Восстать из Холодных Углей

Глава 15

Безумие — странное слово. Мы так часто используем его как оскорбление, называя кого-то безумным или его действия безумными. Это способ обесценить его мнение или цель. Но безумие — это еще и нечто другое. Это безрассудство и необходимость. Возможно, мои действия были безумием, но они были рождены определенной целью. Не только моей, но и Аэролиса. Жители До'шана, мы умирали от голода. Я могла бы спасти себя и своих друзей, не делая того, что сделала. Я могла бы открыть портал и перенести нас всех в безопасное место, но я бы приговорила всех Диких в этом городе к смерти. У меня был способ спасти их и дать Аэролису то, что ему было нужно для их спасения. Возможно, мои действия были безумием — и в книгах по истории это определенно утверждается, — но я сделала это, чтобы спасти и их, и нас. Я просто не до конца понимала цену. Мы редко понимаем, пока не приходит время платить по долгам, а к тому времени уже слишком поздно.

Это безумие, Эскара.

Хардт поддержал мнение Сссеракиса:

— Я не утверждаю, что хоть что-то смыслю в магии Источников, Эска, но Тамура считает, что это тебя убьет. Я не позволю тебе умереть.

Мы все снова собрались на краю До'шана, где я разорвала первую из цепей. Под нами простиралось каменистое пространство. На севере простирался Лес Десяти, а на западе была Яма. С помощью какой-то магии, которую я не знала и не понимала, Аэролис замедлил До'шан настолько, насколько это было возможно для Джинна. Гора едва двигалась в небе, но без цепи, которая удерживала ее на земле, замедление было временным. У нас было ограниченное количество времени, чтобы я могла сделать то, что нужно было сделать. То, что я намеревалась сделать. Именно там должна была состояться моя третья сделка с Джинном. Оплата будет произведена обеими сторонами в одном месте.

В моих руках был новый Источник, который не входил в мою первоначальную сделку с Аэролисом, и небольшой моток веревки длиной не больше моей руки. «Это сработает?» — спросила я у Джинна, который парил неподалеку, превратившись в клубящийся вихрь серого ветра.

— Я создал в ней структуру самого простого мира, — сказал Аэролис. — Она должна послужить проводником.

— Должна? — спросила Имико. Маленькая воровка нервно переплела пальцы. Ринглет, лежавший у нее на плече, повторил ее движение, хотя я сомневаюсь, что он вообще понимал, что происходит.

— Такого еще никто не делал, — свистнул Аэролис.

— Неправда. — Эти слова были горькими в моем рту, и, я уверена, они прозвучали именно так. — Вот так ты выиграл финальную битву со своими сестрами. Остальные Джинны спрятались в книге, лампе и короне. Ты убедил Хранителей Источников, вроде меня, умереть вместо тебя.

Аэролис рассмеялся, и порыв ветра ударил по нам всем:

— Не я.

— Да. Ты просто убедил остальных сражаться, а сам тем временем привязал себя к Мезуле и спрятался здесь. Я уверена, для тебя было настоящим шоком, когда ты понял, что она предала тебя, и твоя магия была привязана к этой горе, так же как ее магия привязана к Ро'шану.

— Предательство вероломного никогда не должно быть шоком, — сказал Тамура. Старый Аспект наконец-то избавился от повязки, но его левая рука все еще была чувствительна, и он ее берег.

Аэролис снова рассмеялся:

— И все же она послала тебя сюда, чтобы прикончить меня, а ты разрушаешь ее предательство. Мир странным образом движется по кругу, маленькая женщина-землянин.

— У меня есть имя.

— Скоро мы далеко уйдем от вопроса имен.

Он говорит о прошлых предательствах, но все еще не ожидает нового. Мы можем заманить его в ловушку, Эскара. Точно так же, как его братья заперты в своих собственных тюрьмах.

Я покачала головой. «Нет». Это слово предназначалось для моего ужаса, но остальные все равно его услышали.

— То, что ты делаешь, ужасная ученица, не воскресит мертвых. — Иштар, прихрамывая, подошла ко мне. — Чувство вины — прекрасный мотиватор, но ужасное оправдание.

Только Хорралейн не возражал против этого. Я бы хотела сказать, что большой бандит согласился со мной, но, скорее всего, он просто не хотел, чтобы его мнение что-то значило. В любом случае, это не имело значения. Сделка была заключена.

Я задействовала внутренний Источник порталомантии и взмахнула рукой, открывая перед собой портал. От До'шана до земли было большое расстояние, и мне требовалось немало усилий, чтобы держать портал. Порталомантия никогда не была моей сильной стороной, и я была просто рада, что существо между порталами пока не обратило на меня внимания.

— Вперед! — прошипела я сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь сохранить портал устойчивым.

Тамура прошел первым, за ним последовали Имико и Иштар, а затем Хардт. Хорралейн подождал несколько мгновений, хмуро глядя на магию, и шагнул внутрь, как только увидел, что Иштар машет нам с другой стороны.

Мне это не нравится. Страх ужаса перед порталом едва не заставил меня отступить. Почти. Но я никогда не позволяла страху удерживать меня от того, чего я хочу, даже если этот страх не мой собственный.

Я взглянула на Аэролиса и обнаружил, что Джинн молча парит неподалеку. Было невозможно сказать, куда он смотрит, но у меня появилось отчетливое ощущение, что его внимание все равно приковано ко мне. «Удачи». Бессмысленные слова в контексте происходящего, Джинн смеется над нами. Я стиснула зубы и шагнула в портал.

Это был первый раз, когда я ступила на Ишу после Пикарра. Более того, я была недалеко от Ямы. Я узнала этот район и была уверена, что видела его раньше, бывала здесь раньше. Прищурившись, я посмотрела на близлежащие скалы и была уверена, что вижу темное отверстие, через которое мы сбежали из разрушенного города Джиннов, преследуемые Про́клятыми, Джозефом и солдатами управляющего. В прошлый раз землю покрывал белый пушистый снег, но ориентиры все еще были на месте. Вдалеке виднелся Лес Десяти, темный и зловещий. Два моих призрака стояли неподалеку; охотники, которых я убила в том лесу, жадно смотрели на линию деревьев. Когда они жили, этот лес был их домом. Теперь, где-то на восточной окраине, он был их могилой. Пожилой призрак с квадратным подбородком обвиняюще посмотрел на меня, и мне пришлось отвести взгляд.

Какая-то часть меня хотела подождать. Яма была так близко, и я почувствовала странное желание вернуться. В Кешине есть поговорка, я слышала, как мои родители часто ее использовали. Гостеприимный, как старый ботинок. В то время я понятия не имела, что это значит. Сейчас я знаю. За это время я сносила много ботинок, но самые старые всегда казались мне самыми удобными и уютными. Именно так я описываю свое возвращение в это место, которое было так близко к моей старой тюрьме. Яма была такой же уютной, как старый ботинок. Или, может быть, это была просто идея. Несмотря на все пытки, копание и жизнь на лезвии бритвы, в простоте Ямы было что-то успокаивающее. Она была незамысловатой. Хорралейну это чувство было хорошо знакомо, и я подумала, насколько велико было его искушение повернуться в том направлении и поползти обратно к Деко.

— Приятно снова оказаться на земле, — сказала Имико, уже снимая зимнюю куртку. Лето выдалось теплым, и разница с тем, что было на До'шане, была шокирующей. Настроение моей подруги, казалось, уже немного поднялось. Дом оказывает на нас такое воздействие, и, куда бы мы ни пошли, Имико по-прежнему считала Ишу своим домом. Я думаю, мы все считали. Ну, за исключением Иштар, но моя наставница называла домом любое место, где она могла найти таверну и напиться. — Можем ли мы какое-то время держаться подальше от летающих городов?

— Я поддерживаю это мнение, — сказал Хардт. Он смотрел на запад.

— Не знаю. — Иштар усмехнулась. — Мне нравится ощущение движения под ногами. Конечно, не помешало бы еще несколько таверн. И, может быть, кого-нибудь из моих людей, чем этих диких пародий на пахтов.

— Прошлое показывает нам, какие мы есть, — сказал Тамура, словно соглашаясь. — Невозможно стереть то, какими мы были, только спрятаться от этого.

Не делай этого. Сссеракис не поддержал шутливый тон моих друзей. Внимание ужаса было приковано ко мне и к тому, что я собиралась сделать. Мы освободились от Джинна. Пусть он летает там, наверху, пойманный в ловушку и забытый.

— Нет, — повторила я, не обращая внимания на взгляды, которые бросали на меня остальные. Они слишком привыкли к тому, что я разговариваю сама с собой.

Вашему миру не нужен Аэролис. Не отдавай Оваэрис Джинну. Пожалуйста, Эскара.

Сссеракис не понимал. Это было невозможно. Я делала это не только для себя, не только для того, чтобы облегчить свою совесть. Я делала это не только ради Аэролиса или даже ради жизней всех тех Диких, которые спасу. Я делала это ради Сильвы. Она пыталась сотрудничать с Дикими. Она пыталась спасти их... от меня. Если я позволю До'шану плыть дальше, оставлю Аэролиса гнить там, наверху, они все умрут. Это была моя последняя дань уважения женщине, которую я любила. Лучший способ, который я смогла придумать. Спасти целый город, невзирая на риск. Она бы гордилась этим.

И снова мои решения заставили меня конфликтовать с моим ужасом. И снова я отвергла его мнение. Это было мое тело, мой разум. Я устанавливала правила, а Сссеракис был просто попутчиком. Пассажиром, и никем другим. Решения должны были приниматься мной. Есть способы наказать кого-то, даже не осознавая, что ты это делаешь.

— У нас компания, — сказал Хардт. Группа из десяти человек, судя по виду, солдаты, одетые в форму и вооруженные сталью. Они были из Ямы; я чувствовала исходящий от них запах даже за дюжину шагов. Запах этого места проникает не только в тебя и твою одежду, он проникает внутрь тебя. Возможно, он выветрится, со временем, но это был какой-то патруль, вероятно, недавно сформированный после нашего побега, и запах Ямы преследовал их повсюду. Они приближались к нам осторожно, не вынимая оружия. Я бы сказала, что это было весьма мудро с их стороны.

Мы представляли собой довольно странную группу. Нас было шестеро, и мы были не вооружены, только Хорралейн с Разрушителем и Иштар с мечами. Конечно, остальным оружие было не нужно. Тамура и Хардт были мастерами рукопашного боя, а меня поддерживала магия, не говоря уже об ужасе.

— Вы вторглись на королевскую территорию, — сказал один из солдат, высокий мужчина с тонкими, как проволока, усиками; казалось, он злобно скалится.

Я спросила себя, узнали ли они меня. Мог ли кто-нибудь из них посмотреть на меня и увидеть ту юную девушку, которой я была когда-то. Возможно, кто-то из них притащил меня к управляющему, или, может быть, они были там в тот день, когда меня раздели, одели в тюремные лохмотья и бросили в Яму. Но нет, конечно, они меня не узнали. Той девушки уже не было. Теперь я была взрослой женщиной с мускулами на костях, шрамами на коже и молниями в глазах. Даже мои волосы стали на тон светлее, чем раньше, темные вместо черных, и ухоженные, вместо того непослушного беспорядка, которым они были раньше. Они меня не узнали. Я едва узнавала себя. Во мне ничего не осталось от девушки, которая сражалась и потерпела поражение при падении Оррана. Зато они, скорее всего, узнали Хардта или Хорралейна. Крупные мужчины обычно производят неизгладимое впечатление, хотя на самом деле стоит обращать внимание на самых маленьких из нас.

— Ты готов? — спросила я. Еще один вопрос моему ужасу. Все взгляды обратились ко мне.

Да. В ответе Сссеракиса прозвучала горечь. Ужас не был добровольным участником, но должен был помочь — я нуждалась в его помощи. Мне нужен был Сссеракис, чтобы помочь держать Аэролиса под контролем.

— Что ты хочешь от нас? — спросил Хардт.

— Не путайтесь под ногами. — Я улыбнулась ему, но невеселой улыбкой.

— Что вы здесь делаете? — спросил усатый солдат. — Этот район находится под прямым контролем королевского командования Террелана.

— Что делать с ними? — спросил Хардт, указывая большим пальцем на солдат. Я видела настоящий вопрос в его глазах и его нерешительность. Он спрашивал, нужно ли с ними что-то делать, и надеялся, что не нужно. Надеялся, что больше не будет насилия.

Я сфокусировала свой сверкающий взгляд на солдатах, и Сссеракис снова превратил мою тень в пылающий ореол черного пламени. Это было впечатляющее зрелище, но оно было предназначено только для того, чтобы произвести впечатление.

— Пусть смотрят, — громко сказала я. — Мне нравятся зрители.

Я обмотала грубую веревку вокруг левого запястья и начала поднимать до локтя. Я отошла от остальных еще на несколько шагов в сторону Леса Десяти, сосредоточив на нем все свое внимание. Я верила, что Хардт не подпустит никого из солдат слишком близко, пока я буду отвлечена.

Последний шанс отступить. Это, вероятно, тебя убьет.

Я фыркнула от смеха:

— Ты просто боишься, что я возьму тебя с собой.

Я закончила обматывать веревку вокруг руки и завязала ее, и в этот момент Аэролис оказался здесь. Не рядом со мной. Не отдельно от меня. Но внутри меня.

Как объяснить присутствие другого существа в твоем теле? Присутствие Аэролиса отличалось от присутствия других. Сссеракис существовал со мной; второй голос в моей голове, холод, окутавший мое сердце. Поначалу присутствие ужаса вызывало дискомфорт, даже беспокойство, но теперь это прошло. Я находила свой ужас успокаивающим. Мне нравилась его компания. Когда Вейнфолд захватил мое тело, оно перестало существовать вместе со мной; Джинн вытеснил меня из меня самой, занял мое место и наполнил его огнем. Мало что может быть столь же неприятным, как узурпация контроля над собственным телом. Однако Аэролис был непохож ни на один из этих опытов. Я чувствовала Джинна в своем сознании, осознающего и наблюдающего моими глазами, и я чувствовала его силу в своей груди, руках и ногах. Так много гребаной силы. Это было почти ошеломляюще. Это было ошеломляюще. Я думаю, что меня бы унесло приливом наполняющей меня силы, если бы не Сссеракис. Ужас действовал как якорь, удерживая меня и не давая Аэролису взять власть в свои руки. И, конечно, Аэролис не мог не узнать о Сссеракисе.

Они поспорили. Странно, когда два существа, оба древние, как мир, кричат друг на друга внутри тебя. Это был беззвучный шум, гнев, которому не было выхода. Две противоборствующие силы сражались друг с другом без надежды на любой исход. А я стояла в центре всего этого, между ними, сдерживая обоих. В некотором смысле это было все равно, что встать между двумя ссорящимися детьми в разгар перебранки, только дети были крупнее меня и высокомерны сверх всякой меры. Дети редко бывают высокомерными, это скорее черта характера взрослых; дети обычно наивны, хотя симптомы часто одни и те же.

— ХВАТИТ! — Я выкрикнула это слово так громко, что земля затрещала у меня под ногами. Это была не вибромантия, хотя я и раньше видела, как эта магия разрушает скалы. Это была сила Аэролиса, направленная через меня. Сдерживать ее было выше моих сил, выше возможностей любого землянина. Джинны просто обладают слишком большой силой для земного тела. Дугошторм, мой дугошторм, вспыхнул сильнее, чем когда-либо прежде, окружив меня ореолом потрескивающей энергии. Молния сорвалась с моей кожи и ударила в землю вокруг меня. Грязь, пыль и мелкие камни поднялись в воздух, плавая поблизости. Когда они подходили слишком близко к другому плавающему обломку, между ними пробегала молния, и оба падали на землю, чтобы через несколько мгновений снова подняться. Воздух вокруг меня подернулся дымкой. Я никогда не чувствовала себя такой сильной, как в тот момент. Я чувствовала, что могу расколоть землю, разорвать небо на части. Я чувствовала, что могла бы обрушить огненный дождь на весь мир!

Мои друзья настороженно попятились. Даже Тамура выглядел обеспокоенным, и я не могла его винить. Солдаты из Ямы достали оружие, но никто не осмелился подойти слишком близко. Только Хардт оставался рядом со мной. Слишком близко.

— Эска, что происходит? — В его глубоком голосе послышалась паника.

Я повернулась и посмотрела на Хардта, двигаясь мелкими судорожными движениями, как птица, борющаяся с оковами. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы сдерживать магию Джинна. Мои глаза сверкали, волосы развевались вокруг головы, словно черный саван. Моя кожа светилась от силы.

— Не подходи. — Я прошипела эти слова с силой, которую и не надеялась контролировать. Но я должна была. У меня не было другого выбора. Либо я буду контролировать силу Аэролиса, либо она уничтожит меня и всех остальных вместе со мной. Так что я, черт возьми, взяла контроль над ней.

Это существо пытается оторвать меня от тебя. В голосе Сссеракиса слышались напряжение и паника одновременно.

Ты просто издеваешься, взревел Аэролис. Мы должны были уничтожить твой вид в тот момент, когда Ранд вас создали.

Делай это быстро, Эскара!

Голоса в моей голове слились в какофонию шума, смысл которой я не могла понять. Аэролис пытался перехватить контроль, вырвать его у меня. Сссеракис был здесь, чтобы остановить Джинна тенью, холодом и стенами сопротивления. Но Аэролис был слишком силен. Его сила была слишком велика. Везде, где Сссеракис пытался остановить его, Джинн излучал такой яркий свет, что мой ужас не мог не отступить. Даже со всей моей мощью, даже с Сссеракисом и нашими силами вместе взятыми, Аэролис все равно был слишком силен.

Какая-то часть меня спросила, был ли это план Джинна с самого начала. Из его воспоминаний я узнала, что Хранители Источников могли служить домом для Джиннов. Именно это они и сделали в финальной битве Вечной войны. Вот так были уничтожены последние из рода Ранд, когда Хранители Источников оказались под контролем Джиннов, а оружие было выковано из единственной тюрьмы, которая могла их удержать. Мы заключили сделку, Аэролис и я, но теперь, когда он был здесь, он хотел контроля. Тогда я поняла, что он ничем не отличается от Вейнфолда. Возможно, он и вступил в сговор с Мезулой, они разработали план, чтобы стать последними в своем роде, но он не простил и не забыл. Он хотел отомстить, даже зная, что это убьет и его.

Джинны безумны. Ранд безумны. Это безумие вплетено в самую их суть. Конфликт лежит в их природе. Они связаны непостижимым для нас образом. Связаны настолько неразрывно, что не могут существовать друг без друга. И все же они не могут прекратить борьбу. Война между ними так же вечна, как и они сами, и даже зная, что результатом может быть только взаимное уничтожение, они все равно будут продолжать ее с решимостью, с которой даже я не могу сравниться.

Мы часто используем слово безумие, чтобы опровергнуть мнение других. В случае с Ранд и Джиннами оно приемлемо. Они безумны. Как и их гребаная война. В то время я этого не знала, но Железный легион стремился вернуть их в мир. Исправить мир, возродив Ранд. Это был поступок, который мог только разжечь Вечную войну, и, как и прежде, именно те из нас, кто оказался в центре событий, заплатили самую высокую цену.

Я не могла сдержать силу Аэролиса. Но я могла ее контролировать. Сначала, однако, мне нужно было усилить ее еще больше. Источник, который я держала в левой руке, был небольшим, размером с вишню, хотя в некоторых местах он был ребристым, а в других — острым. Это будет нелегко, а поднимать его из желудка будет еще хуже. К тому же он убьет меня за считанные минуты. Время никогда не на нашей стороне. Для нас, простых смертных, время — это болезнь, которая медленно разъедает нас. Его нельзя ни остановить, ни договориться с ним, ни даже замедлить. Когда я закинула Источник в рот и проглотила его, напрягаясь от боли и давясь кровью, когда он царапал мне горло, я почувствовала, что сделала временну́ю отсечку. Не хрономантия отмерила мне короткий срок, не в этот раз. Это была геомантия.

Настройка определяет не какой тип магии может использовать Хранитель Источников, а, скорее, его устойчивость к разрушительному эффекту удержания Источника внутри. Я не геомант, но могу использовать эту школу магии. Просто она убьет меня гораздо быстрее, чем те, на которые я настроена. Вместо нескольких дней до начала отторжения у меня были минуты. Мало времени, а нужно так многого добиться. Попытки Аэролиса подчинить себе меня не облегчали ситуацию. Но Джинн стал бы архитектором своего собственного разрушения, если бы это продолжалось и я бы это позволила. В конце концов, теперь его сила была в моем распоряжении, так что вместе с Источником геомантии и знанием о том, как комбинировать магию, чтобы усилить ее, я была не в настроении терпеть вспышку гнева Аэролиса.

Протянув левую руку, я схватила кусочек До'шана. Это было не физическое действие, а скорее нечто магическое. Я объединила кинемантию и геомантию и усилил результат с помощью собственной магии Аэролиса. На таком расстоянии я не смогла бы пошевелить и волосок, но все же я почувствовала До'шан. Я почувствовала крошечные трещины и разломы. Резким рывком я оторвала часть горы. Небольшой каменный кусок, который я отправила падать на землю внизу, по крайней мере, в перспективе. Надо мной парила целая гора, и я оторвала кусок размером не больше нескольких домов. Конечно, он не должен был быть таким большим. Я доказывала свою правоту. Зрелище получилось. Все обратили на это внимание, даже Аэролис. Мы все наблюдали за падением камня, наши ноги ощутили эффект, когда кусок ударился о землю и поднял облако пыли и грязи.

Что ты делаешь? Сила ярости Аэролиса ошеломила меня, и я чуть не рухнула на колени от такого нападения. Должно быть, я выглядела так странно, шатаясь, как пьяная дура, потому что конфликт был внутри, невидимый для остальных. Я чувствовала, с каким напряжением Джинн пытался вышвырнуть Сссеракиса, и как близок был к тому, чтобы одолеть мой ужас.

— Прекрати сражаться со мной, Аэролис! — прошипела я сквозь стиснутые зубы, когда снова протянула руку и схватилась за другую часть До'шана. — Мы заключили сделку. Или ты выполнишь ее сейчас, и мы все уйдем счастливыми, или я снесу твой город с неба, прежде чем запереть тебя в твоем собственном каменном гробу! — Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, я снесла еще один участок горы, позволив камням размером с особняк упасть на землю. Это была решительная демонстрация силы, и она обошлась мне дороже, чем я была готова признать. Я не могла позволить Джинну понять, что у меня начнется отторжение задолго до того, как я сорву с неба хотя бы десятую часть горы.

Ты носишь в себе мерзость!

Я фыркнула:

— Это ужас. Мой ужас. И Сссеракису здесь рады. А тебе — нет! Так что преодолей свои предубеждения и перестань сражаться со мной. Помоги мне спасти твой народ, Аэролис.

Солдаты из Ямы, казалось, разрывались между благоговением и желанием сорваться с места и убежать. Я чувствовала исходящий от них страх, и Сссеракис питался им, чтобы помочь мне в борьбе с Джинном. Мои друзья, похоже, были так же близки к побегу, как и солдаты, и, признаюсь, это было немного больно. Даже Хардт был напряжен, как будто был готов в любой момент пуститься бежать.

Я почувствовала, что борьба прекратилась, когда Аэролис отстранился от Сссеракиса. Там была ненависть, вражда, основанная на гневе и отвращении. Они могли ненавидеть друг друга сколько угодно, лишь бы не сражались и повиновались мне.

Тебе следует поторопиться, женщина. Голос Аэролиса звучал у меня в голове самодовольно. У тебя осталось не слишком много времени. В этом он не ошибся. Я почувствовал, как что-то горячее и влажное капает из моего левого уха, и мой желудок начало сводить судорогой. Еще так много предстоит сделать, и так много времени потрачено на мелочный, бесполезный конфликт.

Повернувшись обратно к Лесу Десяти, я снова протянула руку. Я могла чувствовать геомантию, связь с землей вокруг меня. Я чувствовала трещины под ногами и линии силы, змеящиеся по земле. Я ухватилась за кусок земли под участком леса и приподняла его. Слежавшаяся земля загрохотала и сдвинулась, вырываясь из окружающей земли. Корни вырвались, когда деревья оторвались от своих глубоких связей. Затем все начало трястись. Земля осыпалась, раздавленная моей магической хваткой. Деревья повалились обратно на землю. Все это просто развалилось у меня в руках.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала я между глубокими вдохами. Странно, что я так сильно запыхалась, несмотря на то что напряжение было скорее магическим, чем физическим. Каким бы ни было напряжение, оно все равно берет дань с организма. — Я могу направлять силу, но у меня нет опыта, Аэролис. Мне нужно твое руководство. — Я не была геомантом. Меня никогда не учили использовать эту школу магии. Я понятия не имела, что делаю.

На мгновение воцарилась тишина. Попробуй снова.

Я так и сделала. Я протянула руку и почувствовала, как магия распространяется по земле между мной и лесом. И тут со мной был Аэролис, его присутствие ощущалось в магической энергии, текущей через меня. Он не контролировал, а направлял меня. С помощью Джинна я могла чувствовать землю острее, чем раньше. Я могла чувствовать, где земля самая твердая, самая старая. Как глубоко корни проникли в землю. И я могла чувствовать разрушенный город Джиннов подо мной. Вместе мы вырвали кусок леса из его окружения. Дюжины шагов в ширину и почти столько же в глубину. Всего двадцать деревьев, каждое старое, высокое и крепкое. Вместе мы подняли этот кусок земли, удерживая его вместе, пока несли вверх, к До'шану.

Каждая минута — маленькая вечность, когда ты умираешь от отторжения Источника. Геомантия убивала меня. Я чувствовала, как кровь течет у меня из ушей и носа, струйки текли даже из глаз. Судороги были ослепляющей болью, они распространялись от живота и доходили до конечностей. Я изо всех сил старалась не обращать на это внимания, но чувствовала панику Сссеракиса. Задача ужаса заключалась в том, чтобы держать Аэролиса на расстоянии и не дать мне рассыпаться. С последним можно было справиться только приняв часть этой боли в себя. Чтобы смягчить причиняемый мне ущерб, поглотив его. Мы оба страдали в тот день, мой ужас и я. Мы оба страдали, но Сссеракис жертвовал собой. В конце концов, он ненавидел Джиннов, и Аэролис уничтожил бы Сссеракиса, если бы это было возможно, и все же ужас все равно помог нам.

Требуется много времени, чтобы поднять тонны земли и деревьев в небо, а До'шан летал высоко. Время шло, возможно, прошли минуты, слишком долго, учитывая обстоятельства. Мы все еще поднимали часть леса, и я едва могла его разглядеть. Мне пришлось почти полностью положиться на Аэролиса, чтобы направить его на вершину горы, и когда это было сделано, я почувствовала себя опустошенной. Боль была невыносимой. Мне казалось, что внутри меня что-то сломалось. И все же я не была готова сдаться.

Это уже слишком. Голос Сссеракиса стал хриплым.

— Ты можешь держаться? — Вопрос, возможно, был направлен на мой ужас, но я задала его и самой себе. Ответа не последовало. Я восприняла это как положительный знак.

— Ты готов, Аэролис?

Я почувствовала любопытство Джинна. Мы сделали то, ради чего пришли. Но я еще не закончила. Божественная сила внутри меня сделала меня высокомерной. Достаточно высокомерной, чтобы совершить глупость, выходящую за рамки разумного. Достаточно высокомерной, чтобы думать, что мне это сойдет с рук.

Я повернулась к скалам и к Яме. Мои друзья и солдаты смотрели на меня с чем-то похожим на благоговение или, возможно, ужас. Эти две эмоции довольно часто неотличимы друг от друга, что, вероятно, многое говорит о героях, которым мы поклоняемся. Любая вражда между этими двумя группами была забыта после того, что я только что сделала. Им предстояло увидеть гораздо более грандиозное зрелище. Они должны были стать свидетелями истинной силы, которой я могла управлять.

Я снова почувствовала Аэролиса в своих конечностях, когда опустилась на колени и зарылась пальцами в землю у своих ног. Мое сознание распространилось, охватывая все вокруг меня. Мы были ближе к Яме, чем я думала, гораздо ближе. Я чувствовала все это под нами: пещеры и туннели, жар и оживление. Земляне внизу, словно муравьи в муравейнике, копошились в своей повседневной жизни. Копая, копая, копая. Я не стала задерживаться на них, позже у меня будет время разобраться с Ямой и врагами, которых я там оставила. На востоке я обнаружила то, что искала, — разрушенный город Джиннов. Благодаря Аэролису я смогла ощутить его полностью, и он оказался гораздо больше, чем я когда-то думала. Город был почти таким же большим, как Ро'шан или До'шан. Его туннели были темными и заброшенными, по большей части, но я чувствовала, как они прокладывают себе путь сквозь скалу. Недостатки и достоинства. Слабые стены и несущие колонны. Мне было слишком сложно это осознать. Мой разум был недостаточно широк, чтобы охватить все это, чтобы увидеть, как все это связано. Я не была создана для таких вещей. И мне это было не нужно.

— Я проводник. — Искажение моей старой мантры. Но, полагаю, в некотором роде это было и подчинение. Я позволила Аэролису взять управление в свои руки, доверив Сссеракису сохранить меня самой собой. Мне следовало бежать, пока была возможность.

Именно тогда я поняла, на что способен Джинн. Тогда я поняла, что обманывала себя, угрожая этому существу. Его сила была выше моего понимания, выше всего, чего я могла надеяться достичь. Даже когда мы были вместе и были самыми сильными, Сссеракис и я не могли сравниться с Аэролисом. Я думаю, это многое говорило и о Железном легионе, и о пропасти силы, лежавшей между нами.

Земля содрогнулась. И это еще мягко сказано. Подземные толчки были настолько сильными, что некоторых солдат сбило с ног, а все остальные пригнулись к земле, готовые бежать, но бежать было некуда. Камни откололись от близлежащих выступов и покатились вниз по склону. Находившиеся поблизости птицы обратились в бегство, а дикие животные в панике бросились врассыпную. Черви, извиваясь, выползли на поверхность и забились в грязи, не в силах спастись от того, что надвигалось. Шум был оглушительный, но я все равно почти слышала крики Хардта. К счастью для нас обоих, он не пытался вмешаться.

Затем земля разверзлась. Скала раскололась, и образовались глубокие ямы. Подземные толчки стали еще сильнее. Двое солдат попытались бежать, но удержаться на ногах оказалось слишком сложно, и в итоге они растянулись на земле, хватаясь за траву, как будто она могла их защитить. Один из солдат пополз ко мне с обнаженным мечом наготове. Хорралейн перехватил мужчину и со злобной силой ударил его так, что тот потерял сознание.

Мое зрение затуманилось. Судороги казались чем-то далеким, что, вероятно, было намного хуже, чем когда они были ослепляющей болью. Кровь текла у меня из ушей, носа и глаз, и я ощущала, как она капает с подбородка. Я как-то странно чувствовала левую руку. Тяжелой. Жесткой. Я больше не чувствовала пальцев. Это был плохой знак, но я проигнорировала его, поскольку Аэролис продолжал распространять свою власть на мир. Он знал, что́ я хотела, что́ решила сделать, и был рад пожертвовать мной ради этого. Это была сила, которую никто не видел годами, возможно поколениями. Такого проявления геомантии не было с тех пор, как последние из Ранд и Джиннов были убиты или пойманы в ловушку. Я направляла силу бога, и это брало с меня свою дань.

Новые камни вырывались из-под земли, освобождая себе путь на открытый воздух. Земля содрогнулась, открывая город, лежащий под ней. Разрушенный город, поднимающийся из-под земли к дневному свету. Все больше и больше его частей вырывалось за пределы своих границ. Я чувствовала, как напряжение от этого зрелища проникает в Джинна. Он старался изо всех сил, но в то же время наслаждался. Аэролис наслаждался тем, что снова оставляет свой след в мире. Если бы только он понимал, что это не его след, а мой.

Конечно, мы не могли поднять весь город целиком. Только его часть. Большая часть, но далеко не весь. Тем не менее, сотня комнат, соединенных между собой, два огромных зала, похожих на пещеры. Все они были заключены в скале. Это было похоже не на город, а, скорее, на небольшую выдолбленную гору. Это подойдет. Это послужит началом моей империи. Моим центром власти. Местом, где в итоге будет покоиться трон Королевы-трупа.

Я почувствовала панику под нашими ногами. Узники Ямы были в ужасе. Понятное дело. Землетрясение — это одно для тех, кто находится на поверхности, и совсем другое для тех, кто заперт под землей.

Эскара! Сссеракис говорил тихо, его голос почти терялся в шуме, напряжение ужаса от происходящего было слишком велико. Я чувствовала, что все начинает разваливаться, а этого я допустить не могла. Этого я не смогла бы вынести.

— Хватит, Аэролис! — Мой собственный голос тоже звучал напряженно, прерываясь на словах. Он тоже потонул в шуме. Но ему не нужно было далеко разноситься. Джинн услышал меня, но проигнорировал, продолжая распространять свою власть на землю, вытаскивая все больше и больше от города на свет. Я едва могла видеть из-за крови, залившей мои глаза. Отторжение убивало меня. Убивало нас.

Я оторвала правую руку от земли и подожгла ее. Аэролис по-прежнему игнорировал меня, уверенный, что я ничего не смогу сделать, чтобы его остановить. Поэтому я хлопнула правой рукой по левой и подожгла веревку, привязанную к ней. Кожа была странной на ощупь, твердой и шершавой, как камень, который мы вытаскивали из земли. Через мгновение веревка на моей руке сгорела. Внезапно Аэролиса потянуло прочь. Якорь во мне исчез, он больше не мог оставаться. Я помогла ему, оттолкнув, и в конце концов вышвырнула Джинна из своего тела. Он убежал с издевательским смехом, уверенный, что ущерб уже нанесен. Уверенный, что меня невозможно вылечить. Возможно, он был прав.

С уходом Аэролиса я вдруг поняла, что Джинн каким-то образом задерживал отторжение моего Источника. Моя левая рука онемела, но все остальное тело сводило спазматическими судорогами. Ослепшая от залившей глаза крови, я потянулась за кисетом. Я не чувствовала его. Я ничего не чувствовала левой рукой.

— Эска, что ты наделала? — Голос Хардта, странно приглушенный и полный печали. У меня не было времени спросить его, что он имел в виду.

Правой рукой я нащупала кисет и почти порвала его, вытащив большой пучок спайстравы и засунув его в рот, прожевав и проглотив так быстро, как только могла.

Мы, Хранители Источников, можем быть могущественны, и нам часто предоставляются высокие привилегии за ту магию, которую мы передаем предводителям и королям, но мы платим высокую цену, в том числе собственным достоинством. Я сбилась со счета, сколько раз в своей жизни я лежала в луже собственной рвоты, и меня рвало Источниками, которые дают мне такую силу. Это был один из них. Я едва могла двигаться. Усталость и боль одолели меня. К счастью, зрелище, которое я только что разыграла, скорее внушало благоговейный трепет, чем смущало мое изнуренное состояние. Хорралейн все еще стоял надо мной, держа в руке Разрушитель на случай, если кто-нибудь подойдет слишком близко. Имико бросилась вперед и оттащила меня за волосы от рвоты. Тамура схватил Источники и спрятал их, пока Хардт хлопотал над моей левой рукой. Я только что совершила чудо, продемонстрировала силу, которой никто другой на памяти живущих не видел. Я только что вытащила город из-под земли. И все же я была там, свернувшись калачиком, терзаемая болью и неспособная избавиться от собственной растекающейся желчи, а друзья утешали меня успокаивающими словами. Хотела бы я заверить тебя, что это был последний раз, когда я была в таком состоянии, но, уверяю тебя, это далеко не так. Напрягать свой организм до предела — это дурная привычка, от которой я, кажется, совершенно не в состоянии избавиться.

— Эска, твоя рука. — Мне пришлось вытереть кровь с глаз, чтобы понять, о чем говорит Хардт. На самом деле я не хотела ничего видеть. Что-то было не так, ужасно не так, я поняла это по тому, что ничего не почувствовала. Хардт провел ладонями по моей руке, тыча в нее, подталкивая, но я ничего не почувствовала.

Я больше не могу тебя держать. Сссеракис был таким усталым, каким я его еще никогда не слышала, его голос был тихим и невнятным.

Наконец, я собралась с духом и собрала остатки мужества. Кровавые слезы текли по моему лицу, и я заслужила их все. Отторжение Источника геомантии, последняя стадия. Моя левая рука превратилась в камень.