Яблочные дни. Часть I

Глава 23

Блаутур

Пограничье

— Капитан Рейнольт, это уже третья гостиница… и последняя, судя по всему. Может, не будем пересекать границу с Блицардом сегодня? Вечер, мы в сёдлах уже сутки, граф Оссори наверняка уже остановился на ночлег, так что расстояние между нами даже не уменьшится, останется прежним.

Дисглейрио Рейнольт обернулся на жалобный скулёж, иначе не сказать. Офицер Руфус Бигот смотрел на своего капитана щенячьими глазами, конь под ним понуро месил раскисшую от снега землю. Подначальный шмыгнул раскрасневшимся носом, убрал со лба мокрые тёмно-рыжие пряди. За спиной просителя, затаив дыхание, ожидали решения ещё десять усталых голодных солдат. Впереди, справа от тракта, в самом деле маячили жёлтые огоньки окон, свет пробивался сквозь стену мокрого снега. Гостиница манила отдыхом, теплом и сытостью. Но она же станет местом, где Рейнольт снова вспомнит, что упустил графа Оссори, и тот сейчас так же греет бока, не чуя за собой погони. Можно было доехать до таможни с Блицардом, у реки Ульк, предупредить о дезертире, но до неё ещё не меньше часа езды…

— Хорошо, хорошо, — Рейнольт махнул рукой, Бигот тут же заулыбался.

Не такой уж и мальчишка, чуть старше двадцати, Руфус тем не менее радовался каждому дню службы в королевской охране, но в последние дни даже он опустил нос. Ни следа беглого графа. Вылетев из окна королевской спальни, обдурив всю охрану, он словно провалился прямо к Подхолмовому народцу. Зато его не в меру бойкая жена оставила после себя столько следов, что Рейнольт терялся в догадках. Она уехала из Григиама тем же днём, в который узнала о дезертирстве мужа. И в отличие от последнего, исправно останавливалась на ночь в гостиницах по Гусиному тракту. Дурень же Оссори не заезжал в родное герцогство, не бывал друзей, если им можно было верить. Полудохлый Энтони Аддерли едва вспомнил, кто такой Рональд Оссори, а после блестяще изобразил бред и приближение кончины. Над Рейнольтом издевались. Но он ничего не мог поделать. Только сжать зубы и продолжать искать след. И вот на Гусином тракте он, расспрашивая в гостиницах о графе Оссори, узнал о другой постоялице. Знатная дама в сопровождении двух слуг, синеглазка-златовласка, спрашивала о том же графе, что и он. Рейнольт шёл по её следу, рассчитывая поймать сразу всё счастливое семейство, пока сегодняшним днём не наткнулся на разграбленную карету. Без колёс, совершенно пустую внутри. Однако на дверце темнел след от герба Оссори, когда-то нанесенного позолотой и теперь содранного. В один миг лгунья и дура стала для Дисглейрио прежней нежной Альдой. На неё напали. Напали, ограбили, а он плёлся сзади, как осёл! Местные говорили о знатной даме, которая то ли замёрзла насмерть, то ли была спасена каким-то залётным принцем и увезена в Блицард. Рейнольт всем сердцем надеялся на «принца». Но всё же приказал обыскать придорожные овраги и заросли возле кареты. Уподобившись псу, он сам рыскал вокруг и радовался, когда один за другим подначальные возвращались и докладывали, что графини не нашли. Уже заканчивая поиски, Дисглейрио заметил голубой блеск в потревоженном его отрядом ледяном насте. В льдинку, таящую в его ладонях, вмёрзло кольцо. Похожий на серебро белый металл, какого он прежде не видел. В хватке наглых медвежьих лап искрился лунный камень. Обручальное кольцо. Её кольцо. Дисглейрио повесил его на цепочку с прюммеанским диском, кольцо тут же царапнуло кожу медвежьими когтями, тронуло холодом у сердца. Она оттолкнула его, уехала, ничего не сказав…

— Капитан, вам нехорошо?

Дисглейрио очнулся уже за столом. Собственные мысли глодали его волками, а он давался, терпел, не в силах их разогнать. Обеспокоенный Руфус сидел напротив, преданно заглядывал в глаза. Дисглейрио выдавил улыбку, мотнул головой. Тепло уже пробралось к озябшему телу. Вокруг царили запахи дерева, хлеба и чеснока. Небольшой зал с пятью столами и огромным, горящим вовсю очагом был занят только его людьми. Должно быть, все прочие — от бедняков до дворянчиков — предпочли быть подальше от солдат короля и разбежались по комнатам. Поднявшись, Рейнольт скинул плащ, повесил его к очагу, у которого уже сушились плащи подначальных, и перед тем как вернуться к столу глянул в единственное маленькое окно рядом с дверью. Метель бушевала. Похоже, не сверни они сюда, их бы замело. Прямо напротив их с Руфусом стола уходила в темноту коридора лестница на второй этаж, в комнаты постояльцев. Дисглейрио всмотрелся в пустующий проём, потёр глаза, откинулся на спинку скамьи. Его отряд расселся за тремя соседними столами, милостиво оставив один постояльцам посмелее. В ожидании горячего ужина солдаты с удовольствием распивали что-то явно покрепче вина. Рейнольт принюхался, из такой же бутыли на их с Биготом столе пахло не иначе как ежевичницей. Что ж, останавливать подначальных уже смысла нет, хотя теперь они и проспят на пару часов дольше. Пусть, они заслужили.

Черноглазая девица подлетела птахой, оставила тарелки с едой, одарила улыбкой и упорхнула. Румяное мясо на косточке томилось в окружении запасённых на зиму весьма печальных овощей. Отодвинув вилкой не то капусту, не то просто какую-то траву, Рейнольт по-разбойничьи выловил мясо руками и вгрызся в горячую плоть.

— Кенни, ты предупредила своего дружка? Утром лошади должны быть готовы.

Дисглейрио перестал жевать. Второй этаж, слишком знакомый мужской голос.

— Да, мессир, конечно, мессир. Желаете ужинать?

— Желаем. Мы спустимся.

— Хорошо, мессир.

Обжигающий жир капал с пальцев, но Рейнольт того не замечал. Если бы мог, он бы навострил уши. Не сводя глаз с тёмного проёма лестницы, капитан королевской охраны отложил кость и вытер о колет руки.

Придерживая черные юбки дорожного платья, в тусклый свет зала вступала женщина. Остановившись в тени коридора и поправив на плечах платок, обернулась к лестнице. Ещё шаг, и Альда Оссори вышла на свет. Живая. Чему-то улыбнулась, пропустила вперёд всё ту же черноглазую птаху, Кенни. Златокудрая головка медленно повернулась, синие глаза сощурились, но вдруг широко распахнулись. Не сводя с Дисглейрио взгляда, Альда попятилась обратно в коридор.

— Капитан? Что такое?

— Взять их… Взять! Оссори!!!

Рейнольт оттолкнул скамью, бросился к лестнице.

— Отряд! Наверх, живо! Схватить! Пятеро со мной, остальные за Биготом на улицу, живее, встать под окнами!

Он взлетел вверх по лестнице, ударил первую дверь, заперто! Которая? Узкий коридор, по обеим стенам короткий ряд дверей. Глаза ещё не привыкли к темноте. Рейнольт поднял вверх руку, призывая солдат умолкнуть, прислушался. Под последней дверью полоска света, слабый гул голосов. Наощупь он зарядил пистолет, приставил к замочной скважине.

— Берни!

— Не бойся, живее, ну!

Грохот выстрела смешался со вскриком Альды. Звякнул металл, брызнул сноп искр, ударила по руке отлетевшая дверная ручка. Коридор заполонило дымом, гарь шибанула в нос, Рейнольт прикрыл лицо рукавом, чихнул. Он поднажал плечом, ударил, дверь с грохотом распахнулась. Влетел в комнату, выхватил шпагу. Перед глазами плясали цветные пятна, пульсировали огни свечей. Тишина.

— Капитан Рейнольт, капитан, не та комната! — В дверях стоял запыхавшийся Бигот. — То есть, не комната, они уже на улице. Соседняя дверь.

Рейнольт взревел, растолкал крутящих головами подчинённых, распахнул окно. Пойдём путём Оссори.

— Окружить, к конюшне, бегом! Поймать мне графа, пьяные вы хряки! — Не глядя Дисглейрио оттолкнулся от хрустнувшего под сапогами подоконника, выпрыгнул наружу, неловко приземлился на оледеневшую грязь, вскочил. На дороге нет огней, снег залепляет лицо. Задний двор, свал дров и бочки, значит, конюшня с другой стороны дома. Перехватив шпагу, Рейнольт бросился вдоль стены. Сапоги вязли в грязи, скользили по льду под ней, сзади топали, падали, ругались пятеро увальней, опьяневших в тепле!

— Бигот, где?! — Он обернулся черед плечо. Руфус тут же возник рядом, указал шпагой за поворот, налево. Череда выстрелов, крики.

— Оссори!!! Стой, именем короля Лоуетана подчинись приказу!!!

Дисглейрио едва успел отпрянуть, пуля просвистела перед самым носом, взрезала дерево стены.

— Эй, псина! Что же ты, ко мне, мальчик! — Новый выстрел, ворох щепок под ноги, со звоном скрестились клинки.

Пригнувшись, Рейнольт выскочил из-за стены. Оссори не сумел перезарядить пистолеты — сразу двое теснили его от конюшни. Собраться в дорогу граф не успел — вынеся в окно в одном колете, волосы намокли от снега, лицо в щетине. Идиот Оссори не иначе пил здесь с большого горя, как Рейнольт мог так опоздать! Дисглейрио огляделся: один солдат лежал в грязи без движения, второй тяжело привалился к стене, зажимал рану на животе. Альды не видно. Рейнольт махнул Биготу, тот кивнул и побежал к конюшне. Главное, не дать им завладеть лошадьми, а сломить графа не так трудно. Альда, нужна Альда, с ней Оссори сдастся… Граф отбивался от противников, не нападал, уходил в защиту. Рейнольт выставил шпагу, начал подходить сзади, пятеро следовали за ним, но тут Оссори извернулся. Один из солдат упал, хватаясь за горло, второй, целя в открытый бок графа, тут же получил удар под колени. Оссори отскочил назад, развернулся, бешено оскалился Рейнольту.

— В Григиаме я отправил их ловить призрак убийцы короля, — Оссори хохотнул. В голосе беглеца уже не было той неизбывной беспечности, хотя он и пытался поддеть остротой. Дисглейрио перехватил его тяжёлый, уставший взгляд. — Здесь едва ли не оказываю услугу, укладывая пьянчужек спать. Королевская охрана нынче совсем распустилась, а? — Оссори пятился.

— Захлопни пасть! — Дисглейрио одним прыжком оказался рядом, вытянул в выпаде руку, но тут что-то сшибло его с ног. Резкий удар, конское ржание, охватившая бока боль, крики.

Рейнольт с трудом перевернулся на бок, избегая удара копытами. Щёку саднило, на губах солоно, муть в глазах мешала смотреть. Невозможно вздохнуть. Дисглейрио потёр глаза, с силой вскинул голову, хватая ртом воздух.

— Быстрее, беги сюда!

— Берни…

— Ты молодец, давай же, руку, Альда, бегом!

Совсем рядом мелькнули чёрные юбки. Рейнольт выпростал вперёд руку, но схватил только пустоту. Повернулся на голоса. Рядом плясал конь, Оссори уже верхом, поднимает Альду к себе. Конь, его сшиб конь… перед глазами заклубилось разноцветное марево, из последних сил Рейнольт мотнул головой. Конский топот удалялся, нужно в погоню, сейчас, иначе будет поздно… Трое конных из его отряда устремились следом за Оссори. Всего трое. Кто-то приподнял Рейнольта, ледяное крошево снега обожгло лицо.

— Капитан, очнитесь! Стрелять? — Дисглейрио различил лицо Руфуса, это он придерживал, подставлял плечо.

Конь Оссори вынесся на опустевший к ночи тракт, Альда сидела за спиной графа. Сволочь, не офицер, прикрыл женщиной спину. Рейнольт с силой сжал зубы, от крови солоно на языке.

— Стрелять? — пистолет Бигота целил прямо в коня Оссори.

— Нет.

— Да не умру я, не надейся. — Рональд охнул, поморщился, втянул воздух через плотно сжатые зубы. — Придётся ещё немного потерпеть фамилию «Оссори» рядом с ледяным имечком. Альда Рейнольт. Я не отличаюсь музыкальностью слуха, но звучит отвратно. Ох… — он тяжело вздохнул, по виску скатилась капелька пота.

Альда осторожно промокнула испарину, дрожащие руки вновь опустились в холодную воду в серебряном тазу для умывания, за тряпицей.

Хозяином маленького особнячка, в котором чета Оссори нашла приют, оказался фогтом, главным человеком блицардской деревушки, насколько поняла Альда. Её била дрожь при воспоминании, как они с Рональдом ехали через лес в поисках поселения. Рональд слабел, Альда крепко обнимала его за спину, чувствовала под руками горячую влагу, от которой набухла кожа колета. Она дрожала не от холода, от страха. Когда они выехали на ряд вырубленных деревьев, Рональд из последних сил направил коня вперёд, после чего едва не выпал из седла. За вырубкой действительно показались огни домов — поселение лесорубов. От страха Альда почти забыла блицард. Она постучала в первую попавшуюся дверь, дрожащим голосом, путаясь в словах, пыталась узнать, как найти лекаря, но крепкий мужчина с бородой до груди на чистом блаутурском посоветовал постучаться к фогту. Увидев блеск золота в кошеле Рональда, фогт оказался настолько любезен, что предложил разместить раненого в собственной спальне. Седой мужчина отправил за лекарем, помог слугам отнести бесчувственного Рональда в спальню и всё спрашивал Альду, что они за знатные господа. Назвать фамилию она так и не решилась.

Рональд закрыл глаза, облизнул губы. Глаза под веками бешено забегали, Альда узнала возвращающийся бред. Она положила холодную тряпицу мужу на лоб, провела рукой по его взмокшим волосам. Он горел, и лучше ему не становилось. Оказалось, его дважды ранили в правое предплечье, но те царапины не вызывали столько беспокойства, сколько глубокий порез под грудью. Материя, которой перетянули рану, снова алела от крови, а ведь Альда не так давно её сменила. Лекарь обработал раны и ушёл, пообещав, что к утру Рональду станет лучше. Рядом с полным воды серебряным тазом лежала чистые льняные обрезки ткани для повязок и деревянная баночка с мазью для обработки раны. Фогт, имени которого Альда не услышала, не запомнила, оставил беспокойных гостей одних, заверив, что они могут оставаться на всю ночь и даже не только на эту.

— Бежать, бежать, они не должны преследовать… — Сбивчивый шёпот вернул Альду в освещённую камином и свечами спальню. Огни трепетали у кровати и на сундуке, серебро подсвечников влажно отражало блики. — Держись крепко, пригнись, могут стрелять…

— Нет-нет, мы уже оторвались, Берни, слышишь? Всё хорошо, погони нет, здесь безопасно.

— Должна быть переправа… Ульк мелководна…

Альда двумя руками сжала сухую горячую ладонь мужа, закусила задрожавшую губу. Их скачка под снегопадом до сих пор ощущалась в каждом её движении. Болело всё тело, но больше всего напоминал о себе сковывающий страх погони, страх полёта в ночном лесу, не разбирая дороги.

Скачка без седла не далась Альде легко. Она бы упала прямо в снег, не поймай её муж. Сам пошатываясь, Рональд опустил её на землю. Он всё оглядывался назад, в темноту леса, в стену снегопада, но погони не случилось. Отстала? От страха Альда не разбирала дороги, которой послал коня Рональд. Помнила только скачку, крики, снег, летящий в лицо, брызги воды, намочившие подол платья… Она открыла глаза только когда Рональд остановил коня. Вокруг лес — от луны и снега в молочном сиянии.

Держа Альду за руку, Рональд немного прошёл вперёд, по сугробу, к расступающимся тоненьким деревцам. Ноги не держали их обоих, через пару шагов Рональд остановился, выдохнул облачко пара, усмехнулся и упал на спину, увлекая Альду за собой.

— Ты же не против немного передохнуть? — выдохнул Рональд. Он крепко держал Альду за руку, казалось, от этого страх отступал. Альда вгляделась в ночное небо, снег падал на них горстью звёзд. Она слышала собственное частое дыхание и совсем рядом — мужа. Ледяной воздух приятно окутывал разгорячённое тело.

— Видел, как я смогла? Я выпустила коня… — Альда не сдержала смеха.

Рональд засмеялся в ответ, ободряюще сжал руку.

— Признаю, это было кстати. Пинок копытом — это меньшее, чего заслужила королевская псина. — Он вдруг замолчал, отпустил руку Альды. Приподнявшись на локте, вгляделся ей в лицо. Альда ощутила, как холод медленно взбирается по позвоночнику. — Альда, что это было за геройство? Ты села мне за спину, если бы в нас стреляли…

— Не стреляли бы. — Альда покачала головой, села, потёрла красные от холода пальцы. — Дисглейрио, он… не стал бы стрелять в меня.

— Ах да… — Рональд зло усмехнулся, закрыл лицо руками. — Ну и когда свадьба?

Рональд до боли сжал её руку. Альда тихо вскрикнула, выдернула руку из хватки мужа. Он бредил, мотал головой, сжимал в кулаки складки покрывала. Он злился на неё, подозревал в измене… Нет, был уверен в измене. Альда осторожно погладила Рональда по руке, постепенно хватка ослабла, он разжал пальцы. Истрескавшиеся в кровь губы мужа беззвучно шевелились. Альда потянулась к резному изголовью кровати, дёрнула за тесёмку колокольчика для слуг. Рональд не знал, многое не знал, но развеяла бы правда подозрения? Альда боялась, что своим рассказом о том поступке Рейнольта сделает только хуже.

— Я жду. Каково это, быть вдовой при живом муже? Нет, невестой при живом муже…

— Я не собиралась… — Пронзающий взгляд, его алчущие губы на её шее, глупое тело бьёт дрожь. Он сказал, что не оставит так, что она больше не вспомнит мужа… — Не лги! Рейнольт просил у Лоутеана твоей руки, скажешь, ничего об этом не знала?

— Нет… замуж… Берни, я… — Сказать правду? Нет, от стыда и губ не размокнуть.

— Ох, хватит! — Рональд отнял руки от лица, резко сел. Лицо искажено гневом, Альда отстранилась, наткнулась спиной на ногу коня.

— Он стал другим человеком, Рональд! Я никогда бы, я не…

— Конечно он другой, наверное и не знала, что твой ручной пёсик умеет так скалиться? — Рональд сощурился на неё. — Пустила к себе в постель эту псину, а муж противен, да? Знаешь, как зовётся та, кто стелется под псом?

— Берни, не надо, пожалуйста! — слёзы обожгли щёки, снег засиял множеством отблесков. — Я не пускала, нет! Он… я не знала, что это будет вот так…

В дверь постучали. Альда вздрогнула, обернулась к вошедшему слуге, попросила принести кувшин воды. Окно плотно закрыто резными ставнями, снаружи в него не пробраться, а если кто-то постучит в дверь, она услышит. Альда поднялась из придвинутого к кровати Рональда кресла, поправила вышитое изумрудным на чёрном покрывало. Страшнее погони Дисглейрио было лишь то, что если он нагонит сейчас, Альда не сможет защитить ни себя, ни мужа… Ей не будет спасения от «мессира Чь». Как часто сквозь сон мы бормочем потаённое…

— Прости… я не хотел… это моя вина, твой полк… прости… Кэдоган! Я исправлю, исправлю… Честь Оссори не погребена в земле.

Альда посмотрела на пляшущие от огня камина тени, нашла на шее прюммеанский диск. Она не пустит тени Залунного края к мужу, пусть даже это будет тень его сюзерена. Рональд жив, ему не знаться с мёртвыми.

Слуга принёс кувшин воды с деревянной чашкой, за ним мелькнул второй, плеснул воды в таз. Альда налила в чашку воды, приподняла голову Рональда, поднесла питьё к губам. От прикосновения влаги он моргнул, приоткрыл глаза, попытался придержать чашку рукой. Бред отпустил, Рональд сделал пару глотков, отстранился.

— Признай, ты хочешь моей смерти, — прохрипел он. — Сейчас жалеешь, но не огорчилась бы, погибни я в Лавесноре?

— Нет, — Альда отставила чашку.

— Но я умру там… Возродить полк и умереть, драгуны дождутся полковника.

— Берни… в том нет твоей вины.

— Я не трубил подмогу, — он снова ускользал от неё, шептал, прикрыв глаза. — А они погибли. Они не заслужили… а я был не достоин… моя вина, только моя. Он хотел убить, истребить… медведь сорвался с цепи… но поздно. Эрик… я не уберёг, не спас, их всех…

Бормотание стало еле слышным и вдруг прервалось всхлипом. Из уголка глаза Рональда скатилась слеза, запуталась в кудрях. Он часто задышал, застонал, беспокойно зашарил рукой на груди. Рана закровила, Альда поймала его руку, сжала, он в ответ легонько пожал её пальцы. Льняная тряпица на его лбу уже нагрелась, Альда убрала её, положила на лоб мужа ладонь, ледяную от воды. Она сразу согрелась. Жар усиливался. Альда всхлипнула, погладила мужа по голове.

— Рональд, пожалуйста… — слёзы с новой силой сжали горло, не вздохнуть. — Я не х-хотела привести его к н-нам, я н-не знала, что он идёт по моему следу. — Дни поисков Рональда пронеслись перед глазами как один, и оборвались на последней, страшной ночи. Альда зажмурилась, отогнала злую память. Утром она чудом нашла Рональда, хотя она не чаяла, что для неё когда-нибудь ещё наступит утро.

— Королева Вечных Снегов ждёт на пороге… Король Жарких Песков… — Рональд положил руку на рану, кровь окрасила его ладонь.

Решившись, Альда осторожно развязала повязку на ране, убрала пропитавшуюся кровью ткань. Порез алел бедой, руки дрожали, но Альда взяла оставленную лекарем баночку мази, осторожно нанесла по краям раны. Рональд зашипел от боли, распахнул глаза.

— Что ты делаешь? Убери руки!

— Тише, это просто мазь, видишь? — Альда показала Рональду баночку с резко пахнущим коричневым содержимым, подула на рану, помня, как делала так в детстве со ссадинами безголовиков. Рональд не ответил, отвернулся, но от каждого прикосновения Альды вздрагивал, мышцы на груди и руках напрягались. Альда прикрыла рану чистой тряпицей, повязала заново.

— Ты не ранена? — Рональд провёл рукой по повязке, повернул к ней голову. Взгляд прояснился, но глаза горячечно блестели, щёки и лоб горели алым. Альда покачала головой. Ранение мужа было для неё куда страшнее того, если бы ранили её.

— Мессира Чь? Это что же… ах, Рич-ч-чард!

— Рональд! — кровь на ладони, на рукаве платья, что же это? Страх сковал сердце, Альда судорожно вздохнула, в ушах зашумело. — Меня ранили?

Заскрипел снег, Рональд оказался рядом и притянул к себе её окровавленную ладонь. Ей не больно, почему? Слёзы душили, Альда зажмурилась, зажала рот свободной рукой.

— Откуда кровь? Альда, успокойся, где больно? Да прекрати же реветь! — Рональд осторожно прощупывал её руку. Альда отвернулась, пытаясь успокоиться, судорожно вздохнула, ледяной воздух обжог изнутри, породил дрожь. Там, где муж примял снег, алели красные пятна. Они тянулись за ним.

— Берни… — она перехватила его руку, остановила. Рональд раздражённо дёрнулся, поднял на неё взгляд. На бледном лице застыло беспокойство, но в глазах ещё блестела злость. Альда поджала губы, испуг всё ещё сжимал горло. — Это не моя рана. Твоя.

Альда положила на лоб Рональду холодную тряпицу, он кивнул, прикрыл глаза. Дыхание мужа становилось всё спокойнее, Альда решила, что он уснул, но Рональд повернулся к ней.

— Я могу быть благодарен. Спасибо. — Он сглотнул, посмотрел ей в глаза. — Если хочешь, уезжай, я не буду чинить преград, я дам тебе развод.

— Я Оссори, Рональд.

Он закатил глаза, фыркнул.

— Напрасно, из-за меня эта фамилия перестала быть той, которую можно произносить гордо, как ты. Но я это исправлю. Я восстановлю свою честь, верну доброе имя. Я не дам пропасть делу Айрона-Кэдогана. Если твой женишок не нагонит меня раньше, я поеду к Королю Жарких Песков.

— Мы поедем, Рональд. — Альда положила руку на рану мужа, встретилась с ним взглядом. — Мы.