Яблочные дни. Часть I

Глава 19

Блаутур

Григиам

«В случае, когда горы представлены одиночными цепями, нужно всего лишь пройти через труднопроходимое ущелье, — умничал признанный стратег, но не признанный тактик по имени Низиандр. — Временное препятствие, которое после того, как оно будет пройдено, оборачивается преимуществом, а не недостатком».

рупам? В Лавесноре передохло немало «воронов», выжившие бежали, и вцепившись бежавшим в хвост, блаутурская армия могла бы встретить новый день у стен Айруэлы. Могла бы, и у дурня Оссори хватило наглости указать на это генералу Изидору Роксбуру. «Так поведите их», — осклабился мерзавец так, что его жёлтые зубы несколько секунд служили отличной мишенью для удара. Только Оссори себя сдержал, и, говоря по совести, удар причитался с Аддерли, но их дружба не пережила Лавеснора.

«Мало обратить врага в бегство. — В трудах по военному делу Низиандр излагал прописные истины с видом, будто сам их придумал. Аддерли не понимал, зачем его перечитывает, и боль в голове подтверждала — и впрямь не стоило. — Необходимо развить успех посредством преследования. Плох будет тот военачальник, который, добившись успеха, не закрепит его».

Оссори бы закрепил, но на деле смог лишь удрать из-под ареста Роксбура, из армии. Сбежать в одному ему ведомое место… Оссори думал, что одному ему. Аддерли же с детства знал все его тайные места, но вида не подавал. Знал и сейчас: если Рональда нет в Блаутуре, значит, он на пути во второй дом Айрона-Кэдогана и всех драгун — Блицард. Но легче от знания не становилось, ведь был Берни совсем один.

Голова закружилась. Аддерли осторожно лёг на спину, уставился в потолок с декоративно выступающими балками. Он частенько их пересчитывал и тут же забывал, сколько их насчитал. Это была не меньшая дурь, чем мысленно продолжать кампанию, брать за Лавеснор реванш. Да и о войне новоиспечённому полковнику недвусмысленно предлагалось забыть. Он приполз из Чарретза домой прошлым вечером, развалился на диване в мрачной, как солдатский камлот, гостиной, водрузив на грудь трактат прославленного имперского полководца. С тупым, бессмысленным упорством ковыряя эту рану, рану поражения, Энтони изо всех сил щадил другую, полученную в затылок. К концу боя эскарлотская пуля пробила шлем и рассекла кожу, крови лилось немерено, позже пришлось наложить швы. К нему, боевому офицеру, пришли жуткие головные боли, точно к болезной девице. В Чарретзе он держался, не теряя лица перед выжившими подначальными, но дома хворь свалила его окончательно. Порученец последовал за ним, вместо оружия поднося своему сиру лечебное питьё и примочки. Две собаки Энтони, короткошёрстные блаутурские борзые, отходили от него, лишь когда их выгуливали, и он часто дремал, уронив руку на спину Додо или Момо. Так бы, в компании борзых и слуг, которых ещё отец приучил быть невидимыми и неслышимыми, Энтони и болел, даже не очень жалуясь. Но два года назад он обзавёлся любовницей. Молодая вдова кавалерийского офицера, сама тишь, сама покой, Изольда Кернуолт ни на что не претендовала. Но именно сейчас он почему-то придал значение тому, что краснолапый генерал Роксбур приходился Изольде отчимом. Именно сейчас, когда он вернулся с ранением, женщина пересекла все мыслимые и немыслимые границы, перейдя от атаки письмами к осаде любовью. Она плакала, она тащила к нему своих лекарей, она желала быть рядом и лично его выхаживать. Словом, Изольда вела себя совсем не как любовница… Она была любящей невестой, что в планы Аддерли совсем не входило. В конце концов, он попросту запретил пускать её, предоставив Филиппу выдумывать отговорки.

И вот те на, точно по волшебству в эту минуту высокие дверные створки приоткрылись, запуская на паркет узкую полоску света. Энтони зажмурил один глаз, опасаясь взрыва боли в затылке, но Филипп по обыкновению проявил аккуратность.

— Сир? Бодрствуете? — Еще в Чарретзе из солидарности к полковнику мальчишка обкорнал локоны, что умиляло и вместе с тем немного смешило. После Лавеснора он стал ещё тише, чем прежде, ещё осторожнее, ещё преданнее. Филипп мучился от того, что не смог привести подмогу, хотя его вины в том не было. Но мальчишка — Энтони прекрасно слышал — выл ночами в подушку. — Одна дама ищет встречи с вами.

— Отверженный и его копыта! — шикнул Энтони, впиваясь пальцами в теплую спину Додо. — Она ищет со мной встречи по множеству раз на дню, но одно её присутствие утомительней целого «вороньего» окружения. Я не передумал. Нет.

— Это другая дама, сир, это…

— Альда Оссори, графиня Уэйкшор.

Энтони порывисто сел. Подвинул к себе столик, заваленный картами и грифелями, запахнул порядком измятый халат. Но готовности к встрече всё это совсем не прибавило.

Это действительно была Альда. Она молчала, остановившись в дверях. Золотые прядки на висках завились от снега, чуть покраснел кончик носа. Синие глаза смотрели несколько испуганно, но всё так же холодно. Энтони попытался найти хотя бы одно чувство, помимо раздражения, но тщетно. Альда Оссори слишком далеко ушла от девицы Уайлс, в которую отчаянно влюбился юный Тони. Или думал, что влюбился.

Он узнал её в нежные девять лет, она была крошкой, куклой с белыми кудряшками, наряженной голубое платьице. С тех пор маленькая Альда стала для Тони идеалом девочки. Такой она и должна быть: красивой, хрупкой. Она должна любить книги, плакать от обиды и смешно морщить нос, когда улыбается. Потом Энтони честно в неё влюбился и любил до самой своей первой войны. Он даже писал ей письма и мечтал, как найдёт военную славу и конечно сделает девицу Уайлс виконтессой Аддерли. Но шли время, Энтони всё чаще забывал ей писать, а во время одной ночи раздумий вдруг понял, что не видел её уже три года. Вокруг Аддерли появились женщины, взрослые, разные и прекрасные, они совсем не походили на пятнадцатилетнюю Альду с книжкой у груди. Альда вдруг отдалилась, померкла, забылась. Энтони просто не мог себе представить даже поцелуй с ней, не то что нечто большее… А потом Берни объявил о своей помолвке. Девица Уайлс станет Оссори, графиней Уэйкшор. Энтони тогда не понимал, что с ним, чувствовал себя обманутым, ведь это он когда-то мечтал… Но вот и свадьба. Несколько надменный и насмешливый Берни держит под руку холодную, сдержанную Альду. До этой свадьбы Энтони не встречался с ней четыре года. Это была не та Альда.

Нет, одно чувство в Энтони всё же пробудилось — облегчение. Тогда, на свадьбе, как и сейчас, он видел перед собой Альду и понимал, что любил совсем не её. Он радовался, что девица Уайлс станет Оссори, а не Аддерли, и Энтони сохранит в памяти ту девочку — куклу, с которой он искал круг фей, прятался от проказника Берни, которая так заливисто смялась и умела улыбаться глазами.

— Вы позволите мне зайти, виконт, или хозяин из вас столь же прекрасный, сколь оказался прекрасным друг? — Одна единственная фраза, а хорошо протопленная комната точно выстыла.

Энтони кивнул, закутавшись в покрывало по самый подбородок:

— Располагайтесь, мессира. Филипп, кресло!

Альда присела на самый краешек, примерной ученицей сложила на коленках руки в чёрных перчатках. От чего-то в дорожном платье, она смотрела прямо перед собой, мимо Энтони.

— Твой дом очень уютен, — произнесла Альда сдавленно и вздохнула, будто о чём-то раздумывая.

Её взгляд перебирался с камина, украшенного маленькими башенками, к двум резным сервантам красного дерева, за которыми поблескивало серебро и хрусталь. Затем Альда взглянула на книжный шкаф, его подпирали двое вырезанных из дерева, согбенных, бородатых старца в колпаках. Как бы эти книжники полюбились маленькой Альде…

Взрослая моргнула и отвела глаза. Она будто смотрела и не смотрела одновременно, она чего-то ждала. Ну же, скажи, зачем ты пришла сюда? Скажи, чего ищешь у дурака, разменявшего дружбу на командование над тридцатью драгунами? Чего ищешь у тупицы, возомнившего себя взрослым после пары визитов в бордель? Он так и не объяснился, а теперь она жена Берни, не вызывающая в его бывшем друге ничего, кроме раздражения и запоздалых сожалений над скотским своим поведением.

— Он жив, мой муж. — Альда сцепила руки в замок, подняла на Энтони глаза. — Жив?

Аддерли кивнул. С языка рвались слова утешения, успокоения, но он молчал. Альда поджала губы, повлажневшие глаза блеснули. Только не слёзы! Тони спешил утереть слёзы маленькой Альды, но от слёз взрослой бежал бы до пустынь Восточной Петли.

— Кое-что произошло, я должна попросить тебя… — она опустила глаза, нервно стянула перчатки с рук. — Мне нужна помощь. Берни мой муж, но…

— Ты же не собираешься рассказать, как жалеешь, что он выжил, и как хотела бы вдовствовать? — Энтони нервно усмехнулся.

Альда вздрогнула. Забыв про слёзы, расправила плечи. В затылке неприятно потянуло, Энтони поморщился. Альда наверняка приняла гримасу на свой счёт.

— Нет, — белые руки сжали перчатки. — Я никогда не желала вдовствовать. Как твоя рана? Вижу, ты на ногах, чудесно. Мне сказали, Рональд сбежал. Почему ты не с ним?

— Ты не знаешь действительности, не знаешь, в каком пекле держал своих людей Рональд! — Аддерли сбросил покрывало и с силой впечатал в паркет босые ступни. Шрам от раны задёргался взбесившейся змейкой, Энтони накрыл было его ладонью, но передумал. — Не давал позвать основные силы, потому что это замарало бы память Айрона-Кэдогана. Полковник трясся над славой мертвеца, а не над жизнями своих драгун. Сбежать вот так, отказаться от чина — единственное, что ему оставалось. Или дезертирство — или военный суд.

— И ты позволил. Оставил его… — Альда вцепилась в Энтони взглядом. — Не нужно твоих оправданий. Мне нужно только узнать, куда Рональд уехал.

— По-твоему, беглец сообщает, куда собирается бежать?

— Другу — да! Но ты потерял его дружбу… И всё же ты знаешь. Скажи мне.

— Чуткое любящее сердце не подсказывает?

— Энтони! — Альда всхлипнула, закрыла лицо руками.

Аддерли накрыл рукой разнывшийся шрам, беспомощно огляделся.

— Альда… Пожалуйста, не плачь. Прости меня, я скотина. — Он дотянулся Альды, осмелился отнять от лица тонкие пальцы. Альда дёрнулась, забилась в глубину кресла, как испугавшись. — Я действительно не знаю наверняка. Он мог уехать в Блицард…

— Блицард, хорошо. — Альда облизнула нижнюю губку, вытерла слёзы с раскрасневшихся щёк. — Я сейчас же отправлюсь за ним.

— За Рональдом? Зачем?

— Ему нужна помощь. — Альда кивнула сама себе, решительно ударила кулачками по коленкам.

— Ему или тебе? — Аддерли с усмешкой покачал головой и откинулся на спинку дивана. Альда замерла, не иначе, задумалась. — Совесть не прощает три года в оледенении?

Альда натянула перчатки, сдула со лба выбившуюся прядь.

— Твоей совести тоже не мешало бы потревожить хозяина, Энтони Аддерли.

Шум в ушах накрыл его, заставил сжать виски. Голова как в огне, сучий шлем!

Графиня Оссори что-то сказала, по крайней мере, Энтони уловил движение губ.

— Тони!!! — неожиданно тёплые руки коснулись плеча, щеки. — Ложись, я сейчас, я позову лекаря!

— Альда, бумагу.… Давай, пока я жив! Дурацкий вопрос, прямо на виду!

Боль металась от висков к ране, но не отнимала у зрения ясности. Аддерли видел, что карябал на листке. Кричала ли это совесть или болела рана, но он не сомневался ни секунды.

— Это — тракты, по которым люди едут, если им нужно в Блицард. Рональд вероятнее всего выбрал Эмерикский.

Аддерли черканул последнюю линию, призванную обозначать Эмерикский тракт, и попытался улыбнуться. Альда потянулась к листку. Она побледнела, дрожащие руки сжали листок.

— Скажи ему, что я не имел права осуждать. И ещё… дракон сложил крылья следом за Кэдоганом, Альда. Рональду не вернуть его. Помоги ему наконец понять это.

Став оруженосцем Кеймрона Далкетта, Энтони понятия не имел, что подписал собственный смертный приговор. И сам «Дедушка Далкетт», как звали его подначальные, был тут не причём. Старый, почти оглохший от пушечных залпов, он относился к Энтони как к любимому внуку. Генерал с гордостью рассказывал оруженосцу о годах своей славы, учил «разговаривать» с пушками, читать карты, а вечерами устраивал шуточные бои на столе, доверяя Тони целую деревянную армию. Оруженосец Аддерли так бы и постигал военное искусство вполне мирно и даже с удовольствием, если бы не явился тот, кто протянул ему этот самый приговор. Протянул с улыбочкой, довольно дружелюбной, но дающей понять: возражения отменяются. Айрон-Кэдоган вообще считался мастером говорящих улыбок.

Армия разместилась в деревнях вокруг взятой блаутурцами крепости на вражеской территории, близилась зима, боёв ждать не приходилось. Энтони стукнуло семнадцать, а он уже повидал настоящее сражение, побыл гонцом на поле боя и даже пострелял из пушки — с высочайшего дозволения своего сира. Словом, юный Аддерли был вполне доволен жизнью, пока в армию не пожаловал наследный принц одного с ним возраста. Но принц имел куда более пылкий нрав и намеревался испытать армию на прочность, а не себя в армии.

Полный решимости перевернуть этот мирок с ног на голову и обратно, Кэди целыми днями носился по лагерю, жадно запоминая всё, что видит. Энтони ожидал, что принц приехал постигать искусство командования и ведения войны. Но наследнику блаутурского престола хватило одного сражения, чтобы разобраться, как командовать доверенным ему отрядом. Казалось, под конец сражения Кэди даже заскучал, и это несмотря на то, что победа осталась за Блаутуром. Наследный принц спокойно отдавал приказы и жаловался: отряд — это несерьёзно, и таким он умеет управлять лет с четырнадцати, а блицардцы совсем обленились.

Но вот отгремела последняя битва, наступило временное затишье. Энтони погрузился в изучение стратегии и тактики. Генерал Далкетт ясно дал понять, в следующем сражении отпустит Энтони от пушек на поле боя, и оруженосец не собирался упасть в грязь лицом. Ему нравилась война. Энтони подхватывала волна восторга и невероятного жизнелюбия, азарта пополам с яростью, когда перед глазами разворачивалось настоящее сражение. Аддерли ещё не доводилось убивать противника в ближнем бою, но он верил — он сможет. Это даже не считалось убийством, скорее поединком двух стран, гигантов, а люди в нём были чем-то ужасно несущественным.

Энтони в который раз расставлял на столе свою деревянную пехоту, сверяясь с планом уже отшумевшей битвы, когда полог шатра отлетел в сторону. Удивительно, но Кэдоган одинаково дерзко пинал двери дворца и откидывал пологи палаток. Энтони подавил вздох. Принц выглядел взбудораженным. Значит, он снова припас для товарища изобретение, снова азарт и боль.

— Оставь игрушки, Тони! — Едва Кэдоган подлетел к столу, как уничтожил пехоту взмахом руки, уселся на лист с ходом битвы, а самого Энтони толкнул на скамью. — Есть кое-что поинтересней.

— Летать я больше не буду, — Энтони потёр спину. Крылья, что соорудил Кэди, для полёта не годились, в этом Тони убедился на собственной шкуре. — Стрелять огнём тоже!

— Огонь надо доработать. Не дуйся, я ещё не нашёл мысль, как сделать так, чтоб не нагревался металл. — Кэдоган хохотнул, заулыбался. В глазах плясали искры замыслов, не совсем безобидных, похоже.

Натянуто улыбаясь в ответ, Энтони поёрзал на сидении, покосился на полог шатра. Дедушка Далкетт и не думал возвращаться. Мундир оруженосца блаутурской армии приучал к порядку во всём, но сейчас воротничок захотелось расстегнуть.

— Успокойся, я доработал управление, сегодня должно получиться, — Кэди тоже посмотрел на полог шатра. По этому взгляду Энтони понял: на улице поджидает перепончатый убийца.

Внутри всё сжалось. Воспоминания о первом и крайне неудачном полёте живо вспыхнули в памяти. Грудная клетка зажата ремнями, тяжёлая конструкция давит на спину и плечи, и вдруг тебя толкают с обрыва. Только свист в ушах, сжавшиеся лёгкие и боль падения. Крылья тогда послужили не тем, с помощью чего летают, а скорее тем, на что можно упасть и при этом не сломать позвоночник. Тогда Кэди выяснил, что крыльям положен хвост, на который надо поместить ноги летуна, чтобы не болтались. «У птиц есть хвост, а лапки они поджимают! Я идиот!» — кричал тогда принц, беснуясь вокруг лежащего пластом Энтони. Кажется, на этот раз Кэдоган соорудил тот самый «хвост»…

— Нет! Не снова! — Энтони вскочил со скамьи. — Кэди, я не могу больше, у меня вся спина в синяках.

— Но я усовершенствовал их, теперь сможешь контролировать падение…

— Контролировать? Падение?!

Кэди ободряюще хлопнул его по плечу и увлёк на улицу. Энтони слабо упирался, прекрасно понимая, что это бесполезно. Если Айрон-Кэдоган захочет, чтобы зимой наступило лето, он сделает так, что в сугробах расцветут лютики.

— Это значит, что ты плавно спустишься по воздуху вниз, — успокаивая, улыбнулся принц, затем подхватил плотный сверток почти в собственный рост, закинул его за плечо, а на поясе закрепил внушительный моток верёвки.

День клонился к вечеру — промозглому, пасмурному. Энтони поёжился и с тоской оглянулся на оставшиеся позади костры. Скоро ужин, над лагерем уже вился запах похлёбки. Они с дедушкой Далкеттом всегда ели с солдатами, что Энтони безумно нравилось. Доживёт ли он до сегодняшнего ужина?

— Может вместо меня сойдёт мешок потяжелее? — без особой надежды спросил Энтони. — Можем сделать его в форме человека!

— Мешок был раньше, — Кэди отмахнулся, даже не обернувшись к нему. Принц уверенно шагал через лагерь, к самому краю, к тому самому, который заканчивался обрывом. Не очень высоким, сто с небольшим триттов, иначе Энтони бы ещё в прошлый раз свернул шею, но дух захватывало. — Теперь мне нужно отладить управление, а это может только человек и только в полёте. Разбежишься. Как в прошлый раз полетишь вниз. Но сейчас, когда побежишь, не забудь раскинуть руки в стороны, чтобы крылья раскрылись. А когда оттолкнёшься, не сучи ногами в воздухе, а вытяни их вдоль тела и упрись в основание хвоста. Это просто. Да не бойся, я же буду следить, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Ага, знаю я, как ты меня бережёшь, — пробубнил Энтони. Куда там надо упереть ноги? Он даже не хотел узнавать — ещё раз свалиться камнем вниз и постараться не умереть. Может, тогда принц наконец перестанет грезить небом.

Последние палатки остались позади. Кэдоган аккуратно развернул свёрток, извлёк сложенные крылья. Энтони чуть не выл. Убийцы стали ещё больше, как крылья летучей мыши, каждое крыло в длину было выше самого Тони. Кэди закрепил на крыльях ремни, вот только сейчас в его руках оказалась новая деталь. Хвост. Энтони узнал его без труда. Деревянная перекладина тянулась от крыльев, как можно было догадаться, вдоль позвоночника и до самых ступней. В конце Кэди прикрепил нечто вроде двух дополнительных маленьких перепонок, а под ними поручень. Похоже, в него и надо упереться ногами. Энтони прошёлся вдоль хвоста к крыльям, потрогал ремни, которые предстояло приладить к плечам, предплечьям и запястьям. Кэдоган ловко защёлкнул последние крепежи, соединяющие хвост с крыльями. Обернувшись к Энтони, вдруг нахмурился и со вздохом покачал головой.

— Хм… А знаешь, ты же прав, — принц поднялся на ноги и, уперев руки в бока, всмотрелся в своё творение.

— Что? Я?

— Да, как я мог подвергать опасности тебя, ведь это моё изобретение, — не задумываясь ни секунды, Кэди схватил крылья, закинул их за спину, затянул ремни вокруг груди и на плечах.

— Кэди, ты не… — Энтони поймал его за руку, не позволяя затянуть ремень на запястье, но принц раздражённо дёрнулся, оттолкнул.

— Могу, всё могу! — Щёлкнуло последнее крепление, тихо скрипнули перепонки крыльев, повинуясь движению рук принца. Кэди тряхнул чёрными кудрями, убирая их со лба, затем пошарил рукой в кармане плотного кожаного колета.

— Тебе нельзя! Ты наследник! А если шею свернёшь?! — Энтони беспомощно огляделся, никого поблизости, кричать бесполезно, пока кто-то прибежит, принц уже сиганёт в пропасть.

— Я-то? Не смеши меня, Тони! Не трусь, Тихоня, за мной!

Кэди решительно направился к обрыву. Перепонки крыльев за его спиной надувались ветром, хвост волочился по земле, прокладывая в пожелтевшей сухой траве борозду.

— Неееет, ну пожалуйста! — Энтони обогнал Кэдогана и попытался остановить, упершись руками ему в грудь. — Я передумал! Давай я, а? Я уже и крепить их умею…

— Мой черёд летать, а ну цыц! — Принц оттолкнул его, отцепил от пояса верёвку. — На, держи, будешь следить, чтобы я не упал.

Свободный конец верёвки он закрепил между лопатками летуна, у самого основания крыльев, другой же обернул вокруг дерева рядом с обрывом и вручил Энтони. Тот охнул, таким тяжёлым оказался моток, Кэди же обращался с ним играючи. Верёвка была невероятно длинной, при падении Энтони она не размоталась и наполовину. Она вовсе не уберегала от падения, только не давала улететь слишком далеко, как воздушному змею, которого безголовики запускали в небо в детстве. Летун должен поймать поток воздуха и парить, но тогда Энтони этого не довелось.

— Держи крепко! — Кэди достал из кармана ворох перьев и подбросил вверх. Порыв ветра унёс их от ущелья. — Летим!

Принц наклонился вперёд и помчался к обрыву. Энтони только и успел сжать дернувшуюся, загудевшую от трения верёвку. Моток ожил в руках, начал бешено разматываться. Только бы дерево выдержало, иначе Энтони не удержать верёвки.

— Кэди!!!

Принц скрылся за обрывом. Сердце бешено ухнуло. Энтони подбежал к краю. Туман! Верёвка туго натягивалась, скрываясь в сером мареве, разматывалась дальше и дальше. Если бы Кэди упал, верёвка бы уже прекратила свой бег. Неужели?…

Верёвку потянуло вверх, Энтони затаил дыхание. Из тумана всё отчётливее проступала фигура. Он моргнул. Дракон! Крылья и хвост! Кэди парил не птицей — драконом! Не хватало лишь выстрела пламенем… Ожившая миниатюра из стареньких книжек? Нет, то оживали легенды!

Кэдоган вынырнул из тумана, поток воздуха тянул его вверх. Энтони ещё крепче перехватил изрядно полегчавший моток верёвки, он разматывался всё быстрее, норовя отхлестать по рукам и лицу. Прямо из неба донёсся восторженный крик, переходящий в смех. Аддерли привстал на носочки, его самого захлестнул бешеный восторг. Кэди парил на высоте не меньше трёхсот триттов, устремлялся всё дальше от обрыва, и тут верёвка натянуто загудела. Энтони обернулся к дереву, через которое она перематывалась. Вдруг натяжение исчезло. От неожиданности Аддерли повалился вперёд, верёвка от дерева больше не тянулась! Она оборвалась.

Не помня себя, Энтони побежал к обрыву, но заметил лишь как пропала в тумане фигурка. Не раздумывая, он почти скатился вниз по крутому склону, обдирая ладони. Его охватил небывалый страх, ноги подкашивались, голова горела огнём. Вперёд, бежать, но Кэди нигде не видно! По земле стелился слабый туман, сгущаясь вихрами над макушкой. Дыхание сбилось, глаза защипало.

— Кэдоган! Кэди!!! Где ты?! — голос почти сорвался. Тони бешено вертел головой. Кругом были только кустарники и холмы, вдалеке виднелась верхушка леса.

Впереди на земле, между низкими кустарниками, проступила неясная фигура. Энтони подбежал ближе. Крылья! Обломки крыльев, одно крыло вздымалось вверх. Под ними угадывался Кэди.

— Кэдоган!!!

Принц не отзывался. Энтони пробрался к нему через кустарники, едва не падая. Кэдоган лежал на спине не шевелясь. Глаза распахнуты в небо, лицо сплошь покрыто ссадинами. Ноги Энтони вдруг ослабли, и он упал на колени около принца. Погиб? Нет, невозможно!

Вдруг лицо принца исказилось, рот скривился… Кэдоган захохотал.

— Ты живой! — Энтони схватил Кэди за руку, тот закрыл лицо ладонью и, охая от боли, засмеялся ещё сильнее. — Не шевелись, я сейчас приведу помощь!

— Живо-ой… — Кэди обхватил себя за грудь, пытаясь отдышаться. — Наверное, сломано ребро. И нога. Энтони! Это было великолепно! Это… Я летел, Энтони!

Глаза Кэдогана заблестели. Энтони терялся, слёзы это радости или боли. Надо скорее бежать в лагерь, но как оставить принца одного?

— На помощь! Эээээй! Помогите!!!

— Сами выберемся, не тревожь воздух. — Кэдоган приподнял голову. — Отцепи ремни.

Руки не слушались. Энтони боролся с креплениями, боясь навредить принцу. Кэди терпел, разве что иногда шипел от боли.

— На что это было похоже? — вдруг выдохнул он, поймав Энтони за запястье. — Огромная птица?

— Нет. Дракон, — ободряюще улыбнулся Энтони.

— Дракон… — Кэди опёрся о его руку, поднялся. — Дракон. Линдворм Нейдреборнов! Только крылатый!

Кэдоган вдруг обнял Энтони и хлопнул у него за спиной в ладоши. Он не мог наступить на левую ногу, с трудом дышал, но это не мешало ему едва не прыгать от восторга. Энтони неуверенно хохотнул, сейчас его больше заботило, как поднять хромого принца наверх, а не крылатые линдвормы. Но Кэдоган, казалось, забыл о боли. Он бешено улыбался, сиял, в тёмных шальных глазах плясали чертенята.

— С этой минуты ты капитан эскадрона в моем драконьем полку! — Кэдоган схватил Энтони за плечи, снова расхохотался, на это раз над его реакцией.

— Я… что? Драконий полк? Кэдоган, о чём ты…

— Да! Драконята! Летучие драгуны! Неистовые, как драконий рык, быстрые, как взмах драконьих крыл! Жесткие, не сломляемые, как чешуя дракона!

Энтони не знал, что сказать, и смотрел на своего принца, забыв закрыть рот. А если Кэди слишком сильно ударился головой?

— Да, да, да, Тихоня, да, капитан Аддерли, это будет мое лучшее, мое безотказнейшее изобретение! — Кэдоган обернулся к оставленным обломкам крыльев, без сожаления плюнул в их сторону, тряхнул кудрями. — Я сам соберу себе дракона и подарю ему крылья из прыти, славы и неизменных побед! — Всмотревшись в небо, он с вызовом махнул ему рукой. — Мой неистовый полк, Аддерли. Мой крылатый полк.

Отложившиеся в памяти слова теперь больно били в виски. Ущелье было не пройдено, хотя кто запрещал пройти по т