Володарь железного града

Пролог

Окружившие небольшой пляж селяне с ужасом взирали на тела утопленников. Водоходы который день шерстили дно реки, а мужики с баграми подымали оттуда всё, чему тама лежать не положено.

— У броне. Торопилися видать, тати, — Тихон наклонился к ране, откинул одежду и внимательно осмотрел рез. — Искусный вой бил, сразу Алёшенька наш смертушку обрёл.

Воевода же, подойдя ближе ударил мертвеца ногой в бок и со злобой сплюнул.

— Змий подколодный! Что тебе посулили? Златые горы али жизнь вечную? Чтобы тебе в Нави покой не обрести, чтоб Смородина-река забрала, чтоб… Клятву на крови порушил, и за что!

Вои едва увели от утопленника разгоряченного воеводу. Владислав Мечиславович был сам на себя не похож. Рвал и метал, не находя себе место. Весть о произошедшем с воспитанником дошла до него на третий день. Истома, один из мальцов батрачившем при водоходе, в момент нападения был на берегу и успел спрятаться в камышах, рассмотрев в деталях измену. И нет бы сообщить тихо старшинам, дурак раструбил чёрную весть на весь острожек, посеяв панику.

Беспорядки воевода задавил, но тень на его дружину легла тяжкая.

— На каркайте, дурни! — говаривал он подходившим к нему батракам. — Нашего Мстислава Сергеевича тако просто живота не лишить! Вона, в прошлый раз усе почитали его убиенным и што? За работу, живо!

На людях он хорохорился, но надежды оставалось всё меньше и меньше. Нашли упрятанный водоход, мужиков и почивших воев из охраны князя, но не его самого. Лишь надежда на то, что его взяли в полон, грела старика. Мстислав был ему как родной. Свою семью Вячеслав потерял много лет назад, когда Литва, победив в битве при Ирпене, зорила Брянское княжество, и все свои родительские чувства вложил в княжича, хотя и в весьма своеобразной форме. Не раз говаривал воспитаннику: «Слишком широко шагаешь, слишком резво головы боярские летят». Не слушал. А сейчас, сейчас ему лишь оставалось сделать лицо кирпичом и держать ходивший ходуном острожек. С тех пор как князь стал чудным и стал якшаться с чёрным людом многое поменялось в головах, возвращения прежних времён не хотели и потому работали засучив рукава…

Туманная мгла безвременья отошла как-то резко, разом. Бах и я, машинально пытаюсь вздохнуть, вот только вместо живительного кислорода рот заполнился гнилой болотной водою. Дернулся вверх оттолкнувшись, ноги по колено ушли в ил, но силы хватило чтобы пробиться сквозь переплетение веток и прошлогодних трав. Глубина то смешная оказалась, метра не будет. Продравшись сквозь бурелом и кусты на чистый берег, я откинулся на спину тяжело дыша. Сил не было, руки, некогда крепкие и налитые жизнью, походили на бесформенные сосиски, ощущение было такое, будто за шкирку прямо из-за операционного стола в это болото выкинули.

Стой! Операция-раны-кровь. Возникшие ассоциации вернули пласт памяти, и я разом вспомнил, всё. Но рана была смертельная! С таким не живут… Рука потянулась к ключице и… ничего. Едва ощущаемый, бледный шрамик. Поднял руку, сжала-разжал пальцы, покрутил — работает. А что если?

Посох был на месте, во только обычно яркие руны едва заметны. Чуть видимые глазу сполохи, словно кляксы бесформенные.

— Выходит, это ты? — спросил я предмет в моих руках.

А какие варианты? После переноса в другой мир меня трудно чем-либо удивить.

— Что же ты такое? Неизвестное устройство высокоразвитой цивилизации или я, чем чёрт не шутит, попал в какой-то магический мир?

Опять загадки.

Солнце жарило неимоверно. Осмотревшись и походив в округе, место распознал, дельта Жертвенки. Непонятно, как меня занесло за десять километров и вообще ничего не понятно… Через пару часов ожидания на берегу встретил спускающийся из верховий Неручя водоход с глиной и мужиков, поделившихся последними вестями. Про нападение они ничего не знали, но… оказалось, что на дворе 26 червня и одиннадцать дней я провёл… На дне реки! Бред какой-то. Голову забивать не стал, но плясать буду от обратного. Высажусь пораньше, узнаю ситуацию, а потом уже буду выдумывать версию, как всё своим людям объяснить.

Иаков торопился к митрополиту. В Орде у князя Семёна что-то не клеилось, и владыка лично решил ехать в Сарай «разрулить» ситуацию. Бесноватый княжич так взбаламутил тихую заводь Руси, что волны докатились до самого царя Озбека.

— Владыко! — Иаков приложился к протянутой руке.

— Вижу, сын мой, благодать на твоём челе, — митрополит окрестил собеседника. — С добрыми ли вестями прибыл?

— С божией помощью одолели колдуна! — выпалил как на духу Иаков.

Владыко выразительно поднял бровь:

— В Неручи упокоили? А пошто тело еретика не свезли?

— Прости, Владыко, упустили, — Иаков развёл руками. — Милон топорно сработал, — торопливо добавил служка.

— Милон? Сей вой прежде нас не подводил, — митрополит задумался. — Ежели тело князя служки найдут, тянуть время будут.

— Отчего?

— Наследников княжич не имел, посему удел отходит обратно, дяде. Н-да. Тяжко полон забрать, без церковного суда.

— А ежели его еретиком объявить и от церквы отлучить?

— А толку. Ряд, не подкреплённый силой, мало что стоит. Едва князья и Товлубий прознают про смерть княжича, поспешат своё взяд забрать. Ладно, сие ужо не твоя забота. Не наследил тама?

— Нее, усе концы в воду. Сводник кормит рыб, а вои Милона ушли окольными путями в Карачаевские земли.

— Добро коли так!