Японская война 1904. Книга пятая

Глава 10

Новый корпус Путиловского завода располагался чуть дальше от порта, чем старые здания. Не очень удобно, особенно сейчас, когда еще не успели подвести ветку железной дороги. С другой стороны, рядом протекала река Екатерингофка. Короткая, всего четыре с хвостиком километра, зато по ней можно было выйти и на фарватер Невской губы, и на Обводный канал, и на Большую Неву.

— Хорошее место, — кивнула сама себе Анна Нератова и несколько раз выдохнула, собираясь с мыслями.

— Анна Алексеевна, — почти сразу же сбил ее Сашка Микулин, студент из Михайловского инженерного, которого девушка привлекла в качестве помощника. — Ваш отец передает, что задержал новое собрание акционеров на месяц. Так что надо постараться, чтобы в следующий раз вам было что им показать.

— Покажем, — уверенно сказала Анна, хотя внутри этой самой уверенности ей очень не хватало.

Зайдя внутрь будущего цеха, девушка огляделась. Высокие потолки, чистые полы, стены и огромные окна — даже без оборудования и рабочих тут уже чувствовался размах… Впрочем, одних станков и простых людей для создания того, что ей нужно, было катастрофически мало. Прежде всего Анне были нужны инженеры, которые смогут направить процесс, довести до ума идеи… Собственно, их сейчас ей и нужно было убедить присоединиться к проекту, к заводу, к ней!

Осмотрев на ходу еще один будущий цех, девушка открыла неприметную дверь и зашла в следующее помещение. Уже небольшое, но обставленное. Стол, стулья, чай с печеньем и они.

— Доброго дня, господа, — Анна улыбнулась и оглядела тех, кого ей удалось собрать.

Тринадцать мужчин, все в возрасте, с хмурыми взглядами, в каждом из которых явственно читается вопрос «и что же я тут делаю». Еще один мысленный вдох-выдох, Анне пришлось приложить все усилия, чтобы не поправить юбки, пряча за их шелестом смущение и отвлекая внимание от покрасневших щек. Вдох-выдох. Очень страшно. С другой стороны, пути назад нет. Если она сейчас не справится, то все мечты будут растоптаны на корню: никто больше никогда не станет воспринимать ее всерьез. И тогда… Может, действительно начать, как советовал в переписке Макаров?

— Если честно, изначально я думала, что будет проще собрать молодых инженеров, — Анна чуть не вздрогнула, увидев, как сразу несколько человек напряглись, словно собираясь встать. — Даже с кем-то поговорила. Но, как оказалось, молодежь сейчас больше интересует накопление капиталов и карьера. А сделать что-то для России без государственных денег, без высоких покровителей и под смех тех, кто не верит, что мы можем обойти другие страны — все в один голос заявили, что это для стариков, которым уже нечего терять. Собственно, так я и собрала именно вас. И теперь главный вопрос: как вы смотрите на то, чтобы годик поработать ради будущего нашей армии?

Анна замерла. Сейчас либо все разом закончится, либо…

— А вы умеете удивить… Анна Алексеевна, верно? — первым улыбнулся мужчина с похожей на треугольник головой и такой же бородой. Владимир Григорьевич Шухов, инженер, автор множества статей по добыче нефти и проектированию сложных конструкций, от мостов и башен до артиллерийских платформ. Впрочем, последнее он, кажется, пока не афишировал.

— Хорошая шутка, — согласился его сосед, также приехавший из Москвы Николай Егорович Жуковский. — Новые дела — это не для молодых, а для старых. Надо будет рассказать Дмитрию Павловичу и остальным нашим в Аэродинамическом институте.

Дмитрий Павлович — это Рябушинский, меценат, энтузиаст и одна из проблем, с которой Анне надо будет иметь дело. Мало ведь найти нужных людей, мало их убедить, надо будет их еще и увести на Путиловский хотя бы на год. А того же Жуковского ей так просто точно не отдадут.

— Это не шутка, — девушка покачала головой. — Просто я решила быть с вами с самого начала предельно откровенной. Потому что без этого вы мне не поверите. Точно не настолько, чтобы согласиться остаться.

— И во что же мы не поверим? — следующий вопрос задал человек не в гражданском, а в военном мундире.

Александр Григорьевич Дукельский — с этого года начальник артиллерийского технического бюро и один из создателей 10 и 12-дюймовых башен для броненосцев типа «Пересвет» и «Ретвизан». Один из важнейших людей в будущем проекте, если, конечно, у нее все получится. Анна снова медленно вдохнула. Выдох…

— Вячеслав Григорьевич Макаров выделил все свои средства, а Путиловский завод готов предоставить все свои мощности, чтобы в ближайшее время Россия смогла создать новый перспективный броневик. Даже два. Один — тот, что мы должны будем поставить в серию уже через месяц, и второй — здесь у нас будет запас примерно до 1907 года.

— И зачем вам мы? Прежде всего, я? — следующий вопрос задал Николай Александрович Шапошников. — Или, думаете, без профессионального математика ваши инженеры сами ничего не посчитают?

Анна мысленно выругалась. Как же с ними со всеми тяжело: неудивительно, что того же Шапошникова со скандалом попросили из Московского технического. Хорошо, что остальные пока молчат. Девушка быстро пробежалась взглядом по всем занятым стульям.

Доливо-Добровольский — исследователь трехфазной системы тока и ее применения в разных системах приводов. Шателен — электрические машины и трансформаторы. Поморцев — создатель и энтузиаст оптики для изучения облаков, но и для прицелов эти наработки более чем подойдут. К нему же в пару Алексей Николаевич Крылов — сейчас заведующий Опытовым бассейном и большой специалист по системам стабилизации орудий при качке.

По связи, увы, не удалось вытащить Попова, зато Анна смогла пригласить его недавнего помощника, Рыбкина, который как раз отошел от дел и был не особо занят. И Розинга — этот, правда, специализировался на чем-то совсем странном. Хотел научиться передавать даже не звук, а изображение, но безумные идеи — это еще не повод отказываться от хорошего специалиста. По орудиям же девушка рассчитывала на одного из недавно принятых в Михайловское училище профессоров, Леонида Лазарева, двух опытных инженеров со старых линий, ну и на инструкции, присланные самим Макаровым.

— Ваша задача, Николай Александрович, очень простая и в то же время невероятно сложная, — Анна окончательно взяла себя в руки и все-таки ответила на заданный математиком вопрос. — Если у нас получится то, ради чего я вас собрала, это будет значить — тысячи новых машин для армии. Совершенно новых! И людей нужно будет учить ими пользоваться. Не загонять под пушки и на мины, не сжигать без толка, а выжимать каждую лошадиную и человеческую силу, что мы туда заложим! А для этого нужно будет учить. Создавать опытные классы, учиться самим, а потом передавать этот опыт уже в боевые части. Не сухими учебниками, а на практике, не «кто хочет, тот и учит», а вбивая новые знания палками. До соплей и кровавого пота!

— Кажется, у вас, Анна, не очень простые отношения с учебой, — хмыкнул Шапошников, но было видно, что он остался доволен. А там и остальные начали просыпаться.

— Так какой же броневик вы от нас хотите? — спросил за всех Шухов.

— Мощный! Нам нужен двигатель хотя бы на 100, лучше на 200 лошадиных сил. Броня, которая сможет держать выстрел любой полевой пушки. Конструкция, что заставит попотеть даже самого опытного артиллериста, который попробует по нам попасть. Нужны будут скорость, проходимость, надежность. Нужны будут обзор, связь и, конечно, орудие, с которым такие броневики смогут играть роль не поддержки, а ядра прорыва вражеской обороны.

— Красивые слова, — возразил Дукельский. — Я бы тоже не отказался создавать лучшие орудийные башни для нашего флота, вот только всегда есть ограничения. И те же броневики «Шаррон» или то, что использовал против японских дикарей Макаров — будем честны, это максимум, что возможен на текущем уровне развития промышленности.

— Но все ли мы знаем об этом текущем уровне? — Анна вытащила из рукава платья письмо Макарова. — Вот Вячеслав Григорьевич пишет, что при разборе затонувших «Асамы» и «Касуги» он обнаружил в башнях очень интересную систему стабилизации. Где-то использовались пружины, а где-то специальные стержни, которые сдерживали инерцию разворота за счет скручивания, добавляя ходу ствола плавности.

— Это торсионные стержни, — немного растерянно начал Дукельский и, заметив, что не все понимают, что это, поспешил добавить. — Есть несколько способов противодействия качке. Пружина работает за счет сжатия, рессора — за счет изгиба, ну и торсион — за счет скручивания. Мы их использовали, чтобы компенсировать возвратный импульс тяжелых орудий после выстрела. Но при чем тут ваши броневики?

— А давайте покажу! — Анной уже овладел самый настоящий азарт.

Вскочив на ноги, девушка подошла к выходу и распахнула дверь в цех, куда за это время как раз успели завести две машины. Одна — типичный броневик, рамы для которых сейчас собирались на Путиловском, а вторая… Она выглядела словно волк рядом с собакой. Вроде бы и похоже, но в то же время сразу понимаешь, кто тут домашний питомец, а кто — машина для убийства.

— Что это? — спросил Шухов.

— Вторая машина — это образец. Генерал Макаров собрал его сразу после штурма Инкоу и отправил к нам, чтобы мы смогли увидеть на практике некоторые его идеи.

— Внутри гораздо больше места, — Жуковский, словно мальчишка, забрался наверх и заглянул в люк.

— Здесь как раз используется экспериментальная подвеска из трех торсионных валов, — пояснила Анна. — К сожалению, у них оказалась очень низкая надежность, и поэтому пока в боевых машинах от них отказались, но в будущем…

— Меньше веса, больше места, — Жуковский как фанат авиации сразу оценил плюсы.

— Рассчитать и изготовить торсионы для машины весом в три тонны будет очень сложно, — Дукельский как практик был настроен гораздо более скептично.

— Три тонны — это только сейчас кажется много, — Анна бросила быстрый взгляд на письмо Макарова. — К 1907 году мы должны выйти на 10 тонн, причем не для тяжелого, а для среднего броневика.

Собравшиеся мужчины переглянулись, и теперь к сомнениям в их взглядах тоже добавился азарт.

— А это что? — Шателен залез внутрь макаровского броневика и, приметив следы проводов, нашел нишу с дополнительным бронированием.

— Место для радиотелеграфа, который питается от динамо-машины. Тут же антенна, которую можно выдвинуть до трех метров в высоту.

— А сама станция?

— Вячеслав Григорьевич хотел бы сохранить эти свои наработки в тайне. Впрочем, здесь у нас развязаны руки, и если сделаем лучше, то он готов платить от тысячи рублей до миллиона за каждое нововведение в зависимости от степени его полезности.

— До миллиона? — на этот раз вскинулся Розинг. — Не знал, что Макаровы так богаты.

— У Вячеслава Григорьевича разрешение лично от царя на развитие своего города на Дальнем Востоке. И, как я слышала, только на днях он продал китайцам каких-то тракторов на 20 миллионов. Так что в его финансовой состоятельности можно не сомневаться.

— А это что? — Крылов очень внимательно изучал скелет броневика, замеряя углы и что-то набрасывая в небольшом красном блокноте. И вот он приметил несколько трубок в задней части машины.

— Это еще не доработанная система, — Анна снова сверилась с записями. — предполагается, что в ближайшем будущем враг станет наводить на нас свои пушки с аэростатов, поэтому Вячеслав Григорьевич предлагает прикрываться от них дымовым облаком. По этим трубам, как по мортирам, где-то на двадцать метров вверх выкидываются специальные гранаты. Если так сделает целый взвод, то заметить машины с воздуха станет практически нереально, и у нас появится возможность перекидывать целые соединения даже по открытому пространству.

— Очень интересно, — закивал Крылов. — Но тогда нам бы в команду еще химиков, чтобы правильно рассчитать составы для таких гранат.

Теперь пришла очередь уже Анны делать заметки. Девушка на мгновение отвлеклась, а когда подняла голову, вся собранная ею команда работала сама по себе. Они что-то обсуждали, о чем-то спорили. А потом одна за другой начали рождаться идеи того, что они смогли бы разработать для армии. Вернее, сначала эти энтузиасты были готовы остановиться на самом первом пришедшем в их в головы варианте, но тут уже Анна сделала то, ради чего и пришла сюда. Напомнила им о сроках, о критериях, которые точно нужны армии… И работа закипела вновь.

Казалось бы, что можно сделать за один день? Но они успели очень много!

Сижу, расшифровываю послание из Санкт-Петербурга от Анны Нератовой. Слава репутации Путиловского, деньгам и амбициям девушки — она смогла собрать вокруг себя поистине интереснейших людей. А уж предложенные ими варианты будущих броневиков… Ближайшая версия, которую они начнут массово собирать уже через три недели, оказалась не столь революционной, как мне бы в глубине души хотелось, но и так эти ученые мужи смогли нащупать несколько решений, до которых я просто не додумался.

Например, бензиновые двигатели. Я-то уперся в дизели, но здесь и сейчас разработанные в том числе и для набирающей силу авиации моторы давали большие обороты, весили всего ничего и, главное, почти не вибрировали. Да, технологически они были сложнее, но их уже выпускали, и купить готовые моторы вместе с лицензией было несложно. Так, команда Нератовой нацелилась на 30-сильный французский «Панар», который уже опытно собирали в России. И в качестве запасного варианта — на 40-сильный «Даймлер», но с германскими лицензиями было сложнее, так что пока непонятно, что в итоге выгорит.

В качестве перспективного двигателя выбрали 8-цилиндровый «Рено» — с ним придется, конечно, много работать, запуская производство почти с нуля, зато в итоге мы могли замахнуться на сердце для будущих машин с мощностью 120–150 лошадиных сил.

— Что думаете? — я подвинул бумаги Мелехову и стал ждать его реакции.

После бегства японцев Павел Анастасович замкнулся в себе, и вот я решил попробовать так его вытащить. Да и учитывая, что именно он участвовал в запуске половины моих производств, скрывать что-то от Мелехова я точно не видел смысла.

— Если расточить цилиндры и бензин найти почище, то сможем и двести выжимать, — тот кивнул. Пока без особого энтузиазма. — Маленькие моторы тоже можно будет разогнать. Только где столько бензина взять?

— Пришлют, — я потер руки. — У нас и у самих теперь связи на Кавказе, и наши новые друзья с нефтью на ты. Вот тут расчеты.

— Так, — Мелехов почесал лоб. — расход 60 литров на 100 километров, в среднем броневик делает 30 километров в день, итого 18 литров. В месяц это половина тысячи примерно. То есть на 200 машин, как у нас было перед Цзиньчжоу, нужно 108 тысяч литров или 86 тонн бензина. А это…

— Всего пятьсот бочек по 200 литров, — я довольно закивал. — Когда думал без цифр, казалось, что-то нереальное будет. А посчитали, и вполне. А если еще сделать специальные железнодорожные цистерны, то пяти штук хватит, чтобы перевезти месячный запас.

— Надо будет еще правильно хранить этот бензин. И доставлять, — задумался Мелехов.

— Анна пишет, что бензин стабилизируют, так что нам останется просто не нагревать и не открывать бочки или цистерны раньше времени.

— Тогда… выкопаем подземные хранилища. Еще нужно будет выделить часть старых броневиков, чтобы все это развозить по полю боя. И для хранилищ с бензовозами понадобится охрана, а то больно уж лакомая цель для диверсантов получается.

— Тогда, — я сделал себе пометки, — возьмите на себя хранение и доставку, охрану же я скину Ванновскому. Дальше?

Мелехов кивнул, и мы продолжили изучать, какие машины в итоге сможем получить. На первых броневиках корпус будет еще, как и сейчас, клепанным, но дальше обещали уже полностью сварной. Дальше броня — даже на средних машинах с учетом увеличенной мощи ее можно будет усилить до 15 миллиметров и…

— Сейчас продолжаем ставить 47-миллиметровые пушки или пулеметы, — читал я. — А вот в новой модели обещают разместить полноценную 76-миллиметровую пушку. С укороченным стволом, но полноценную!

Почему-то мне кажется, что наши ученые уж слишком размахались, и потом придется довольно сильно урезать наши хотелки. Но сама готовность пытаться идти так далеко — уже впечатляла.

— Уже хочется это увидеть, — в отличие от меня Мелехов, в котором не осталось и следа от недавней хандры, просто поверил. Вот он целебный эффект машин с большими пушками на взрослых мужиков. — А еще бы поскорее опробовать на японцах!

— Опробуем, — я не сомневался, что, несмотря на перемирие, у нас еще точно будет для этого шанс.

И от готовых решений мы перешли к вопросам, в которых Анна и ее команда еще сомневались. Подъемная командирская башня — было интересно, но пришлось вычеркнуть, слишком много места занимал подобный механизм. Двойной мотор для тяжелых вариантов машин — да. Покупка лицензии некоего Кегресса… Незнакомое имя. Я вчитался в детали и через минуту удивленно отложил бумаги. Кто бы знал, что в это время уже было что-то подобное?

— Думаете, надо? — спросил Мелехов, увидев, как я ставлю пометку «да». — Все-таки гусеничная тележка вместо задней пары колес существенно утяжелит машину.

— Зато повысит проходимость. И «Бори» можно будет без опаски использовать. А если к модели 1907 года мы ее доработаем, чтобы всю машину целиком поставить на гусеничную платформу, то наши броневики смогут проехать по любому бездорожью!

— Кстати, а названия для них уже есть? — неожиданно встрепенулся Мелехов.

— Нет.

— Тогда можно?

— Ну, попробуйте, — мне стало интересно.

— Первый, который будут делать еще по нынешним схемам, давайте назовем «БМ-5 Артур».

— БМ — броневая машина. Пять — потому что в 1905 году их начнут поставлять. А Артур — потому что мы все это время шли его освобождать?

Мелехов закивал. Действительно — просто, понятно и не пустой звук для каждого, кто топтал вместе с нами маньчжурские пыль, снег и камни.

— А для перспективного?

— А для него… Давайте предложим выбрать солдатам и офицерам из броневых частей! Они понесли огромные потери, но ни разу не дали усомниться в своей храбрости. Можно?

— Можно, — решил я. — Это действительно будет справедливо.