Выбор Стрелка

Глава 25. Узник

Камера, в которую меня приволокли, была без окна, но зато с решеткой. Так что у меня появилась возможность по-настоящему почувствовать себя заключенным. Не то чтобы я так уж горел этим желанием, но деревянная дверь портила все впечатление от пребывания в темнице у работорговцев. Здесь же я получил классическую решетку.

Кровати, само собой, в камере не имелось. Только маленькая лавочка, больше похожая на подставку. Она стояла в углу, и посидеть на ней мне не дали. Вместо этого, мои руки заковали в висящие под самым потолком наручники и оставили в одиночестве. Длины цепи от наручников хватало только на то, чтобы я мог стоять. Сидячее положение, судя по всему, в этом месте считалось роскошью.

В общем, на этот раз я попал серьезно, выбраться шансов не было никаких. По крайней мере до тех пор, пока мои руки закованы в эти треклятые наручники. Если бы мне удалось высвободить хотя бы одну руку, я смог бы вытащить камень и освободиться.

Стражники оставили мою одежду при мне, хоть и тщательно обыскали. Не знаю зачем, нас с Ирен и так обшмонали еще до того, как привезли в замок. Наверное, порядок такой.

При этом, камень они найти так и не смогли. Теперь я окончательно убедился, что достать его могу только я. Если, конечно, камень еще в кармане. Может быть, они не нашли его потому, что там ничего и нет?

Эту неприятную мысль я старался гнать от себя как можно дальше. Кольцо они, ведь, тоже не нашли. Оно по-прежнему украшало мой палец, подтверждая слова Ирен о том, что чары не дают другим видеть его. Надеюсь, что камень обладает похожими свойствами. Не может не обладать. Иначе мне точно придется гнить здесь до конца жизни.

На то, что меня отсюда выпустят, можно было не рассчитывать. Как и на то, что граф вспомнит о моем существовании после того, как разберется с Ирен. Поэтому, если мне не удастся убраться отсюда самостоятельно, рассчитывать будет уже не на что. Разве только на помощь самой Ирен, если заговор провалится. Но уж слишком уверенно вел себя этот граф. Видимо, у них там все схвачено.

На стене в коридоре темницы висел светильник. Света от него, правда, было не очень много, но все равно лучше, чем в полной темноте. Но, по крайней мере, этого тусклого света было достаточно, чтобы различать то, что перед глазами.

Пытаясь что-то придумать, я задрал вверх голову и осмотрел наручники. Массивные браслеты, запирающиеся на замок. Скважина замка расположена так, чтобы до нее нельзя было дотянуться отмычкой. Впрочем, отмычки у меня все равно нет. Да и не умею я ей пользоваться.

Браслеты соединялись массивной цепью, которая была продета сквозь кольцо в потолке. Что цепь, что само кольцо, выглядели проржавевшими, но при такой толщине металла, это было не важно. Я не сверхчеловек и монеты пальцами гнуть не умею, чтобы такие толстенные цепи рвать.

Но, если нет силы, можно попробовать по-другому. Вдруг это кольцо плохо закреплено и мне удастся выворотить его? Я обхватил цепи руками и подпрыгнул, поджав под себя ноги. Кольцо даже не шевельнулось. Разумеется, я и не рассчитывал вырвать его сразу и подпрыгнул еще раз, а потом еще. На какой-то из попыток, цепь выскользнула из моих рук, и я повис на браслетах, больно впившихся в запястья.

Восстановив равновесие, я перевел дух, шипя и матерясь сквозь зубы. Когда боль утихла, я осмотрел потолок вокруг кольца на предмет трещин. Слишком темно для такого, но не похоже, что появилась хоть одна. Может попробовать просунуть руку сквозь браслет? Там есть свободное место, вдруг получится. Следующие несколько минут я развлекался попытками просунуть кисть руки сквозь браслет. Все мои попытки оказались тщетными, все-таки кости у меня не из резины.

Пришлось отказаться от этой идеи и вернуться к первоначальному плану. Снова обхватив цепи, я подпрыгнул и повис над полом камеры. Не знаю, сколько я этим занимался, но ничего добиться так и не сумел. Ноги уже сводило судорогой, и я обессиленно повис на руках. Сами руки, от неудобного положения, затекли настолько, что я их почти не чувствовал.

Хотелось пить, но просить воды было не у кого. Все, что я мог, это попытаться отстраниться ото всего. Нужно немного отдохнуть, а потом снова пробовать. Рано или поздно, но у меня должно получиться. Постепенно, мне удалось войти в состояние, похожее на медитацию. Так я и висел в этом полуоцепенении, пока не услышал неторопливые шаги.

Обладателем шагов оказался горбун. В его руке был магический светильник, от яркого света которого я зажмурился. Подойдя к решетке моей камеры, он снял с пояса связку с ключами, погремел ими, выбирая нужный, и открыл замок.

Зайдя в камеру, горбун поставил светильник на пол и внимательно осмотрел меня сальным взглядом.

— Молодой, — сказал он, рассматривая мое лицо.

— Немного тощий, но крепкий, — сказал он, обойдя меня по кругу. — Как тебя зовут?

— Пить, — прохрипел я.

— Сейчас, сейчас, — сказал горбун, отходя в угол камеры.

Оттуда он принес ту самую лавку, взгромоздился на нее и сунул мне в рот горлышко снятой с пояса фляги. Я, с наслаждением, сделал несколько глотков. Это оказалась обычная вода.

— Пей, пей, — приговаривал горбун. — Тебе понадобятся силы. Я человек добрый, хоть и тюремщик. Меня здесь все заключенные за это любят. За доброту мою. А вот лорду моя доброта не нравится, он все время за это меня ругает. Но я не могу по-другому, натура такая, понимаешь?

Горбун заглянул мне в глаза, видимо пытаясь найти там понимание. Не знаю, увидел ли он там что-то или нет, но флягу у меня забрал. Затем слез с лавки, отодвинул ко входу и уселся на нее.

— Ты извини, что я сижу, — сказал горбун. — Но у меня больные ноги, не могу долго стоять.

Я не стал ничего говорить ему по этому поводу.

— Так как, говоришь, тебя зовут? — Спросил горбун, рассматривая мое лицо.

— Стрелок, — ответил я.

— Стрелок, — всплеснул руками горбун. — Как интересно. Это же прозвище, да?

— Да, — ответил я.

— А настоящее имя какое? — Спросил горбун.

— Иван, — ответил я, не видя причин молчать.

— Иван… Иван… странное имя, — сказал горбун. — Стрелок звучит лучше. А меня все зовут Горбун. Я думаю, тебе не нужно объяснять почему?

Лицо горбуна скривилось ухмылкой, а сам он указал рукой на свою спину.

— Так-то у меня тоже есть имя, — сказал Горбун. — Наверное, есть… Должно быть… Но я не помню его… Странно…

Горбун замолчал и задумался, как будто и вправду пытался вспомнить свое имя. Я тоже молчал, довольный тем, что удалось уталить жажду. Еще бы руки освободить, было бы вообще замечательно. Если этот горбун так добр, может он не откажет узнику в такой просьбе? А уж там я найду способ сбежать.

— Откуда ты родом, Стрелок? — спросил вернувшийся из глубин своей памяти Горбун.

Похоже, что ему так и не удалось вспомнить имя, и он решил сменить тему.

— С севера, — не стал я вдаваться в подробности.

— С севера? — снова задумался Горбун. — Говор у тебя интересный, я такой не встречал. А в этих стенах, скажу я тебе, побывало немало народу, на моей памяти. Лорд Арчибальд бывает очень строг и вспыльчив.

— Я уже в этом убедился, — сказал я. — Арчибальд предоставил мне такую возможность.

— Я даже догадываюсь почему, — улыбнулся Горбун. — Его имя следует произносить только, как лорд Арчибальд. А простым людям, вроде нас, следует добавлять господин. Вы, северяне, совсем не обучены манерам. Правду о вас говорят.

Горбун поднялся с лавки, обошел меня по кругу и вернулся, встав напротив.

— А еще говорят, — продолжил он, — Что северяне народ довольно воинственный и опасный. Да и прозвище твое говорит само за себя.

— Вранье это все, — возразил я. — Мой народ, самый мирный народ на всем континенте. Уж в этом можешь мне поверить.

— Так уж и вранье? — С недоверием прищурился Горбун. — Слухи, они, знаешь ли, на пустом месте не возникают. Не возражаешь?

Не дожидаясь моего ответа, он подошел ближе и слегка сжал мое бедро своей рукой, а потом отошел обратно.

— Это ноги бойца, причем бойца хорошего. Выносливые ноги воина, привыкшего к дальним странствиям, — сказал Горбун. — От меня такое не скроешь. Я в этом знаю толк.

— В чем? — Не понял я.

— В бойцах, — ответил Горбун. — Воины, они, понимаешь, не такие, как обычные люди. Их мышцы меняются, становясь крепче. Этого может быть и не видно внешне, но стоит потрогать и все становится ясно. Обычными пробежками ноги, как у тебя, не накачаешь. Так что я могу, с уверенностью, сказать, что тебе не чуждо воинское искусство. А раз ты водишь меня за нос, прикидываясь обычным горожанином, тебя следует тщательно обыскать. Мало ли, что тебе удалось припрятать. Эти стражники ничего не понимают в обыске. Они запросто могли что-нибудь упустить. Даже гвоздь в руках столь славного воина может превратиться в смертоносное оружие. А я занимаю пост главного тюремщика столько лет не просто так. Мне не нужно, чтобы ты доставлял проблемы.

Горбун подошел ко мне и начал хлопать по бокам камзола. Затем засунул руки в карманы и пошарил там. До моих плеч он доставал уже с трудом, но сумел положить свои руки мне на плечи и крепко сжать их. Силища у горбуна оказалась та еще, я аж вскрикнул от неожиданности.

— Какие у тебя крепкие плечи, — сказал горбун. — Стрелок, да? Оно и неудивительно. Хорошему стрелку просто необходимы сильные плечи. А ты ведь хороший стрелок, верно?

Он отпустил мои плечи и начал расстегивать камзол. Разобравшись с пуговицами, он распахнул камзол и залез рукой в карман моей рубашки. Там ему тоже не удалось ничего найти. После этого, горбун зашел сзади, принявшись ощупывать мои штаны. Делал он это неторопливо, постепенно поднимаясь снизу вверх. На уровне пояса он остановился, и его руки залезли мне под рубашку, задирая ее вверх.

— Эй, ты что творишь?! — Возмутился я.

— Расслабься, воин, — томным голосом сказал горбун. — Это просто обыск, ничего такого. Под рубашку тоже можно многое спрятать. А еще больше можно спрятать вон там.

Одна его рука начала гладить мой живот, а вторая скользнула в штаны.

— Ах ты, мелкий урод! — Заорал я, пытаясь ногой отпихнуть мерзкого горбуна.

У меня получилось, и горбун охнул, получив чувствительный пинок в живот. А я потерял равновесие и повис на цепи от своих кандалов.

— Убирайся в Бездну, ублюдок! — Выпалил я, восстанавливая равновесие.

— Как тяжело начинается наша дружба, — сказал горбун, заглядывая мне в глаза. — А я, ведь, к нему со всей душой. Но ничего страшного. Пожалуй, я оставлю тебя повисеть здесь еще немного. Иногда, людям нужно время, чтобы принять чью-то дружбу.

Он поднял с пола светильник, отодвинул лавку обратно в угол и вышел из камеры, закрыв решетку на замок.

— Никуда не уходи, — помахал горбун рукой на прощание. — Я пойду проведать других заключенных, а потом вернусь.

Он ушел, но быстро вернулся и снял со стены светильник, который освещал коридор.

— Пожалуй, я прихвачу это с собой, — сказал он.

Шаги горбуна быстро затихли вдали, а камера полностью погрузилась во мрак. Я снова задергался, пытаясь выдернуть кольцо. Раз за разом я подпрыгивал вверх и подгибал ноги, всем весом тела повисая на цепи. По запястьям начала течь кровь, но я все равно продолжал. Я был готов продолжать до тех пор, пока кисти рук не оторвутся, лишь бы сбежать отсюда. Камень я смогу и зубами удержать, если понадобится.

Тихий хруст наверху стал для меня слаще пения ангелов. Хоть мои глаза и привыкли к темноте, но ничего разглядеть на потолке не получалось. Даже само кольцо можно было различить с трудом. Я продолжил дергать цепь и через несколько десятков отчаянных попыток упал на пол камеры. Подняться я уже не мог, ноги не слушались. А руки онемели настолько, что я совсем их не чувствовал.

Извиваясь по полу, как уж, пачкая каменный пол камеры кровью, мне удалось доползти до угла и сесть, опершись на стену. Кровь из разодранных браслетами запястий продолжала капать на пол. Используя угол, мне удалось подняться на колени. Переведя дух, я попытался встать на ноги, по-прежнему используя стену, как опору. Но, и без того, уставшие ноги подкосились, и я рухнул на пол.

Тяжело дыша, я перевернулся на спину. Кровообращение в руках начало восстанавливаться и в мышцы воткнулись тысячи раскаленных иголок. От попыток пошевелить пальцами боль только усиливалась, но пальцы подергивались. Похоже, что скоро я смогу восстановить управление над своими руками.

Пролежав какое-то время, я сумел согнуть сперва одну руку, а потом другую. Кровь остановилась, что тоже радовало. Снова сев, я, теперь уже без особых проблем, поднялся на ноги. Сейчас предстояло самое простое. Избавиться от наручников. Но засунув руку в карман, я ничего там не нащупал. Внутренне похолодев, я сунул руку в другой карман, но и там было пусто. Быстро проверив оставшийся последним карман рубашки, я убедился, что в нем камня тоже не было.

Неужели выпал? Я принялся осторожно ощупывать пол камеры. Несколько раз безрезультатно ощупав каждый миллиметр пола, я понял, что камень отправился искать себе нового владельца.

— Проклятье! — Выругался я, ударяя кулаком стену.