Восстать из Холодных Углей

Глава 5

Я, прихрамывая, шла к Хорралейну — словно пробивалась сквозь миазмы. С каждым шагом мир вокруг меня отдалялся еще больше. Каждый дюйм, который делал меня ближе, приносил новый, пьянящий прилив удовольствия. Страх Хорралейна не был похож ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше. Город, любой город, полон страха, который проносится по улицам и переулкам, как ветер. Его не заботят границы домов и жилищ. Страх исходит от жителей, от всех без исключения. Маленькие страхи, ослепляющий ужас, гложущие тревоги. Это постоянная пища для ужаса, такого как как Сссеракис, и, пока монстр поглощал ее, толстея и становясь сильным, я тоже получала от этого пользу. В этом отношении Яма была похожа на город. Страх был повсюду, все время, делая меня сильной и могущественной. Ро'шан не был исключением, как и столица Полазии. Даже До'шан был испещрен прожилками страха, ожидающего, что его добудут, хотя по большей части это был страх передо мной из-за того, что я убила так много диких пахтов. Хорралейн был другим. Он не был неисчерпаемым источником страха, медленно сочившегося в мир, он превратился в горнило страха, горящее жарче, чем у любого другого человека. Это не могло продолжаться вечно. Я это знала. Сссеракис тоже это знал. Скорее рано, чем поздно, ужас станет невыносимым, стресс и перегрузка его организма — непосильной. Скорее рано, чем поздно, Хорралейн погибнет, убитый темницей страха, из которой не знал, как выбраться.

Мир вокруг меня расплывался, пока я с трудом приближалась, чувствуя себя так, словно пробиралась через ад, отбрасываемая назад циклоном. Где-то совсем рядом Хардт произнес мое имя, но я лениво махнула рукой в его сторону, надеясь, что он понял намек. К тому времени, как я оказалась всего в нескольких шагах от Хорралейна, я едва могла дышать. Удовольствие от насыщения было настолько сильным, что я почувствовала, как меня бросает в жар и мурашки бегут по всему телу. Гигантский головорез раскачивался взад-вперед, стоя на коленях и не обращая внимания ни на холод, ни на меня.

— Что мы можем сделать? — спросила я. Наверное, я выглядела странно для окружающих, напрягаясь, словно борясь с сильным ветром и разговаривая сама с собой.

Сделать? Наслаждаться этим. Наслаждаться ощущениями и силой. Пить так много, сколько мы сможем. Раньше я каждый день внушал подобный страх своим миньоном. Это придавало мне сил. Даже Норвет Меруун не осмеливалась бросить мне вызов.

— Кто?

Норвет Меруун — одна из лордов Севоари. Ты бы назвала ее мерзостью, пульсирующей массой плоти, щупалец и желчи, сотрясающей поверхность моего мира.

— Как это поможет мне освободить Хорралейна?

Сссеракис рассмеялся у меня в голове. Никак.

— Помоги мне, Сссеракис, или я заставлю тебя страдать.

Несколько мгновений внутри ничего не было. Затем я почувствовала, как в ужасе нарастает любопытство. Как?

— Я открою портал. И еще один. И еще. Я буду продолжать открывать их, пока эта тварь с другой стороны снова не обратит на это внимание, и я пройду через портал. И на этот раз я не позволю тебе спрятаться внутри меня. — Затем произошло нечто странное. Я почувствовала новый страх. Не Хорралейна. Не свой собственный. Я почувствовал страх Сссеракиса. Что бы ни находилось по ту сторону порталов, оно проявило интерес к этому ужасу; только наша связь и мои отчаянные поиски позволили Сссеракису вернуться ко мне.

Твой миньон заперт внутри конструкта. Соединитесь, и я перенесу нас обоих внутрь конструкта.

— Что?

Протяни руку и дотронься до дурака.

Мир вокруг меня дернулся. Замерзший амфитеатр исчез. Мои друзья исчезли. Обугленные останки Сильвы исчезли. Я оказалась в роскошном большом зале, декорированном в золотых и красных тонах, таких глубоких, что они казались кровавыми. Меня окружали колонны, уходя в густую, как смола, темноту высоко над головой. Зал простирался в бесконечность во всех направлениях — колонн было так много, что это казалось невозможным. Передо мной столпились сотни людей, одетых в причудливые одежды, о которых я слышала только в историях. Я видела все цвета, какие я только могла вообразить, от нежно-желтого до насыщенного коричневого и белого, такого яркого, что на него было больно смотреть. И каждый из присутствующих что-то говорил, голоса сливались в какофонию звуков, которая эхом разносилась по залу, наслаиваясь на другие звуки.

— Что это за место? — Я едва слышала свой собственный голос из-за криков мужчин и женщин передо мной.

Конструкт. Ты бы назвала это сном. Я родился в одном из них, собранном воедино из тысячи разных впечатлений. Ты уже была в таком раньше, когда мы впервые встретились.

— Внизу, в Яме. Ты заманил меня в ловушку тьмы и ранил.

Моя тень засмеялась надо мной. В большом зале был свет, но источника его не было, и все же моя тень протянулась влево и поднялась на одну из колонн. Пока я смотрела, моя тень отделилась от колонны и шагнула ближе ко мне, не касаясь какой-либо поверхности. Она была чернее глубокой ночи и слишком четко сохраняла мои очертания. Сссеракис наблюдал за мной из сияющих ям зеленого света, которые были глазами моей тени.

— У тебя здесь есть форма?

Правила здесь другие. Я могу принять любую форму, какую пожелаю.

Я посмотрела вниз.

— Мы все еще связаны? Ты не сможешь отделиться от меня.

Тень рассмеялась, зеленый свет заструился по неровным краям ее рта. Конечно, нет. Ты так мало знаешь об одержимости. Я не могу оставить тебя, Эскара. Мы будем вместе, пока ты не умрешь.

— Что? Мне кажется, тебе следовало сказать мне об этом до того, как я согласилась тебя носить. — Ужас был прав, я мало что знала об одержимости. Почти ничего, на самом деле. Мне не раз приходило в голову, что я понятия не имею, как избавиться от Сссеракиса. Хуже того, я поняла: для того, чтобы выполнить свое обещание и отправить древний ужас домой, в Другой Мир, мне придется умереть. Конечно, я все равно понятия не имела, как это сделать.

Ты не спрашивала. Ты предложила себя в качестве сосуда еще до того, как узнала все факты. Вряд ли это моя вина.

— А как насчет портала? Он нас разделил.

Нет, не разделил. Мы все еще были связаны. Именно так я нашел дорогу назад, когда ты открыла портал.

Мне надо было много о чем подумать. Слишком много, учитывая, что я была там, чтобы спасти Хорралейна, а не спорить с ужасом внутри меня относительно определения разделения и возможного прекращения наших отношений. Я отвернулась от Сссеракиса и направилась к толпе людей, очень плотной толпе. Некоторые размахивали руками, другие делали грубые жесты, и все кричали.

— У меня не хватает работников, чтобы ухаживать за моими полями.

— В моей деревне налоги выше, чем в его.

— Воры украли трех овец из стада одного из моих фермеров.

Я изо всех сил старалась не обращать внимания на бессмысленную болтовню и нырнула в толпу. На меня нахлынули воспоминания о Яме, о том, как я стояла в очереди к Корыту, проталкиваясь между другими струпьями, чтобы получить немного каши. Внутри расцвело разочарование, а вместе с ним и гнев. Я больше не была той девушкой, беспомощной и слабой. Я больше не страдала от того, что потерялась в давящей толпе. С криком я потянулась к своему Источнику пиромантии и подожгла руки… Что ж, я попыталась. Внутри конструкта ничего не произошло.

Несмотря на окружающий меня шум, до меня донесся издевательский смех Сссеракиса. Здесь другие правила, Эскара. В тебе нет магии. Ты просто один из актеров в этой пьесе, и правила применимы к тебе так же, как и к любому из этих образов.

— Но на тебя они не распространяются? — крикнула я ужасу.

Правила не распространяются на кукловода. Только на тех, кого дергают за ниточки.

— Значит ли это, что ты управляешь конструктом? — спросила я, проталкиваясь мимо другой группы кричащих людей.

Нет, этот конструкт создал твой Железный легион, но он научился этому у меня.

Кто-то из толпы толкнул меня, и, признаюсь, я потеряла самообладание. Я никогда не отличалась большим терпением, и я была утомлена. Странно, что мое утомление перешло в конструкт, а мои травмы — нет. Я набросилась на ближайшего из толпы и нанесла ему удар в лицо, которым гордился бы Хардт. Я оттолкнула женщину, стоявшую по другую сторону от меня, и ударила локтем в лицо мужчину, стоявшего позади меня. На несколько мгновений вокруг меня открылось пространство, и я могла дышать. Затем толпа снова сомкнулась вокруг меня, еще плотнее, чем раньше. Те, кого я ударила, не обратили на меня внимания и не пострадали; они только продолжали что-то кричать перед всеми нами. Проклятие моего маленького роста в том, что я никогда не могла видеть поверх толпы. Иногда я завидую тем, кому повезло с ростом, пока не вижу, как они таранят головами низкие крыши и дверные проемы.

К тому времени, как я добралась до первых рядов толпы, я хваталась за грудь и тяжело дышала от изнеможения. Сссеракис шагал рядом со мной, и моя тень проходила сквозь толпу, как будто ее там и не было. Мне хотелось повернуться и обрушиться на толпу. Они могут не чувствовать моих атак и даже не испытывать неудобств от них, но, нанеся несколько ударов, я бы почувствовала себя лучше.

Перед толпой я нашла Хорралейна. Гигантский головорез скорчился на огромном золотом троне, который выглядел бы чересчур хвастливо, даже если бы на нем восседал бог. Слезы катились по его щекам и капали с бороды, а на голове у него была большая корона. Взгляд Хорралейна скользнул по толпе, стоящей перед ним, его глаза блуждали от лица к лицу и равнодушно скользнули по мне, не узнавая, в них была только слепая паника и слезы.

Я бросилась вперед и схватила Хорралейна за плечо. В глубине души я надеялась, что так оно и будет, что как только я найду его, мы оба вырвемся из этого сна. Конечно, все редко бывает так просто. Здоровяк, казалось, даже не заметил, что я положила руку ему на плечо.

— Хорралейн, идем. Нам пора идти. — Я потянула его, но он словно прирос к трону, а сдвинуть с места человека такого роста — задача не из легких.

Тогда я встала перед Хорралейном и сильно ударила его по лицу. Его глаза продолжали бесконечно обводить испуганные лица кричащих.

— Хорралейн, — прокричала я его имя, перекрывая шум толпы. — Приди в себя. Помоги мне пробиться сквозь них. Мы найдем выход.

Взгляд здоровяка скользнул по мне, но он даже не заметил моего присутствия.

Моя тень встала передо мной, глядя на Хорралейна сверху вниз. Впечатляюще. Я бы гордился им, если бы не был слишком занят ненавистью к нему за то, что он вытащил меня из моего дома. Сссеракис повернулся и посмотрел на меня сквозь мерцающие зеленые дыры в лице моей тени. Конструкт построен. Правила установлены. У тебя нет ни сил, ни знаний, чтобы нарушить их, Эскара. Так как же ты выигрываешь, если не умеешь жульничать?

Я снова вспомнила свое пребывание в Яме. О времени, проведенном за игорными столами, о том, как я часами проигрывала в карты те скудные пожитки, которые мне удавалось собрать. Кисет от табака у меня на поясе, в котором я прятала свои Источники, был памяткой о тех днях, одной из самых первых вещей, которые я выиграла. За игровыми столами нельзя было жульничать, слишком много глаз наблюдало за мной. Слишком много народу. Если хочешь победить, нужно играть по правилам, но это не значит, что нужно играть честно.

— Что вызывает у Хорралейна самый большой страх? — Правда уже начала доходить до меня. — Чего здесь бояться?

Не все страхи связаны с монстрами и болью. Твои — нет. Твой самый большой страх — это…

— Заткнись! Мы, блядь, говорим не обо мне. Чего здесь бояться? Люди. Широкие открытые пространства.

Ты мыслишь слишком буквально, Эскара. Страхи — это не вещи. Это мысли. Вы, люди, боитесь не столько ножа, сколько того, что он может сделать.

— Решения! — Все это казалось таким очевидным, когда я получила ответ. Каждый человек в собравшейся толпе не просто кричал, они задавали вопросы, просили о помощи, требовали принятия решения. Хорралейн не боялся толпы, он боялся ответственности, которую возлагал на себя главный.

Я встала перед Хорралейном, заслоняя его массивную фигуру, насколько могла, и повернулась лицом к собравшейся толпе. Мне пришлось повысить голос до крика, чтобы меня услышали.

— Меня зовут Эскара Хелсене. — Мне пришла в голову мысль, что я должна играть по правилам игры. — Канцлер Эскара Хелсене. Я здесь, чтобы принимать решения от имени... — Я оглянулась на здоровенного головореза, съежившегося на своем троне. — Короля Хорралейна?

Толпа продолжала кричать, показывать пальцами и махать, привлекая внимание. Я выделила одного из них, высокого мужчину с раздвоенной бородой и в желтом шелковом одеянии:

— В чем ваша проблема?

— Два моих корабля погибли в море во время шторма. Мне нужны деньги, чтобы вновь построить их, иначе я пропал.

Почему это могло быть делом короны, я понятия не имела, но могла только догадываться, что эти проблемы были плодом собственного воображения Хорралейна:

— Казначейство предоставит вам деньги на восстановление одного корабля; ссуду вы вернете, как только заработаете достаточно, чтобы построить второй.

Мужчина склонил голову: «Благодарю вас, мудрый король».

Затем он исчез.

Я указала на другого члена толпы, пожилую женщину, у которой морщин было больше, чем волос. «Что ты хочешь принести королю?» Я не смогла сдержать насмешки в голосе, но демоны Хорралейна, казалось, этого не заметили.

— Мой муж умер и оставил после себя только дочерей и дочерей моих дочерей. Судья говорит, что мой дом должен перейти к брату моего мужа.

Я только усмехнулась:

— Этот дом ваш. Он принадлежит вам и тому, кому вы его оставите.

— Спасибо. Благодарю вас. — Пожилая женщина сделала неуклюжий реверанс и исчезла, как и мужчина, стоявший перед ней.

Ты когда-нибудь задумывался, сколько времени требуется сострадательному правителю, чтобы вынести решение в отношении своих подданных? Страх Хорралейна вызвал к жизни не менее двухсот этих вопящих демонов, и я справилась с каждым из них. К концу первой десятки мне стало невыносимо скучно, и я изо всех сил старалась держаться на ногах. К тому времени, когда последний из толпы испарился, мне уже хотелось оставить Хорралейна гнить там. Тем не менее, я думаю, что справилась довольно хорошо. Несмотря на то, что королевство конструкта было воображаемым, я принимала решения, основываясь на том, что считала справедливым, и на том, что, казалось, будет достаточно правдоподобным, чтобы его принять. Если бы только мое собственное правление было бы так же хорошо воспринято. Или, может быть, если бы я почаще сохраняла хладнокровие в подобных дискуссиях.

Как только последний из просителей удалился, я повернулась к Хорралейну. Он обхватил голову руками, слезы текли между пальцами.

— Они ушли, Хорралейн, — сказала я. — Слышишь? Ты слышишь тишину?

Пальцы шевельнулись, и Хорралейн выглянул из-под ладоней единственным глазом, который метался из стороны в сторону. Затем он опустил руки и поднял голову. «Они ушли», — сказал он своим медленным голосом, как будто ему нужно было тщательно обдумывать каждое слово, прежде чем оно слетит с губ.

Я кивнула.

— Все они. Я справилась со всеми ними. — Я шагнула к мнимому королю, и мою спину пронзила боль. Когда боль начала проникать в конструкт? — Теперь мы можем идти? Здесь больше нечего бояться.

— Спасибо. — Голос Хорралейн сорвался на этом слове.

— Не за что. А теперь вставай и пойдем. Сссеракис, как нам отсюда выбраться?

Просто. Просто сделай первый шаг прогресса.

Я издала стон.

— Хорралейн. Встань и отойди от трона.

Здоровяк поднялся на ноги, сделал шаг вперед и исчез.

Я осталась.

— Сссеракис? Почему я все еще здесь?

Я на самом деле почувствовала замешательство ужаса. Похоже, ты превратила этот конструкт в свой собственный. Ты действительно так жаждешь пыток?

Я взглянула на свою тень и увидела, что вокруг ее ухмыляющейся пасти разливается зеленый свет. Неприятно видеть, как твоя тень движется независимо от тебя, даже когда ты знаешь, как это происходит.

— Прогресс, а? — Я сделала два шага вперед, повернулась и опустилась на трон.

А потом я снова оказалась в замерзшем амфитеатре. Мои друзья собрались вокруг меня. Хардт накинул мне на плечи плащ, а Тамура, смеясь, рисовал что-то палочкой на песке. Но хуже всего были полные благоговения глаза Хорралейна, устремленные на меня.