Ворн. Книга третья.

Глава 3

Полумрак. И такой же густой, тяжелый воздух, как и свет, коего недоставало в должной мере в этом неопрятном помещении. Грязный пол, деревянные столы и лавки, запах пота и перегара — обычная обстановка для дешёвой забегаловки. Дюжина пьяных моряков гуляли сегодня в этой таверне, наводя ужас на местных пьянчуг.

Фальшивый смех портовых шлюх, гомон и мужской хохот звучали сегодня в этих стенах как никогда громко. Моряки шумели и откровенно борзели, хватая взмыленных официанток за непотребные места, и грубо донимали обычных, каждодневных посетителей. То им не понравилась троица работяг, тихо ужинавших за соседним столом, то одиноко прикорнувший за барной стойкой мужичок оказался интересен. Люди потихоньку покидали таверну, предчувствуя неприятности. Официантки в слезах наперебой жаловались хозяину заведения и отказывались обслуживать этих дикарей. Одну из ночных бабочек разложили прямо на столе и, подняв подол пестрого цветастого платья, пользовали по назначению под всеобщее улюлюканье, советы и одобрение.

— Северяне… — печаль на лице Ксандро, хозяина таверны, была вселенского масштаба. Он скривился так, словно у него в одночасье заболели все зубы разом.

Тут оставалось только одно — ждать, когда они ужрутся и отчалят восвояси, и молиться, чтобы попойка не перешла в откровенный грабеж. Можно было вызвать отряд стражников, но горький опыт подсказывал, что лучше этого не делать. Драки тогда точно не избежать — разгромят весь зал. А по утру еще и показания давать, да и вообще, протаскают и промурыжат несколько дней по допросным. Всю душу вымотают, а эти дикари один черт откупятся. И в довесок ко всему, в тот день, когда их жуткое, с черепами, судно отчалит от берега, полыхнет ярким пламенем его заведение. Проходил он уже через это. Чуть не разорился. Благо, кубышки прикопанные отрыл на пепелище, с них и поднялся вновь.

Дверь распахнулась, и на пороге показались четыре подростка.

— Нет, ребят, ток не сегодня, — вымученно простонал хозяин таверны.

С этими сопляками у него был негласный договор. Они иногда работают у него в заведении, обчищая «уставших» клиентов. За что щедро платят за ужин, и Ксандро спит спокойно, зная, что никто не влезет к нему в окошко и не потребует спрятанных денег, приставив ножик к горлу. Просить защиты у их старших — так то на то и выйдет, если не хуже — та же крыша, только денег драть в три шкуры с него будут. А сопляки эти… Да черт с ними, пусть промышляют. Хлопот от них нету, затрат тоже. Ксандро знал, что у «ЭТИХ» своя иерархия и вся территория поделена. И если одна шайка кормится в этом месте, то вторая уже не полезет. «Из двух зол, сынок, выбирай меньшее», — так всегда говорила мать Ксандро. Вот только какое зло сегодня меньшее? Ксандро протер дрожащей ладонью вспотевшую лысину. И вновь высунул из-за шторки свой гордый птичий профиль. Из темного прохода на втором этаже, где располагались две каморки для утех и его личный кабинет, ему хорошо был виден весь зал. Мальчишки сели за самый дальний столик, что стоит почти у входа в кухню. Зажгли масляный светильник, чего обычно не делали, и, заказав еду (девочки знали этих клиентов в лицо, и старались обслуживать их сразу), просто сидели и беседовали. Они не наблюдали за залом, как обычно, выискивая себе жертву. Они вообще, кажется, сегодня пришли не работать, а отдохнуть. Поняв это, Ксандро с облегчением выдохнул и даже, радостно почесав свой округлый пивной животик, намеревался спуститься вниз, чтобы сообщить малолетним гостям, что их сегодня угощает заведение. И да, вон того, четвертого, Ксандро видел впервые. Парень не из «ЭТИХ», одет солидно, при оружии, выправка прямая. Больше похож на барчука. Интересно, что такой птенчик делает в стае стервятников?

Видимо, на подростков обратили внимание и моряки. Отпустив в их адрес грубую шутку на своем языке, пьяные северяне дружно заржали. «Барчук» скривился и отвернулся. Неужто смыслит их заморскую речь?

В этот момент взвизгнула одна из официанток, Анютка — самая молоденькая из его девочек. Принял на работу ее совсем недавно. Строптивая, спесь пока слететь не успела. «Ох, не надо было ее в зал выпускать сегодня, ох не надо…» — подумал Ксандро и спрятался обратно за занавеской. Прозвучала звонкая пощечина, и вновь визг девчонки, который тут же растворился в дружном смехе пьяных глоток.

Девочку грубо сграбастал в медвежьи объятия звероподобный мужик, лохматый, как йети. Лицо его, не отмеченное признаками великого разума, счастливо скалилось желтыми зубами.

— Пусти! — тонкий голос прорвался сквозь шум. — Пусти, говорю! Думаешь, тебе все позволено?! Хрен тебе! Пусти, скотина! — брыкалась она и извивалась всем телом, безнадежно пытаясь высвободиться. Ее маленькие кулачки колотили в могучую грудь, не причиняя охальнику ничего, кроме веселья. Он тискал ее, словно игрушку, говоря товарищам, что эта крошка ему по душе, и надо бы ее прихватить с собой в плаванье. Девчонка извернулась, и что было сил укусила его за кисть.

Бранно ругнувшись, здоровяк отдернул руку, замахнулся, но, поймав злой взгляд пацана, который сидел неподалеку, остановился, так и не нанеся удар.

Тут же сменив объект интереса, он весело крикнул через зал:

— Эй, сосунок, подойди суда!

Но слово «сосунок» произнес на своем родном языке, которого пацан, по идее, знать не мог. Ко всеобщему удивлению, тот ответил на их родной речи, чисто и без запинок:

— Кого ты сосунком обозвал, меня? Ты видел свое лицо, обезьяна? Отпусти девочку, утырок.

— А что с моим лицом не так? Я не нравлюсь тебе, да? — с угрозой в голосе поинтересовался северянин, тяжело подымаясь с лавки. В его глазах играл огонек куража. Отшвырнув в сторону свою недавнюю игрушку, он направился к новой, предвкушая иное веселье.

— Тебе помочь, малой? — с ухмылкой, насмешливо спросил у пацана другой северянин.

— Мне не нужна помощь. — огрызнулся пацан. — а ты, Пацан вперился полным злобы взглядом в первого моряка, — Не девка, что бы нравится мне.

— А ты гляди, дерзкий-то какой, — усмехнулся рядом сидящий северянин с множеством шрамов по всему телу. — Наш, что ли?

— Языку обучен, но не похож на нашего. — буркнул тихо рыжий, так, что бы слышали только свои. — Щя поглядим.

— Зашибет же, мелкого. — брозвучало в стороне.

— Обожди, — переговаривались в пол голоса двое, судя по виду, занимавшие не последнее место в этой шайке.

Но Ворн все слышал, выхватывая из общего гомона иностранные слова.

Громила вальяжно, нарочито показушно размахивая ручищами, в развалочку подошел к столику с подростками и оскалившись попытался ухватить наглого сопляка за шкирку, но тот-как шустро вывернулся и подпрыгнув, врезал своей головой в подбородок. Больно врезал. Весь зал услышал как лязгнули зубы у мужика и глаза при этом стали у него большие, удивленные. А после случилось и вовсе не мыслимое. Пацан подпрыгнул, крутанулся и ударил с разворота ногой прямо по удивленному лицу морского волка. Тот только сдавленно хрюкнул и пошатнувшись рухнул на пол. Но сознание не потерял, а мотнув головой, словно мокрая собака, зарычал и начал подниматься. Но не успел. Пацан снова треснул его ногой, так ловко и сильно, что здоровенного детину повело, он сделал пару шагов назад, и запнувшись рухнул спиной аккурат на стол своих друзей. Стол хрустнул и сломался, накрыв мужика двумя половинками.

— Ах ты паскуда мелкая! Убью, сучонок! — прозвучал яростный рев из под обломков досок и битой посуды. Упавшие вместе с ним товарищи также пытались встать, обещая оторвать гаденышу ноги и руки, и засунуть их в определенные места.

— Ворн! Бежим! — дернул его за рукав бледный как мел Алтай.

— Думаешь, я его боюсь? — набычился парень, отдернув руку.

— Остынь, не время пока. Их слишком много. — Алтай явно нервничал и очень хотел поскорее убраться из таверны

— Вы, идите, а я сам тут… разберусь. — прорычал парень, сверля взглядом северян, которые пылали не меньшим интересом к нему.

— Дурак ты, Ворн. И не лечишься. — вздохнул Алтай и глянул на Косого. Мальчишка без слов уловив приказ, опрометью бросился в кухню.

В двери ломиться смысла нет — не выпустят, а вот на кухне был еще один проход, через который мелкий проныра и сбежал из таверны, кинувшись сломя голову за подмогой. Ворн это понял, потому, что за его спиной встали Серый и Алтай. Четверо взрослых мужчин — не мирных рыбаков, а воинов, закаленных ветрами штормов и кровью множества сражений, стояли против троих подростков, даже на вид не вызывающих особого опасения. Вожак морской команды, кряжестый рыжебородый мужик с множеством татуировок на лице, явно веселился.

— Насмерть только не зашибите малых, — сказал он, улыбаясь и отступая в сторону, что бы не мешать, но при этом и наблюдать за происходящим.

Первым кинулся не высокий худощавый блондин с косичками в бороде и черными полосами под глазами, и тут же получил лавкой в голову — это Серый запустил деревянный снаряд в противника. Мужика повело в сторону. Он согнулся уперев руки в колени.

— Хех! Бодренько! — изрек весело он, мотая головой. — Всю хмель сдуло!

Алтай проскользнул меж растопыренных ног своего противника и от души пнул того в зад. Потеряв и без того с трудом найденное равновесие, пьяный мужик рухнул всем телом на своего собрата, который, наконец-то выбравшись из под обломков, только-только принял вертикальное положение, едва поднявшись с четверенек. Оба с грохотом рухнули обратно, добив несчастный стол до состояния «Ремонту не подлежит. Дрова.». Моряки, не участвующие в потасовке, хохотали так, что с крыши таверны сыпался мусор. Они ржали словно мары, обожравшиеся забродивших яблок, держась за животы, тыкая пальцами и комментируя происходящее, бодбадревали товарищей шуточками.

Кто-то из них порывался пойти на помощь своим перебравшим алкоголя друзьям, но был остановлен движением руки вожака.

«Пьяные-пьяные, а соображалка работает», — отметил про себя Ворн, уловив этот момент. На него наступали сразу двое. С одним он справился легко, а вот второй, несмотря на количество выпитого, расценил противника как более серьезного, нежели подумали о нем изначально. Он шел вразвалочку, растопырив руки и ноги, вроде как пьяненький, но взгляд у него слишком цепкий. Алтай попытался атаковать со спины, и тут же был откинут к стене одним коротким движением. Здоровяк даже не взглянул на досадную помеху, устремив все свое внимание на Ворна, который тоже двигался, словно прекрасно вышколенный и закаленный в боях воин. Северянин это оценил по достоинству. Его товарищи тоже. Ладонь Ворна зачесалась, почувствовав призыв ножа. «Нет, не сейчас», — мысленно отверг он помощь стального друга. «Я сам». Веселье в зале стихло. Вокруг двух противников сам собой образовался круг чистого пространства, как на ринге. Все внимательно наблюдали. Один из моряков, что валялся на полу, очухался и попытался встать, но тут же грохнулся обратно, получив по голове кувшином из-под вина — Анюта постаралась. На них взглянули мельком, но предпринимать никто ничего не стал, а снова уставились на двоих противников, которые плавно перетекая кружили по импровизированному рингу.

— Ну что, струсил? — призывно махнул рукой противник Ворна. — Ну, давай, малой, нападай. Покажи себя! — ухмылялся он.

Но мальчишка не спешил, тогда моряк сделал мах правой рукой. Ворн отклонился и понял, как просчитался. Навстречу ему, слева, летел невесть откуда взявшийся кулак. Яркая вспышка света и боли от удара в лицо и тут же пинок в грудь, от которого пацан, согнувшись пополам, улетел в дальний угол зала. Шлепнувшись на что-то мягкое, Ворн застонал. Под ним тоже кто-то застонал, затем матерно выругался и зашевелился. Вглядевшись в лицо человека, на которого он так удачно приземлился, Ворн оторопел.

— Гриня? Гриня, наших бьют! — успел он пару раз хлопнуть товарища по щекам, прежде чем здоровенная лапа, схватив его за ногу, поволокла обратно, на середину зала. Ворн прикинулся полуживым. Моряк — косая сажень в плечах и почти два метра ростом, сильно похожий на бурого медведя, как мастью так и статью, поднял свою добычу одной рукой, так, что голова мальчишки оказалась на уровне пояса мужика.

— Ну вот, прыгунок, и попался, — хохотнул он басом. — Все, Кеп, кажись спекся пацан, — отвлекся от своей жертвы верзила.

Этого Ворн и ждал. Один точный удар кулаком, и моряк, не естественно тонко, для такого детины, ойкнув, выпустил пацана, схватился за пах и, сжав колени, медленно осел на пол, издавая странный звук, схожий со сдувающимся колесом. В зале дружно заржали, пророча мужику долгое воздержание от плотских утех и готовность к празднику хранителя всех младенцев, намекая на цвет его яиц, за одно хваля мальчишку за смекалистость.

Ворн, вскочил на ноги, окидывая взглядом помещение, оценивая обстановку. Алтай так и лежал у стены, Серого, скрутив руку за спиной, удерживали северяне. Теперь на него смотрели не только с насмешкой, но и с интересом.

— Возьми его, и уходим, — тихо, на своем языке, приказал капитан.

К мальчику шагнули сразу четверо. Они больше не шутили. Лица их были серьезны.

Ворн разбил нос одному, выбил руку другому, но ближник вождя схватил его, и, скрутив, приподнял.

— Поставь ребенка на землю. — еле ворочая языком, произнес знакомый Ворну голос.

Гриня стоял, пошатываясь, держа в руках ножку от стола.

— Наших бьют! Наших бьют! — раздалось за окнами таверны, топот от множества ног. Дверь гулко бряцнула и в помещение ворвалась толпа ребятни, а вслед за ними послышалось и ржание мар — то явился отряд имперцев, которые вломились с криками:

— Где пожар?! Какой пожар?!

Гвалт, суматоха, Ворна выпустили, имперцы принялись хватать и вязать всех подряд. Северяне сцепились с имперцами. Ксандро застонал, схватившись за лысину:

— Не я, не я их позвал! — проблеял он вымученно, уже предвидя, как пылает его таверна.

— Быстрей, быстрей! Сюда! — схватив Ворна за рукав рубахи, тянула его та самая девчонка, из-за которой все и началось. Ворн только и успел ухватить за шкирку шатающееся тело, с перекошенной блаженно-счастливой улыбкой на невменяемой роже. Пробегая по темным коридорам, он то и дело обо что-то спотыкался. Тело, которое он тянул за собой, хрюкнув, завалилось и собралось спать там, где и упало. Ворн вскинул его на плечо и поволок дальше.

— Иди, твои там, — сказала девушка и выпихнула пацана с "дровами" на плече на улицу. "Дрова" блаженно скалили зубы, бормоча нечто не внятное, одному ему понятное и периодически икали.

При свете луны Ворн разглядел несколько знакомых ребят, среди них Серого и Сабира, которые под руки тянули бессознательного Алтая. Перескочив через помойную канаву, компания скрылась в подворотне, оставив за спиной шум и гам таверны.