Восстать из Холодных Углей

Глава 12

В последующие недели я пыталась найти истинный смысл воспоминаний Аэролиса. Я прокручивала их в голове снова и снова и вскоре обнаружила, что Сссеракис видел в этих воспоминаниях то, чего не видела я. Ужас видел эмоции яснее, чем я, и ощущал напряжение в том, как Джинн двигался и говорил. Сссеракис был гораздо более проницателен в тонкостях языка тела у расы, у которой не было настоящих тел, не считая того элемента, который они использовали в данный момент. Мы стали пытаться вместе. Напряжение между нами не было забыто, как и тот факт, что мы были так близки к тому, чтобы убить друг друга, но это было прощено. И не только мной.

Аэролис больше не поможет. Джинн явно считал, что его долг полностью оплачен, и у меня было отчетливое ощущение, что повторный вызов вряд ли прольет свет на это дело. Он задал мне загадку, и я должна была сама ее разгадать.

Мы потратили время на восстановление. Лодыжка Иштар так и не восстановилась по-настоящему, она хромала при каждом шаге, но с костылем стала передвигаться довольно проворно. Наши тренировки продолжались, и, несмотря на улучшение моего состояния, я чувствовала, что она поправляется еще быстрее. Я все еще не могла ее победить. Я не могла нанести ни одного удара. Имико маялась. Ее мучила совесть, а бездействие делало ее невыносимой. В те дни было невыносимо находиться рядом с ней, и я поняла, что скучаю по своей подруге. Я с нежностью вспоминала ее легкомыслие, остроумие и хорошее настроение, которые сопровождали ее, но все это ушло. Я понятия не имела, как исправить ситуацию, и даже Хардт изо всех сил пытался ее утешить.

Хардт и сам томился. На До'шане почти нечего было делать. Было непонятно, как поддерживать жизнь в отстроенном городе. Мы пролетали над сушей и морем, лесами и пустынями. Мы не могли остановиться. На До'шане не было якоря, и, даже если Мезула остановит Ро'шан, наш летающий город будет просто вращаться вокруг него. Не было ни флаеров, ни цепи, и у людей внизу не было возможности добраться до нас. Запасы подходили к концу, и голод становился настоящей проблемой. Хардт обнаружил, что ему нечем заняться. Хорралейн столкнулся с аналогичной проблемой и довольствовался тем, что целыми днями ходил за мной по пятам, прикрывая мне спину. Интересно, что думал этот большой человек, когда видел, как я разговариваю с ужасом. Возможно, он решил, что я сошла с ума.

Думаю, Тамура был единственным из нас, кому смена темпа пришлась по душе. Безумный старый Аспект с удовольствием проводил много дней, бездельничая и разглядывая небо или изучая архитектуру зданий, которые Аэролис воздвиг вокруг нас. Бессмертие позволяет по-другому взглянуть на жизнь. Легче ощущать, что день прожит впустую, когда у тебя их много.

В конце концов, я обратилась к Тамуре за ответами, до которых не могла додуматься сама. Он всегда был кладезью мудрости для тех, кто был достаточно терпелив, чтобы разобраться в его бессвязных речах. Я нашла его сидящим на крыше пустого здания, которое мы называли домом, за кухонным котелком и угасающим костром. Я понятия не имела, где он раздобыл растопку, чтобы развести костер — на До'шане не осталось дров. Это одна из многих вещей, которых мы были лишены из-за нашего высокого положения в небе.

— Что ты готовишь? — спросила я, усаживаясь напротив него и скрещивая ноги.

Старый Аспект пожал плечами. «В основном крысы». Даже при таких скудных запасах пищи крысы все равно находили что-нибудь, чтобы прокормиться. Я не хотела слишком задумываться о том, чем могут питаться эти маленькие зверьки.

Я медлила, не зная, как задать свои вопросы. Я считаю, что к неловким разговорам лучше относиться как к купанию в море. Будет холодно и неприятно, но лучше сразу нырнуть, чем продвигаться вперед дюйм за дюймом.

— Тамура, что ты знаешь об оружии Десяти?

— А-а, из Леса Десяти. — Тамура глубоко вздохнул и улыбнулся. — Десять костров в ночи. Десять рыцарей, чтобы спасти десять девушек...

— Нет. — Лучше всего прервать собеседника в самом начале, пока он не увлекся. — Я хочу знать правду, Тамура. Откуда взялось оружие? — В своих воспоминаниях Аэролис говорил, что они могут создать оружие, способное убить Ранд. Это была единственная причина, которую я смогла придумать, по которой Джинн так боялся Разрушителя.

— Правда… Правда подобна боли. В небольшом количестве дает ясность, концентрацию и даже вдохновение. Слишком много — отвлекает и быстро надоедает. Хорошая история похожа на это рагу. — Тамура, казалось, удовлетворился этим объяснением и не спешил делиться подробностями.

Это существо безумно. В нем слишком много Ранд. Слишком много лжи, скрывающей правду.

— Рагу — это смесь разных ингредиентов в одной кастрюле. — Я горжусь тем, что стала такой искусной в разгадывании загадок Тамуры.

— Крыса жесткая и жилистая. Но при правильном сочетании ингредиентов все становится съедобным. — Тамура глубоко вздохнул и посмотрел на кастрюлю с чем-то вроде грусти. — Но это уже никогда не сможет быть крысой.

— Крыса — это правда? — медленно спросила я. — Все остальное — ложь.

Тамура кивнул, а затем ткнул узловатым пальцем себе в голову. «Все это — рагу». Он хихикнул и почесал что-то под своими спутанными седыми волосами.

Я наклонилась вперед и забрала деревянный половник из рук Тамуры, улыбнувшись любопытному выражению его лица. Я помешала рагу, перемешивая ингредиенты, пока не нашла то, что искала. Я подхватила кусочек крысы и слегка наклонила половник, давая стечь жидкости и всему остальному. Затем я вернула половник Тамуре.

— Может, он больше и не снует вокруг, но смотри, это кусок крысы.

Тамура хихикнул и кивнул. Временами он мог вести себя как ребенок, полностью отдаваясь моменту. Это то, что мы теряем, становясь старше. Дети отличаются целеустремленностью и волей. Они стремятся к тому, чего хотят, и преследуют это, не думая ни о чем другом. Чем старше мы становимся, тем чаще находим много причин, которые нужно учитывать, стремясь к чему-либо. Наша воля ослабевает, наше внимание расширяется, охватывая большее. Мы становимся рассеянными. Трудно сказать, какое из состояний ума на самом деле более полезно; возможно, где-то между ними мы можем достичь здорового равновесия

— Да. Да, — Тамура снова кивнул. — Но это не крыса. — Он хихикнул и вернул половник в кастрюлю, снова помешивая.

Мы не найдем здесь ничего, кроме безумия и лжи, Эскара.

— Расскажи мне об оружии Десяти, — снова попросила я.

Он наклонился вперед. «Они упали с неба». Тамура произнес это с таким удивлением в голосе, как будто даже сейчас, спустя столько лет, это все еще было для него чудом.

— Уже оружием?

— Нет. Оружие не падает с неба, если его не уронить. Металлом. Небесным металлом.

— Прутья в клетке, — вспомнила я то, что слышала от Аэролиса. — Сделанные для их тюрьмы.

— Да! — Глаза Тамуры заметались по сторонам, как будто он только что сам это осознал. Я думаю, что, возможно, так оно и было. Многие из его воспоминаний были потеряны для него, заперты за стенами и завалами, которые он не знал, как преодолеть. Но при правильном подходе можно было проделать дырки и дать знаниям вылиться наружу.

Аэролис сказал, что они будут делать оружие из своей тюрьмы.

Я посмотрела вверх. Были видны Локар и Лурса. Две наши луны постоянно терлись друг о друга. Вращаясь друг против друга в своем вечном танце. Я могла ясно видеть их, близких и огромных. День был пасмурный, небо ясное, и, если бы я прищурилась, смогла бы даже разглядеть трещины в тех местах, где Локар ударял о Лурсу и прокладывал себе путь внутрь. Я могла видеть, что куски лун откололись и удерживались там под действием странной силы тяжести. Они казались такими маленькими, но каждый из этих кусков был, вероятно, размером с Ишу. Сегодня Лурса была крупнее, ее тело было повернуто к нам, заслоняя Локара. Одна луна мужского пола, другая женского. Почему я так долго не могла понять?

— Луны, — сказала я

— Да, да! — Тамура с готовностью кивнул. — Две луны, Локар и Лурса, которые резвятся в небе. Локар бесконечно преследовал свою сестру, не отставая от нее ни на шаг, привлеченный ее размером. Постоянно танцуя. Постоянно убегая. Постоянно приближаясь к финальному объятию. И вот, однажды. — Тамура уронил половник и хлопнул в ладоши. — Локар поймал свою сестру. Они закувыркались, перевернулись, треснули и раздавили друг друга. Двое стали одним.

— И металл выпал из лун, когда они столкнулись?

— Да.

Это оружие не из вашего мира.

Я покачала головой.

— Нет. — Я снова обратила свое внимание на Тамуру. — Ранд и Джинны, они были пленниками. Наши луны были их тюрьмами.

Тамура захихикал и стал раскачиваться взад-вперед.

— Бессмертные в ловушке. Заперты, как дети в комнате. Скандалят, дерутся, стреляют из игрушечного лука друг в друга. Всегда создают беспорядок. Он не любит беспорядок. Он любит порядок.

— Кто?

— Я не знаю. — Тамура хлопнул себя ладонью по голове раз, другой и третий, словно пытаясь что-то стряхнуть. — Я не могу... видеть. Не могу вспомнить. Есть... что-то большое, величественное. Родитель? Нет. Не все термины подходят, какими бы точными они ни были. Создатель?

— Тот, из-за кого они оказались в тюрьмах? — спросила я.

— Да. Что-то… непостижимое. Моя мать боялась его. Все, что я помню, — ее страх перед ним.

— Тот, что находится за порталами?

Тамура склонил голову набок.

— Глаз. Он наблюдает за всеми нами, но не все окна открыты.

Вот почему он так заинтересован в нас. Он чувствует меня. Он чувствует, что меня создали Ранд, и не может понять, как, ведь у них такое ограниченное воображение. Он не понимает, что я происхожу от вас, а не от него.

— За исключением того, что я была там с тобой. Наверняка он знает о землянах?

Некоторые вещи не заслуживают твоего внимания. Мелочи. Ты даже не замечаешь муравья, на которого наступаешь.

Тамура видел, как я разговариваю сама с собой, и ничего не сказал по этому поводу. Признаюсь, мне становилось все труднее скрывать свой ужас от всего мира, и я часто разговаривала с Сссеракисом независимо от того, кто был рядом.

— Итак, луны столкнулись. Их тюрьмы были разрушены, и они пришли сюда, на Оваэрис. — Тамура кивнул в ответ на мои слова. — И они принесли с собой свою войну.

Отрезвляющее осознание. Нас учили, что столкновение наших лун — это всего лишь случайность, исторический момент, который не оказал большого влияния, если не считать рассказов у лагерных костров и случайных лунных дождей из драгоценного металла. Правда вышла далеко за рамки этого утверждения. До столкновения лун земляне были нецивилизованными животными, существами, которых я называю Про́клятыми. Пахты по большей части выглядели так же, но были дикими созданиями без особого интеллекта, передвигавшимися на четвереньках, с которых поднимались только оглядеться, на миг замерев неподвижно. Что же касается таренов, то кто знает, какими маленькими зверьками они были до Ранд. Если бы не столкновение лун, мы все были бы такими же. Мир принадлежал бы гарнам, мурам и монстрам. Некоторые из величайших городов Оваэриса никогда бы не появились, а в нашем небе не было бы летающих гор. Севоари и все его обитатели просто не существовали бы. Столкновение наших лун было не просто какой-то фиксированной точкой в истории, это было чертовым началом истории, истории всего, чем мы сейчас являемся. Теперь мне стало ясно — и это, несомненно, было правдой, — что Ранд и Джинны не принадлежали этому миру. Они были иммигрантами, бежавшими из бессрочного тюремного заключения. Но также верно и то, что они, безусловно, оставили свой след в нашем мире. Они сформировали его по своей воле, сделали его и нас такими, какие мы есть сегодня. Мы обязаны им всем.

И тем не менее, они принесли в наш мир войну, которая опустошала его снова и снова. Они играли с естественным порядком вещей и убедили нас поклоняться им как богам. Они создали другой мир, полный монстров и ночных кошмаров, взятых прямо из наших худших снов. Они считали нас никчемными. В лучшем случае мы были пешками, которых использовали в великой войне, которую они вели друг против друга. В худшем случае мы были для них никем, наши жизни даже не стоили внимания. И на личном уровне их война стоила мне Сильвы. Возможно, я и держала оружие, которым был нанесен удар, но направляла его Мезула. Это Мезула отправила свою дочь умирать вместо себя.

Честно говоря, от осознания этого у меня слегка закружилась голова. Где-то вдалеке я слышала, как Тамура что-то бормочет, помешивая рагу, и слышала, как Сссеракис что-то говорит, но я была погружена в свои мысли.

— Оружие, — наконец сказала я. — Почему Аэролис так боится молота? Потому что молот может его убить?

Тамура взглянул на Хорралейна. Огромный головорез сидел на краю крыши в стороне от нас и, по-видимому, не проявлял интереса к нашему разговору, несмотря на тему.

— Металл был сконструирован так, чтобы сдерживать их магию. В противном случае это была бы плохая тюрьма.

Как все это поможет нам раскрыть потенциал Источников, которыми ты располагаешь? Знание того, откуда взялись Ранд и Джинны, не дает ничего, кроме ощущения собственного превосходства.

В этом ужас не был неправ. Секреты заставляют нас чувствовать себя сильными, а гордость за силу всегда была одним из моих недостатков.

— Я не знаю. — Были способы, которыми я могла бы использовать новое знание. Возможно, это был рычаг, с помощью которого можно было бы выудить что-то еще у Джинна. Хотя, возможно, ему было бы все равно. Аэролис охотно показал мне эти воспоминания; он, должно быть, знал, что я увижу предательство, которое спланировали они с Мезулой.

— Подумай о рагу, — сказал Тамура, понимающе кивая.

— Разве мы не закончили с метафорой о рагу?

Тамура пожал плечами и улыбнулся. Было приятно снова увидеть его улыбающимся. Долгое время казалось, что даже его настроение было погребено под тяжестью страданий.

— Рагу бывает разнообразным. Так много применений, так много возможностей. Ты знаешь, что входит в состав рагу?

— Крыса?

Он бросил на меня испепеляющий взгляд:

— И?

— Понятия не имею.

Тамура захихикал:

— Ты не хочешь знать.

В моем мире есть существо, которое ответит правду на любой вопрос. Но оно отвечает на каждый вопрос только один раз и может не ответить на тот вопрос, который ты задал.

— Что?

То существо безумно. Как и это.

— У каждого ингредиента свой вкус. — Тамура наклонился вперед и глубоко вдохнул через нос, смакуя аромат рагу. Затем он поперхнулся от запаха. — Надеюсь, на вкус оно будет лучше, чем на запах. Вкуснее, чем его составные части.

Все начинает обретать смысл. Ты понимаешь этого дурака?

— Наставники в академии говорили нам никогда не смешивать магию. Они говорили, что это опасно.

Тамура снова усмехнулся, покачав головой:

— Не все правила созданы для защиты. Многие существуют для того, чтобы сдерживать. Но, возможно, они были правы. Ты уже нарушила правила. Ты опасна?

Он был прав, конечно. Тамура почти всегда был прав. Просто раньше я этого не замечала. Наставники говорили нам, что смешивать магию из разных источников опасно и непредсказуемо, и в чем-то они были правы, но в то же время они были глупцами без особых амбиций. Магия Источников, магия Ранд и Джиннов, никогда не предназначалась для использования в одиночку. Это заложено в самой их природе, в законах, которые их связывают. Вместе они сильнее, чем порознь. По мере того, как все больше их умирало, их сила уменьшалась. Достигнув своего расцвета, Джинны создали целый мир. Они сделали это не по отдельности, они объединили свои усилия, все они работали как единое целое для достижения общей цели.

Наставники учили нас, что смешивать магию извне достаточно безопасно. В конце концов, это сам дух авгомантии: наложение чар на предметы требует второй магической настройки, чтобы направить действие чар. Невозможно создать пылающий меч с помощью одной только авгомантии, для этого требуется также пиромантия, которую затем можно применить к металлу. Однако внутреннее смешивание магии ускоряет отторжение и может привести к катастрофе. Оба утверждения верны, но они упустили ту часть, где внутреннее смешивание магии увеличивает силу в много раз.

И Тамура был прав еще кое в чем. Я уже делала это, просто этого не осознавала. В своем гневе и горе я обрушила на Аэролиса все, что у меня было. Мы с Сссеракисом работали в идеальном союзе. Тень и клинок, огонь и молния. Эту битву мы бы проиграли, если бы Аэролис ударил в ответ, но во время той безумной атаки Джинн был потрясен. Мы, блядь, его ранили. Когда я оглянулась назад, я поняла, как. Источникоклинки, которые я создала на пике своей ярости, были другими. Раньше я создавала клинки с помощью кинемантии, а затем покрывала их молнией или огнем. Но в тот раз я смешала магию внутри. Кинемантическая энергия, которую я использовала, чтобы наполнить эти клинки, была насыщена дугомантией и пиромантией. Я даже не осознавала этого. Возможно, именно поэтому отторжение произошло так скоро. Я не знаю. Но я знаю точно, что смешанная магия позволила мне ранить Аэролиса. И я знала, что смогу сделать это снова.