Восстать из Холодных Углей

Глава 37

Как объяснить этот взрыв магии? Это был хаос. Свет и шум, жара и холод, радость и печаль. Он разделил время на части и произошел во всех мирах одновременно. Крыша и пол провалились, и, кажется, у этой дыры нет конца. Возможно, она проходит насквозь, эта бездонная яма шириной с десять меня, ведущая на другой конец света. Думаю, шторм, бушующий в этой дыре, в такой же степени мой, как и Железного легиона. Я вложила в него все, что у меня было, почти всю силу моего дугошторма, хотя невольно сохранила самую малую его часть. Мои глаза больше не сверкали, как бушующий шторм, скорее они напоминали далекую молния, пойманную пеленой облаков. Взрыв был безумием в самой грубой форме. Он должен был уничтожить все в том разрушенном городе. Так бы и случилось, если бы не Джозеф.

Как и я, Джозеф был изменен экспериментом Железного легиона. На каком-то уровне, который я никогда не могла понять, и с помощью процесса, который всегда будет для меня загадкой, мы могли впитывать магию. Бросившись передо мной, Джозеф принял на себя основной удар этого магического разряда и впитал его в себя. Силы, должно быть, были ужасными, они разрывали его изнутри, но врожденная биомантия поддержала его, сохранив ему жизнь. Иногда я думаю, что было бы добрее, если бы он умер. Некоторые судьбы хуже смерти.

Он мертв?

Я глядела на Джозефа, который сидел, ссутулившись, не двигаясь, но я знала, кого имел в виду Сссеракис. «Да». Дыра перед нами, искрившаяся молниями, была достаточным доказательством. Никогда прежде ни один Хранитель Источников не взрывался с такой силой. Это придавало месту странность. Стены между мирами здесь были тоньше, и я чувствовала, как что-то давит на наш мир. Я отвернулась от этого ощущения и встала колени перед своим другом.

Джозеф упал на пол ничком и уткнулся лицом в землю. Одежда на нем сгорела, а кожа казалась какой-то неправильной. Она постоянно менялась, словно не могла решить, какую форму принять. Только что она казалась плотью, а в следующее мгновение стала грубым камнем, затем прозрачной, так что я могла видеть кровь, пульсирующую под поверхностью, кости и внутренние органы. Признаюсь, я боялась прикоснуться к нему, боялся того, что это может сделать с ним и со мной. Я черпала утешение в том, что он был жив. Я видела, что, когда его кожа стала чистой, его сердце забилось быстрее. Он был жив. Но он не откликался на свое имя. Когда я, наконец, набралась смелости прикоснуться к нему, я слегка встряхнула его, и его кожа стала ледяной, а через несколько мгновений горячей, как огонь. Он боролся за контроль над собой, сражаясь со своей собственной плотью. Это вечная война, в которой он всегда как на стороне победителя, так и на стороне проигравшего.

Где Аспект?

Я нашла Коби в таком же состоянии, как и Джозефа, хотя она была в сознании. Я поняла это по ее гневу. Неподалеку обвалилась секция крыши, и она прижалась к ней, подтянув колени и обхватив их руками. Молодая женщина, стройная, с такой темной кожей, какой я еще никогда не видела. У нее вообще не было волос, и ее лицо… Это трудно описать, но она была какая-то... невыразительная. Дело не в том, что у нее не было глаз или рта, а в том, что ее вообще ничто не отличало. Буквально через мгновение после того, как я ее увидела, я уже забыла, как она выглядит. Честно говоря, это привело ее в замешательство, возможно, даже больше, чем меня. Сильва однажды сказала мне, что проклятие Коби заключалось в том, что она могла быть кем угодно, но никто не мог видеть ее истинного лица. Что ж, взрыв магии Железного легиона лишил ее этого. Думаю, что после смерти Сильвы я была единственной, кто мог утверждать, что видел настоящую Коби.

— Не смотри на меня! — прошипела Коби. Даже ее голос казался странно неразборчивым. Монотонный, протяжный, мгновенно забываемый. — Я не могу измениться, когда кто-то смотрит на меня.

Я отвернулась. Но когда я снова посмотрела на нее, она все еще не изменилась. Коби обхватила колени руками и раскачивалась взад-вперед, и я уверена, что слышала ее рыдания. Я могу это понять. С нее содрали все защитные барьеры, и впервые в жизни она была вынуждена быть самой собой. Возможно, еще хуже было то, что она так страдала перед тем, кого ненавидела.

Сейчас самое подходящее время избавиться от еще одного врага.

Я покачала головой.

— Нет смысла ненавидеть мертвых.

Я не понимаю.

Я присела на корточки рядом с Коби, стараясь не смотреть на нее.

— С тобой все будет в порядке? Это пройдет?

Коби резко втянула воздух.

— Я не знаю.

Я дернула за завязки куртки и высвободила руки из ее остатков. Она пострадала во время битвы, была порвана, опалена и покрыта пятнами крови и пота, но это было все, что я могла дать Коби. Я протянула куртку ей, и Коби выхватила ее у меня. Она не поблагодарила меня.

— Я хочу попросить тебя об одолжении, — сказала я.

Коби фыркнула.

— Я тебя не прощу. Ты убила мою сестру.

— И ты. — Я не смогла сдержать злости в своем голосе. Мы оба разделяли вину и ненависть, но направляли их не туда. И никто из нас не мог вырваться из этого круга, пока был жив. — Как и твоя мать. Это больше не имеет значения, Коби.

Что ты планируешь, Эскара?

— Когда ты восстановишься, возьми с собой Джозефа. Пожалуйста. Я не знаю, что с ним, но, возможно, Мезула знает.

— Почему я должна делать все, что ты хочешь? — прорычала Коби.

— Сделай этого не ради меня. Сделай это ради него. Джозеф не имеет никакого отношения к смерти Сильвы, он даже никогда не встречался с ней. — Странно, что я осознала это только сейчас, но мой лучший друг никогда не встречался с женщиной, которую я любила. Я бы хотела, чтобы они могли встретиться. Я чувствую, что они бы хорошо поладили. — И, если это поможет, прости меня, Коби. — Я никогда не была сильна в извинениях, но это было правильно. — Мне действительно жаль.

Я подошла ближе к дыре и шторму, бушевавшему внутри нее. Так близко, что могла заглянуть в глубину и почувствовать, как ветер треплет мои волосы. Я закрыла глаза и покачалась там, ощущая зов пустоты. Может быть, это было вечное проклятие Лесрей Алдерсон, а может быть, я всегда испытывала желание покончить со всем этим. Избавиться от боли и страданий. Просто остановиться.

Отойди.

Мои глаза резко открылись, и я поняла, что склоняюсь над пропастью, и от падения меня отделяет всего лишь легкий порыв ветра. Я отступила на шаг и прерывисто вздохнула. Я готовилась к тому, что должно было произойти. Набиралась смелости и решимости.

Что это, Эскара? Я не позволю тебе покончить с собой.

— Ты чувствуешь это, Сссеракис? — спросила я. — Здесь мир тоньше. Ближе к другому. Ты чувствуешь свой дом?

Я всегда его чувствую. Он притягивает меня. Крадет мои мысли. Ты не можешь понять, но постоянное давление пытается разорвать меня надвое. Я должен цепляться за тебя, чтобы остаться здесь, иначе притяжение моего мира уничтожит меня.

— Я тоже его чувствую. Севоари кажется мне домом больше, чем мой собственный мир. Неужели из-за тебя? — Я тянула время, боясь сделать следующий шаг. Боялась сказать прощай.

Ты говорила, что можешь отвести нас туда? Можем ли мы вернуться домой?

Мы. Когда Сссеракис перестал воспринимать себя как нечто отдельное? Когда это сделала я? Древний ужас был со мной так долго, что я иногда с трудом различала наши мысли. Мы выбрались из Ямы и направились в Ро'шан. Мы произвели на свет Кенто и горевали о ее потере. Какое-то время я думала, что Сссеракис не имеет никакого отношения к моим детям, но лживость этого утверждения была очевидна. Сссеракис горевал о Кенто, даже когда я отказывалась это делать. Вместе мы сражались с Сильвой, а затем отдали все силы Аэролису. Не горе Сссеракиса привело его в неистовство в нашей борьбе с Джинном, но так ужас отреагировал на мою боль. Мы вместе собрали армию, и мой ужас страдал за время, проведенное в Красных камерах, так же, как и я сама. Это были не физические мучения, а агония разлуки. Я пыталась избавить Сссеракиса от своих мучений, но только усугубила их, разлучив нас. Мой второй ребенок, Сирилет… Иногда мне кажется, что она скорее дочь Сссеракиса, чем моя, она определенно унаследовала многие черты ужаса. И, наконец, наша борьба с Железным легионом. Я бы не справилась без Сссеракиса. Во всех событиях, больших и малых, начиная с Ямы, Сссеракис был рядом со мной. Поддержка, советы, сила. Ужас давал мне все это в избытке.

Воплощение страха и тревоги. Мой. И теперь я боялась его отпустить.

Не нужно бояться, Эскара. Сссеракис не понял. Севоари не похож на этот мир. Он проще. Здесь мы сильны, но там нам не будет равных! Мы вернем себе принадлежащее нам по праву место лорда Севоари и проучим остальных, чтобы они никогда не сомневались в нашем возвращении.

Я подняла левую руку, призрачную имитацию кости, с каждого когтя капала тьма. Я одновременно задействовала Источник порталомантии и Источник демономантии, смешав магию внутри и направив силу через эту руку. Именно связь Сссеракиса с Севоари позволила мне найти Другой Мир, а моя сила открыла новую брешь в нашем. То, чего раньше никто не делал. Портал в Севоари.

Через этот портал я могла видеть Другой Мир. Серое пространство, лишенное света. Казалось, что все в том месте имело более мягкие грани, чем в нашем мире. Вдали виднелся город, безжизненный и унылый. Дом Сссеракиса, место, откуда он когда-то правил. Там, где свет из нашего мира проникал через портал, жизнь в Другом Мире отступала. Из портала торчали травинки, и я видела, как мелкие насекомые бросились врассыпную, спасаясь бегством. Края портала, казалось, горели, как будто соприкосновение двух миров вызвало сильное возгорание, а звук был походил на рокот реки, состоящей из ревущего пламени.

Мы станем темной королевой. Даже Хайренаак склонится перед нами. Я чувствовала правоту этих слов. Здесь власть Сссеракиса была ограничена законами Оваэриса, но в Севоари... кто знает, кем мы могли бы стать.

— Тебе нужно поторопиться, — сказала я. — Портал не останется открытым надолго. — Я задействовала Источник дугомантии в своем животе и с треском вызвала молнию в правую руку. Я чувствовала, как она покалывает кожу, заряд был смертельным.

Что ты собираешься сделать? Сделай шаг вперед, Эскара. Мы займем свое законное место на вершине Севоари.

— Я не пойду, Сссеракис. — Я почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы. — Мне там не место, как и тебе здесь. Я боюсь того, чем мы могли бы стать, если бы отправились туда вместе.

Но я не могу оставить тебя, Эскара. Я связан с тобой до конца твоих дней.

Я улыбнулась. «Я знаю». Я попыталась пошевелить рукой, прижать ее к груди и позволить молнии остановить мое сердце, но обнаружила, что моя призрачная рука обхватила мое запястье, удерживая его неподвижно.

Я не дам тебе умереть, Эска. В голосе Сссеракиса звучали неподдельные эмоции. Не просто страх или гордость, а печаль и решимость. Зачем жертвовать собой? Мы можем идти вместе. Мы созданы друг для друга.

— Отпусти меня, Сссеракис.

Отлично. Закрой портал. Я останусь здесь.

— Отпусти.

Я не хочу покидать тебя!

— Я поклялась отправить тебя домой.

Я передумал. Я не хочу уходить.

Сссеракис все еще удерживал меня живой, сила в призрачной руке была непреодолимой.

— А как насчет того, чтобы спасти твой мир? Монстр пожирает его сердце.

Пусть он умрет. Я предпочитаю остаться здесь, с тобой.

Ужас был настолько древним, что почти помнил рождение своего мира, но во многих отношениях Сссеракис был сущим ребенком. Он действительно имел в виду то, что сказал: он позволит Севоари умереть, лишь бы остаться со мной. Но я не могла смириться с таким решением. Я прекратила сопротивление, перестала бороться с силой своей тени и вместо этого обратилась к разуму.

— Сссеракис. Ты должен уйти. Ты сам сказал, что ни у кого больше нет сил или желания противостоять Норвет Меруун. Если ты останешься со мной, этот монстр уничтожит целый мир. Твой мир. Твой дом. Ты должен уйти. Сразись с монстром. Убей это.

Пойдем со мной! Пожалуйста. Последнее отчаянное усилие со стороны моего ужаса. Мое решение было принято, и я не собиралась его менять. Я почувствовала, как призрачные когти разжались на моем запястье, и между нами воцарилось угрюмое молчание.

— Поторопись, Сссеракис. — Я улыбнулась. — Спаси свой мир.

Эска…

Я прижала обвитую молнией руку к груди и на мгновение почувствовал боль, когда молния пронзила меня изнутри и заставила мое сердце замереть. Затем я повалилась навзничь, мое зрение уже меркло.

Ты победила, Лесрей. В конце концов я сдалась коварному призыву, который ты вложила в меня так давно. Но пошла ты нахуй, если я не заставила это что-то значить в самом конце.