Володарь железного града

Глава 9

На что уж я привычен к большим городам, но Сарай меня впечатлил. Не размерами, хотя сам город был на порядок больше Переяслава, а самобытной, если не сказать больше, инопланетной архитектурой. За всё время пребывания в столице «сюзерена-врага» я неплохо изучил местные достопримечательности.

Золотая Орда по сути своей являлась искусственным и непрочным объединением, население которого было пёстрым, словно персидский ковёр. В оседлых областях проживали волжские болгары, мордва, русские, греки, хорезмийцы. Основную массу кочевников составляли тюркские племена половцев, кипчаков, канглыев, татар, туркмен, киргизов. Монголов, отличавшихся богатыми одеждами и надменным видом осталось мало, хорошо если десятая часть и то, в городах. Тем не менее своё они урвали. Львиная доля земель и пастбищ сосредоточилась в руках монгольской феодальной знати, в пользу которой и несло повинности остальное население. Это отражалось на городе, куда сбежала большая часть ремесленников и мастеров, породив уникальный феномен в истории средних веков. До половины населения Орды проживало городах, против десятой части и то с натяжкой, Руси.

Сарай-Бату не имел какой-либо фортификации, что определило его относительно свободную застройку и планировочную структуру. Город посреди степи начинался рядами глинобитных домов, образующих многокилометровые стены трущоб, перемешанных со стоянками скота и кочевьями. Дома небогатых горожан и ремесленников вплотную примыкали друг к другу, образуя сплошные стены по обеим сторонам улиц. Улицы-стены разделяли кварталы ремесленников-мастеров кузнечного, замочного, ювелирного, кожевенного, сапожного, гончарного дела. Следом начинались торговые кварталы — китайский, генуэзский, венецианский, персидский, индийский, византийский, русский… Город пересекала густая сеть оросительных каналов. Причудливо извиваясь, они устремлялись к берегам Ахтубы, где были сосредоточены сады и дворцы знати, главные общественные здания — мечети, минареты, мавзолеи, бани.

Богатые горожане строились из обожженного кирпича, рядовые жилища возводили из сырца, на кизяках с использованием деревянных каркасных конструкций. Дома торговцев напоминали высокие, причудливо раскрашенные муравейники, утыканные палками, а шапки снега и черные провалы дымоходов делали их похожими на индейские тотемы. Вход в караван-сарай столицы венчал грандиозный портал высотой с пятиэтажный дом, под которым могли пройти за раз несколько рядов верблюдов. Это массивное сооружение, украшенное вязью и цветными изразцами, опиралось на причудливые цилиндры, настолько тонкие, что я не мог понять, как они ещё не обрушились под тяжестью камня. Торговый квартал представлял собою сеть из рынков и складов, что проистекали один из другого словно ходы муравейника. Тысячи и тысячи людей создавали гул, и даже начавшаяся непогода не снижала накала торговых операций.

«Белая» часть Сарая отличались завидным благоустройством: площади, освещаемые масляными светильниками, водоемы и обширные сады, арыки, фонтаны, водопроводы и канализация, наконец общественные бани, туалеты выдержанные в голубовато-синих цветах. Хитрость в том, что мозаики и майолики, использовали в оформлении местных фасадов и интерьеров кашинную архитектурную керамику. Основным материалом для их изготовления служил кашин — светлое тесто силикатного происхождения, главными компонентами которого были песок, коалин и полевой шпат. При производстве плитки использовались без свинцовые глазури преимущественно голубого, синего и зелёного цветов. Получалось очень необычно и красиво, эдакий Изумрудный город на минималках. Хотя… по мере приближения к дворцу пестрота отделки смещалась в сторону традиционных среднеазиатских цветов.

На встречу с агентами добирался кружными путями, пытаясь сбросить потенциальные «хвосты». Как говорит народная мудрость: «лучше перебздеть, чем не добздеть». Оставив личный состав шалить по берегам Волги я добрался до Сарая верхами и поселился в генуэзском квартале, чтобы не быть узнанным. Дом был приобретён загодя, весной. Многие гости в русском квартале, и не только они, знали Мстислава Сергеевича в лицо и неожиданная встреча могла спутать карты.

Тот ещё прикид: изумрудная венецианская парча с ажурным рисунком, винно-красные брэ прикреплённые к узким и полосатым шоссам, берет из синего бархата…. Аккуратная бородка и узкая шпага на бедре дополняли образ избалованного аристократа… Непривычно. В таком-то виде меня бы в наше время однозначно за лицо нетрадиционной ориентации посчитали, а уж в Новосиле еще бы и по загривку надавали. В Сарае же внимание не обращали. Здесь такое в порядке вещей. Персидские или индийские торговцы выглядели куда богаче, как и некоторые мои коллеги из Италии, одетые в попугайские прикиды а-ля вырви глаз. Разговорной латынью я уже владел сносно, во всяком случае хватало, чтобы поздороваться и перекинуться парой-тройкой ничего не значащих фраз, а на прочее имелся слуга, отлично владеющий диалектом и посылающих излишне любопытных торговцев, достающих глупыми вопросами уважаемого барона Оберто Аццо, на Кудыкину гору. Помимо пятерки эндемично одетой охраны и пажа, барона сопровождали четверо агентов прикрытия искусно маскирующихся в толпе.

Лю и Игнат давали много бесценной информации, но сделав ставку на собственную разведывательную сеть я ни разу не пожалел об этом решении. Который месяц получаю весомые дивиденды в полной мере, владея данными с рынков столицы Золотой Орды в режиме реального времени. Не зря говорят информация это деньги и власть. Создавая сеть сразу же отделил мух от котлет. То бишь торговую разведку, от военной. Группа связников, агенты, геодезисты и фотографы друг друга в лицо не знали, передача информации шла только через резидента. К сожалению, полноценно в ханский дворец внедриться не удалось, хотя всё, что продавалось за деньги я купил. На взятки ушло тысяча с гаком рублей. Не меньше потратили на охрану, выкуп недвижки, специальные группы, агентов и торговый дом, не считая подпитки русских купцов и ребят Лю. К счастью, вложения пошли не впустую. На руках имелись копии полусотни печатей городских служб, подчищенные заготовки пергаментов и главное, карта 200-метровка Сарая с окрестностями, где отмечены воинские гарнизоны, казармы, маршруты городской стражи, коммуникации и прочие стратегические данные, дополненные внушительной кипой фотографий и набросков. Кто в огромном городе обратит внимание на арбу с небольшим закрывающимся окошком? Или на чудака на крыше с шестом. На рыбка разматывающего верёвку в зарослях тростника. Агентов со знанием языков вербовали на месте банально выкупая рабов и устраивая их за взятки в городские службы: водовозы, золотари и смотрители каналов. Благодаря такому прикрытию по дну рек, каналов и частью, в канализации, проложили семь километров подводного кабеля воедино связав (через радиотелеграф) ключевые объекты разработки, конспиративные и торговые дома с пунктом фототелеграфной связи на берегу Волги. Пару кило кабеля ушла на минирование города дымовыми минами, особая группа заливала бетонные закладные под усиленные деревянные фермы в арендованных домах бедняков, стоящих по линии: река Ахтуба-ханский дворец.

Напрямую к дворцу не подобраться. Вперемешку с персиковыми садами ханскую резиденцию окружали дворы знатных темников и эмиров, обнесённые высокими, глинобитными стенами. Сам дворец имел восемь ворот, а перед центральными — разбита городская площадь размером с пару футбольных стадионов.

Дворцов в Сарае было не один и не два, целый комплекс. Ханы, стараясь перещеголять друг друга подобно фараонам, считали за честь построить дворец выше и богаче, предшественника. Дошло до того, что, когда воцарился Узбек, места в центре не осталось и хан взялся строить новый дворец в стороне, для чего и основал Сарай-Берке или Новый Сарай. Хотя формально этот город считался столицей, зиму Узбек проводил в старом дворце и тот до сих пор всё ещё оставался центром принятия решений.

Перед главными воротами на двух высоких постаментах из гранита красовался талисман Золотой Орды, олицетворение мощи этого государства, золотые кони Бату. Не мелкие монгольские кони размером с пони, нет, крупные арабские скакуны с тонкими ногами. Первый, взвился на дыбы запрокинув голову, а ветер будто развивал его непокорную гриву. Второй же, наоборот склонил голову, изогнулся подняв копыто в попытке разбить поверженного противника. Мышцы красавцев в лучах солнца переливались отчего кони казались живыми, а багряные глаза, отсвечивающие алыми всполохами, заставляли затаить дыхание, восхищаясь мастерством скульптора. История их примечательна. В конце своего правления Бату решил увековечить собственные достижения и построил столицу империи с дворцом, а когда умер его любимый арабский скакун, хан повелел отлить его изваяние из чистого золота. Причём изготовить статую поручили колокольных дел мастеру, захваченному при нападении на Киев в 1240 году. По одной легенде, на фигуру лошади ушла доля хана, собранная в Западном походе, по другой ему потребовалось несколько лет дани с Руси. И скажу вам, легенда не обманула. Размеры коня впечатляли. Агенты «срисовали» их через дальномер, да и сам я, лично, подошёл к этому чуду достаточно близко чтобы убедиться. Тонн на семнадцать потянет, каждый, если без пустот. Так вот, когда первая статуя уже красовалась у ворот столицы, хан решил поставить вторую, для симметрии так сказать. Мастера хан обещал отпустить, но его как водится, обманул. Завистливый Бату слово сдержал формально. Перед тем как отпустить, ослепил мастера, чтобы он более никому не сделал такую красоту. Кони Батыя олицетворяли величие золотоордынского государства и стояли как стражи дворца, как символ богатства и величия Чингизидов.

Чужеземцы, впервые прибывающие в Сарай, устремлялись на площадь Бату словно пчёлы на мёд. Посланник французского короля Людовика IX Гийом де Рубрук Гильом де Рубрук писал: статуи коней ослепляли сиянием всех подъезжающих к городу, а глаза коней были из рубинов. Ни так блистали что, впервые увидев их издалека он решил, что в городе пожар. Врёт и не краснеет, хотя камни и впрямь бесподобны. Только на рубины не похожи, у меня глаз намётан. Может быть гранаты?

В Сарае меня с ходу захватил водоворот неотложных дел, так что до встречи со своим визави добрался лишь на пятый день. Хотя про худую весть мне доложили ещё в лагере на Иловле. Берди приехавший в Сарай со своей дружиной, чтобы участвовать в походе на Синюю Орду был приглашён во дворец к Узбеку, обратно не вышел. У нас там наблюдатели сидят с трубой и ведут «дневник посещений», численный и поименный. Поэтому, когда из служебного входа ко двору темника отправилась «волчья» сотня, звоночек их опередил и Лю успели предупредить.

Баня-хаммам, где я и назначил китайцу рандеву богато украшена мозаичными панно и имела крестообразную планировку. По центру располагался зал с выступами по сторонам света и бассейн, а по углам — моечные, перекрытые цилиндрическими сводами. Большой полукупол перекрывал главный зал, оставляя в зените отверстия для света. Лучики света причудливо преломляясь сквозь круглые зеленоватые стёкла, попадали в гостевые ниши-кабинки, создавая приватную атмосферу для особо важных посетителей. Хаммам подобно римским термам служили не только для помывки, зачастую бани использовались для конфиденциальных переговоров или обычного, светского трепа.

Популярную столичную баньку по моей инициативе недавно агенты выкупили и провели косметический ремонт улучшив звукоизоляцию и добавив блага цивилизации: унитазы, биде, горячую воду и джакузи, заодно оснастив граммофонной прослушкой топовые «кабинки». По этому направлению технологи добились ширины канавки в 50 микрон благодаря чему на виниловой пластинке диаметром 45 см. умещалось два часа записи высокого качества или, при понижении до 9 оборотов в минуту, шесть. Шучу. Прослушивали большей частью через трубки, записывающий электрофон шёл только для vip клиентов так как имелся в единственном числе.

В каждой кабинке стояла суфа, лежанка в виде широкой ступени, образованной подпорной стенкой и покрытием из кирпича и изразцов. Пространство под ней заполнено глиной, а в толще которой уложены горизонтальные дымоходные каналы — каны, соединенные в углу с печью они создавали комфортную температуру. Приятная вещь, однако для переговоров я предпочитал традиционный стол с креслами.

— Князь⁈ — брови Лю взлетели, увидев меня в необычном наряде. — Меня не предупреждали, что вы приедете в Сарай ЛИЧНО. Вам нужно срочно уезжать, Берди, — Лю опасливо обернулся. — И в ограде есть щели, а у стен уши.

Я снисходительно ухмыльнулся, отмахнул рукой:

— Можешь не беспокоиться. С некоторых пор хаммам старого Оюу принадлежит моим людям.

— Вот как? — Лю, одетый в одежды захудалого торговца рыбой, резко вскочил на ноги и низко поклонился, сложив ладони на груди. — Многоуважаемый князь, прошу простить за неучтивость и неподобающий вид. Выражаю глубокую признательность, что ваши люди спасли меня от палачей и мучительной смерти. К сожалению, товар был изъят. Я обещаю, я смогу….

— Лю, я пригласил тебя не затем, чтобы обсуждать ЭТУ тему. Что произошло с Берди мне в общих чертах известно, а детали не столь важны.

— Вы не понимаете, Узбек ВСЁ знает. Мы проиграли и находимся в безвыходном положении. Вам и мне нужно как можно быстрей покинуть Сарай.

— Лю, — я внимательно посмотрел ему в глаза. — Присаживайся друг, — силой усадил его на место. — Угощайся, — мозаичный столик украшали восточные сладости и сухофрукты из Индии. Слуги принесли ароматный китайский чай, разлив его в традиционные китайские пиалы.

— Тай Ши У-лун! — удивленно воскликнул Лю. — Черный дракон из Тайваня. Им не брезговал сам император. Откуда, впрочем…

— Лю, ты излишне возбуждён. Запомни! Не бывает безвыходного положения, бывает лишь неправильный путь. Не принимай опалу близко к сердцу. Темники и ханы меняются, а настоящая дружба остаётся. Не так ли?

— Вы мудры не по годам. Вода течет вниз, а человек стремится вверх. Быть вам великим князем!

— Смотря что считать верхом, Лю, — я резко наклонился, уперев в него взгляд. — Видишь ли, дорогой Лю, с некоторых пор меня не прельщает должность Великого князя. Не желаю словно червь ползать в ногах хана, вымаливая себе жалкий ярлык.

Лю отстранился, побледнел.

— Время выбирать на чьей ты стороне, — продолжил я. — Хватит трястись от одного упоминания имени этого никчемного старика!

Лю опасливо посмотрел на охрану, а после на меня.

— А если я не захочу срывать Луну с небес?

— Убивать не стану, ты сделал для моего княжества много добра. Но и оставить близ себяуже не могу, ты слишком много знаешь. Или догадываешься. Посидишь здесь недельку покуда шум не уляжется и с караваном отправишься в Цин. На столик плюхнулась внушительная мошна с золотыми триремами.

— Альфы?

— Они самые.

— Ваши?

Я в ответ многозначительно ухмыльнулся. Допив чай в молчании, Лю решительно отодвинул кошель, тяжело вздохнул.

— В один рот двух ложек не впихнёшь. Я сыграю партию на вашей стороне, князь. Отряд Октая, как я понимаю, уже снят с доски.

— Заблудился по дороге. На Руси леса дремучи, людишек лихих хватает.

— Кхм. Четыре отборные сотни. Нападения якобы японских торговцев на лагеря рабов? Большие суда, ломающие лёд с драконами на носах… Знак Белого лотоса? Этим вы всех поставили в тупик, но не меня. Слишком много хлебных крошек к вам идёт. Рано или поздно…

— Лучше поздно. Надо постараться чтобы поздно, а излишне любопытных укоротить, — я добавил стали в голос.

— Цены на рабов поднялись втрое, свободные войска хана ловят неизвестных разбойников, но в городе их ещё слишком много… Не понимаю на что вы надеетесь, князь. Захватить Сарай? Взять казну?

— Меньше знаешь крепче спишь, Лю. Единственное, что тебе следует знать, очень скоро ортакам и эмирами будет не до мифических китайских пиратов. А теперь пожалуй, перейдём к конкретике. Мне нужен Берди в своём тюмене, и твоя задача, после того как его выпустят, правильно описать ситуацию. Выступив спасителем, удержать беспокойного молодого человека от участия в заговорах и коалициях…

Вечером, на другом конце города состоялась не менее важная встреча. Проходила она на конспиративной квартире и одет я уже был как положено, вместно, дабы лишний раз не нервировать собеседника.

— Здрав буде, Василий Пантлеймонович.

— Мстислав⁈ Ты⁈

— Как видишь.

Бывший Козельский князь оживился и подобрался.

— Давненько с тобою не видались. Наслышан азм про твои подвиги. Наслышан. Лепо, княже, лепо! Но что же ты сызнова хоронишься? Приехал бы в мои палаты. Встретил как подобает по чину, хлебом да солью.

— И не говори, князь. Самому надоело, но понимаешь, жизнь штука интересная. Вывернет ежели, и не так раскорячишься.

Он покивал в ответ. Бывает мол. Слуги принесли традиционные русские соления, грузди, солёную семгу, клюкву и прочие нехитрые деликатесы, редко доходившие в степные края.

— Угощайся, Василий, когда ешо придётся отведать еды из родных мест.

— Благодарю, Мстислав. Знаешь, чем угодить, — отвечал князь с плотно набитым ртом. — Соскучился по нашим лесам. В горле ужо степь сидит, — он провел рукою по шее. — Не моё сие, не моё!

С бывшим козельским князем я поддерживал неплохие отношения и время от времени подкармливал Василия деньгами и оружием. В Сарае служило много русских бояр и князей, которые делали при ханском дворе неплохую карьеру. Со временем, наработав связи, некоторые могли вернуться на родину, в ином статусе. Благодаря связям Лю, взятке и доброй броне дружины на опального князя обратили внимание в ханском диване и дали неплохую службу по охране восточной части Сарая. Не городская стража нет, скорее резерв, лично преданный Узбеку и эмиру Крыма, через которого его и пихнули на должность.

— Коли душа не лежит, возвращайся.

— Пошто на больное давишь? Сам ведаешь, назад мне без ярлыка ходу нет. И так едва ноги унёс.

— Не Карачевым единым, под мою руку иди.

— К удельному князю! Нахлебником, МНЕ⁈ — Василий бросил нож и вызверился.

— Отчего же нахлебником? Послом отправлю, в Гишпанию. К самому королю Альфонсо Справедливому. И мир посмотришь и жалование доброе положу, а не подачки, коими тебя Узбек жалует.

Не дожидаясь ответа от ошарашенного князя, поднатужившись, выставил пудовый мешочек с монетами. Стол слегка скрипнул, а я, развязав тесёмку слегка толкнул его, опрокинул.

— Злато! Это же сколь тута злата? — глаза Василия загорелись, руки помимо воли ухватили новые, только отчеканенные кругляши. — Гиперборейские монеты то. Тысяча рублей, ежели на наши деньги! — Сообщил я. Через некторое время с трудом оторвавшись от созерцания сокровищ князь ответил. — Гости с Козельска баяли мол твои люди торг ведут с этими самими, борейцами. Так ли сие?

— Верно князь. Их корабли в мой новый град ходят. Беломорск, что на Студёном море. Товар у меня справный и злата за него жалуют богато.

Василий покивал в ответ, «подвис» призадумавшись.

— И всё же темнишь ты, Мстислав Сергеевич, али за дурака меня почитаешь. Послам таковую прорву злата в жизнь не заработать. Вокруг да около не ходи, прямо сказывай, чего надобно!

— Прямо так прямо. А надобно мне, чтобы ты, князь, ничего не делал.

— Чего⁈

— Того. Вокруг царя Озбека тучи сгущаются и коли из дворца твоих воев призовут на помощь, — от напряжения на лбу князя выступил пот, а рука судорожно сжала нож, — не ходи. Целее будешь. И себя, и воев сбережёшь от лиха.

— Ах вон оно что, сродственничек! Измену затеял!

Я небрежно взял стакан вина, пригубил и откинулся на спинку.

— Разве я Озбеку присягал? Не помню такого.

— Азм клятву давал. Кто сии эке-нойны[i], с кем ты черно дело затеял? — не унимался Василий.

В ответ я постучал пальцем по монетам.

— Тебе, князь, сего знать не след. Или бери злато, или мимо проходи.

— Добро, а ежели…

— Никакого ежели. Коли честь не позволяет, посидишь у меня покуда шум не уляжется. Одно пойми. В деле сим от твоих сотен уже мало что зависит. Воев русских жалко и кровь родича не желаю на руки брать.

Василий Пантлеймонович посмотрел по сторонам, потом на злато. Постучал от напряжения пальцами по столу. Как говорится, и хочется, и колется.

— Как ты это себе представляешь? При дружине моей сотник Узбеков сидит да в дружине десятка два татар есм. Ежели с дивана вестника с пайцзой пришлют, а я кликать воев откажусь на меня те донесут немедля, опосля же главу с плеч сымут. Чужие мы для них, чужие.

— Значит, тебе НЕ должны показать пайцзу. Ну что ты, князь? Чай не дитё малое. Сотнику зелье подмешай сонное, у меня как раз такое по случаю имеется. Азм не прошу тебя Озбека живота лишать. Посиди в стороне. Не ходи к дворцу, не надобно. И дабы не пало на тебя вины, воев твоих обстреляют малость, а вы в ответ.

— Лживый бой? Хитро удумал, а ну как не выйдет?

— Злато отдам сегодня же, коли на крови и родом поклянёшься.

— Сие другое дело, — князь улыбнулся. — И послом выходит могу и не ехать? Шутковал небось?

— Можешь и отказаться, но знай, я не шутковал. Король Альфонсо войну тяжкую с маврами ведёт, а мне кровь из носу в тамошних местах треба град ставить и пристань добрую.

— Гишпания, говоришь. Слыхал, будто сия землица рядом с франками, но где, бог ведает.

— Не только бог ведает, Василий Пантелеймонович. Не только, — я подмигнул князю. — Гляди, что у меня есм.

На стол легла хорошо прорисованная карта Европы….

[i] Темник