Вождь

Глава 9

Падение было коротким, но насыщенным — как плохая пьянка: много шума, мало удовольствия, и в конце всё равно удар по голове.

Камни, ржавые балки, куски старых артефактных пластин мелькали перед глазами в беспорядочном водопаде, и всё это сопровождалось грохотом — отовсюду.

В последний миг я рванул Тень из-под кожи, распахнул её, как плащ, и обернул нас с Иридием и Солдатами. Удар всё равно вышел сильным, но вместо того, чтобы переломать кости, нас просто впечатало в дно с глухим буханьем.

— Все целы? — откашлявшись, спросил я.

Вместо ответа один из Солдат зашевелился.

«Жив».

«Цел».

«Все целы», — заключил Иридий.

— Вот и славно, — отозвался я, поднимаясь на ноги и отряхивая с плеч каменную пыль.

Ноктианцы уже строились в небольшой треугольник. Движения точные, синхронные, глаза как яркие точки, настороженные. Даже дыхание у них сейчас было одинаковым — ровное, ритмичное. Упали, как коты, только чуть тяжелее и с меньшей грацией. И хоть бы что.

А вот у меня плотных пластин-наростов не было. И, кажется, в Альбигоре меня всё же ждал внеплановый визит к зубному. Ну и ладно.

Обвал закончился, и повисла такая тишина, что слышно было, как пыль и крошка осыпались со стен. Над нами, на высоте трёхэтажного дома, зиял круг бледно-серого света.

А неплохо мы рухнули…

Сверху в окошке света, появилась тень, и донёсся знакомый голос:

— Ром! Ты жив⁈

Салине. И, забери меня Тьма, в её тоне я впервые услышал то, чего не ожидал: тревогу. Не сухой сарказм, не ледяной контроль, а настоящий, тёплый страх. За меня.

Это проняло сильнее, чем падение.

— Всё нормально, магистр! — крикнул я. — Мы тут немного полюбовались видом, теперь думаем, как выбираться наверх.

Салине, разумеется, думать не стала. Через пару минут вниз полетела верёвка. Не обычная — её обвивали линии светящихся рун, узоры подрагивали, подпитываясь самой тканью пространства. Артефакторика на коленке, но даже так — вещь, которой можно хвастаться перед юными рекрутами.

— Держи, — сказала она сверху. — Теперь эта штука выдержит даже твою упрямую голову.

— У меня в голове не камни, чтобы так бояться, — пробурчал я, но ухмыльнулся.

Иридий бросил взгляд на верёвку, потом на меня.

— Мы поднимемся сами, командир. — Он многозначительно взглянул на свои руки с когтями.

— Знаю, — ответил я, обхватывая верёвку. — Но у магистра сентиментальное настроение, и кто я такой, чтобы портить момент…

Пальцы привычно вцепились в плетёную поверхность. Верёвка была тёплой — Салине подкармливала её силой прямо сейчас — видимо, распотрошила один из готовых артефактов, чтобы взять чистую силу Нокиума. Подъём шёл легко — не зря мы и рекрутами, и стражами так часто забирались по канатам на головокружительную высоту.

Солдаты двинулись следом, страхуя меня не потому, что я был слаб, а потому что так привыкли. В узком шахтном стволе каждый лишний звук отдавался глухим эхом, и любое неверное движение могло стоить нам лишних минут — или жизней. Эта шахта была слишком старой и могла окончательно обвалиться в любой момент.

Когда я выбрался на край, Салине встретила меня взглядом, в котором проскользнула совершенно не свойственная ей радость. Не обняла, конечно — это было бы уже чересчур. Но я уловил то самое редкое тепло, которое не купишь ни должностями, ни рангами.

И понял, что впервые за долгое время для неё я — не средство и не проект. Всё-таки магистр умела чувствовать.

— Спасибо за верёвку, — сказал я тихо. — Вам бы полевую артефакторику преподавать.

Она отмахнулась.

— Подумаю об этом на пенсии. Если доживу.

Салине не теряла времени даром. Пока я отряхивался от пыли, а Солдаты ловко, словно ящерицы, вскарабкались по отвесной стене шахты, магистр уже спешила к Ильге. Девушка лежала у повозки — на боку, укрытая плащом, а Салине, опершись коленом о землю, что-то быстро набивала в артефактный планшет.

Ноктианцы расположились чуть поодаль, чтобы не мешать нам и лишний раз не смущать, хотя бояться их здесь было уже некому. Их лица были одинаково каменными, но я видел, как они краем глаза всё время следили за Ильгой, будто она могла в любую секунду исчезнуть.

Иридий тихо подошёл ко мне. Я обернулся.

— В чём дело, Солдат?

«Девушка. Я чувствую в ней имперскую кровь. Твою кровь, повелитель».

— Поясни.

Но Иридий не успел.

— Давление низкое, пульс скачет, — пробормотала Салине, проводя ладонью в перчатке над её грудью. — Но сердце держится… Ильга, слышишь меня?

Ответа не было. Лишь лёгкое дрожание ресниц.

Я бросился к ним.

— В чём дело?

— Хорошо же они её обработали, — проворчала Салине. — Погоди, мы тоже не в деревянных башмаках ходим. Сейчас…

Магистр прижала к виску Ильги небольшой артефакт с мерцающим кристаллом — тонкая золотая нить потянулась от кристалла к коже, мягко дрогнула и исчезла. Ильга вздрогнула и шумно вдохнула, как ныряльщик, вынырнувший из глубины.

— Тише, тише… — Салине придержала её плечо, чтобы та не села слишком резко.

Я подошёл ближе, и на этот раз Ильга узнала меня сразу. Её глаза задержались на моём лице, и в них промелькнула искра — не радости, нет, — а какой-то болезненной, почти детской вины. Она чуть отвернулась и, не глядя прямо, едва слышно сказала:

— Ром… Прости меня.

— За что? — я присел на корточки, пытаясь поймать её взгляд.

Она долго молчала. Салине поднялась, сделала вид, что проверяла что-то в повозке, но я заметил, как она краем уха ловила каждое слово.

— Я… — Ильга сглотнула, — я должна была сказать тебе раньше. Это всё из-за меня.

— Полагаю, всё же из-за меня. Насколько мне известно, у тебя нет врагов.

— Меня похитили, потому что я не согласилась идти сама… Они предлагали по-хорошему, но я…

Я поёрзал на корточках и вытащил камень из-под подошвы. А затем взял Ильгу за руку.

— Я со всем разберусь.

— Я беременна, Ром. — Ильга подняла на меня глаза и крепко сжала мои пальцы. — Давай без глупых вопросов, от кого, ладно?

— И в мыслях не было. Но это многое объясняет.

Слова ударили тихо, но так, что внутри будто всё сжалось. Не от страха и не от шока, а от резкого, необъяснимого чувства, в котором было всё — и тепло, и злость, и какой-то странный, безумный азарт.

Салине за моей спиной хмыкнула и отключила планшет.

— Какой насыщенный день. Оказывается, у меня будет внук. Видит Ночь, я рассчитывала стать бабушкой несколько позже…

Ильга сжалась в комочек, явно ожидая, что я приду в бешенство. Но вместо этого я лишь обнял её.

— Почему ты не сказала сразу? — спросил я, зарывшись в её волосы.

— Я… — Ильга замялась, потом посмотрела на меня, и в её глазах мелькнул тот самый страх, который я видел у Салине наверху. — Я испугалась. Ты всё время на службе, всё время рискуешь. Я решила подождать… выбрать момент, когда будет безопаснее.

— Безопаснее, — повторил я, иронично усмехнувшись. — В нашем мире это слово звучит как шутка. Что ж, теперь у меня ещё один повод пооткручивать им головы.

— Я надеялась, что они отстанут, Ром. Сначала вообще подумала, что это чья-то злая шутка кого-то из клана… А потом, когда я вышла на службу…

Я мягко отстранился.

— Всё закончилось, ты в безопасности. Сейчас я отвезу тебя в город, к Химвалю.

— Мы нигде не будем в безопаснсоти… — она нервно сглотнула, губы побелели. — Они, кажется, знали об моём состоянии раньше, чем я сама. Следили. Один человек… предложил мне… принять участие в проекте. Закрытом. Сказал, что моё состояние… делает меня «уникальной».

Мы с Салине переглянулись поверх головы Ильги. Я заметил, как магистр молча сжала пальцы в кулак.

— И ты отказалась, — я даже не спрашивал, это было ясно по её голосу.

— Конечно, отказалась. А потом… меня похитили. И всё. Я толком ничего и не помню. Какие-то смутные образы, словно меня одурманили.

— Тебя одурманили, девочка моя, — вмешалась Салине. — Причём очень качественно.

Магистр встала рядом со мной и скрестила руки на груди.

— Ну что, Ром теперь сомнений нет. Ты оказался им не по зубам, и они решили переключить внимание на твоё дитя. Тем более, — она на секунду задержала взгляд на мне, — у вашего с Ильгой ребёнка может быть сразу три склонности.

Я молча перевёл дыхание. Три склонности — это не просто редкость, это беспрецедентный случай за последние сотню лет. С тех пор, как кланы начали делиться по талантам, смешение происходило и выявлялось крайне редко.

Отчего-то кланы считали, что смешение склонностей не позволит в должной степени проявиться ни одной из них. Разумеется, они ошибались — и я тому живой пример. Прежде, во времена империи, даже средненький аристократ мог развивать одновременно три-четыре склонности. Выдающийся — шесть или семь.

Ильга попыталась улыбнуться, но получилось плохо.

— Я думала, что это будет только между нами. Но… — её пальцы сжались в кулак, — наша с тобой личная жизнь оказалась интересна не только нам.

Ну вот, сарказм. Моя девочка начала приходить в чувство.

Я сжал её руку и бережно поднял на ноги.

— Ничего, — сказал я тихо, — теперь им придётся пожалеть о том, что посмели поднять на тебя руку.

Салине коротко хмыкнула, и я понял, что в этом она была со мной полностью согласна.

Мы разместили Ильгу на заднем сидении — она выглядела слишком бледной, но дышала ровно. Салине ловко закрепила на её запястье пару тонких артефактных браслетов с частичками чистого Ноктиума — поддержание сил, стабилизация и лёгкое успокоение в одном наборе.

Пленника из лаборатории, связанного и с мешком на голове, пристроили рядом. Перед транспортировкой я хорошенько его вырубил — чтобы снова не подумал самоуничтожаться до нашего предметного разговора.

Я вылез наружу — Иридий и двое Солдат ждали меня у края дороги, под тёмным небом, уже начинал падать мелкий ледяной снег. Иридий слегка склонил голову.

«Мы сопроводим вас прикроем до скал на границе с Альбигором», — сказал он. — «На случай, если кто-то решит повторить попытку».

— Это уже вряд ли, — ответил я. — И всё же я благодарен за вашу помощь. Без вас было бы гораздо сложнее.

Иридий чуть дернул уголком губ — для него это было почти как улыбка.

«Мы выполняли приказ, повелитель. И счастливы служить».

Солдаты синхронно кивнули, но из глаза оставались без эмоций. Мы обменялись коротким боевым жестом — кулак к груди, ладонь вниз, — и я вернулся в повозку.

Салине уже завела машину. Это была не просто повозка — гладкий чёрный кузов, защитные глифы, мягкое свечение панелей. Когда двери закрылись, мир снаружи будто остался в другой реальности — внутри было тепло, тихо, даже шум ветра исчез.

— Связь включена, — сказала Салине, протягивая мне небольшой кристаллический диск. — Думаю, надо предупредить Пламенников.

Я взял артефакт, активировал его, и в воздухе над ладонью проявился силуэт — чёткий, алый, с привычно холодным лицом. Химваль.

— Мы нашли её и везём к вам, — сказал я прямо, не утруждаясь на приветствия. — Она жива. Готовьте встречу у ворот вашего квартала.

Он не моргнул. Лишь на долю секунды в глазах мелькнула искра, но голос остался ровным:

— Принято.

— И лазарет тоже, — добавил я. — Она ослаблена, и ей нужна помощь немедленно.

— Всё будет. Дорогу знаете. Жду, — коротко сказал он и отключился.

Я вернул артефакт Салине. Она скользнула взглядом на меня, и я заметил в её глазах знакомую насмешку — мол, впереди ещё весёлый разговор.

— Ты даже не представляешь, каким тоном он тебе скажет «спасибо», — усмехнулась она.

— Ещё как представляю, почтенная.

Ворота квартала Пламенников возвышались над улицей, как черная пасть, готовая проглотить любого, кто осмелится подойти слишком близко. Высокие, в три моих роста, кованые створки были покрыты замысловатым узором из переплетённых языков пламени и клановых рун.

На каждом витке — знаки, вырезанные с такой точностью, что при взгляде на них казалось: вот-вот дрогнут и оживут, пустятся в пляс, как языки пламени. По периметру металла бежали тонкие полосы рубинового света — заклинания защиты и контроля доступа.

Повозка Салине остановилась прямо напротив этого исполина. Я вышел первым — холодный воздух обжёг лёгкие, и вместе с ним в лицо ударило невидимое давление артефакта, проверяющего «своих» и «чужих». В груди, под курткой, дрогнуло тепло — подвеска Ильги, её подарок, вспыхнула короткой искрой и словно шепнула замку: «свой».

— Встречайте, мы с подарком, — обратился я, прекрасно зная, что меня слышали.

Створки раскрылись бесшумно, и на пороге возник магус Химваль. Вышитое алое пламя на мантии дрожало в свете фонарей, тень от капюшона резала лицо надвое, и в каждом движении было столько сдержанного нетерпения, что у меня закралась мысль: если я не ускорюсь, он или воспламенится, или попытается меня ударить.

— Заезжайте, — коротко бросил он, махнув рукой.

Салине повела повозку внутрь, а я пошёл пешком, глядя, как рубиновый свет ворот на мгновение сливается с отблеском подвески. Магия Пламенников признала мой амулет. Как минимум, сегодня.

Когда Салине выбралась из кабины, Химваль, заметив её, едва заметно приподнял бровь.

— Магистр Салине, — произнёс он ровно, но я уловил в голосе ту самую паузу, когда мозг пытается понять, что делать с неучтённой переменной.

— Магус Химваль, — отозвалась она с таким же внешним спокойствием, словно мы проездом заскочили на чашку травяного отвара.

Но Химваль тут же вернулся к главному.

— Где она?

Я открыл дверцу повозки и протянул руку Ильге, помогая выбраться. Она была бледна, но держалась, хоть и опиралась на меня. Едва её силуэт появился в проёме, к нам рванулись двое мужчин и женщина в светлых мантиях с ало-золотыми узорами. Лазарет.

— Осторожно, — начал я, но Химваль уже махнул им.

— Немедленно на обследование. Доложите лично мне.

— Подождите, — Ильга попыталась повернуться ко мне, но её руки мягко, почти нежно, сняли с моих плеч.

— Потом, — только и бросила женщина-медик. — Всё потом, дорогая…

Ильгу увели, даже не дав нам попрощаться. Сейчас так было правильно, что бы она себе ни думала.

Я повернулся к Химвалю. Его лицо было спокойным, но глаза… нет. В них полыхала та самая ярость Пламенников, о которой ходили легенды далеко за пределами Альбигора.

— Это всё из-за тебя, щенок, — прошипел он, надвигаясь на меня.

Я не сдвинулся с места.

— Приятно, что вы начали без прелюдий. И всё же — я её вернул.

— Ты втянул её в свои игры, в свои… — он сжал кулак, — … опасности. И теперь она едва жива. Ты больше не приблизишься к ней, Ром из Лунорождённых! После всего этого — не смей!

Салине меня опередила и шагнула между нами.

— Поздновато вы спохватились с запретами, почтенный Химваль. Теперь это будет решать не только ваш клан, но и наш.

Я спокойно улбынулся, встретившись с его взглядом.

— Ильга носит моего ребёнка. И я не намерен оставлять расти без отца.

В глазах Химваля погасло пламя — всего на миг, но всё же. Он отступил на полшага, словно ему надо было переосмыслить услышанное. Несколько секунд — и лицо снова стало непроницаемым. Лишь остатки ярости бушевали в красно-карих глазах.

— Понятно, — произнёс он тихо, а потом резко развернулся. — За мной. Поговорим у меня.

Он сделал приглашающий жест в сторону массивных дверей, ведущих вглубь квартала.

Салине посмотрела на меня с таким видом, будто только что выиграла спор, который я и не собирался начинать. Кажется, магистр была не прочь понянчиться с внуком, раз с сыном не вышло.

Кабинет Химваля встретил нас привычной смесью строгости и угрозы — прежде я был здесь всего однажды, но ничего не изменилось. Разве что пара новых подпалин на рабочем столе. Узкие окна, тяжелые шторы, полки, на которых редкие книги стояли в идеальном порядке. Каменный камин в углу горел ровно настолько, чтобы напомнить — ты в доме Пламенников.

Едва мы с Салине вошли, Химваль запер дверь и обернулся к нам.

— Я не позволю Ильге покинуть клан, — отчеканил он. — Это не обсуждается. Я не позволю ей сгинуть, как…

— Вы, часом, не из той же гильдии прорицательниц, что и моя… — я чуть замялся, — знакомая? Которая любят шептать, что если уйдёт из клана, то умрёт?

Его глаза сузились.

— Это больше, чем суеверие.

— Конечно, — я кивнул с таким серьёзным лицом, что даже Салине едва не прыснула. — Но могу вас успокоить, почтенный магус. Я не собираюсь тащить Ильгу из клана.

Он чуть приподнял бровь.

— Не собираешься?

— Нет. Сейчас, как ни крути, квартал Пламенников — самое безопасное место для неё. И именно поэтому я здесь. — Я облокотился на подлокотник кресла. — Я хочу, чтобы вы обеспечили ей защиту, пока я разбираюсь с теми, кто посмел её похитить. Спорить не буду — Ильга пострадала из-за меня. И я не оставлю этого просто так.

Салине скрестила руки и посмотрела на нас обоих, как на двух упрямых подростков. Химваль медленно обошёл стол и встал рядом с камином. На секунду мне показалось, что он сейчас начнёт вызывать Великое Пламя, но вместо этого он произнёс тихо, но твёрдо:

— Я прослежу, чтобы она была в безопасности. Ильга не покинет нашего квартала.

— Благодарю.

— Но, — он вернулся к столу, опёрся ладонями о крышку, — мы вернёмся к разговору о ребёнке и о том, в каком клане он будет воспитываться.

Я всё так же спокойно встретил его взгляд.

— Разумеется, вернёмся. Когда придёт время.

— Время придёт раньше, чем ты думаешь, — сухо сказал он.

— Может быть, — я пожал плечами. — Но у меня есть ощущение, что скоро значение клановых принадлежностей станет таким же важным, как выбор цвета мантии на балу. И правила игры поменяются.

Оба — Химваль и Салине — удивлённо уставились на меня.

— Как это понимать? — пророкотал Химваль.

Я улыбнулся.

— Сначала я закончу то, что начал.

Огонь в камине на секунду хлестнул выше, будто реагируя на мои слова. Салине тихо хмыкнула, а Химваль смотрел на меня с выражением, в котором смешались раздражение и… любопытство.

Я не стал уточнять, что имел в виду. Пусть будет сюрприз.

Мы вышли из дома Химваля, когда оставалось не больше часа до Перехода. Воздух квартала Пламенников пах копотью, горячим металлом и чем-то сладким, как всегда после их алхимических работ. У ворот нас ждала повозка, а внутри — пленник, дожидавшийся своей очереди на разговор.

— Пора поболтать с нашим молчуном, — заметил я, шагая к повозке. — Есть укромное местечко на примете? А то старшая по подъезду скоро начнёт косо на меня смотреть и задавать неудобные вопросы.

Салине открыла заднюю дверь, скользнула взглядом по пленнику, как хирург, которому предстояла неприятная операция.

— Место есть. Но вот разговорить его будет нелегко, Ром.

— Нелегко — это попытаться пролезть в клановую библиотеку без артефакта пропуска. А разговорить человека… — я слегка усмехнулся. — У меня есть свои способы.

Она только качнула головой, но без возражений. Мы оба знали, что значит моё «свои способы».

Пока я раздумывал, с чего начать, Салине открыла поясную сумку и начала перекладывать в саквояж сувениры из лаборатории — кристаллы записи, завёрнутые в ткань, и несколько других артефактов.

— Неплохой улов, — заметил я.

Салине покачала головой.

— Не факт, что они рабочие. Они всё же успели запустить протокол уничтожения на некоторых устройствах. Придётся всё перепроверять, — ответила она и уже собиралась поднять ногу на подножку повозки, как вдруг замерла.

Я увидел, как её пальцы что-то подцепили с коврика под передним сидением. Маленький, плоский диск — почти неприметный, если не знать, куда смотреть. Салине выпрямилась, поднесла находку к глазам и медленно, очень медленно, криво улыбнулась.

— Что там? — уточнил я, подходя ближе.

— Кое-что интересное.

Она повернула диск так, что свет фонаря скользнул по едва заметным выгравированным символам.

— Этот артефакт записи принадлежит Солнцерождённым. Вот их гравировка…