Восстать из Холодных Углей

Глава 21

Сколько людей убил Джозеф прежде, чем нашел возможность сбежать? Слишком много. Нам всем нравится думать, что мы такие, какие есть, но правда в том, что мы часто такие, какими нас видят другие. Джозефа превратили в убийцу, и только надежда на спасение сохраняла его рассудок — каким бы он ни был — в целости. Он хотел удрать, сбежать от Железного легиона и его махинаций. Джозеф хотел найти меня. Как бы мы ни отдалились друг от друга, он никогда не терял этого желания. Возможно, он понимал, что только вместе мы можем надеяться выстоять против Лорана Оррана.

Это одно из воспоминаний Джозефа.

Очередная неудача. Еще один Источник разрушен. Еще двести шестнадцать смертей, их жизненная сила украдена и направлена в Источник. В основном это были земляне, но не все; Железный легион нашел пахта и даже нескольких таренов, чтобы принести их в жертву на алтаре безумия. Джозеф пытается переживать. Он хочет переживать. Он хочет чувствовать вину, которая, как он знает, должна быть. Но ее нет. Он только что убил двести шестнадцать человек, и ему все равно. Каждая жизнь, которую он забирает, крадет частичку его самого. Он становится чем-то другим, чем-то чудовищным.

Лоран не сердится, не выходит из себя. Но он разочарован, и это еще хуже. Он смотрит на Джозефа ледяными от негодования глазами. Джозеф знает, о чем он думает. Лоран начинает спрашивать себя, не ошибся ли он, является ли Джозеф избранным? Что он будет делать, если решит, что Джозеф бесполезен? Убьет ли он его? Так ли это плохо?

Тела есть всегда. После каждой неудачной попытки воскресить Ранд жизни двухсот шестнадцати человек обрываются, но их трупы остаются. Камеры под лабораторией необходимо очистить, чтобы остановить гниение тел и распространение болезней среди остальных заключенных. И нужны новые заключенные, всегда нужно больше заключенных. Вот оно! Джозеф все продумал, все спланировал. Это его единственный шанс сбежать.

Скоро прибудет группа землян, солдат или наемников. Лоран нанимает их, чтобы они убрали трупы и привели новых заключенных. Это единственное время, когда лаборатория открыта для внешнего мира. Однажды он попытался выйти, когда солдаты были внизу, на тюремных уровнях, но проход охраняли големы, и они отбросили его назад.

Джозеф ускользает от Железного легиона. Лорана мало волнует, куда он идет, когда нет возможности провести эксперимент. Внизу, в тюрьме, нет света. Ни факелов, ни фонарей. В них нет необходимости. Но Джозеф знает дорогу. Годы, проведенные в Яме, научили его, как справляться с темнотой. Он помнит каждую ступеньку и стену, каждую дверь и пандус. Он на ощупь спускается вниз, касаясь одной рукой холодного камня стены.

Клетки расположены ряд за рядом, вмурованы в стены тюремных этажей. Металлические прутья, защищенные от воздействия времени, вмурованы в скалу сверху и снизу. В каждой камере есть секция из металлических прутьев, которую можно открывать и закрывать на замок.

В темноте Джозеф бродит по тюремному этажу, пока не находит пустую камеру. Замок мгновенно ему поддается. Камера заперта, но это не имеет значения. Тем не менее, Джозеф впитал Источник из меча Никогде. Он впитал в себя Источник ингомантии. Магия манипулирования металлом никогда не входила в число его установок, но это больше не имело значения. Теперь это стало врожденным, частью его самого, хотел он того или нет. Оказавшись внутри, он закрывает дверь и использует свою врожденную ингомантию, чтобы запереть замок. Затем он ложится на холодный каменный пол и сосредотачивается, стремясь к другой силе внутри себя. Силе, которую Железный легион давным-давно навязал ему.

Биомантия — сила плоти, крови и костей, жизни. Ее можно использовать для исцеления, повышения энергии человека, а также для убийства, высасывания жизненных сил из человека или распространения инфекций. Но Джозеф нашел новое применение. Он замирает и замедляет сердцебиение и дыхание. Он замедляет их настолько, что кажется, будто он полностью неподвижен. Затем он использует свою врожденную магию, чтобы придать своей коже нездоровую бледность. Затем он ждет.

В конце концов появляются солдаты, принося с собой свет, разговоры и смех. Несмотря на тяжелую работу, они веселы, шутят о том, какой из трупов будет съеден первым. Грубый мужской голос утверждает, что чем моложе тело, тем, должно быть, слаще оно на вкус, и говорит, что видел, как монстры сначала обгладывали молодое мясо. Другой голос возражает, утверждая, что видел, как старые тела съедались первыми, так как молодые дольше сохранялись. Первый отвечает, что монстрам было все равно, если гниль проникла глубоко. В голову Джозефа закрадывается сомнение. Больше нет сомнения в том, увенчается ли его план успехом, но есть сомнение в том, хочет ли он этого.

— Еще один, — говорит угрюмый солдат, поворачивая факел, чтобы осветить камеру Джозефа. Глаза Джозефа закрыты, но яркий свет слегка действует на веки. Джозеф слышит, как дверь его камеры распахивается на скрипящих петлях.

— Бедный ублюдок. Выглядит почти свежим.

— Они все умерли только вчера. — Женский голос с плавным полазийским акцентом. — Этот сумасшедший библиотекарь иногда оставляет их гнить несколько дней, прежде чем позвать нас.

— Тихо! — Второй мужской голос, настойчивый и испуганный. — Если он тебя услышит...

— Он никогда сюда не спускается, — снова говорит женщина. — Разве что для того, чтобы убить еще нескольких никчемных дураков.

Джозеф чувствует, как кто-то крепко хватает его за запястье и тащит по полу. «Просто убедитесь, что мы запираем камеры, когда будем доставлять новых. — Угрюмый солдат, ворча, протаскивает Джозефа через открытую решетку. — Если кто-нибудь из этих бедных ублюдков выберется, нам за это влетит. Он может даже бросить нас сюда вместе с ними». Солдат и еще один человек хватают Джозефа за плечи и ногу и бросают на груду мертвых тел, лежащих на тележке. Затем они продолжают проверять камеры и укладывают на нее еще четыре тела, прежде чем решают, что тележка достаточно полна для одной поездки.

Солдаты катят тележку по темным коридорам Железного легиона, а Джозеф лежит неподвижно и молчит. Зловоние смерти окружает его, проникает под одежду и под кожу, пока он не убеждается, что никогда больше не почувствует ничего другого. Он чувствует, как на него давит тяжесть мертвых, и это кажется правильным, уместным. Он убил их, и теперь они давят на него, прижимают к земле и теснят со всех сторон. Он чувствует, как что-то мокрое капает ему на щеку, и не обращает внимания на то, как тошнотворно оно медленно стекает по коже. Усилием воли он удерживает себя от реакции и остается неподвижным и молчаливым. А затем тележка выезжает из лаборатории, и Джозеф замечает небо. Оно ярко-голубое, с клочьями белых облаков. Лурса доминирует и хорошо видна, несмотря на дневной свет. Он снова чувствует. Что-то глубоко в груди. Надежда. Холодные угли, которые, как он думал, давно раздавлены сапогом Железного легиона, снова вспыхивают. Он может сбежать. Он сбежал. Он свободен.

Джозеф продолжает ждать, хотя ему до боли хочется сбросить с себя трупы, придавившие его к земле. Солдаты еще несколько раз упоминают о монстрах и сопровождают повозку. Затем они останавливаются, и повозка опрокидывается. Джозеф вываливается вместе с мертвецами, приземляясь в болезненную, сотрясающуюся груду из раскинутых конечностей и холодной плоти. Затем солдаты ретируются так быстро, как только могут.

Его терпение и воля иссякают с каждой минутой, но он ждет, пока не решает, что солдаты ушли и они его не увидят. Он находится среди потрескавшихся и разрушенных зданий, остатков давно разрушенного города. Вой эхом разносится по крошащейся каменной кладке зданий.

Паника! Джозеф теряет концентрацию, и стук его сердца отдается в ушах. Он выкарабкивается из-под вялой плоти и прокладывает себе путь между трупами. Второй вой раздается в воздухе, отвечая первому. Джозеф, наконец, выбирается из-под груды тел и встает. День ясный и холодный, и, оглядевшись по сторонам, он узнает разрушающиеся руины вокруг себя. Это Пикарр. Он стоит на том, что осталось от Селлоу-стрит, где когда-то находились ателье, гордо выставлявшие последние новинки моды в своих стеклянных витринах, и была лавка торговца свечами, в которой всегда чудесно пахло травами и салом. Он вырос здесь, всего в нескольких кварталах от академии. Третий вой раздается в воздухе, ближе, чем предыдущий, навязчиво знакомый и абсолютно ужасный.

Слева от него камень стучит о камень, и Джозеф оборачивается. На полуразрушенной стене сидит гуль. Он размером с крупного мужчину с серой кожей. На нем нет одежды, но части рук, ног и груди обмотаны полосками ткани. Его голова похожа на череп, вокруг рта, полного острых зубов, впалая плоть, а нос представляет собой не что иное, как ямки в плоти. У него нет глаз, а верхняя половина головы обмотана куском пожелтевшей ткани. Он принюхивается, его голова дергается по сторонам, когда он что-то ищет. Затем он сосредотачивается на Джозефе и открывает пасть. Тонкие струйки слюны стекают с серых губ. Гуль опускается на четвереньки и прыгает.

Джозеф бежит. Разрушенные здания проплывают мимо как размытые серые и коричневые пятна. Звуки, издаваемые преследующим его гулем, доносятся издалека, он едва слышит их из-за бешено колотящегося сердца. Он сворачивает влево, ныряя в остатки переулка с высокими, осыпающимися стенами. Монстр позади издает звериный лай.

Еще один гуль выпрыгивает из окна слева от Джозефа, и тот бросается вправо, ударяясь плечом о каменную стену. Руки с черными ногтями опускаются на то место, где он только что был, и Джозеф убегает. Он тяжело дышит, из его рта вырывается пронзительный визг, но он не может остановиться. В конце переулка он поворачивает направо и бежит со всех ног. Раньше он знал эти улицы достаточно хорошо, чтобы передвигаться по ним с закрытыми глазами, но сейчас он их не помнит. Он не может думать. Его разум охвачен паникой, и вой гулей доносится до него снова и снова.

Он быстрее их и оставляет гулей позади себя. Они карабкаются по развалинам зданий, карабкаются по стенам и перепрыгивают через провалы. Им не нравится земля! Еще один гуль запрыгивает на стену перед ним, и Джозеф поворачивает налево, устремляясь в переулок. Он пинает камень и спотыкается, обдирая руки о землю, но это его не останавливает. Его ладони горят, палец на ноге пульсирует от боли, но он бросает себя вперед и продолжает бежать.

Здания по обеим сторонам в основном целы, высокие стены закрывают ему обзор. В дальнем конце переулка есть куча щебня, но он может перепрыгнуть через нее на улицу. Затем со стены над ним спрыгивает еще один гуль, приземляясь впереди и перегораживая переулок. С криком Джозеф резко останавливается и поворачивается. Он должен вернуться. Он должен… Там тоже есть гуль. Он вспоминает то, что однажды сказала Эска. Она сказала, что ей не нравятся гули, потому что они слишком умны. Слишком хитры. Правда просачивается наружу, и Джозеф понимает, что они загнали его в ловушку.

Джозеф падает на колени и рыдает. Слезы текут по его щекам. Он не хочет умирать. Он не хочет, чтобы его разорвали на части и съели. Но, по крайней мере, он больше не будет в руках Железного легиона. По крайней мере, он не будет ответственен за новые смерти. По крайней мере.

Гуль в дальнем конце переулка издает резкий звук и атакует, бросаясь вперед на четвереньках с безрассудной решимостью. Джозеф видит, как приближается его смерть, и принимает ее. Он ничего не может сделать. Ничего. Гуль врезается в него, сбивает на землю и топчет ногами. Его пинают твердые лапы, когти разрывают одежду и царапают кожу. Он лежит, уставившись в небо между двумя крышами, и ждет своей смерти. Ждет. Ждет. Все еще ждет.

— И что, по-твоему, должно было случиться? — Железный легион появляется в поле зрения Джозефа, сурово глядя на него сверху вниз. — Дурак! — Он наклоняется и, схватив Джозефа за шиворот, с непреодолимой силой поднимает его на ноги.

Джозеф использует свою врожденную магию так, как учил его Лоран, чтобы высосать жизнь из этого человека. Ему больше нечего терять; он может попытаться. Попытаться покорить мир Железного легиона. Его рука касается лица Лорана и… По биомантической связи возвращается боль. Внутри Железного легиона он не находит источника жизненной силы, только боль. Леденящую бесконечную боль, в которой гораздо больше смерти, чем жизни. Он отшатывается, падая навзничь, но, схваченный железной хваткой Лорана, не может упасть.

— Хорошо. — В голосе Железного легиона звучат новые, более жесткие нотки. Все сочувствие улетучилось, оставив только холодный расчет. — Это было довольно разоблачающе для нас обоих, верно?

Джозеф качает головой. Он не может встретиться взглядом с Лораном. Он не может понять, что только что произошло.

— Кто ты?

Жестокая улыбка расползается по лицу Лорана. «Я будущее. Ты прошлое. Что еще важнее, теперь я знаю, как мало можно тебе доверять». Железный легион взмахивает рукой, и в переулке открывается портал, пространство за которым залито мерцающим желтым светом. Лоран бросает Джозефа через портал, и тот падает на холодный каменный пол. Джозеф вернулся в лабораторию, снова оказался на тюремных уровнях. Железный легион следует за ним через портал и закрывает его за собой. В нескольких шагах от него ждут солдаты; их фонари — единственный источник света в темноте. Они разрываются между бегством и унижением, но Лоран не обращает на них внимания.

— Ты помнишь правила, Йенхельм? — Теперь в голосе Железного легиона слышится гнев и странная настойчивость. — Что произойдет, если ты окажешь сопротивление или попытаешься сбежать? Я обещал, что люди умрут. Я обещал, что ты их убьешь.

Джозеф качает головой, уже страшась того, что должно будет произойти, и не в силах произнести ни слова. Он не хочет никого убивать. Он больше не хочет терять себя.

— Что ж, обещание есть обещание. — Железный легион протягивает руку, и дверь ближайшей тюрьмы распахивается, замок протестует лишь мгновение, прежде чем поддаться. Внутри камеры лежит человек, изможденный и истощенный, но все еще живой. Под телом мужчины образуется фиолетовая дымка, кинемантия Железного легиона поднимает его и выносит за дверь камеры. Лоран бросает его перед Джозефом. — Сделай это, Йенхельм.

Джозеф снова качает головой, слезы катятся по его щекам. Он напуган, устал и... беспомощен. Он не может этого сделать. Он больше не может сражаться с Железным легионом.

— Последний шанс, Йенхельм. Убей его. Или это сделаю я. Тогда я убью еще десять человек, и мы начнем сначала. Их жизни ничего не значат для меня, я всегда могу найти кого-то еще. — В его словах нет лжи. Никакого блефа или бравады. Железный легион это сделает. Он убьет сотни людей, чтобы заставить Джозефа подчиниться.

Джозеф протягивает руку и кладет ее на щеку мужчины. Его плоть липкая на ощупь, перепачканная грязью и впалая, но он все равно смотрит на Джозефа умоляющими глазами. Это единственный способ. Спасти других. Чтобы спасти жизни еще десяти человек, Джозеф должен это сделать. Он должен убить еще раз. Он плачет, когда высасывает жизнь из человека, а затем позволяет трупу упасть на каменный пол. Часть его самого была вырвана, он это чувствует. Даже забирая жизненную силу этого человека, он почувствовал, как часть его души вырвалась на свободу и исчезла.

— Отлично, — говорит Железный легион. Джозеф падает на колени и рыдает. Оплакивая жизнь, которую он отнял. Оплакивая ту часть себя, которую он потерял. Он плачет. — Я должен идти. Возможно, меня не будет какое-то время, а ты доказал, что не заслуживаешь доверия, Йенхельм. Итак... — Лоран снова хватает Джозефа за шиворот и тащит его к пустой камере, бросая внутрь так, словно это не потребовало никаких усилий. По мановению его руки дверь камеры поворачивается и защелкивается, так что ее невозможно открыть никаким ключом. — Твое право на свободу аннулируется. Я позабочусь о том, чтобы Инран не забывал время от времени тебя кормить. Ты можешь подождать здесь, пока я не вернусь.

С этими словами Железный легион поворачивается к ближайшим солдатам. «Что вы делаете? Продолжайте. Эти ячейки не заполнятся сами по себе». Лоран снова машет рукой и открывает портал, быстро проходя через него и позволяя ему захлопнуться за собой.