Яблочные дни. Часть I

Глава 33

Блаутур

Григиам

— Не тронь горжет, Тони. Он покроется следами от твоих пальцев и перестанет сиять, а ведь я забрала его от кузнеца-доспешника только вчера!

— И я весьма тебе за это признателен.

— И не хмурь бровей!

— Угу.

Новоиспечённый полковник Неистовых драгун был подкараулен ею у его собственного дома, захвачен в удушающие объятия и препровождён в Элисийский дворец. По случаю предновогоднего приёма резиденция Нейдреборнов как раз стояла на ушах. Изольда Ке́рнуолт канула сюда точно в родную — балаганную — стихию. Два года назад Энтони Аддерли повстречал робкую фею, которая отстала от свиты королевы всех фей, любуясь полётом светлячков над заводью. На ней зеленью золотилось платье, придающее ей вешнюю красу и свежесть. Но сегодня под руку с ним ступала фиглярша.

— Уверена, невзирая на своё горе, король подарит такое празднество, о каком не скоро утихнут разговоры! Подарки, танцы, спектакль, ужин, игры, ужин, танцы, фейерверк, а под конец праздника уже король раздаст подарки своим приближённым, я всё запомнила верно?

Поговаривали, наёмники на Коллу́мских островах обожают нацепить на себя побольше пёстрого, в буфах, лентах и перьях, предварительно обобрав убитых. Изольда явила себя их ярой последовательницей. Энтони вспыхивал при взгляде на её открытые и, будем честны, не самые изящные голени, поднимал глаза выше, но и там не находил ничего утешающего.

— Ах, Энтони, как я жду танцев с тобой! В последний раз я дарила тебя танцем полгода назад. Признаться, ты заставил меня поволноваться, и я несколько раздалась, но ведь за твоей сухощавостью прячется недюжинная сила солдата, поэтому я буду танцевать как обычно — без страха, что ты вдруг не поднимешь меня.

Поговаривали, женщины Равюннской империи белят лица, а волосы наматывают на башнеобразный каркас и украшают драгоценностями, цветками и перьями. Изольда просто не могла не подсмотреть моду имперских женщин. Зато Энтони с лёгкостью отыщет её в толпе, если какая-то волшебная сила наконец разомкнёт их руки…

Толпа, признаться, всё прибывала, и ему приходилось прорезать им обоим дорогу выставленным вперёд плечом. Базилийский мрамор ступеней едва виднелся под парчово-бархатными наплывами придворных одежд. Воняло, точно у приближённых сегодня разом закончилось мыло, и при таком сравнении запах духов Изольды оказывался не столь и плох. Слуги в ливреях с ношами в руках пробирались вслед за хозяевами. Когда Аргойл и Далкетт сообщили ему, что нынче король пожелал в подарок мышей, Аддерли вежливо посмеялся этой не самой весёлой их шутке, втихомолку радуясь, что драгуны исстари освобождены от дарительной «повинности».

Мало того, между придворными определённо шло состязание, чья клетка окажется вычурней декорирована, чья корзина искуснее сплетена. Дамы лезли своим слугам под руку. Прямо на лестнице они останавливали клетконосцев нервными жестами и просовывали пальцы сквозь прутья решётки. Просто ошеломительно, что Изольда не пополнила стан этих безумных подлиз.

— Ты знала о мышах в подарок?

— Конечно! Ты смущён, что мы без мышки? Но ведь ты у меня драгунский полковник, как я могла так тебя опозорить?

Энтони криво усмехнулся, взглянув на скандальную длину юбок, но сжал руку Изольды на сгибе локтя, одобряя это половинчатое благоразумие. Изольда радостно выдохнула и на мгновение припала щекой к его плечу. Для любой другой женщины такой высокий рост был бы поводом к смущению. Но не для Изольды. Эта пользовалась его преимуществами, не раз застигая Энтони врасплох своими лобзаниями.

Молодых дворян на входе в Танцевальный зал толпилось слишком уж много. В мятине шрама на затылке заворочалась боль. Смех ли, грех ли, но она не в первый раз предупреждала, что Аддерли придётся пережить пару неприятных моментов. Сегодня «неприятные моменты» рядились в чёрные с серебром колеты и жёсткие сапоги, явно тщась побратать всё это с парадной формой драгун.

— Виконт Аддерли! Стало быть, теперь филин раскинет крылья на знамени Неистовых драгун? Знаете ли, а на моём гербе сокол, птица хищная и отважная…

Энтони не узнавал никого из этих новоявленных чествователей драгунской славы. Перед глазами, сменяя одна другую, покачивались размазанные баронские и графские рожи.

— Полковник Аддерли, как вы? Не могу не желать здоровья! А я всё думаю, не оставить ли мне по примеру капитана Аргойла ряды основной армии…

Рожи подпрыгивали на полукружьях подобным горжетам воротников и хлопали неумолчными ртами.

— Как же я рад, Аддерли! С чином вас! Заслужили! Что Эскарлота, весной снова бой? Признаться, я изрядно застоялся после Девятнадцатилетней…

Боль тюкала в затылок после каждого их слова. Энтони сильнее сжимал руку Изольды за сгиб локтя, едва ли не держась за женщину. Вежливо кивал. Обещал переговорить позже. Сама мысль о том, чтобы пустить чужаков в кабинет драгун, логово линдворма, их святую святых, казалась дикой. Кощунственной.

— Мессир Аддерли, какая удача, весёлых вам праздников! Вы уже начали формировать новый полк?

Бой в Лавесноре стал трагедией лишь для самих драгун… Вокруг же их гибель никого не смутила. Напротив, снова подогрела интерес к Неистовому линдворму, сделала героями, кумирами. Свыкаться с этим было так же непросто, как с полковничьим горжетом поверх мундира.

— Вне сомнений, полк ваш будет велик, и я решилась доверить вам своих сыновей и племянников. Вот они, пятеро жаждущих славы юношей, разве не чудо? Вы конечно оставите за ними места капитанов?

Холод металла горжета кольнул палец, точно филин и клюнул. Энтони распахнул прозревшие глаза: мать множества сыновей и тётка племянников стояла у него на пути бомбардой, а позади неё канонирами вились жаждущие славы юноши. Не имело смысла, уподобляясь Рональду, бросаться побороть пушку. Энтони удовольствовался обходным манёвром, протащив за собой Изольду, и наконец попал в Танцевальный зал.

Находиться в нём всегда было приятно. Витал здесь уютный дух родовых замков, что ли. Ажурные арки из дуба высились с величием, но не таким, от созерцания которого ноет шея и кружится голова. Паркет из трёх сортов дерева собирался в мозаику. Колонны приманивали взгляд искусной причудливой резьбой. В глубине зала таинственно темнела широкая каменная лестница, ожидающая появления короля. Наконец, вместо приевшихся пошловатых бубенчиков повсюду висели грозди золочёных желудей и гирлянды сухих дубовых листьев.

— Аддерли, железная ты башка! — пробасил Джон Далкетт и привечал начальство хлопком по плечу. На заре их дружбы у Энтони от этого подгибались колени.

— И тебе не хворать. — Сегодня бездарность Аддерли в таких очаровательных солдафонских приветствиях обернулась благом. Далкетта под локоть цепко держала маленькая вёрткая женщина, чьё правое плечо чуть-чуть возвышалось над левым, чей резкий командный голос сделал бы честь сержанту и чья неожиданно красивая улыбка доставалась всем окружающим, но не мужу. Аддерли отвесил ей глубокий светский поклон: — Мессира Далкетт.

— Меня огорчает твой вид, — выпрыгнув из-за спины Далкетта, Хьюго Аргойл обнажил стриженую голову, как перед покойником. — Это мундир тебя ест.

Их поддевки были того толка, когда оставалось лишь с язвительностью улыбаться и закатывать глаза. Энтони так и сделал, на одно мгновение коснувшись горжета, положившего конец дружбе с Рональдом. Вместе с его мундиром Аддерли нацепил его, Оссори, обязанности. А тот ухитрялся быть не только офицером, но и блестящим придворным, незаменимым «кузеном Берни», что взбодрит государя в минуту уныния, утишит в минуту душевной смуты и вообще сядет у подножия трона, выразительно поместив палец на курок драгунского пистолета почтенной длины. Энтони же в дни мира уворачивался от придворной службы как мог, предпочитая вместе с борзыми торить парковые дорожки, разминаться на фехтовальном дворике или, на худой конец, прилечь у камина, приобняв любовницу. Словом, он не чувствовал уверенности, что станет полноценной заменой «кузену Берни» в глазах короля.

— Мессира Кернуолт, вы очаровательны. Не возражаете, если я ненадолго украду нашего возлюбленного Тихоню? — Хьюго отцепил от запястья Энтони руку Изольды и подхватил под локоть Джона. — Мессира Далкетт, вы можете верить мне. Я глаз с Джона не спущу! Уж я прослежу, чтобы наш мятежный Джон не ел острого.

Слушая бубнеж «Эх, подкормил подкаблучников!», оба без сопротивления дали Хьюго увлечь их как можно дальше от промедливших с возражениями дам. Подвернулся слуга с закусками. Хьюго скормил Джону колбаску копчёную, острую и вредную. Энтони польстился на тарталетку с творогом и изюмом, но едва не поперхнулся под нападками Хью:

— Что ты вообще с ней сделал? Открыто ходишь с ней под руку, ну а я готов сам себя вызвать от твоего имени на дуэль — столько раз я увидел эти чудные ножки! Решил поделиться своим богатством с окружающими или просто хвастаешься?

— Это не я. Она сама. — Энтони потрогал горжет и оглянулся на дам, стоящих друг от друга на некотором расстоянии. Супруга Джона недолюбливала Изольду за статус любовницы Энтони. То есть, вообще за статус любовницы. Изольда недолюбливала супругу Джона просто в ответ.

— Кхм! — Хью подкрутил усы. — Я могу ошибаться, но в моём опыте значится: если дама раздевается при тебе на людях, это говорит об одном. Изольда очевидно близка к отчаянию, а ты, Тихоня, не понимаешь намёков, а?

Энтони покосился на других дам. Одетые в соответствии с придворной модой, они оплошали, устроив бой за стояние в первых рядах. Их спутники благоразумно выстроились у окон, почти смешавшись со слугами. Драчуньи пускали в дело локти, плечи и даже ступни. Отвоевав кусок паркета, они победными жестами расправляли юбки, трогали волосы и всё равно косили на наряды соседок завистливым взглядом.

— Зато Изольда не станет таскать мессиру Далкетт за волосы и не одарит короля мышастым подарком. Так что придержал бы язык.

— А может, — продолжал Хьюго вкрадчиво, — тебе не только голову контузило, но и кое-что там, внизу отшибло? Сочувствую!

— Его величество король! — Кругленький церемониймейстер в ливрее с линдвормом Нейдреборнов ударил у подножия лестницы скипетром, поднимая гул.

— Государь-прости-господи, — спасся Аддерли их излюбленной шуточкой. Щёки палило румянцем, а в действительно контуженную голову пробирались мысли о собственной мужской состоятельности, но Аргойлу шустрить у этих границ было нечего.

Лоутеан занимал престол три года, за которые дал довольно поводов презирать себя. Но умения являться подданным красиво у него не отнять. Король спускался с лестницы стремительной мальчишеской походкой, такой далёкой от степенного шествия под руку с королевой Филис. Но золотое шитьё на белом колете свивалось в дубовые листья. Филис сопровождала его повсюду. Джон Далкетт приходился ей родным братом, но выбор сестры не вселил в него родственных чувств к Нейдреборну.

— Ангелок сошёл на землю, — не преминул опошлить возвышенные минуты Аргойл.

— Ага, — буркнул Далкетт. — Сейчас отольёт благодатью.

Не доходя нескольких ступеней, король остановился и начал традиционную речь: в чём в 1526 год от Пришествия Блозианской Девы преуспело королевство, что ему предстоит свершить в 1527, как замечательны подданные, как король дорожит их и любит их, как гордится, что Бог назначил его вести их и опекать. Улыбками, шутками он добавил церемониальной речи лёгкости и живости, не подпустив в неё и намёка на утраты, свои и Блаутура.

Давящий на грудь горжет мешал проникнуться речью, попасть под это внезапное обаяние. Церемония возведения Аддерли в чин полковника Неистовых драгун помнилась фрагментами, неоконченными картинками, невпопад сменяющими одна другую. Голова раскалывалась скорлупками ореха, и к концу церемонии капитаны поддерживали его, чтоб не упал. Преклонение колена, король с драгунской саблей, не идущей ему и будто украденной у Кэдогана, прикосновение плашмя клинком к плечу. Пересохшие губы молвят клятву служить, в ушах же захлёбывается воем рональдов рог, краснеет под веками лавеснорский закат. Подниматься полковнику над тридцатью драгунами и почти тысячей мертвецов король помогал лично. От надетого им горжета разило холодом, как и от самого Нейдреборна. Ни сожалений об участи «кузена Берни», ни радости от назначения преемника. Лоутеан Нейдреборн не отпускал в небо крылатого линдворма, охваченный жаждой покорять небеса, что у каждого свои. Всего-навсего собирал новое военное образование взамен утраченного. Можно сказать, приказ подписывал.

Аплодисменты возвестили о конце церемониальной речи. Пришло время отвечать на любовь короля верноподданническими дарами. На четвёртый год присутствия при всём этом Аддерли дозрел до мысли, что это самая скучная часть праздника. Церемонимейстер выкрикивал фамилию дарителя. Даритель подходил к королю и глубоко кланялся, называя свой подарок, тогда как его слуга клал его к монаршим ступням. Король дарил благосклонный кивок, подарок уносили слуги в ливреях с линдвормом.

Первой мыши, от баронессы Далкетт, Нейдреборн искренне обрадовался. Второй, от престарелого канцлера Тобуолта, улыбнулся с удивлением. После десятой мыши ему принесли кресло со спинкой в форме дубового листка, и Лоутеан уже оттуда наблюдал за этим действом. Не улыбаясь. Аддерли сделалось неуютно. Дипломатическая отцовская жилка — граф Аддерли служил послом Блаутура в Равюннской империи — вовсю выбивала опасность фарса, дурного розыгрыша… Послы — Равю́нна, Блицард, Монжуа, Ро́кус, Вольпефо́рре, и Коллу́мские острова — к чести своей не пали его жертвами и преподнесли дары, приличествующие статусам их стран.

Но мыши от подданных не заканчивались. Королевские слуги торопились унести из Танцевального зала пищащие и копошащиеся подношения. Друзья притихли, неслышно подкралась Изольда и обвила обеими руками руку Энтони. Двадцатого и двадцать первого дарителя Нейдреборн смотрел почти с угрозой, рассерженный до пульсации вен на лбу.

И вдруг под шёпот пересудов перед ним предстал генерал Блаутурской армии Изидор Роксбур. Что уж там, душка Изи, как его прозвали драгуны, шествовал к трону, держась по меньшей мере ближайшим родственником короля. Весь в бархате и рубинах, статный мужчина не смотрел ни на кого, кроме Лоутеана. На губах лежала лёгкая усмешка, глаза прищурены, как от яркого света, в первых залысинах отражался блеск свечей, красные сапоги, подражая хозяину, наслаждались чувством собственной значимости. Кузен Изи, звучит? На языке завертелось сравнение с гусем о красных лапах. Всё правильно, ненавистные Аддерли птицы во многом походили на ненавистного генерала. И те, и другие шипели ему в лицо, лопались от самоуверенности и выходили победителями.

Гаденькая улыбочка, с которой Роксбур прошествовал мимо строя драгун, лишний раз напомнила о том, как, так же ощерив желтоватые зубы, генерал смеялся в лицо Рональду. Нет, Энтони не забыл и не простил отобранной у драгун победы, запрета преследовать бежавших из Лавеснорского ущелья побитых эскарлотцев. Но за время болезни и уединения он понял простую истину: реванш они всегда взять сумеют. Военная кампания ушла на зимовку, это не конец, весной драгуны наверстают упущенное: не только выдернут воронам хвосты, но и обломят крылья. Нужно только восстановить полк, и тогда Лавеснор будет отомщён, да так, что и он станет славной победой.

— Роксбур? — Нейдреборн подался вперёд в своём кресле, схватившись за подлокотник, точно за эфес. Милостью здесь и не пахло…

— Ваше величество, — Роксбур ограничился одним кивком, как одолжение сделал. Лоутеан, конечно, мышь и не самый достойный представитель монаршей породы, но Энтони невольно сжал рукоять сабли. Охнула Изольда, неуклюже, щекотнув краем юбки, шагнула ему за спину.

— Я здесь не ждал вас. — Лоутеан прислонился обратно к спинке, отвернул голову в сторону.

— Ну, разумеется, меня ведь не пригласили. — Роксбур расправил манжеты, точно разговор с королём был делом неслыханно скучным и незначительным.

Рядом засопел Джон. Энтони оглянулся на друга: тот тоже сжимал рукоять. Ещё немного, и генералишко напросится на разговор в приятной драгунской компании…

— Как держится, будто ему не отвесили пинок под…

— Джон-Джон, хвост, под хвост, — Хьюго усмехнулся в усы. — Смотри, как хвост распушил, общипанная пташка.

— Гуси не пушат хвосты, они шипят и гогочут… О чём вы оба?

— Вот так люди и выпадают из жизни… Ты слишком расхворался, Тихоня! — Аргойл ткнул его локтём в бок, кивнул на Роксбура, уже не пряча торжествующей улыбки.

— Лотти его разжаловал из генералов, потом немного подумал, сверился с книжками и отобрал шпоры рыцаря, — пояснил Далкетт.

— Да что ты? А Изольда молчала! А что поставил в вину? — Полковник драгунского полка улыбнулся, за что бы бывший генерал не получил монарший пинок, он того явно заслуживал.

— Тихоня, тебе Лавеснор последние мозги вышиб? Эта тварь оставила наш полк гибнуть!

Энтони зашипел на забывшего о шёпоте друга:

— Он отдал приказ на разведку, Рональд ввязался в бой самовольно…

Тем временем король наконец удостоил опального графа Роксбура ответом, и Аддерли на время оставил Аргойла в покое. Господи, да Аддерли желал, чтобы его король вышел достойно из этой разгорающейся словесной баталии!

— И что у вас там? — под нервный смешок Нейдреборн практически спрыгнул с кресла. — Ну конечно же мышь?

— К сожалению, нет, — Роксбур почесал бровь. — Видите ли, ваши приближённые переловили всех мышей в округе — коты голодают. Поэтому, — щёлкнули пальцы, и слуга в голубо-красной ливрее приблизился с домиком, весьма напоминавшим контурами Элисийский дворец, — я принёс вам в дар вот это.

Пользуясь паузой, пока слуга вслепую вылавливал подарочек, Энтони ещё разок залез однополчанину под кожу:

— Что это, Аргойл, ты за решение Мышиного хвостика?

— Я против Роксбура, филин ты заспавшийся, — процедил Аргойл.

— Мессиры, помолчите… мне не привиделось, это крыса? Крыса? — Далкетт немилосердно ткнул его во второй бок.

«Это» водворилось на ладонях слуги, выглядевшего исключительно несчастным, и чистило усики. Действительно крыса, но приличная: кремовая шкурка так и блестела.

Выкатив глаза, стиснув пальцами бока колета, Нейдреборн посмотрел на крысу. Затем на Роксбура. Последнего стоило поучить сгибать туловище под определённым углом. Или у бывшего генерала ныла поясница? Всё же он не был юнцом. Старость в сорок восемь лет, прискорбно. Крыса укусила слугу и прыгнула на руку дарителя, тот заботливо усадил её на плечо.

— Достаточно! — закричал Лоутеан с неожиданной звучностью прямо в самодовольную физиономию неугодного подданного. — Ваша шутка затянулась! Убирайтесь из Григиама, Роксбур, убирайтесь сегодня же, пока я не ограничил вашу свободу четырьмя стенами в подземельях Птичьего замка!

Придерживая на плече хвостатую тварь, любуясь ею, тот отвесил королю издевательский поклон и отбыл, всё так же переставляя сапоги, раскрасневшиеся от собственной значимости. Пискнула над ухом Изольда — от страха за отчима. Аддерли не был Аргойлом, до его бешенства ему далеко, но сейчас даже он поймал себя на желании подсечь этому гусю крылья или хотя бы выдернуть хвост…

Лоутеан Нейдреборн упал в кресло и махнул рукой. Заиграла музыка, завязался довольно таки разухабистый — королева Филис любила сельские пляски — бранль. Придворные неуверенно закружились в танце. Джон примкнул к ним, повинуясь грозному шевелению ресниц жены.

— С моим отчимом трудно поладить, даже мне… — Виноватая улыбка Изольды отчётливо выпятила щёки. — Я знаю, драгуны с ним враждовали, но, возможно, ты мог бы помириться с ним, Энтони? Ради меня.

Аддерли тронул горжет, откликнувшийся прохладой окантовки на рональдовом роге. Вмятина шрама налилась болью. Но он выжал предостерегающую улыбку.

— В семье не должно быть злобы… — Изольда вздохнула, всколыхнув потяжелевшую, уложенную в волны лент грудь. Вышло совсем не волнующе. — Но ты так опечален. Идём танцевать, ну же, не хмурься!

Аддерли сбросил руки вдовы Кернуолт, обвившие его шею, и за запястье увёл её за колонну. Их окружили тени, отрезая от танцующих, но разве эта плакучая коза ещё не попрала всех приличий?

— Да что ты себе позволяешь?! — прошипел Энтони. — Знатная дама? Честная вдовушка?

Изольда недоуменно шевельнула набеленными веками, тронула в крашеных волосах пёстрые перья. В шраме защекотало. Скривившись, Энтони выдернул одно, приторно розовое, сломал в занывших пальцах.

— Ты держишь себя как одуревшая кошка, возьми себя в руки, Изольда!

Покраснев под слоем белил, дурёха вынула у него из пальцев половинки пера и ссутулилась. Прежде её хотелось пожалеть, простить ей все глупости, когда она пыталась сделаться меньше ростом, но сегодня… Помириться. С Роксбуром. Ради неё. Плакучей козы. Откормленной на долгую зиму, к тому же.

— Я не могу взять себя в руки, Энтони, — проблеяла роксбурова падчерица пуговицам на своих уродливо изгибающихся туфлях. Точь в точь копыта. — Ведь я так люблю тебя! Очень-очень…

Энтони досадливо поморщился, упёрся локтём в резные листья колонны и отвернулся к танцующим, раззадоренным оглушающей, грубоватой музыкой бранля. Следовало оставить её ещё при жизни Филис! Уж пристроила бы подружку в пару какому-нибудь плясуну и ценителю белил, перьев и пуговиц.

— Ты не понимаешь? Я не отвечал на твои письма…

— Потому что на войне тебе было не до этого… — Изольда положила ему на плечо потяжелевшую руку.

— Не пускал к себе, когда вернулся… — Энтони сбросил её руку резким движением плеча.

— Потому что был болен!

Аддерли развернулся, не зная, придерживает ли он саблю или просит у неё сил:

— Потому что больше не хочу видеть тебя рядом.

Да, коза. Да, плакучая! Карие — не синие, не голубые! — глаза распахнулись и посветлели от слёз, и всё лицо исказилось плачем. Точно зажив само по себе, оно сморщилось и запищало у неё под ладонями.

Заведя руки за спину, Энтони отступил на шаг. Успокоить?… Скорее сбежать! Альда Уайлс, Рональд нередко бывал груб с ней, но никогда она бы не проронила на людях слёз. Офицерская вдова же себя не сдерживала. Музыка приглушала её истеричные подвывания, но дела не спасала.

— Аддерли, я хотел поблагодарить вас за сохранение разумности, но вижу, на мышах она и закончилась. — Лоутеан приближался той же мальчишечьей походкой, только теперь по напору дал бы фору любому бывшему безголовику. Это что же, сейчас и Аддерли, вслед за Роксбуром, познает королевских немилостей? — Зачем вы довели до слёз свою спутницу? Что случилось, мессира?

— Ничего, что бы стоило внимания вашего величества, — предпринимая отчаянную попытку сохранить личное личным, Энтони взял Изольду за локоть, заставил отнять от плачущего лица руку. На ладони лежали хлопья белил. — Идёмте, Изольда.

— Мессира Кернуолт останется на моём попечении, — Лоутеан обаятельно улыбнулся и потянул Изольду за второй локоть. Плач прекратился. Женщина по очереди, с испугом, взглянула на короля и виконта, зажмурилась и втянула голову в плечи. — Пойдёмте, Изольда.

И они ушли. И Лоутеан Нейдреборн держался с этой плакучей козой словно со своей королевой.

С присвистом выдохнув, Энтони разжал рукоять сабли, которую, оказалось, всё это время стискивал. Мышиный хвостик увёл у него даму? Мышиный хвостик перехватил у него даму? Мышиный хвостик — не такой уж хвостик?

— В новый год без лишних юбок, — хохотнул вынырнувший из теней Аргойл и хлопнул Аддерли по плечу. Бранль закончился, и к ним вернулся запыхавшийся Далкетт. — Ну как, Джон, ты с нами?