Володарь железного града

Глава 17

Тяжелый переход по заснеженной степи остался позади, перед потрёпанными тюменами Тинибека раскинулось бескрайнее море, Арал-Тенгиз. Среди русских гостей, изредка доходивших в эти места, оно было известно как Синее, и, действительно, насыщенный цвет его воды походил на небосвод. Лишь в том месте, где мутная Сырдарья отдавала свои воды, виднелись пятна песчаного цвета. Спустя сто лет, прошедших с похода хана всех ханов, Кара-узяк, где встали на постой отряды Товлубия, из заброшенного оросительного канала развился в полноценную реку и образовал множество озёр, покрытых густым камышом. Буйство зелени дополнял птичий гомон. Тысячи, десятки тысяч птиц прилетели на зимовку: кряквы, бакланы, козодои, гуси и даже розовые фламинго с Чёрного континента. Густые леса, начинавшиеся за восточным берегом реки были полны живности, а зелёные степи на юге — молодой травой для скакунов и джейранами. После пронзительных, вынимающих душу зимних ветров, плюс пять и морской воздух показались измученным долгим переходом бойцам раем.

Небольшой городок в устье, Казалы, тысячи Товлубея взяли сходу и сразу же поставили ставку, в то время как главные силы по началом хана взяли в осаду Янгикент, стоявший в полусотнях километров южнее. Всего век назад это была могущественная крепость. Там располагался дворец ябгу и крупный огузский гарнизон, там же стояли большие базары и храмы. Через Янгикент, проходил крупный торговый путь, ведущий к Иртышу, где жили кимаки. Был хорошо развит речной путь по Сырдарье, по нему в город возили зерно из Мавераннахра. Ныне же от былого лоска осталось одно название и полуразрушенные стены. Однако, несмотря на затрапезный вид и глинобитные стены Янгикент всё ещё держался ибо находился на в удачном месте на высоком берегу реки. Взять его с ходу, без осадных машин застрявших где-то в заснеженой казахской степи не представлялось возможным… Для Тинибека.

А брать его нужно, и как можно быстрей. Янгикент ключ-город, открывающий путь на юг, к главным городам Белой орды — Сыгнаку, Саурату и Отрару. Тюмены Золотой Орды пришли когда их не ждали, в удобное время. Формальным правителем Белой Орды был Есюн-Темюр, убивший в ходе свары сводного брата, Чангши. Это не понравилось Али Халилулу из соседнего Могулистана который захватил главный город, Сыгнак. Племянник Есюна, Мухаммад сидевший эмиром в центральных городах сырдарьинского улуса варежку не разевал и решил отделится, а Халил, как и сам Есюн являвшийся внуком старого правителя улуса, Дувы, потихоньку отжимал власть в городах на Амударье. Под контролем горе-хана оставалось процентов пятнадцать, от силы, былого «пирога».

Началась война всех против всех, в рамках «дружного» древа потомков Чагатая и Мунке, усугубляемая эпидемией чумы. Если по площади Золотая Орда заметно превосходила соседа, то демографический потенциал государств был сопоставим. Завязнув в осадах крупных городов «золотые» ордынцы здорово рисковали. Верятность того что участники гражданской войны забудут сосбвеные противоречия перед лицом старого врага ьбыла велика. Вновь идти под длань старого хозяина вкусившим свободы эмирам Синей Орды хотелось меньше всего на свете. Вопрос времени, когда они объединятся и смогут дать достойный отпор. После этого Тинибеку останется лишь бесславное отступление. Плечо снабжения, оно и в Африке плечо снабжения.

Товлубий и группа эмиров близкая к царевне всё это прекрасно понимали, но у них имелись собственные резоны, далёкие от амбиций старшего сына почившего хана. Он, кстати, с недавних пор потерял интерес к походу. Парень здорово сдал узнав о гибели отца. Свита настаивала на срочном возвращении, мама же наоборот, просила закончить поход и исполнить последнюю волю отца и вернуть Сыгнак в родной улус так сказать. И всё говорило о том что будущий правитель склонялся в сторону первого варианта. Мысли Тинибека были написаны на лице — месть и желание получить власть. Какая война то? О чём вы.

Тинибек не так давно расспрашивал темника про дерзкого князя, коего злые языки в окружении принца прямо назначили виновником разграбления столицы. Верил ли в это сам Товлубий? О-о-о… Ещё как.

— Господин! — охранник отвлёк темника от мыслей. — К вам посланник, из Сарая, — и подойдя ближе шепнул ещё несколько слов.

— Вот как? Тогда зови немедля! Нехорошо заставлять дорогого гостя ждать.

Порог богатой юрты из лучшей верблюжьей шерсти преступил гонец и, приложив руку к сердцу, коротко поклонился, приветствуя хозяина. Его богатые шаровары были забрызганы грязью, а на лице отразилась смертельная усталость. Гонец вытащил золотую пайцзу с изображением луны.

— Темник, — прошептал гость, — послание предназначено лишь для твоих ушей.

Товлубий жестом отослал охрану:

— Не тяни. Что она велела предать? Силой Вечного неба да будет благословенно имя её и да помрут и исчезнут все ослушники её!

Гонец внимательно выслушал, кивнул и, отвернув халат, снял пояс, после острым ножом разрезал и вытащил свёрток из тончайшей, шёлковой бумаги, закрытый золотой печатью с цветком лилии царственного дома Джучи.

Тайдулу он знал больше десяти лет. На него, тогда ещё смазливого юнца из захудалой ветви рода бахрин обратила внимание главная женщина Золотой Орды, вытянув в буквальном смысле из грязи, в князи. Год за годом ханша поднимала молодого любовника по служебной лестнице, нашептывая мужу информацию в нужном ключе про молодого и перспективного. Товлубий давно понял, старшая жена Узбека ставила не только на него. В рукаве этой хитрой женщины было спрятано много козырей. Но темник умел слушать между слов, умел быть благодарным и всегда держал язык за зубами…

Золотая печать, высший знак доверия. Никогда ранее он не получал ТАКОЕ послание.

Полководец бережно принял источающий легкий аромат мускуса листок из рук гонца, надорвал печать и взялся неторопливо читать послание, написанное рукой Тайтуглы. Никаких сомнений в подлинности, бей хорошо знал стиль написания ханши. Закончив, поководец надолго задумался и перечитал письмо повторно. Наконец он поднял голову и снова обратился к гонцу.

— Кто-нибудь знает, что ты ехал ко мне?

— Откуда⁈ На ямах я показывал пайцзу гонцов. Официально же прибыл в лагерь как посланец дивана, для инспекции оружейных складов.

— Очень хорошо. Очень. Госпожа написала добрую весть, — он похлопал гонца по плечу. — Я дам тебе ответ вечером.

— Великий темник, мне было велено…

— Не спорь, Бодай, не спорь, — Товлубий по-отечески положил руку на плечо гонца, позвонил в колокольчик. — Посмотри, на тебе лица нет. Ты сколько ночей нормально не спал? Похож на мертвеца, — вошли слуги и Товлубий распорядился, — Накормить! Разместить в лучших покоях.

Когда гонец покинул юрту, добродушная маска слетала с лица. Товлубей смял ажурный китайский кубок и отбросил его.

— Змея! С… а! Как она это себе представляет! Меня разорвут свои же нукеры.

Справившись с первой вспышкой гнева, бей отпил любимой рисовой водки и успокоился. Если хорошенько подумать, порученное дело можно было обставить к собственной выгоде. Опасно, слов нет, но зато какие открываются перспективы! Должность эмира и тюмен в кормление. А то что придётся продолжить поход. Хм, может оно и к лучшему. Уж он то в отличие от других темников, сумеет досуха «выжать» богатые города Белой орды. Более того, удержать их, кинуть к ногам царицы бескрайнее ханство, не уступающее по богатсву самой Орде. Это тебе не жалкий Смоленск…

Постой, а зачем нам какой-то жалкий тюмен, когда можно взять куда больше?

Вариантов всплывала масса, один другого заманчивей. После удачного похода на Смоленск его «акции» в среде нойонов и военной элиты Орды здорово выросли. В род потянулись небогатые, но опытные и закалённые в боях воины. Все они знали, у Товлубея лучшие доспехи. Ведь прошлой весной он получил не только тонны меди, серебра, но и нечто куда более значимео. То, чего не купишь за денгэ. Технологическое преимущество и возможность одеть личное войско на порядок лучше друзей-конкурентов.

Бей испытывал противоречивые чувства. С одной стороны его грызла злость за унижение в Рязани. А то липкое чувство страха, когда в живот упёрли «шайтан-трубу», он уже не забудет никогда. Если же отбросить эмоции и взглянуть под другим углом, окажется, глуховский князь, сам того не желая возвысил его над прочими темниками. За Смоленский полон Мстислав тайно передал десять оков до краёв полных кольцами байдан, сотни листов доброго железа, заклёпки и штампованные элементы шлемов, наконечники стрел… Два струга железа по самые борта сидящие в воде, пришли в Сарай прошлым летом. Благодаря «царскому подгону» Товлубей к зиме смог одеть четыре тысячи нукеров из дружественных родов и главное, обновить войско, сбросив балласт голодранцев. Имея серебро, а значит и лошадей, отличные доспехи, он уже мог позволить себе нанимать лучших из лучших. Пусть численно его отряды ещё уступали ключевым эмирам, но качество доспехов его бойцов сводило на нет преимущество в людях. И первые же стычки наглядно показали всем недругам, даже самым непонятливым — с ним шутки плохи.

Железные тысячи покорителя Смоленска, словно паровой каток раскатали тюмен Мубарака. Эмиры думали что отправили Товлубия на убой, а вышло наоборот. Он взял богатую добычу и славу покорителя мятежного улуса Орды Ежена. Было в его заначке и ещё кое-что, не менее значимое. Порох! Стычка в Переяславе и демонстрация силы в Мытищах заставила бея пересмотреть отношение к дымному зелью. Монголы больше века были знакомы с китайскими смесями на основе селитры, однако их использование было ограниченым. При осаде пользовались горючими смесями чем-то походившими на греческий огонь да зажигательными стрелами. Стрела с прикрепленным к ней пороховым ускорителем способна лететь долго и прямо, если выпущена из лука — но во всех других случаях она начинает кувыркаться и метаться словно ярмарочная шутиха, представляя опасность в первую очередь для тех, кто её выпустил. Ещё при покорителе Вселенной монголы пробовали нечто похожее на то, что сделал князь. Заряжали пороховую смесь в бамбуковые стволы и стреляли, но ничего путного так и не добились. Вызнал бей и про состав что ныне использовали в Европе, он даже нашёл мастера, умеющего изготавливать его из индийского снега, серы и угля. Вот только углубившись в тему понял не что доктор прописал, не то. Порох, выданный князем, был скатан в зёрна, слабо дымил, не намокал и бил куда крепче всего того, что могли дать искусники из Персии. Жаль его было мало, очень мало. Не зря дюжину бочонков, выложенных пергаментной бумагой, его нукеры охраняли словно зеницу ока. В принципе, если использовать дорогой порох как запал, он отлично инициировали смеси что ему делал перс, что уже здорово расширяло возможности Товлубия по взятию городов.

Темник взял коричневатый «песок» и слегка разжав кулак медленно ссыпал остро пахнущие крупицы. Жаль, ох как жаль тратить ценный подарок. Он хотел войти в города Синей Орды триумфатором… Ладно, нынешнее дело, важней. Бей взял колокольчик, зазвонил.

— Сотника Боролдая ко мне. Срочно! И тысячников найдите, вскоре и они понадобятся.

Дальнего родственника двоюродного брата он выкупил из долговой ямы, возвысил и не прогадал. Человек, прошедший через горнила унижений и рабства, не захочет вернутся на дно. Боролдай без лишних вопросов выполнял самые деликатные поручения бея. Пригласив замершего в полупоклоне крепкого батыра к столу, Товлубий лично налил гостю кумыс, явив тем самым высшую степень доверия.

— Слышал к нам попали в плен несколько урусов, сражавшихся на стороне Есюн-Темюра. Надеюсь, они ещё живы?

Боролдай дёрнулся, попытался встать, но хозяин осадил его жестом.

— Бей, если позволишь, я немедленно узнаю.

— Само собой, но позже. В конце концов всегда можно найти подходящего вида людей из булгар, — бей уставился на гостя, впился взглядом слегка выпученных глаз. — Наследника окружили плохие люди, Боролдай. Жадные эмиры грызутся, словно собаки, лишь бы быть поближе к кормушке. Они искажают послания нашей госпожи! Если Тенибек поверит их лживым словам и покинет лагерь, на походе можно поставить крест, а значит, мы не сможем исполнить последнюю волю великого хана. Продолжение похода очень важно для нашего рода, как и то, что на престол сядет Джанибек. Этот юноша благоволит нам и чутко прислушивается к мудрым советам матери.

Последние слова Товлубий произнёс шёпотом, но лицо Боролдая оставалось недвижным. Он даже бровью не повёл.

— Завтра назначен военный совет. На нём Тенибек, возможно, объявит об отъезде. Приглашены многие темники, эмиры Улагджи, Мурад, Кельдибег… Я немного захворал и туда поедет тысячник Алчи.

Бей ещё долго говорил и когда сотник покинул юрту, его глаза горели азартом. Ещё бы! В случае успеха ему была обещана должность тысячника и сорок сум серебром! Огромные деньги.

Спустя двадцать часов. Ставка Тинибека

В белоснежный шатёр возвышающийся, словно небоскрёб, над серым морем кибиток со всех сторон стекались богато одетые всадники. При входе нукеры и темники оставляли коня, сдавали оружие слугам, вынимая родовые мечи из ножен. Подойдя ко входу, просовывали голову в юрту и лишь потом, проходили, бережно переступив порог. К северному же входу слуги катили арбы полные даров. Боролдай лично возглавил такую процессию из тяжело груженных повозок, в каждую, впряжено аж два быка. Подойдя к первому кольцу охраны их заставили сдать оружия, около второго, десятник с лисьим хвостом подошёл к нему лично.

— Сайн байна уу? (Всё ли у вас хорошо?)

— Сайн, сайн уу? (Всё хорошо, а как у вас?)

— Слава эллаху, никаких проблем. Что везёте уважаемые?

— Подарки наследнику от темника Товлубея.

Откинув покрывало, десятник увидел слитки меди и серебра, искусно украшенные бирюзой и насечкой хорезмийские кувшины, золотые блюда из Мерва, свернутые в рулон персидские ковры.

— Взяли богатую добычу?

— Наместник очень хотел покинуть город через подземный ход, но немножечко не успел. Самую малость.

Над шуткой Боролдая посмеялись, но повозки от осмотра это не спасло. Вскоре дошли и до основного груза, укрытого тканями.

— Что это?

Боролдай в ответ пожал плечами и легко вытащил один из бочонков, выбил крышку. Оттуда потянуло гвоздикой.

— Пряности, соль, какие порошки для женской красоты. Признаться я толком не знаю, что туда положили отраки, но будь уверен, они отобрали лучшее из добычи. Наследнику понравится.

— Дай то бог. Оставляйте. Мы сами отвезём подарки.

— Кхм. Понимаешь ли, — взяв под локоть десятника, посланник Товлубея отвел его в сторону, — я вот о чём хотел попросить, уважаемый?

— Бюри, — подсказал военный.

— Да-да, уважаемый Бюри. Слышал, подарки хану складывают справа от трона.

— Так и есть.

— Мой господин был бы ОЧЕНЬ вам признателен, если его дары оказались чуть ближе, прочих. Согласитесь, они достойны внимания повелителя?

Бюри с прищуром посмотрел на Боролдая.

— Такими вопросами я не занимаюсь, подарки расставляют евнухи. К тому же вы явились последними, хан уже на месте и исполнить просьбу твоего господина будет затруднительно.

— К сожалению наш груз тяжёл. Как бы мы не погоняли быков, обогнать лошадь они не в состоянии, — вздохнув, сотник достал внушительного размера мешочек и подбросил в руке, к подчеркивая мимикой тяжесть груза. Развязав шнурок, Боролдай вытащил монету и попробовал на зуб. — Чистое золото.

Глаза десятника заблестели.

— Пожалуй, я смогу устроить, чтобы дары Товлубия поставили чуть ближе. Ваша добыча действительно достойна внимания и её куда больше, чем привезли остальные. Мешочек незаметно перекочевал к десятнику, однако сотник и не подумал уходить.

— Если, уважаемый Бюри, сделает так, что наши подарки окажутся ещё ближе, то, — Боролдай достал и подкинул в руке второй мешочек, ещё большего размера, — этот скромный подарок достанется лишь ему… Нет-нет-нет! — когда Бюри потянул руки, сотник ловко спрятал подарок за пояс. — Ловить змею чужими руками, могут многие. Я должен лично удостовериться.

Бюри насупился.

— Ты ведь понимаешь, я не смогу отвести тебя в шатёр.

— И не надо. Тысячник расскажет. Ему я доверяю как себе. Клянусь Небом и предками, ещё до захода солнца золото будет твоим.

— По рукам! — обрадованно вскрикнул десятник. — Достаточно! — крикнул Бюри уже своим воинам, осматривающим повозки. — Доргэнэ, останешься за главного. Я лично сопровожу дары Товлубия к хану. А ты, — он вновь развернулся к Боролдаю, — не уходи.

Когда нукеры взялись помогать собирать разбросанные при обыске дары, никто из охраны не обратил внимание, как узким шилом проткнули дно одного из странных бочонков.

Боролдай с людьми отошел чуть дальше и, следуя «просьбе» Бюри, ожидал завершения совета…

На закате, земля вздрогнула. Шатёр Тинибека подёрнуло рябью, вздуло как воздушный шарик и следом разметало на тысячи белых тряпок. Вместе с шатром в воздух взлетели десятки тонн сухой земли, щепы и окровавленных остатков людей. Триста килограмм пороха оставили на месте ставки лишь глубокую воронку, куда вместе с пылью опускались остатки шатра, окропленные кровью наследника Чингиз-хана. Ударной волной разметало всех нукеров около палатки, неслабо приложило и десяток Бюри. В хаосе и пыли, контуженный десятник увидел недавнего знакомца. Однако тот, вместо поддержки крепко ударил в ухо свалив с ног.

— За что⁈

— Вернулся должок отдать! — тяжелый камень обрушился на голову Бюри, отправляя его в мир духов. Вскоре туда отправился весь его десяток. В неразберихе, образовавшейся после пожара и не такое можно было провернуть. Было бы желание.

Ябгу или йабгу(др. тюрк. ‏𐰖𐰉𐰍𐰆; jabɣu, yabgu, реже yabghu) — западно-тюркский титул верховного правителя. Предположительно, титул происходит из кушанского «явуга». Титул «явуга» (кит. еху葉護), согласно цз. 231, ч. 2 «Си Юй» (Западный Край) китайской династийной истории носили в VI–VII в. правители Тохаристана, подчинившиеся туцзюэ (тюркам рода Ашина). Применительно к данной истории имелся ввиду один из летних дворцов ябгу западно-тюркского каганата.

Мавераннахар — название части Средней Азии. Появилось во время арабского завоевания в VII–VIII веках и первоначально означало бескрайние территории по правому берегу Джейхуна (Амударья). В описываемый период под «Мавераннахаром» понимается регион между реками Джейхун и Сейхун (Сырдарья), то есть регион, где большую часть территории занимают орошаемые земли, горы и степи (ядро улуса Чаготая или Синей Орды). Именно в Мавераннахре находились важнейшие города такие как Самарканд, Бухара, Шаш, Нахшаб, Кармана, Фергана, Худжанд, Кеш и другие.

Дува, внук Есун-Тувы, а последний был внуком Чагатая (второго сына Чингисхана и Борте́).

Ситуация довольно запутанная. В улус Чагатая изначально вошли владения каракиданей, уйгуров (Турфан), Восточный Туркестан, Семиречье, Мавераннахр. Фактически улус состоял из двух частей — оседло-городской (Мавераннахр) который формально был зависим от Золотой орды и степной (Могулистан) который находился под влиянием синдзянских ханов. Произошло это вот почему. После смерти Угедея Чагатаиды попытались добиться полной независимости своего улуса, за что и поплатились: 4-й хан всех монгол Мунке попросту вырезал большую часть этой династии, а сам улус Чагатая поделили между собой Бату (Батый) взяв восточную часть улуса и Мунке (западную или Могулистан)

Ко времени правления Узбека территории Средней азии сохранялись следующие улусы Золотой орды: Тока-Тимура, Орда-Эджена, Хорзем, Шибана и Сырдарьинский. И в этих улусах происходили процессы сепаратизма вызванные резнёй чингизидов и административной реформой Узбека. Дошло до того чо в 1337 году на престол улуса Орда Ежена взошел Мубарак-ходжа (из ветви Туга-Тимура) и провозгласил независимость от Золотой Орды (зависимость продолжалась почти 40 лет, с начала правления хана Баяна) Он же чеканил монеты с надписью: «султан правосудный Мубарак-ходжа, да продлит Бог царствие его».

Хан Золотой Орды Узбек отреагировал на попытку полного сепаратизма (улус Орда Ежена был номинально зависим от Золотой Орды хотя имел своих ханов, войска и налоги) не сразу. В 1340 хан Узбек послал армию во славе со своим старшим сыном — Тинибеком. В результате карательного похода, войско Улуса Орда Эджена было разбито, а сам Мубарак бежал.

В тоже время 1339 году действуя южнее улуса Орда Ежена хан Али Султан (он же Али-Халил) из восточного крыла Белой орды, Могулистана захватил Сыгнакский аудан (район) который находился на юге Сырдарьинского улуса и сам город Сыгнак низложив хана Есюн-Темюра, формального правителя всего Чагатайского улуса и реального правителя его западной части. При этом он был встречен в штыки частью эмиров и крышей в лице Золотой орды что и стало формальной причиной карательного похода 1340 года, реальная причина — сепаратизм южных улусов Золотой орды. Собственно одним походом убирали двух зайцев в улусах Орды Ежена и Сырдарьинском, а другие улусы наводили шороху. Собсвенно там были два клана шибаниды и токатимуриды, а также узбекские рода Могулистана подкрышей уйгуртских ханов из ветви Мункэ.

История конфликта

Отношения Бату-хана и Орда-Ежена были сложными. Орда-Ежен не стремился к единоличной власти в улусе Джучи, и претендовал на все земли, которые позже вошли в Ак-Орду(Белую) — то есть Западная Сибирь, Восточный Казахстан и Присырдарьинский регион. Поэтому он легко согласился на то, что Бату-хан становится великим ханом улуса Джучи, с правом владеть землями, которые будут завоеваны.

Бату-хан устремился на запад, где его воины захватили обширные территории, населенные огузскими племенами, которых стали называть Кипчаками (что по сути неверно). Восточные земли, населенные истинными Кипчаками — Сирами(Сары) остались во владении Орда-Ежена и его потомков. Таким образом, все остались при своём — Бату-хан владел самостоятельным уделом, а с востока его прикрывали владения Орда-Ежена, номинально подчинявшиеся Великому улусу (Золотой Орде).

Однако, Бату-хан понимал, что его потомкам будут угрожать потомки Орда-Ежена. Поэтому, он создал на границах Ак и Золотой Орд анклав, который передал Шибану. Этот анклав, получивший название Кок Орды(Синей) тянулся по Мангистау, затем по современному Западному Казахстану вдоль Волги на Урал. В состав улуса вошли племена башкир, табынцев, туркмен, каракалпаков, которые в свою очередь стали буфером между двумя улусами.

Все было бы хорошо, но в XIV веке подняли голову потомки еще одного сына Джучи от наложницы-меркитки Тука — Тимура. Они смогли консолидировать вокруг себя различные пришлые монгольские и тюркские племена, которые стали грозной силой в междоусобицах. Именно борьба между Тука-Тимуридами, Шибанидами и потомками Орда-Ежена шла сейчас в Средней Азии.

Шейбаниды

Тока-Тимуриды

Джучиды