Яблочные дни. Часть I

Глава 26

Блицард

Хи́льма

— Рональд, это Хильма? Мы приехали?

Голос Альды вырвал Берни из дрёмы. Он поёжился от морозного воздуха, нехотя всмотрелся вперёд. Действительно, Хильма. Оссори потёр лоб, хотел поскрести щетину на подбородке, но только сколупнул тут же отозвавшуюся жжением царапину. Альда пожелала побрить мужа, пока он валялся в бреду. Стало быть, Хильма увидит его в почти приличном виде, если не считать нечёсаных волос и наверняка синюшных кругов вокруг глаз.

Столица Блицарда встречала гостей опущенными подвесными воротами на крепких цепях. Когда-то в воротах был смысл, но сейчас ров засыпан, а прошитые железными балками доски ворот с утра топтали торговцы и непоседы, которым даже в такой холод не сиделось у тёплого очага. Оссори передёрнул плечами, его бил озноб, невероятная слабость тянула вниз из седла, но дражайшая супруга вцепилась в него крепко. Она заёрзала, пытаясь выглянуть из-за его плеча.

— Когда мы въезжали сюда с победой, нас встречала сама королева, а её кузен тёрся рядом жалкой тенью, — зачем-то пробубнил Берни. Альда промолчала, только покрепче обхватила его за пояс. Едва ли она поймёт, каково это — просить помощи у того, кого драгуны четыре года кряду поднимали на смех.

Оссори сел поудобнее, но рана отозвалась жжением. От боли потемнело в глазах, он стиснул в руках поводья, глубоко вдохнул, отгоняя темноту перед глазами. Впереди не торопясь тащились несколько телег, ослы их тянувшие время от времени истошно орали, но обогнать сейчас не выйдет. Да, первый его въезд в этот город был другим. Триумф Айрона-Кэдогана, сломленная страна, победа Блаутура! Когда драгуны въезжали в Хильму, город словно сжался, замер в ожидании расправы. Слава о драгунах летела впереди них. Наглухо закрытые ставни, пустые улицы, и только ратуша, трясясь мелкой дрожью, семенила к принцу Тимрийскому с приветствиями и чашей вина. Кэди тогда смеялся, что они слишком поздно вспомнили о мире, взялись утолить его жажду — он уже и так напился… Крови.

— Берни, это дворец Сегне там, над городом?

Оссори поднял взгляд туда, куда указывала Альда. Его чуть пошатнуло в седле, но боль до поры утихла. И отчего супруга так оживилась? Не иначе предвкушает тёплый приём. Будет жаль её огорчать, если король Лари не забыл обид.

— Нет, это старый королевский замок. Теперь в нём никто не живёт. — Берни перехватил руку Альды прежде, чем она накрыла ею место под грудью. Казалось, даже от её лёгкого прикосновения он постыдно лишится чувств. Под плотной кожаной перчаткой ледяные пальцы. Оссори стянул свои перчатки, ещё хранящие его тепло, надел Альде на руки. Она мёрзла, позволить ей заболеть ещё раз недопустимо, ведь промедление хоть в один день будет для псины Рейнольта лучшим подарком.

— Но после нашей победы в Девятнадцатилетней на пороге этого замка делегацию с Кэди встречала королева Хенрика. То есть, дева, жертва дракона, — Берни усмехнулся воспоминаниям. Они впрямь не знали, что эта белокурая девушка в простом белом платье и с резкими скулами и очень решительным взглядом окажется королевой. Девица вышла прямо к Кэдогану с видом драконьей жертвы, но держалась с достоинством, даже вызовом, без конца хмуря тонкие бровки. Совсем одна она стояла под аркой опущенных ворот, распущенные волосы трепал сильный ветер, на тоненькую фигурку падали тени от заслонивших солнце драконовым крылом туч. Тогда их дракон и пропал. Кэдоган во все глаза смотрел на девицу, но это был совсем не тот взгляд, каким их принц обычно награждал понравившихся женщин. Берни не знал, что Кэди умеет так смотреть, с таким восторгом, нежностью и… любопытством. Айрон-Кэдоган влюбился.

— А её кузен? — Альда прижалась щекой к его спине, отчего Берни всё же чуть сжал бока коня, ускоряя шаг. Или он вывалится из седла от слабости и боли, или Альда снова простынет, а въехать им всё равно придётся. Они обошли повозку, устремились прямо к воротам. Кузен их встречать точно не будет…

— Он был с ней, выпрыгнул из-за её юбок, да поздно, Кэди уже увидел свою деву. Лауритс же не воевал… Его отец и дядя погибли в бою, а он отсиживался у юбок принцессы! — Берни помедлил, конь ступил на доски моста. — Конечно, одобрения драгун он не услышал. Он же был жалким трусом, слизнем, так его звала Хенрика…

Громада крепостных стен поглотила Оссори. Широкие, прочные, из крупного камня, способные вынести долгую осаду, в первый же мирный год они познали женскую руку — арка ворот украсилась нарядным орнаментом из гарпий и цветиков. Оссори попали на узкую эспланаду. Вздохнув, Берни направил коня ко второй стене, за которой и начинался город. А ещё там ждали стражники, у которых будут вопросы. Стражники на галерее над воротами стояли вполне мирно, граф Оссори интересовал их даже меньше ступивших доски ворот ослов.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Берни, тебе плохо? — А вот и испуг в дрожащем голосе.

Берни из последних сил выпрямился, сглотнул, боль под грудью отчаянно пульсировала. Двое стражников с протазанами наперевес уже вышли к ним навстречу, преграждая пусть. Лишь бы не упасть им под ноги…

— Затем, чтобы ты не удивлялась, если Лауритс меня схватит, не пожелав забыть обиды. Ты, конечно, вольна поехать домой или дождаться своего женишка.

— Рональд!

Альда легко стукнула его по спине легонько, но Оссори хватило и этого. Он с силой схватился за луку седла, от боли едва не падая на конскую шею. В глазах темно, вздох не даётся, его тянет вниз… Кажется, стражники спросили, кто идёт. Берни разжал губы для ответа, но до слуха уже доносился испуганный голос Альды: «Оссори, граф и графиня Уэйкшор… частный визит… нужен лекарь…». Берни ещё ловил обрывки фраз, но назвать жену дурой сил у него уже не оставалось.

— … было спокойно! Патруль не доносил о беспорядках.

— А это что? Ратуша снимет нам голову, на нашей дороге разбойники чуть не убили гостей короля! Если не сам король снимет…

— Но это могут быть не разб…

— Это граф Оссори! И он с женой приехал раненый, на одном коне.

— На них могли напасть раньше Хильмского пути.

— Вот и молись об этом.

Берни с трудом разлепил веки. Мутный мир мерзко мерцал, норовил куда-то укатиться. Рядом гневно рычали и шипели на блицард, а он лежал на спине и холод больше не лез под одежду. Кордегардия, догадался Оссори, но закрыть глаза обратно не успел.

— Очнулся! На пост, живо, высматривай лекаря. Граф, вы меня слышите? Граф Оссори!

— Слышу… очень хорошо. — Берни поморщился от чужого громозвучного голоса. И это ему пеняют, что он громкий. Во рту кисло и сухо, в теле такая слабость, что даже повисшей руки не поднять.

Над Оссори появилась принявшая чёткие очертания физиономия. Гладко выбритый блондин с крупным носом и косматыми бровями, чуть загорелая кожа, через бровь белеет маленький шрам. Не блондин, просто выгорел под солнцем. Под Песочным солнцем. Без плаща, чёрная ватная куртка ниже бёдер перетянута на поясе широким ремнём, на шее блестит начищенный горжет с барсом Яноре. Никакого доспеха, внушительная двуручная сабля с широким клинком и поперечной гардой. Куда тяжелее, опаснее драгунской, должно быть, такой Лауритс и рубил головы песочникам.

— Что с вами случилось? Я капитан Норшейн, сегодня моя смена дежурства у главных ворот. На вас напали?

— Не разбойники, — поспешил заверить Берни, внимательно следя за реакцией капитана. Тот и бровью не повёл, но взгляд посветлел. Ещё бы, выволочек никто не любит. — Это было… личное.

Капитан понимающе кивнул, утратив к «личному» всякий интерес.

— Ваша жена попросила позвать лекаря, за ним послано.

Жена. Берни повертел головой, но в небольшой отштукатуренной комнате Альды не обнаружилось. Как бы то ни было, пока что охрана верила в легенду Альды о частном визите четы Оссори к королю Лауритсу, явно не имея распоряжений о графе-дезертире. Но они появятся, как только Рейнольт снова возьмёт след. Жена. Где же?

— Моя супруга…

— Она сказала, что немного пройдётся. — Капитан поспешно отвернулся, пряча улыбку. Не иначе стал свидетелем их перебранки. Неужели опять наговорил в бреду лишнего? Берни с трудом отвадил множество вопросов Альды после ночи в доме фогта. А сейчас она решила пройтись… Что же, бежать он не сможет, так что даже если обиженная Альда приведёт жениха, деваться Оссори некуда. — У вас серьёзная рана, граф. Послать к королю за провожатыми? В седло вам сейчас нельзя.

— Нет, — слишком резко и поспешно. Капитан удивлённо приподнял прореженные шрамом кусты бровей. — Это пустяк, рану уже залечили. Вероятно, дорога меня утомила, но сейчас я отдохну, а до Сегне совсем близко.

Капитан пожал плечами и выглянул в крохотное слюдяное окошко, пропускающее в комнатку кордегардии жалкие, но всё же лучи света. Кордегардию освещал очаг, от него же к Берни льнуло тепло. Он приподнялся на локте, ухватился рукой за край, как оказалось, узкой скамьи, на которой лежал. Рана сразу дала о себе знать тысячей пронзающих иголок, не иначе, шпага того рейнольтова молодца ядовита. Оссори чуть сдвинул с груди чужой, скорее всего капитанский чёрный плащ, с которого на него сразу же оскалилась морда вышитого барса. Казалось, благородный северный зверь обратился чудищем, готовым вгрызться в глотку любому, кто придётся ему не по нраву. Яноре умеет встречать гостей. Куртка расшнурована, рубашка задрана над грудью, рану уже успели освободить от повязки и промыть. Длиной с ладонь, неизвестной глубины, так похожая на глумливый оскал псины… Берни прикрыл рану рубашкой и устало опустился обратно на скамью. Взгляд упал на стену напротив входа. Сплошь увешанная щитами прошлых времён и последней войны, она даже могла радовать глаз, если бы на центральном вытянутом щите не скалился всё тот же барс. Лауритс не был героем Девятнадцатилетней, но его отец прославил имя Яноре за слишком нежного для войны сына. Кто мог знать, что этот слизень за четыре года исходит пески так, как многие не смогли бы за десять? Вернётся воином, человеком войны, займёт трон и станет для Берни, как уверяла Альда, королём Жарких Пеков?

— Могу предложить скромный обед… или хотя бы тёплое питьё, — заботливый капитан очутился рядом.

До Берни донеслись запахи съестного и вкусного, обычная солдатская стряпня, знакомая с армии. Оссори покачал головой, руки по-прежнему казались неподъёмными, а кормить он себя не позволит.

Скрипнула входная дверь, на миг Берни обдало холодный воздухом, в комнате закружился ворох снежинок, тут же оседая на полу новой лужей. Берни сощурился на слишком яркий белый уличный свет, различил мужские сапоги, что потопали на плетёном соломенном коврике у двери, стряхивая снег, ступили на грязный, в разводах пол. Рядом плеснули женские юбки. Лишь на миг сердце бешено ударило в самую рану. Образ Рейнольта развеялся, едва прозвучал голос вошедшего:

— Рыжий рыцарь брёл домой, бури гнал он головой… Граф Оссори! Какие бури роятся в вашей рыжедьявольской голове на этот раз? — рассмеялся Людвик Орнёре.

Если раньше в голове Оссори гуляли разве что неприкаянные ветры, то сейчас впрямь разразилась буря. Сенешаль Хенрики, мессир фокусник, он кончиками длинных пальцев смахивал снег с плеч. Перчаток он не носил даже при дворе. Стряхнув снег, высокий, долговязый мужчина плотнее закутался в широкий чёрный плащ до пят и оглядел кордегардию. Аккуратные усики едва заметно дрогнули в брезгливой ухмылке. Широкополая чёрная же шляпа надвинута на самые глаза, тень от неё тянулась до тяжёлого гладко выбритого подбородка с ямочкой, но Берни очень хорошо помнил, что за глаза скрываются в темноте.

— Мои приветствия, господин Орнёре. — Берни с усилием сел на скамье, встать не получится, но и лежать в присутствии этого фокусника не представлялось возможным. Слишком ядовито усмехались его усишки.

Людвик кивнул, придерживая поля шляпы. Снова хлопнула дверь, на этот раз со снегом зашёл стражник, должно быть, тот, которого посылали за лекарем. Запыхавшийся мужчина окинул взглядом гостей, вопросительно глянул капитана Норшейна, но тот щурился на Орнёре, явно недовольный его визитом.

Так может, фокусника попросят вон? Оссори был бы признателен…

— Я встретила мессира Людвика в книжной лавке, правда удачно? — Альда, с раскрасневшимися от холода щеками и сияющими глазами, присела рядом с Берни. Она расправила юбки и уставилась на Орнёре, как… зачарованная? Берни чуть было её не встряхнул, что за морок на неё напустил этот сенешалишко? — Мессир Людвик милостиво согласился провести нас в Сегне. То есть меня, — Альда бросила Людвику озорную улыбку, — но я не оставлю бедного глупого мужа.

Берни смотрел на неё разве что не раскрыв рот. Она смерила его взглядом, улыбнулась. Муж лежит без чувств в кордегардии, а она шастает по книжным рядам и заводит шашни с придворными чарод… фокусниками?! Альда, будто уловив его настроение, перестала улыбаться.

— Как твоя рана?

— Плохо.

— Действительно, выглядите скверно, — прицокнул языком мессир фокусник. — Никак учились летать? И очень больно упали.

Оссори закусил губу, отвёл взгляд от испытующе уставившегося Орнёре. Хлопнула дверь, на этот раз вместе с холодом принеся запах огнистой воды и настоек. Так лекарям Берни ещё никогда не радовался.

— Почему так долго? — капитан Норшейн подскочил к лекарю, явно довольный тем, что может отпихнуть Людвика в сторону.

Сенешаль, не противясь, тенью скользнул к столу в углу и сел на краешек скамьи, на которой, должно быть, караульные рассаживались во время обеда.

Лекарь с достоинством снял плащ, прошёл к Берни, ничуть не скрывая довольной улыбки. Сколько Альда обещала заплатить?

— Что же вы, граф Оссори? — раздался голос из потемневшего враз угла. Людвик был в чёрном, но казалось, там действительно стало темнее, чем должно быть. — Вставайте, нам пора в Сегне, король заждался!

Лауритс? Заждался? Берни сжал край скамьи. Король не мог знать о его прибытии, фокусник не успел бы сообщить будь он хоть сотню раз демоном. Но король ждал… Неужели Рейнольт успел? И если успел, согласился ли Лари выдать Оссори? От злости на себя Берни скрипнул зубами. Побег будет недолгим и довольно смешным.

— Графу Оссори нужна помощь! У него серьёзное ранение. — Лекарь колыхнул брюшком, пригладил покрытую редкими чёрными волосами залысину. Холёные белые пальцы ловко задрали Оссори рубашку, но вдруг лекарь остановился. Перевёл взгляд с лица Берни на рану, пожевал губу, растерянно кашлянул.

— Как я и сказал, граф вполне может ехать, — пропел угол. — Или бравые драгуны боятся даже таких царапин?

Берни уставился на тонкую розовеющую царапину вместо раскрывшейся глубокой раны. Он чувствовал рану, он знал, что она всё ещё есть, но увиденное заставляло усомниться, в твёрдом ли он уме. Вот и первый фокус от мессира Орнёре. Рядом тихонько ахнула Альда, крякнул, осенив себя святым знамением, капитан Норшейн. Перед Оссори выросла тень, протянула руку с гладкой, без линий, ладонью.

— Ну как, граф, раздумали умирать? Идёмте.

Собрав силы, Берни поднялся. Руки Людвика он не взял. Кое-как натянув колет и плащ, Оссори оглянулся к ставшему таким родным Норшейну, но тот только кивнул ему, прощаясь. На скамье остался сидеть забывший о плате лекарь.

Едва захлопнулась дверь, Оссори повис на руке сенешаля. Тот будто ждал этого и ловко придержал готовящуюся рухнуть жертву.

— Рональд! Держись, сейчас мы сядем в карету. — Альда схватила его за другую руку. — Господин Людвик, что это за шутки?

За такой тон «господин Людвик» должен был обратить её в настоящую сосульку, но Берни услышал только виноватый вздох.

— Простите, не сдержался. Могу я загладить вину? — Орнёре без видимых усилий вёл его к своей карете. Оссори с трудом переставлял ноги, рана ныла и, кажется, кровоточила, но он успевал поворачивать голову от жены к сенешалю.

— Вы уберёте эту иллюзию и вылечите моего мужа по-настоящему.

— Разумеется, госпожа. — Фокусник покаянно кивнул. Альда довольно сжала Берни руку.

— Зачем ты его притащила? — зашипел Берни на ухо не в меру возгордившейся собой жене. — И что с Лари? Откуда он знает о нас?

— Графиня Оссори не притащила, я сам предложил ей помощь, а она согласилась. — На миг ветер потревожил поля шляпы Людвика, но Берни хватило и этого, чтобы увидеть пронзающий взгляд серых глаз с крошечными зрачками. — А Лауритс о вас понятия не имеет, Оссори. Вы всё ещё слишком высоко летаете.