вид, а он взял и потыкал носом, что, наоборот, недостаточно просто, — выдохнул Гобято, провожая генерала взглядом.

— Разве? — спросил Кондратенко. — Вроде бы ничего такого он и не говорил.

— Да⁈ Сейчас, когда Макаров разложил по полочкам, все кажется таким очевидным. Более длинный ствол, и скорости снаряда с оперением хватит, чтобы он летел прямо без всяких доработок… А пластина для устойчивости и гашения отката? По идее, с ней даже можно не доводить ствол после каждого выстрела. Бросил мину, прикрыл уши, та улетела точно в цель — следующая!

— И сколько выстрелов в минуту так сможете сделать? — заинтересовался Кондратенко.

— Думаю, все двадцать, но нужно смотреть на практике… По прицелу я еще до конца не представил, как будет лучше всего его приспособить, но одно точно!

— Что?

— Эти идеи стоят того, чтобы воплотить их в жизнь! — Гобято выдохнул, а потом развернулся.

Если он планирует успеть на поезд Макарова, то времени-то осталось совсем немного. Надо подать рапорт, собрать вещи, сказать своим хотя бы пару слов.

— До свидания, — Леонид Николаевич крепко пожал руку Кондратенко, благодаря за протекцию и те месяцы, что они провели рядом в осажденном Порт-Артуре.

— Вы правы, до свидания, — Роман Исидорович ответил неожиданно воодушевленно. — Увидимся на вокзале.

И, прежде чем Гобято успел что-то сказать или спросить, сорвался с места и побежал. Неудивительно: если Кондратенко тоже собрался съездить в Инкоу, то и ему нужно было очень и очень много успеть… Встретились они снова уже только в поезде, но и там поначалу оказалось не до разговоров. Через пять минут после отправления их перехватил Огинский, а потом до самого Инкоу инструктировал по технике безопасности. Как проходить на территорию цеха, что можно брать с собой внутрь, что наружу, как вести себя при появлении посторонних. Даже как заполнять и хранить бумаги.

— Голова пухнет, — честно признался Гобято, когда они, наконец, вышли из поезда и получили два свободных часа, чтобы заселиться в положенные на время командировки в Инкоу квартиры.

— Но интересно, — возразил Кондратенко. — Никогда не видел, чтобы так вели дела. И, учитывая успехи генерала Макарова, в этом точно есть смысл.

С такой точки зрения Гобято на ситуацию не смотрел, и теперь ему стало еще интереснее, а что же будет ждать его дальше. Сам город не очень впечатлял — всюду стройки, рабочие, которые вывозят мусор и подвозят стройматериалы. Впрочем, сами квартиры оказались теплыми и уютными. В каждую даже провели воду и электричество.

— У меня в обеих комнатах по лампочке. И в коридоре тоже! — рассказывал воодушевленный Гобято, когда они с Кондратенко собрались ехать на завод. — Еще есть отдельная над рабочим столом, и туда же выведено три дополнительных провода. Интересно зачем?

— Я спросил, — ответил Кондратенко. — И комендант рассказал, что многие мастера берут не секретную работу домой. И провода как раз могут пригодиться, чтобы запустить какие-то приборы.

— Интересно, — Гобято довольно потер руки. Чем дальше, тем больше волнение отступало в сторону.

А уж когда они проезжали мимо других цехов, и он краем глаза разглядел, что там творится… Под одной крышей лили сталь, под другой крепили броню на машины, под третьей собирали что-то совсем сложное, похожее на корабельные башни под пушки, только совсем маленькие. Потом они свернули в сторону, проехали мимо таблички «Осторожно, огнеопасно» и минут на пять застряли на проверке документов.

Следующие цеха были уже полностью закрытыми, но Гобято сразу узнал знакомый до боли запах пироксилина. Вот к чему был тот знак! Территория, где работают с оружием, со взрывами, и теперь это было и его место тоже. Свой цех он увидел издалека. Высокое здание, метров шесть до потолка. Без окон, но внутри свой генератор и большие электрические лампы, под которыми можно было работать хоть вечером, хоть ночью.

И люди, его люди! Гобято обвел взглядом два десятка человек, приданных его цеху. Трое счетоводов, четверо бывших артиллеристов, остальные рабочие — с ними нужно будет познакомиться и лично узнать, в чем они лучше всего разбираются. Как сказал Макаров, новый миномет ему нужен уже завтра, а значит — пора начинать!

Поездка в Порт-Артур прошла очень удачно. Операцию в Корее все приняли без особого скандала — впрочем, тут бы еще дождаться окончания переговоров и реакции из Санкт-Петербурга. А потом Гобято, миномет и, неожиданно, Кондратенко, который, пусть пока и временно, решил составить компанию своему товарищу.

А стоило мне зайти в штаб, как меня выдернул Буденный, попросив о личной беседе.

— Слушаю, — я внимательно смотрел на Семена, и тот выглядел каким-то одновременно потерянным и болезненно возбужденным. Что это с ним? — Только не говорите, что вы тоже влюбились!

— А кто еще влюбился? — немного растерялся Буденный.

— Джек Лондон. Нашел балерину своей мечты, так что теперь надо будет смотреть, как это скажется на его трудоспособности.

— К счастью, у меня пока без подобных сложностей, — Семен немного расслабился. — Но разговор все равно важный. Про кавалерию!

— Что-то случилось? — мне разом стало не до шуток.

— Нет, у нас все в порядке, но… — Семен на мгновение замялся, но тут же сжал кулаки. — Я же вижу, к чему все идет! Да, пока мы приносим пользу, но уже только на узком участке фронта, в частных задачах и с огромной подготовительной работой.

— Взятие Цзиньчжоу — это не совсем частная задача, — я уже понял, к чему идет разговор. — Или вы сравниваете себя с пехотой или броневыми частями? Да, сейчас для них больше задач, но и там без подготовки тоже не обойтись. Бросим кого угодно в лоб без поддержки, и враг перестреляет хоть штурмовиков, хоть технику, хоть вас. Тем более, кавалерия до сих пор остается самым быстрым и гибким инструментом, что доступны мне на поле боя. И пока вас никто и ничто не сможет заменить.

— Вот именно! Пока! — Буденный набычился. — Замена пусть нескоро, но уже близко. И я же не дурак, я вижу, что новые броневые части берут на себя все те задачи, что раньше были только нашими. «Маньчжуры» играют роль тяжелой рыцарской кавалерии, «Мусье» — это кирасиры, баланс между огнем, подвижностью и броней. Новые легкие машины, над которыми сейчас думают у Мелехова — это гусары и уланы, у которых они заберут разведку, фланговые маневры и охоту на слабые цели. Броневики для перевозки пехоты — это полный аналог наших казачьих частей, которые мы готовили все это время как революцию в военном деле и которые… Уже уходят в прошлое.

— И многие так думают? — тихо спросил я, поражаясь про себя, как же Буденный успел вырасти за столь короткое время.

— Многие боятся так думать. Им страшно услышать ответ, узнать, что все было зря. А я просто больше не могу молчать!

В этот момент к нам подлетел Врангель и, бешено вращая глазами, без лишних слов ворвался в разговор:

— Мы хотим переучиться на броневики! — выпалил он.

Значит, спелись.

— Мы и двести сорок наших ребят! — дополнил Черного Барона Буденный. — Мы, прежде чем вас искать, со всеми поговорили, обсудили! И если вы, Вячеслав Григорьевич, дадите добро, мы землю есть будем, но выучимся заново!

— А не жалко? Раньше вон, учились, и все зря. А тут ведь все с самого начала придется начинать, вы точно готовы? — спросил я.

— К черту сожаления! Время сейчас такое, что нельзя стоять на месте, и кому, как не нам это понимать! — только и махнул рукой Семен.

— Коней только жалко, — вздохнул Врангель, — но дело важнее!

Я несколько секунд стоял, думал. Несколько сотен будущих офицеров и мехводов на новые броневики могли решить мои проблемы с кадрами на несколько месяцев вперед. Кавалерия действительно начинает терять свою роль, а тот же Буденный, несмотря на насмешки в моем времени, никогда не стеснялся учиться. Да и Врангель тоже. Один вопрос…

— Допустим, я с вами соглашусь, но отказываться полностью от кавалерии в ближайшие годы я не могу. Кто сможет вас заменить?

— А мы были готовы к этому вопросу! — Семен широко заулыбался.

— Поэтому позвольте вам представить, — Врангель сделал шаг в сторону и замахал руками, кого-то подзывая. — Бывший начальник штаба Забайкальской казачьей дивизии генерала Ренненкампфа, полковник Антон Иванович Деникин.

В этот момент я обратил внимание на шагающего к нам офицера. Ранняя лысина заставила его перейти к короткой стрижке, но шикарные черные усы и массивные скулы все равно придавали ему по-своему лихой и дикий вид. Вот, значит, какой он, еще один будущий белый генерал.

— Ваше превосходительство, — Деникин прихрамывал на правую ногу, но все равно бодро поклонился и по-щегольски щелкнул пятками. — Если вы разрешите, то я уже сегодня подам рапорт о переводе во 2-й Сибирский. На такие сейчас не принято отвечать отказами, да и с Павлом Карловичем мы дружны, так что уже завтра смогу принять дела. Обещаю, не подведу.

И вроде бы все было сказано хорошо и правильно, но все равно где-то внутри меня продолжал грызть червячок сомнения. Впрочем, почему бы тогда просто не устроить небольшую проверку?

— Не подведете? Или потом, как эти двое, сбежите на броневики?

Вот сейчас и узнаем, кто такой сейчас Антон Иванович — обычный штабист, который ищет место потеплее, или же у него найдутся амбиции, которые смогут стать топливом для моей кавалерии.

— Сбегу! — все-таки не разочаровал меня Деникин. — Но сначала научусь всему, что умеют казаки 2-го Сибирского! А вот после обязательно буду проситься, чтобы вы взяли меня дальше!

А вот и новая схема пополнения бронированных частей начала вырисовываться. Сначала кавалерия, как то, что ближе и понятнее простым людям, потом, как наберутся опыта — на машины. Через год-другой, понятное дело, можно будет от этой ступеньки отказаться, но сейчас плавность и понятность лишними не будут.

— Решено, — я кивнул. — Готовьте бумаги, бунтовщики. И ищите Славского, будем обсуждать, как ему будет лучше выстроить обучение с учетом вашего опыта.

— Не жалеешь, Петр Николаевич? — спросил Буденный у Врангеля, когда они вышли на улицу.

— У нашего рода есть девиз: франгас нон флектис — сломишь, но не согнешь. То есть мы, Врангели, можем ошибиться, можем не справиться, потому что не сдюжили или не хватило таланта, но никогда… Никогда мы не откажемся от своего долга, потому что страшно!

— А у меня тоже девиз, — неожиданно даже для себя ответил Семен. — Не родовой, а общий, армейский. Русские не сдаются.

— Ха! — Врангель коротко хохотнул и хлопнул своего друга по плечу.

Мимо как раз прошел отряд солдат с броневиков — кажется, русская команда, вернувшая после доставки машин в Китай. Навстречу им так же быстро пролетели какие-то незнакомые офицеры — судя по форме, из Порт-Артура. Семен невольно задумался, насколько же разные люди собираются вокруг 2-го Сибирского. Вот взять даже его. О чем он думал полгода назад? О чем мечтал?.. Сейчас же развлечения или новое звание уже казались совсем не такими важными. Вон, они с Врангелем напросились в броневики, но при этом даже не обсудили заранее, кем там будут.

И вообще, а осталось ли в нем что-то от старого Буденного?

— Петр, — Семен неуверенно позвал своего товарища. — Вот ты меня давно знаешь, скажи, а кто я?

— Ты — Буденный.

— Нет, может, я был Буденным раньше. А сейчас?

— Мне тоже грустно отказываться от прошлой жизни, шагать в неизвестность, — неожиданно все понял Врангель. — А если ты боишься, что потерял себя, то у меня для тебя очень простой вопрос. Вот если бы кто-то сейчас покусился на честь 2-го Сибирского, вот здесь, прямо перед тобой, что бы ты сделал?

— Вызвал бы на дуэль.

— А что первым делом сделал старый Буденный, только-только увидев Макарова, когда решил, что кто-то покусился на нашу сотню?

— Наставил на него карабин, — Семен чуть не покраснел от воспоминаний.

— Ну вот! Что раньше, что сейчас — в глубине души ты все тот же. Только манер добавилось, да мозги лучше работают. Я ведь, скажу честно, никогда не думал, что ты сможешь так хорошо себя показать. А ты вон, уже города берешь! Даже завидно, что генерал так легко в тебе это заметил.

Буденный улыбнулся. Немного от гордости, немного от того, что рядом есть тот, кто его так хорошо знает.

— А как насчет пари? — предложил он вслух.

— Кто быстрее в звании вырастет? — прищурился Врангель. — На броневиках ведь не как в кавалерии все может оказаться… Сложно будет.

— А чего друг с другом мериться, — только и махнул рукой Семен. — Я вот точно генералом стану, как придет время.

— Ха, генералом!

— И ты станешь, в этом нет сомнений. А пари я предлагаю макаровское. Кто приметит у себя в отряде новичка, который лучше всех себя покажет, тот и победил. Но, чур, учить можно, но в бою не помогать!

— Пари, — Врангель крепко пожал руку Буденного.

И так, обсуждая свою будущую учебу и службу, они дошли до 7-го полигона за железнодорожной станцией, где работали броневики. И прямо у входа их уже встречали: бывший поручик Славский широко улыбался, сверкая зубами и новыми погонами с тремя звездочками.

— А мне уже все рассказали, — он крепко обнял Буденного с Врангелем, потом сделал шаг назад и продолжил уже без тени улыбки. — А теперь к делу. Говорят, с вами придут 240 человек — вот их вам сразу и припишем. И по тридцать броневиков.

— Почему по тридцать? — сразу спросил Буденный. — Экипаж «Мусье» — пять человек, значит, по 24 машины должно быть.

— Так кто же вас, пятерых новичков, сразу внутрь пустит? — Славский развел руками. — На каждый броневик выделю также по опытному офицеру. И, начиная с завтра, они вас начнут гонять.

— И нас тоже? — уточнил Врангель.

— И вас, — кивнул Славский. — У нас так принято. Каждый новичок должен хотя бы по неделе отъездить на месте мехвода, командира и стрелка. Мехвод даже две недели, потому что половину срока придется провести на сборке, чтобы знал каждый винтик своего броневика.

— Отъездим и узнаем, — мгновенно согласился Буденный.

— Надо — значит, надо, — кивнул Врангель. — А что дальше будет?

— Когда вы отработаете все сами, когда увидите каждого из своих на каждой позиции — вам как будущим броневым офицерам нужно будет составить экипажи. Назначить каждого на его место, возможно, кого-то прогнать. Как вы правильно посчитали в начале, максимум у каждого получается по 24 броневика — полная рота. Минимальный состав — 12 машин. А сколько по факту у вас выйдет, сколько вы людей примете и возьмете с собой — это уже только вам решать.

— Решим, — Буденный видел цель и думал только о ней.

— Вопрос, — а вот Врангель сначала хотел разобраться во всех деталях. — Если мы тоже проходим практику, то как мы сможем следить за другими, понять, кто и в чем на самом деле хорош?

— А как вы будете делать это в бою? — Славский, было видно, уже не раз встречался с подобными сомнениями. — Там у вас тоже не будет времени стоять за спиной у каждого, и своих задач меньше не станет. Так что вспоминайте, за что генерал Макаров вас повышал, берите себя в руки и думайте, как все организовать так, чтобы все успеть!

После этого Славский познакомил Буденного и Врангеля с приписанными к броневикам штабистами, которые занимались бумагами, и куда-то убежал.

— Зазнался, — фыркнул Буденный.

— Даже обидно, — согласился Врангель.

— И что будем делать?

— Ты же и так знаешь.

— Новое пари. Друг с другом соревноваться смысла нет, а вот кто первым обставит Славского, тому…

— Ящик шампанского.

— Мало.

— Снимем целую юкаку на ночь!

— Девушки — это хорошо. Но все равно мало.

— Тогда… Вместе совершим небольшой подвиг, чтобы Макаров не отказал, и назовем в честь победителя броневик.

— А вот это уже дело.

Два бывших кавалериста переглянулись, рассмеялись, а потом крепко пожали друг другу руки. На коне, на машине — неважно, они все равно собирались стать лучшими.