Ворн. Книга третья.

Глава 22

Марку нравилось пугать этого мелкого засранца. Ему вообще нравилось подшучивать над людьми, но чаще всего его шутки переходили в славную драку. Поэтому во время похода Марк старался не шутить, ибо за дебош можно и плетью огрести. А кому этого хочется? Марку точно не хотелось. Вот именно по этой причине во время плаванья Ангус становился его «любимчиком». Он-то точно в зубы не даст, а значит, и проблем не будет. А еще Марк таким образом прощупывал пришлого мальчишку. Наблюдал за его реакцией. Поговаривают, он может стать одним из их команды. Многим эта новость не нравилась. Одни говорили, что не желают подтирать сопли еще одному сосунку и следить за сохранностью его шкуры. А другие, наоборот, говорили, что с этим отпрыском они горя хлебнут, ибо странный он, не понятный, да еще и чужак. Но Капитан почему-то буквально зубами вцепился в этого парня. Народ роптал, но в открытую пока никто не высказывался. Вот Марк и прощупывал тихонько.

— Ты красотку Свена кормил сегодня? Истощает девка за время похода, так он с тебя потом спросит, смертник малоумный! — довольно скалился Марк, похлопывая дружески парня по спине.

Ангус поперхнулся воздухом и закашлялся.

Матросы, ставшие свидетелями этого балагана, весело заржали. Им было очень смешно наблюдать как побледнело и вытянулось лицо пацана, глаза резко округлились, рот открылся, потом резко закрылся. Мальчишка засуетился, занервничал…

— Ха! Точно, забыл, килька безмозглая! — заржал мужик.

— Свен сушёную воблу не любит, — заржал еще один моряк. — Ему подавай рыбеху посочнее!

— Хах! Чтоб было за что подержать, а не биться о ребра! — добавил другой.

— Ну да! — скаля щербатый род, кивнул третий. — Что бы все на месте было, и грудь и попа! — изобразил он руками как щупает женские прелести.

Мужики потешались от души, только Ангусу было не до смеха. Оголодать девка за пол дня, конечно, не сильно оголодает, но вот если дойдут до Свена слухи о его забывчивости, то трепки точно не избежать. Или выпорет, или монетой накажет, или еще чего придумает на потеху остальным. Ангусу реально поплохело.

— Так это, я мигом! — заметался он, подбирая и складывая намотанные бухты веревок.

Ворн кисло скривился от такой реакции парня, подумав, что ему еще очень далеко до исполнения своих грез. Он поднялся, с ленцой потягиваясь, как бы невзначай окинул взглядом пространство вокруг себя, подметил несколько хмурых рож и пару заинтересованных прищуров, направленных в его сторону. Хмыкнул своим мыслям.

— Чет разморило меня на солнышке… — ни к кому не обращаясь, протянул Ворн сонным расслабленным тоном. — Жарко сегодня. Прям подпекает.

— И клети почистить не забудь, — добавил Марк напоследок, уже разворачиваясь в обратном направлении.

— Угу, — послушно кивнул Ангус и добавил уже тихо, так, чтобы никто не слышал: — Ненавижу… Как же достало меня все это…

Достало, но терпишь. Терпишь и позволяешь над собой потешаться… Вроде и парень ты неплохой, только вот слабохарактерный, что ли… Или на то есть свои причины? А может, это нормальная реакция для них? — Ворн с прищуром наблюдал за Ангусом и остальными. — Будь я таким как он, меня давно сожрали бы, — хмыкнул он и спросил вполне дружелюбным тоном:

— Тебе помочь? Чего они так с тобой? Или заслужил чем такое отношение?

Парень цыкнул, раздраженно отмахнувшись.

— Скорее, НЕ заслужил я пока что нормального отношения, — вздохнул он, направляясь к камбузу.

Ворн пошел рядом, не упуская косые взгляды и тихие перешептывания якобы не обращающих на них своего внимания моряков.

— Кто я? — бубнил он раздосадованно, повесив голову. — Даже не щенок. Щенком стать — это еще постараться надо. Хоть один бой пройти. А я… Что я? Нет на мне крови. Ни капли, — и так вздохнул тяжко, со стоном, что аж в душе Ворна что-то сжалось. — Правы они, выкормыш я. А они потешаются. Ржут как мары. А я что? Я ведь хотел пойти на «Жемчужину», биться… Кок, сука, в чулане запер. Говорит: «Не твой бой это, сопляк». Не ему решать, мой то бой, или не мой. Так бы я уже был щенком…

— Ага, или трупом, — усмехнулся Ворн, вспомнив, какая там бойня была и как он чудом отбился от безумного бугая.

— А даже и трупом, — зло буркнул парень, сжав кулаки. — То мне решать! Не им!

— Не прав ты. Они все воины, и им виднее, готов ты к сече или пока нет. И еще, битва битве рознь. Там действительно было очень опасно. А им нужно из тебя сделать собрата по оружию, а не привезти скорбные вести твоей матери. Не злись. Ваш кок верно поступил, заперев тебя в чулане. Ты это позже поймешь, когда сам станешь воином.

— А стану ли? — горько вздохнул Ангус.

— Обязательно станешь, — поддержал его Ворн, ободряюще хлопнув по плечу.

— Вот ты… Ты младше меня… На сколько? На год, на два? А уже полноценный воин. Как ты им стал?

Ворн пожал плечами.

— Мне пятнадцать. Биться меня учили лет с девяти. В военную академию я попал три года назад. И пока что даже средний экзамен не сдал. Еще год учиться. Так что, Ангус, и тут ты не прав. Никакой я не воин.

— Не воин?! — резко и зло прошипел Ангус. — Однако тебя почему-то ТВОИ в каюте не заперли. А взяли с собой. И ты бился там наравне с другими. А я — НЕТ!

Ангус вскинул голову и с вызовом посмотрел в глаза Ворна. Там был лед. Короткое движение руки Ворна — и Ангус рухнул на пол как подкошенный. Нет, Ворн не ударил его. Он лишь прикоснулся к шее пальцами.

Очнулся Ангус после шлепков по лицу.

— Просыпайся, принцесса, — насмешливый, но вполне дружелюбный тон послышался как из бочки. Ангус открыл глаза. Ворн сидел на корточках и улыбался.

— Все, успокоился? — хохотнул он. — Или повторить?

Ангус тер побаливающую шею, изумленно хлопая ресницами.

— Как ты это сделал? — восхищенно удивился он. — Научишь?!

— Хм… Не знаю… Надо подумать. Но, ты теперь понимаешь какая между нами разница? Тут дело не в возрасте и даже не в массе тела. Да, ты выше меня и чуть старше, но меня обучали многие люди, порой даже против моей воли. А ты всего-то первый год как из под мамкиного крыла. Учись, тренируйся и сбудется твоя мечта.

— Прости, — Ангус покраснел, опустил глаза. Ворн кивнул и протянул парню руку.

— Вставай. Хватит разлеживаться, нам пленников кормить и клетки чистить, ты не забыл?

В глазах Ворна больше не было этого леденящего душу взора. Вполне себе обычный парень, с обычным взглядом.

— Ты прости меня, Ворн, за резкость… Я это сгоряча, — Ангус поднялся, отряхнул штаны и рубаху, хотя никакого мусора и в помине не наблюдалось.

— Ничего. Бывает. — Ворн кивнул.

— Обидно просто, — вздохнул Ангус и снова уперся взглядом в пол. Щеки его так и алели, словно у девицы на первом свидании. Ему и правда было стыдно. Стыдно за то, что обидел парня, которого уже начал считать почти что другом. И за страх тоже стало стыдно. Он действительно испытал липкий ужас, когда увидел этот холодный, ничего не выражающий взгляд. «Наверное Смерь смотрит так же», — подумал он и передернул плечами. Мурашки пробежали по коже. Нервно выдохнул.

— Обидно, что жив остался? — пошутил Ворн.

— Да не… Просто… — он виновато посмотрел на Ворна и выпалил на одном дыхании, опасаясь, что может передумать признаться в своих ИСТИННЫХ причинах:

— Вы «Жемчужину» взяли. Как в порт придем, дележ будет, а мне шиш. Я не участвовал в захвате добычи, на меня и делить нечего.

— И ты из-за этого расстроился? — улыбнулся Ворн, хлопнув парня по плечу. Тот кивнул и даже носом шмыгнул.

— Скоро мы домой вернемся… А я с похода — и без добычи… Как матери на глаза покажусь? Стыдно. Да и соседи… Скажут, что не мужчину вырастила, а… — задумался он. — А… — так и не найдя сравнения, Ангус, полный досады, махнул рукой. — Не вернусь домой, пока денег не заработаю! Вот, — закончил он свою исповедь.

— Первый поход пережить тоже постараться надо, — успокоил его Ворн. — Многие не возвращаются с первого похода. А добыча — то дело наживное. Успеется еще. Главное, ты живой вернулся. Думаю, и мать тебе то же самое скажет. А соседи… Да ну их к чертям, этих соседей. Людям только дай повод языки почесать. Вот помер бы на этой «Жемчужине» — и кто бы тогда помогал твоей матери?

— Может, ты и прав, но все одно мне стыдно. Я старший мужчина в семье, я должен содержать семью. Сестер замуж выдать должен. А я… Эх! — рубанул он воздух рукой в отчаянье. — Ладно, пошли собирать еду горемычным этим, а то и впрямь отощают, — пошутил он, но как-то с горечью, совсем не весело. — Поможешь?

— Да помогу, помогу, — кивнул Ворн. — Идем. Говори только, чего делать. Я-то вообще про пленных не знал. Вернее, знал, но только про одного. А тут, оказывается, и не один. Вы рабов возите?

— Не, рабами чтоб вот специально мы не торгуем, — мотнул головой Ангус. — Так чисто, если случай подвернется. У нас и места-то под рабов нет. Пару закутков, да клеть для буйных. Мы мирные торговцы.

— Ага, мирные, как же, — усмехнулся Ворн. — А я Дева Мария.

— Кто?!

— Не важно, — отмахнулся он. — Ну так чего мне делать? Говори.

— А вон, корзину бери и держи, а я ща мигом снедь соберу. А потом ведро возьми. Я корзину понесу, а ты воды набери, да черпак с собой прихвати, — и, не дожидаясь Ворна, тут же заметался по камбузу, собирая плошки, ложки и наваливая в бадейку похлебку. Ворн стоял в стороне, наблюдая за парнем. Тот был суетливым, слегка нервным и злым, но старательно пытался скрыть свои эмоции. Он понимал, что паренек ему откровенно завидует, но при этом и побаивается. Страх и зависть — плохая смесь. До добра не доведет.

— Готово! — воскликнул Ангус, всунув в корзину еще и несколько ломтей хлеба. — Идем. Ведро вон. Черпак не забудь. Воды на палубе из бочки наберёшь. А для чистки клетей все внизу.

Ворн молча взял пустое деревянное ведро с черпаком и пошел вслед за Ангусом. Информация о пленных его напрягла. Не то чтобы ему было жаль рабов, или он являлся ярым противником работорговли, ведь иные и заслуженно попадают в рабство, но вот в душе мерзко царапнуло. Неприятное такое чувство — словно кошки в душу нагадили.

— И сколько этих несчастных у вас там? — задал он наводящий вопрос.

— Трое всего. Тать в клетке, да девка с лекарем. Вот вся добыча. С девки я ничего не получу, — угрюмо рассуждал Ангус. Не жалуясь, а просто констатируя факт. — С лекаря тоже. А вот с ворюги того копейка перепадет.

— Расскажи мне про эту девчонку. Кто она? Красивая? Как попала к вам? Ее купили, или за так взяли? Она с острова? Ну и про ворюгу тоже расскажи, — с веселым задором, Ворн разом задал кучу вопросов. Ангус даже ухом не повел, чтобы насторожиться, а тут же принялся рассказывать новому товарищу все и с подробностями. Ворну буквально на миг стало совестно за то, что он использует столь простого и наивного человека. «Блин… словно конфету у ребенка отобрал», — подумал он, но тут же откинул все сомнения. «Болтун — находка для шпиона».

— Не. С материка она. А купили или за так взяли — то мне не известно. Вернее, про девку не известно. А вот парень — тот сам виноват. Тать. Нечего было ночью на наш корабль лезть. Сам залез — сам дурак! — рассмеялся он над своей же шуткой. — Вот и сидит теперь, ждет, когда ему серьгу рабскую в ухо-то вденут. Ему еще крупно повезло, что жив остался, да руки целы. По вашим законам, да и по нашим тоже, за воровство руки рубят. А то и голову.

— С Николота они что ли?

— Ну да. А чему ты так удивляешься? Это нормально. Все так делают. А мы чем хуже? Деньги разве бывают лишними? Не убили же его, а могли бы. В своем праве были. А так — жив-здоров. Может, еще и выкупиться сумеет. Как знать. Мы не душегубы. Мы люди честные.

— Ага, — кивнул Ворн с самым искреннем выражением на лице.

— Верно, — кивнул ему в ответ Ангус. — Честные.

Ворн поставил ведро у бочки, достал из него ковш.

На краю бочки сидел ворон, с интересом разглядывая свое отражение то одним глазом, то другим, вертя головой и выгибая шею. Потом вдруг клюнул свое отражение, каркнул, раскинул крылья и снова уставился в воду.

— Здорово, Гамлет. — улыбнулся Ворн, преветствуя птицу. — Любуешься собой? Да красивый ты, красивый. Грозный и страшный, — усмехнулся мальчик и почесал питомца под клювом. — Подвинься чуть, воды наберу, потом дальше любуйся. Хорошо?

И не дожидаясь ответа от пернатого, бесцеремонно подвинул его немного в сторону, начал черпать воду.

— Ты так свободно с ним общаешься, — изумился Ангус. — Это тотемная птица. В ней злой дух, который в услужении у хозяина своего.

Ворн вопросительно изогнул бровь, так и застыв с черпаком в руке.

— Ты это серьезно? — и по выражению лица Ангуса понял: да, парень серьезно в это верит.

— Успокойся, это просто обычная ручная птица. Пет. Петомец, если по-простому. Такой же, как и мой мрякул. Или ты хочешь сказать, что и Полкан мой тоже тотемный зверь в котором сидит демон?

Ангус медленно кивнул, как-то разом бледнея и съёживаясь, втянул голову в плечи, при этом настороженно осмотрел мачты над головой.

— Ты что, боишься Полкана? — искренне изумился Ворн. — Он же милаха! Сама доброта! — и рассмеялся.

Парень нервно сглотнул.

— Твоего мрякула даже Свен боится, хоть и не показывает этого. Я слышал, как он на камбузе о том говорил. Если честно, Ворн, я и тебя боюсь, — неохотно признался Ангус. — Странный ты. Знаешь, что еще Свен сказал? Он сказал, что если ты с нами останешься, то он ту девку тебе подарит. А такое, чтобы Свен кому-то свое отдал, вообще небывалое. И это странно очень, потому как девка та, м-м… такая… — парень мечтательно закатил глаза. — Эх, бабу бы… — вздохнул он. — Да нельзя.

— Почему нельзя? Именно эту нельзя, или вообще? — Ворн продолжал черпать воду.

Взятый им ковш оказался крайне неудобен, да еще и с трещиной. Он уже подумал просто зачерпнуть ведром из бочки, но вовремя вспомнил, что вода эта пресная, а пресная вода — это ценность на корабле. А ведро где только не стояло. Ворн мысленно обругал себя за невнимательность: «идиот, не мог взять ковш получше…», — и вновь принялся черпать. Гамлет при этом недовольно нахохлился, переступая с лапы на лапу и время от времени пытался стукнуть клювом по ковшу — мол, хватит мою воду забирать, а то мне не останется.

— Не. Во время похода нельзя, — объяснял Ангус с видимым превосходством. Ему нравилось, что Ворн хоть и обходит его в боевых знаниях, но далеко не все ему известно. В чем-то и он, Ангус, умнее Ворна. — Закон. Или всем — или никому. Даже Свен ее не трогает. Если бабы на борту и их можно пользовать, то все пользуют — так можно. А если вот как эта, личная собственность — то никому нельзя. Даже Капитан ее не тронет. Закон братства, он для всех. Иногда специально несколько баб берут с собой для этой надобности. И такое бывает, — Ангус мечтательно улыбнулся, видимо припомнив хорошие моменты. — Тогда лафа. Всем хорошо.

— Ага, всем, — усмехнулся Ворн, вылив очередную порцию воды в ведро. — Кроме тех самых баб.

Ангус тоже хихикнул.

— Ну, судьба у них такая, — развел он руками, состроив дурашливое выражение лица. — Вот сойдем на берег, тогда и оторвемся. И Свен наконец-то доберется до своей цацки. А то цацка есть, а брать нельзя, — хихикнул он. — Ну, или тебе подарит. А если не подарит, то как надоест она ему, ребятам отдаст, или продаст. То его дело. Ну, скоро ты там? — Ангус заглянул в ведро. — Ты бы еще ложку взял, — рассмеялся он. — Этот черпак ведь худой, глянь, трещина какая.

— Да вижу я. Темно было, не заметил сразу. Ты лучше не умничай, а давай дальше рассказывай, что там у вас за законы.

— Законы? — тут же оживился Ангус. — Законов у нас мало, но крепкие. Как в море вышли — все, баста: пьянствовать нельзя, играть в карты и в кости нельзя, драться нельзя, ну и крысить, естественно, тоже нельзя. За крысятничество кара самая страшная. Три протяга под килем. А это все, смерть. Причем ужасная смерть. Кожа в лоскуты слезает, — при этих словах он скривился и передернул плечами. — Повезет, если захлебнёшься, ну или тварь какая сожрет. Тогда, считай, легко отделался.

Ангус как-то позеленел и замолчал. Ворна такой расклад не устраивал, и он вновь легонечко подтолкнул парнишку к словоблудию.

— Значит, Свен все же купил девку?

— Ничего это не значит, — буркнул Ангус с неохотой. Он явно был очевидцем подобной казни, и она его сильно впечатлила. — Все? Начерпал воды? Идем, а то вон, зыркают уже буркалами своими, — паренек кивнул в сторону тройки моряков, внимательно наблюдающих за подростками. — Не нравится им, что мы болтаемся без дела. Тебе-то они ничего не скажут, а вот мне может и прилететь по шее. Идем уже.

Лестница вниз была крутой, ступени узкие, скрипучие. Ворн пригнул голову, чтобы не треснуться о выпирающие балки. Парень же спускался более проворно. Было заметно, что этот путь ему хорошо знаком и привычен. Он, несмотря на громоздкую корзину и темноту, ловко юркнул вниз, поставил свою ношу и, пошарив в темноте, зажег свечу. Ворн со своим ведром спускался медленно, нащупывая ногой каждую ступеньку. К узким проходам, тесным помещениям и низким потолкам на судне он уже привык. И поэтому, когда они спустились на самый нижний ярус, в самое нутро корабля, Ворн аж присвистнул от такого огромного пространства. Запах в нижнем трюме стоял тяжелый, спертый. Сильно пахло животными и чем-то кислым.

— Воняет, ага, — Ангус заметил, как Ворн скривил лицо. — Свечу держи, да за мной топай, — но при этих словах он не торопился никуда, а остался стоять на месте и очень серьезным тоном принялся поучать новенького. — В клети руки не суй, и вообще лучше близко не подходи. Особенно к той, где этот тать сидит. Представляешь, его когда брали, так он умудрился двоих наших подрезать, а Ихону так и вовсе чуть руку не отгрыз. Так зубами вцепился, что клок кожи выдрал, с мясом вместе. Ихон его тогда убить хотел, но Капитан не дал. С трупа толку нету, а с живого можно хоть какой-то прок поиметь. На том и порешили. Связали его да в клеть кинули. Да хорошо что в клеть, а не так. Представляешь, спускаюсь я потом, а он уже сидит без веревок. Сам развязался, представляешь? В общем, ты понял, аккуратнее с ним. Идем, — и, подхватив корзину, парень пошел вдоль довольно узкого пространства, оставленного для прохода между нагромождением всяческих бочек, коробов, тюков и клеток с разной живностью. «Натуральный лабиринт Минотавра», — подумал Ворн, осматриваясь. Помещения для пленных находились в самом конце трюма.

— Эй, отдыхающие! Просыпайтесь, кормежка пришла! — весело и громко произнес парень, ставя на пол корзину с едой. — Э-эй, красавица, а ну покажи свое личико, дай полюбоваться тобой!

Только из одной узкой и тесной камеры послышались звуки, и тут же раздались жалобные стенания. Это лекарь принялся жаловаться на судьбу и молить его выпустить, обещая быть крайне полезным.

— Парень, ну что тебе стоит? Ну замолви за меня словечко! Поговори с Капитаном. Я же лекарь! Я пригожусь вам. А тебе так в особенности благодарен буду.

Ангус без интереса отмахнулся от просящего.

— На, ешь! — подсунул он в узкий проем меж полом и продольным прутом миску с похлебкой. Ложку и ломоть хлеба он сунул лекарю в протянутые меж прутьями руки. — Плошку свою давай, воды налью.

Камеры оказались прямоугольными коробами, в длину не более четырех метров, если судить по боковой стене, а в ширину метра полтора. И решетка на массивных петлях, заменяющая двери.

— Да-да, конечно. Спасибо, — засуетился мужичок, кинувшись куда-то в угол своей темницы, попутно вгрызаясь в ломоть хлеба. — Шпашибо тебе! Ты такой добрый юноша… Вот, — тараторил он с набитым ртом, уже протягивая сквозь прутья руку с емкостью для воды. Ворн ее взял, налил воду, сунул вниз, в щель под решёткой.

Сквозь прутья наполненная плошка попросту бы не прошла. Узко. Едва ли руку просунуть можно, и то не всякую. Рука такого доходяки как лекарь протиснуться могла, а будь на его месте Ворн, то тут уже вряд ли он смог бы протиснуть свою лапищу меж прутьями.

Ангус тем временем все донимал девушку, не желавшую показываться из темного угла. Пленного парня Ворн тоже не видел. Сидели пленники все по отдельности. Лекарю и девушке достались почти апартаменты, с ведром для нужд и с матрасом для сна, чего нельзя было сказать о клетке для скота, в которой, зарывшись в грязной соломе, обитал пленный преступник. Свеча потрескивала, давая скудное освещение, глаза слезились от вони испражнений и птичьего помета.

— Ну же, красавица, — постучал паренек пустой плошкой о прутья решётки. — Кушать хочешь? — вкрадчивым, елейным голосом уламывал он девушку. — Ну же? Покажи свои прелести — и получишь самый большой и сочный кусок мяса. Сочный кусок мяса за сочные груди, — похабно хихикнул он.

Ворна передернуло от отвращения. Нет, не от вида женских прелестей — к ним он относился очень даже положительно, иногда мечтательно, в надежде в самое ближайшее подходящее время испытать подобные прелести на себе. Но, как назло, этого ПОДХОДЯЩЕГО времени все ну никак не случалось. Вот всякого рода неприятности и проблемы — эти да. Они случались регулярно. А вот чтобы наконец расстаться со своей невинностью — тут у него все никак не получалось найти немножечко этого самого времени. Ворн дико стеснялся своего статуса и еще дико бесился, когда видел подобное поведение, как сейчас у Ангуса.

— Эй, да оставь ты ее в покое. Дай еды, и все! — гаркнул Ворн, зло одернув Ангуса за плечо. Парня аж развернуло на месте. Испуг на лице сменился раздражением. Если бы это был не Ворн, он бы точно сейчас вдарил по зубам… Но Ворна бить Ангус поостерегся. Поэтому он просто обиженно возмутился.

— Я же не поиметь ее прошу, — раздраженно дернул он плечом, — а просто сиськи показать. Что ей сделается от этого? Ничего! Я ведь даже не трогаю их. Просто поглядеть хочу, и все. Жалко, что ли?

— И что, показывала хоть раз? — усмехнулся Ворн, поняв всю комичность положения несчастного Ангуса.

— Да хрен там! — зло сплюнул парень себе под ноги. И злость его как-то совсем исчезла, оставив лишь разочарование и досаду на лице. И детскую обиду, словно ему конфету не дали. Всем дали, а ему не дали. — Даже не вылезает на свет, стерлядь, — совсем уж жалостливо пробормотал он и громко вздохнул.

— Может, она там и вовсе померла? А ты хочешь, чтоб она бюстом тебе тут дефилировала, — злость Ворна тоже прошла, и он уже откровенно потешался.

— Нее. Живая! Вот, гляди, — и он, налив в миску еды, поставил ее на пол и аккуратно продвинул в щель. Потом взял рогатину, что стояла у стены неподалёку и осторожно, стараясь не перевернуть посудину, подтолкнул этой приспособой плошку до середины камеры. Из темноты показалась тонкая женская рука. Ухватила за край плошки и втянула ее в свою тьму. Тут же из темноты выкатилась пустая миска для воды и с глухим звуком бряцнула о прутья. Все происходило молча, без единого слова.

— Вот это номер, — хмыкнул Ворн.

— И ты еще думаешь, что тебе тут что-то обломится? Да у девки характер — огонь.

— Ничего, и не таких обламывали, — обиженно засопел парень. — Свен ее быстро перевоспитает.

— Ублюдки, — тихо прошептала девушка. И столько ненависти было в ее тоне, что у Ворна мурашки побежали по спине.

— Во, слышал? — довольно оскалился парень. — Даже шипит иногда! У-ууу, кукумза чертова! — погрозил он кулаком в темноту. — Но красивая… Эх, жаль, не моя. Я бы ее… Эх! — махнул он рукой в полном расстройстве своих несбывшихся желаний. — Ладно, давай этого ирода накормим, да живностью займемся. Клетки чистить, напоить, накормить. Слышишь, разорались уже как.

— А отхожие ведра выносить? — спросил Ворн, кивая на импровизированный нужник в углу каморки.

— А, это потом, к ночи ближе, — отмахнулся Ангус, беря корзину и подходя к большой клетке. — Сам я туда не полезу. Это ж дверь открывать нужно. Все, стой. Ближе не подходи.

Ворн сделал еще шаг и остановился. Свеча дрогнула в его руках. Чуть не выронив ведро, Ворн медленно, не сводя взгляда с пленника, поставил ведро на пол и так же медленно приблизился к клетке практически вплотную, освещая пространство перед собой. Он, не веря своим глазам, рассматривал пленного мужчину. Лохматый, в изодранной рубахе, весь перемазанный засохшей кровью, вцепившись в прутья руками, на него смотрел Гобла.

— Берегись! — раздался истошный вопль за спиной Ворна, и в следующий миг рогатина ударилась в прутья решётки.