Японская война 1904. Книга третья

Глава 22

Лосьев с остальными тихо подбирался вперед, поближе к Макарову и французам.

— Мне доложили, что вы задержали моего человека, — Вячеслав Григорьевич начал без всякого пиетета. — Вам придется сейчас же его отпустить и принести извинения.

Лосьев заметил, как полковник Пикар бросил недовольный взгляд на своего спутника — кажется, все происходящее было именно его инициативой — но потом не менее жестко развел руками.

— Прошу прощения, но ваш солдат подозревается в шпионаже против Третьей республики, а великий князь Сергей Александрович недвусмысленно дал нам право защищать себя в подобных ситуациях.

Лосьев сглотнул: кто-то другой после упоминания такого имени уже бы отступился, но точно не их командир! А еще… Взгляд молодого штабиста невольно отметил усмешку на губах стоящего чуть в стороне Витте. Словно его-то ситуация полностью устраивала и… Лосьев невольно задумался, а кто именно так сильно настроил Сергея Александровича против Макарова, кто постоянно подталкивает вперед великого князя в ситуации, в которой он не разбирается, заставляя совершать ошибку за ошибкой? Подобная комбинация, если вспомнить некоторые из гуляющих по столице слухов, была бы вполне в духе министра финансов.

А тем временем дуэль взглядов между Макаровым и Пикаром продолжалась.

— И какие же у вас есть доказательства вины моего солдата? — Вячеслав Григорьевич все-таки первым сдал назад, и Лосьев даже сам не ожидал, какое разочарование ощутил в этот момент.

— Хм, — спутник Пикара усмехнулся.

— Ваш солдат, — сам же посланник предпочел вежливо сделать вид, что не заметил уступку, — является сотрудником разведывательного управления, он пытался пробраться ко мне в дом. Место, где хранится достаточно важных и секретных бумаг…

— Пробраться в дом, где вы проводите прием?

— Он проявлял интерес к помещениям, куда гости не допускаются.

— Значит, если бы ко мне в армию приехал бывший начальник разведки одной из соседних стран и проявлял бы интерес к военным тайнам русской армии, это тоже выглядело бы достаточно подозрительно, чтобы его арестовать? — неожиданно жестко ответил Макаров, и Лосьев выдохнул.

Не сдался генерал! Совсем не сдался — просто снова маневрирует, улучшая позиции перед атакой. Пусть и словесной.

— Это глупая шутка⁈ — не выдержал спутник Пикара.

— Кажется, министр колоний Думерг уж слишком живо представил, как их задержат, — тихо фыркнул Кутайсов.

— Видимо, на землях он сам сдерживаться не привык, — согласился Брюммер.

— Макаров бы мог, — немного невпопад заметил Борецкий, и штабисты, с трудом спрятав улыбки, снова сосредоточились на пикировке командира с французами.

— Вы не забыли, что Третья республика — это союзник России? — сам Пикар еще старался говорить спокойно, хотя и его глаза уже недобро сощурились.

— А вы не забыли о том же самом, поднимая руку на солдата своего союзника? — Макаров продолжал давить. — Я всего лишь готов вернуть вам то, что вы делаете сами. В конце концов, в постоянной бдительности нет ничего плохого, главное… Помните, что в эту игру можете играть не только вы.

— И это все ради юбки японской девчонки⁈ — министр колоний попробовал сыграть грязно.

Лосьев понял: если Макаров сейчас не сдержится и нагрубит или, того хуже, ударит, то все. Его репутации конец, и в этом споре с французами Вячеслава Григорьевича не поддержит никто кроме офицеров 2-го Сибирского.

— Юбку носят шотландцы, — голос Макарова звенел от холода, — а японское платье называется кимоно. Полковник, — он повернулся к Пикару, с этого момента полностью игнорируя второго француза, словно того и не было. — Так вы готовы отпустить моего солдата или мне принимать ответные меры? Сразу скажу, после слов вашего товарища полагаться на французскую честь и давать вам право даже просто поговорить с ним я не буду. Решение!

— Да как вы смеете! — второй француз сам не выдержал и сорвался, окончательно подрывая позиции Пикара.

— Спокойно, Гастон, — полковник посмотрел на министра колоний так, что сразу стало понятно, у кого в этой паре больше влияния и перспектив. — Генерал… — он снова вернулся к Макарову. — Похоже, вы не оставили мне выбора, кроме как принять ваше предложение. Однако, надеюсь, мы все же не станем после этого врагами.

— Учитывая вашу хватку и то, ради чего вы приехали, лично я не сомневаюсь, что мы найдем общий язык, — Макаров ответил немного непонятно, а вот Думерг, наоборот, все понял и расплылся в довольной улыбке.

— А вы умеете смягчить горькую пилюлю. Так, может, сразу и поговорим о деле?

— Только… — Макаров выдержал паузу и поднял указательный палец. — Только, когда вы все обдумаете и придете с тем, что сможете мне предложить.

На этом разговор завершился, так и не дойдя до настоящей драки, и штабисты, выдохнув и расслабившись, потянулись обратно к своему дивану.

— Вы же тоже видели, что сейчас произошло? — тихо спросил у остальных Брюммер.

— Если я правильно понял, — ответил Кутайсов, — французы хотят учиться у генерала, а тот хочет за это их оружие.

— Батарея пушек Канэ нам бы не помешала, — мечтательно выдохнул Брюммер.

— И Гочкиссы, хоть и не так плотно стреляют, как Максимы, но тоже хороши, — кивнул Борецкий.

— А я, знаете, о чем подумал? — неожиданно сказал Лосьев. — Вы же слышали про то, как в армии ходят слухи, что Макарову хотят дать графа, и что будет он Макаров-Ляоянский. Как Суворов-Рымникский или Дибич-Забалканский.

— Учитывая его отношения с великими князьями, вряд ли до такого дойдет. Разве что он Японию лично разгромит, да и то в Петербурге еще подумают, — покачал головой Кутайсов.

— Я вот тоже раньше считал, что вряд ли… А сегодня понял две вещи.

— Какие? — вскинул голову Борецкий.

— Первая. Если титул Макарову дадут те же французы, то у царя и не останется выбора, кроме как ответить. А вторая… А не мало ли такого для нашего генерала?

— Мало! — дружно согласились все и не менее дружно за это выпили.

Казуэ считала, что они провалили эту операцию. Она провалила, еще и брата подставила, забыв, как грязно могут играть некоторые люди, живущие выше законов простого народа. А потом Макаров пошел к Пикару и обо всем договорился. Еще и грамотно сработал: прикрыл спину бумагой, воспользовался срывом Думерга, а его новый помощник Огинский не менее ювелирно в нужный момент перехватил Витте, не дав тому вмешаться.

— Жалко, что до бумаг не добрались, — вздохнул Сайго, когда она забрала его у французов.

— Не добрались, но Макаров и так все выяснил, — ответила Казуэ.

— Выяснил? Как?

— Ты помог. Он за тебя вступился и… Французы остановились раньше, чем могли бы. Еще и вели себя довольно сдержанно. Они фактически признали, что приехали сюда ради генерала, и тот теперь им руки вывернет, но заполучит все французское оружие, что те смогут подвезти до конца года.

— То есть мы хотели украсть их бумаги, чтобы узнать цель визита, а теперь они фактически сами ее признали? — усмехнулся Сайго. — А полковник молодец.

— Генерал, — невольно поправила его Казуэ, словно ей было до этого дело. — И все же… Документы — это документы, а слова — это слова. С ними обмануть гораздо проще, так что операцию сворачиваем, но не прекращаем.

Девушка рассталась с Сайго на вокзале: ему нужно было возвращаться в расположение 2-го Сибирского, а она сказала, что еще на день задержится в отделении разведки Ляояна. Фыркнув в ответ на прощальное «держись за своего мужчину», Казуэ на мгновение задумалась, а потом резко повернула. Теперь она двигалась не к своему рабочему месту, а в сторону старого китайского кладбища, а еще… Ляоянского отделения армейского госпиталя, где в палате номер тринадцать до сих пор лежала та самая девушка, заштопанная Макаровым во время покушения на великого князя и министров.

Должность Казуэ без проблем позволяла ей зайти через парадный вход, но японка воспользовалась тем, что под платьем у нее был надет подобранный точно в цвет тела облегающий костюм. Потянув за специальные подтяжки, она подняла юбку почти до подмышек, потом несколько раз сложила, затягивая специально оставленные завязки — и вот вместо неудобного платья на девушке оказался совершенно не мешающий передвижению рюкзак. А стоит дернуть за клапан, и он снова опадет вечерним платьем — в общем, Казуэ была готова ко всему.

Еще раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не смотрит, она сошла с тропинки, идущей вокруг больницы, спряталась и замерла. Еще одна проверка, на этот раз временем, и снова ничего. После этого Казуэ уже перестала таиться и запрыгнула на стену, ухватившись за идущий над окнами первого этажа выступающий ряд кирпичей. Подтянулась, заглянула в окно — в операционную. Как и ожидалось в такой темноте, там уже было пусто. Некому было обратить внимание даже на те немногие звуки, что могли бы выдать девушку.

Казуэ усмехнулась и аккуратно двинулась вдоль окон. Кошачьи шаги заглушал шум гуляющего по трубам отопления горячего пара, и вот нужная палата. Шпингалет опущен, но кто будет с ним возиться! Казуэ вытащила из крепления на бедре стилет и просто открутила удерживающие петли английские шурупы по дереву. Очень удобная придумка оказалась для таких, как она. Теперь оставалось только вытянуть раму и скользнуть внутрь.

— Не подходи! — в последний момент лежащая на кровати жертва вскочила и выставила вперед руку с зажатым в ней ножом.

Казуэ сразу оценила отблеск и форму оружия — похоже, это оказался прибор из обеденного сервиза, но держали его вполне умело.

— Не шумишь, и правильно, — заговорила вслух японка, выдерживая дистанцию.

— Кто ты? — жертва сверкнула бледным лицом и рассыпавшимися по плечам черными волосами.

— Это не важно, — японка говорила спокойно и жестко. — Главное, Вера, это то, чего я хочу!

— И чего же ты хочешь? — девушка, услышав свое имя, словно разом успокоилась. Ну да, если к тебе пришли не случайно да еще говорят о своих желаниях, то убивать не будут.

Казуэ поморщилась: этот раунд она проиграла, но… Они же только начали.

— После того, как ты попыталась провернуть аферу с нападением на великого князя и министров… — закончить она не успела, ее перебили.

— Я просто исполнитель, причем исполнитель, который все осознал и даже помешал довести дело до конца! — тут же встрепенулась Вера. Один — один.

— Рассказывай это кому-то другому. Я потом прошлась по месту теракта: у вас не было шансов, и кто-то просто решил прикрыть себе задницу.

— Сам министр Плеве общался со мной и признал, что я действовала единственно верно. Как он сказал: юности свойственно ошибаться, главное, вовремя это понять. И он будет рад рассказать отцу о моем взрослении.

— Значит, я так и знала, известная фамилия. То-то у меня никак не получалось ее узнать, — Казуэ поняла, что теперь выигрывает.

— Мы можем вести род хоть от самого Рюрика, это не меняет главного. Мой отец безвольный болтун и, пусть и желает блага, почему-то уверен, что все может случиться само собой. Вот только, как показал полковник Макаров, чтобы чего-то добиться, нужно пахать, и тогда даже в самой отсталой в Европе армии с самыми дубовыми и упертыми офицерами может мелькнуть что-то новое.

— Во-первых, генерал, — Казуэ уже второй раз за сегодня поправила людей со званием Макарова. Словно ей за это платят! Раздражает!

— А во-вторых?

— Во-вторых, мне показалось или вы, Вера Георгиевна, начали с уважением относиться к своему классовому врагу? Я ведь правильно сейчас все сказала…

— Что! Вы! Хотите⁈ — Вера снова поморщилась и повторила вопрос, с которого все началось. С таким злостью и выражением, что Казуэ записала себе на счет еще одно очко. Три — один.

— Чтобы вы продолжили свое дело… — слова прозвучали.

— Снова напасть на великого князя и министров?

— Ваши товарищи в России делают это уже десятки лет, и что-то изменилось? Лучше подумайте о том, кто ваш настоящий враг, куда на самом деле утекают те деньги, что выжимают из русского народа.

— И как я доберусь до банкиров Франции, Германии и Штатов здесь, в Маньчжурии?

— Здесь находится посланник Третьей республики полковник Пикар. Приехал вместе с министром колоний, словно чтобы показать России ее место и разделить победу, которой они не столько помогли, сколько мешали.

— А вам как японке не все ли равно, кто и каким образом будет делить победу? — Вера хмыкнула.

— Мы, японцы… По крайней мере, умнейшие из нас, уже видим, чем все закончится. Итог предрешен, и если та же Россия, также увидев нашу силу, готова быть справедливой, то вот Франция просто обдерет уже мой народ как осинку. Вы же так говорите?

— Как липку.

— Я запомню, — кивнула Казуэ.

Вера несколько долгих секунд молчала, а потом немного опустила сжатый в руке нож.

— Допустим, я поверю, зачем это вам. Но зачем это мне? Меня, скажу честно, интересует справедливость не во всем мире, а для моей Родины. А успех этой войны, новая сожранная территория, которая еще с десяток лет сможет подпитывать гниющий труп самодержавия, ничуть этому не способствуют.

Теперь молчала уже Казуэ. Казалось бы, после такого ей только и нужно было сказать, что она тоже за полное поражение России, и эта безумная, но очень перспективная революционерка стала бы ее с потрохами, но… Японка чувствовала, что сработавшее бы месяц назад, сейчас станет ошибкой. Что новая Вера, которую вытащил с того света Макаров, на самом деле ждет других слов.

— Возможно, вы правы, — наконец, заговорила Казуэ. — Возможно, эта война лишь продлит агонию, но возможно… Именно здесь впервые и появится та новая Россия, о которой вы мечтаете. Вы же видели, как Макаров начал менять армию, а что будет, если его инициатива, если его люди доберутся и до остальной страны?.. Но все это может быть уничтожено, если французы приберут генерала к своим рукам, повяжут со всех сторон невыполнимыми обязательствами, направив только в одну, нужную лишь им сторону.

— Значит, вывести из игры Третью республику… — Вера окончательно опустила руку с ножом. — Наверно, это действительно имеет смысл. Однако вы все же зря пришли: после общения с Плеве мои старые знакомые вряд ли будут со мной контактировать.

— После моего общения с Плеве мне тоже сложно возобновлять былые знакомства, — Казуэ вернула улыбку. — Однако, если мы с вами обменяемся контактами — вы с моими друзьями, я с вашими — мы получим возможность действовать так и там, где от нас этого никто не ждет.

Вера очень долго думала, но в итоге все-таки кивнула. Следующие полчаса они договаривались о том, как именно будут обмениваться информацией и поддерживать связь. А потом в коридоре больницы раздались чьи-то шаги, и Казуэ поспешила выйти обратно в окно. Еще минута, чтобы вернуть раму на место, две, чтобы спуститься, и через четыре она снова шла по темным улицам Ляояна как будто ничего и не случилось.

Как будто… На самом деле Казуэ Такамори прекрасно понимала, насколько важно для ее родины будет разрушить русско-французский союз еще и на востоке. Этой силы тут не ждал никто: ни Япония, ни Германия, ни Штаты, ни Китай. Нет, определенно, она обязана была сделать все, что только возможно, и плевать на какие-то личные мысли и интересы. А что касается итогов войны… Пусть она и сказала юной Вере, что все кончено — на самом деле Казуэ знала, что и Ояма, и остальные японские генералы еще не показали всего, на что способны.

Да, русские сумели удивить, показать новые приемы войны. Вот только японцы тем и сильны, что умеют очень быстро учиться. И скоро об этом узнает генерал Макаров, скоро все об этом узнают.

Я выяснил, что французы не собираются нам мешать, и выдохнул. Какие-то подарки или союзы — хоть я в них и не верю — плевать на них. Мы сможем справиться и своими силами. Более того, мы обязаны справиться своими силами, чтобы доказать всему миру, что Россия способна самостоятельно обеспечивать свою военную мощь и готова к любой сколь угодно длительной войне.

— Покажи, — я попросил у Хорунженкова бинокль и еще раз оглядел японские позиции за Сяошахэ.

Уже три недели две армии словно застыли в равновесии, не решаясь сделать следующий шаг. В нападении ведь ошибиться гораздо проще, а любую ошибку в такой момент будут разглядывать под самым огромным в мире увеличительным стеклом. Собственно, именно поэтому честь начинать новый раунд противостояния доверили 2-му Сибирскому.

— Две линии железной дороги, — Александр Александрович тыкал пальцем, подсказывая мне, куда смотреть. — Одна идет между рекой и сопками — по ней японцы пустят поезда в случае прорыва. А вторая дальше, за холмами: оттуда они уже пытались работать на прошлой неделе, но наши артиллеристы их отбили. Впрочем, если начнется большая заварушка, то самураи уже так просто не утрутся и будут стоять до последнего.

Я довернул бинокль влево — там Сяошахэ резко уходила на юг, прикрывая позиции японцев на всю глубину. С одной стороны, очень надежно, так как можно держать линию фронта довольно компактно. С другой, перед нами открывается перспектива дальнего охвата со всеми прилагающимися к этому маневру как плюсами, так и минусами. Сложностью снабжения, возможностью уже нашего окружения и, главное, необходимостью растягивать собственные порядки.

Впрочем, последний минус — это для местных. Я и так не собирался гнать солдат вперед толпами, пробивая вражеские укрепления массой. Нет, мы начнем действовать сложнее, точечно прорывая фронт и для начала просто создавая угрозу охвата… А вот там уже и посмотрим, где японцы подставятся, когда будут вынуждены реагировать.

— Передайте поручику Славскому, чтобы готовился выдвигаться, — отдал я первый приказ.