Вождь

Глава 13

Квартира встретила нас с Салине привычной тишиной и запахом забытого травяного отвара. Я закрыл за нами дверь, повесил плащ на крюк и опустился в кресло так, словно весь день в одиночку сражался с толпой гибридов. Впрочем, по ощущениям — так оно и было.

Салине сразу направилась на кухню, не сбросив даже мантии. Раскинула на столе артефакты, изъятые у Виррен. Тонкие кристаллы, серебряные пластины с насечками, несколько странных шпилек, явно служивших не для украшения. Она перебирала их осторожно, но с тем особым азартом, когда прикасаешься к чужой тайне.

— Осторожнее, — сказал я, вытянув ноги и глядя, как в её пальцах поблёскивают руны. — А то взорвётся, и Герцогу придётся срочно искать новых помощников.

— Не драматизируй, — холодно отозвалась Салине. — Но ты прав, тут есть чему удивиться. Некоторых артефактов я прежде никогда не видела.

Она подняла один кристалл, прозрачный, с чёрной жилкой внутри.

— Штучка для подавления воли. Весьма хитро сделанная, скажу тебе. Полагаю, именно такие применялись на её подопытных. Эффект недолговечный, но когда счёт идет на мгновения…

Я хмыкнул.

— Прекрасный сувенир для домашнего интерьера.

Салине не улыбнулась. Она перевела взгляд на меня и вдруг сказала:

— Ты ведь понимаешь, что Виррен попытается переманить тебя.

Я откинул голову на спинку кресла.

— Уже попыталась.

— Что? — её пальцы дрогнули, и кристалл чуть не выскользнул.

— Там, в кузнице. Лезла в голову, как в открытую книгу. Умело, не спорю. Она психомаг. Но и мне есть чем ответить незваным гостям в собственной башке.

Салине нахмурилась. В её глазах мелькнуло что-то, чего я давно не видел, — не раздражение, не сарказм, а чистая тревога.

— Она опасна, Ром. И сильна. Даже для тебя. Ты силён, но она опытнее.

— Я заметил, — кивнул я. — Но есть одна деталь: я ей нужен больше, чем она мне.

Я поднялся и подошёл к чайнику. Выплеснул остывший отвар и принялся заваривать свежий.

— Она говорила о будущем, о новой элите. Звучало красиво. Только вот я слишком хорошо знаю цену таких красивых слов.

Салине вскинула на меня глаза.

— Что ты ей ответил?

— Что я готов слушать. — Я усмехнулся. — Но только на равных. И только ради того, чтобы вытянуть побольше информации. Как мы и договорились с Герцогом.

Салине долго молчала. Я ждал упрёка, но она лишь тяжело вздохнула и провела ладонью по лицу.

— Ты играешь в слишком опасную игру, сын.

— Впервые, что ли? — пожал я плечами. — Если я не буду играть сам за себя, кто тогда это сделает?

Она смотрела на меня ещё какое-то время — внимательно, изучающе, словно пытаясь рассмотреть — не повлияла ли Виррен на мой разум. Но я выдержал её взгляд, спокойно и даже чуть вызывающе.

— Нет, — сказала Салине наконец. — Ты не из тех, кого легко купить. И я знаю, что ты играешь не только за себя.

— Вы удивитесь и вряд ли мне поверите, но я играю за весь Альбигор. Пусть он ещё и не в курсе.

Пока грелся чайник, Салине снова принялась за артефакты, но пальцы её двигались медленнее. Я видел — она боялась не за себя. Боялась, что я, как многие до меня, однажды поддамся чужим обещаниям.

Я разлил отвар по чашкам и поставил одну перед Салине. Сделал глоток и сказал уже мягче:

— Не переживайте. Я очень хорошо понимаю, во что влез.

Салине покачала головой.

— Тогда не подведи, Ром. — Голос прозвучал едва слышно, но я уловил в нём то, что обычно пряталось за сарказмом: тепло. — Я уже однажды отдала тебя им, не понимая, что из этого выйдет. И не позволю этому случиться снова.

И в тот момент я понял — можно хоть тысячу раз спорить с ней, злиться, шутить, но именно Салине больше всех боялась потерять меня.

Квартал Пламенников встретил нашу скромную делегацию не торжественными фанфарами, а жаром. Каменные дома здесь казались вырубленными из кусков скалы, крыши — красные, словно сами были готовы вспыхнуть. На каждом перекрёстке — кованые фонари с огненными рунами, они горели даже днём, хотя света хватало. Воздух дрожал от пламени в кузницах. Стук молотов, рёв печей, звон металла — всё сливалось в один бесконечный гимн Огню.

Я шёл рядом с Герцогом Варейном и Салине. Варейн, как всегда, был невозмутим, хотя ему явно приходилось нелегко в этом плавильном аду. Салине — всё так же сосредоточена, будто уже вела переговоры у себя в голове. А я… я просто думал о том, что скоро увижу Ильгу.

Перед главным зданием Пламенников нас встретили жрецы с алыми лентами на руках и охрана с мечами, что дымились, как только были вынуты из ножен. Нас провели в зал с низкими сводами и фигурными решётками на окнах, где в углу клубился вечный костёр — символ их клана. Всё было торжественно и официально, но я чувствовал только одно: напряжение, которое стягивало виски.

— Страж Ром, — обратился один из распорядителей. — Прошу за мной.

Меня провели в отдельную комнату. Небольшое скромное помещение, но стены были покрыты защитными рунами очень плотно. Ни один звук не пройдёт наружу, ни один шёпот не долетит внутрь. Места было мало: стол, пара кресел, лампа на цепочке. Но для нас этого хватало.

Дверь отворилась. Ильгу ввели два охранника — мужчины в красных плащах с медными застёжками. Они посторонились, пропуская девушку вперёд. Ильга сделала пару шагов и раздражённо обернулась.

— Пожалуйста, оставьте нас, — улыбнулся я. — Обещаю, мы никуда не сбежим.

Охранники молча кивнули и вышли за дверь.

И вот тогда я перестал держать себя в руках. Мы встретились взглядами, и всё рухнуло — я подхватил её в объятия, прижал к себе, как утопающий хватается за берег. Она всхлипнула и уткнулась лицом мне в плечо, пальцы дрожали, но держали крепко.

— Ром… — прошептала она.

Я ответил поцелуем. Это было не нежно — жадно, отчаянно, так целуются люди, которым отняли слишком много времени. Она вся дрожала, и я тоже. Мир сжался до этого крошечного защищённого пространства, до её дыхания и до её губ.

Мы отстранились только тогда, когда ей не хватило воздуха. Я коснулся её лица — усталого, но всё же такого родного.

— Как ты? — спросил я.

Она улыбнулась устало, даже с какой-то горечью.

— Со мной носятся, как с принцессой. Или с ценным пленником — так и не поняла. Я всё время под присмотром. Даже когда сплю — кто-то дежурит рядом. Я уже не помню, когда оставалась одна. Все спрашивают о самочувствии, проверяют, как я ела, как я дышала… — она вздохнула. — И это совсем не так, как я представляла наши с тобой отношения, страж Ром.

Я нахмурился, но сжал её руку.

— Сейчас это необходимо. Ты же знаешь, после того похищения я сам попросил Химваля обеспечить твою безопасность. Пламенники смогут тебя защитить.

— Безопасность, — повторила она с тихим раздражением. — А мне хотелось увидеть тебя. Хотя бы раз. Хотя бы ненадолго.

Я стиснул зубы.

— Я не мог раньше. Ты же понимаешь, теперь это не просто — бегать сюда на свидания, как подростки. Я перешёл дорогу непростым людям и не хочу, чтобы они обратили свой гнев на тебя.

— Знаю…

Она отвернулась, но пальцы её не разжались. Я погладил её по волосам, тёплым, чуть растрёпанным.

— Главное — твоя жизнь, — сказал я мягко. — И ещё одна, которая зародилась в тебе. Я не всегда смогу быть рядом, но ради этого я готов разорвать любого, кто посмеет приблизиться.

Она посмотрела на меня, и в её глазах мелькнули слёзы.

— Беременность, оказывается, нелегкое дело. Иногда тошнит, иногда кружится голова. Но лекари говорят, что всё в порядке. И… — она смутилась, — я выгляжу странно. Живот потихоньку начал расти…

Я усмехнулся.

— Странно? Ты всегда была красавицей, а сейчас вообще похожа на богиню!

Она слегка улыбнулась, и я ощутил, как напряжение между нами начало таять.

— Ром, — тихо сказала она, — что будет дальше?

Я вдохнул глубже и ответил честно:

— Пока не могу сказать. Именно за этим мы сегодня и приехали, — ответил я серьёзно. — Чтобы решить наше с тобой и с нашим ребёнком будущее.

Я крепче сжал её руку. Не как страж, не как союзник клана — как мужчина, который выбрал женщину.

— Я не позволю никому решать это за нас. Ни Белотканникам, ни Пламенникам, ни даже моему Герцогу. Будущее — наше.

Ильга кивнула, и впервые за всё время я увидел в её глазах не только усталость, но и силу.

Зал Совета Пламенников был больше похож на храм или музей, чем на место для дипломатии. Своды из чёрного камня с алыми прожилками, в стенах — углубления с горящими жаровнями, пол — тёплый, будто по нему только что растекался расплавленный металл. Дубовый стол, за которым мы расселись, был испещрён подпалинами.

Обба, глава клана Пламенников, сидел во главе. Огромный, с огненной гривой волос, он напоминал медведя. Рядом с ним — магус Химваль, суровый, с лицом каменщика, который забыл, что такое улыбка. Герцог устроился строго напротив — холодный, собранный. Салине — по правую руку от Варейна, с ироничным прищуром и руками, сложенными на парке с бумагами.

Я сел рядом с Ильгой. Она была бледна, но держалась прямо. Наши пальцы коснулись под столом, и я едва заметно кивнул ей. Что бы они ни решили, я не позволю никому распоряжаться ею, как вещью.

— Господа, — начал Обба низким голосом. — Вопрос простой. Женщина из нашего клана ждёт ребёнка от вашего Стража. Ситуация нестандартная, но не новая. Мы уже теряли женщин в подобных «союзах». И я не намерен допускать повторения судьбы Фритты Артан, которая покинула наш клан ради брака с вашим бароном-предателем и оставила дочь сиротой.

Это напоминание прозвучало тяжело, как удар молота по наковальне. Я краем глаза заметил, как Ильга дрогнула.

— Позвольте отметить, что почтенная Фритта Артан погибла не по вине клана Лунорождённых, — вмешалась Салине. — Экспедиция, в которой она участвовала, была смешанной. Её участь — трагическая случайность.

— Даже если и случайность… — Химваль резко поднял голову. — Наши женщины — не разменная монета и не жёны на продажу. И уж тем более не объекты для экспериментов!

Он сказал это, глядя на меня. Я выдержал взгляд Химваля.

— Я в первую очередь человек, а не эксперимент, почтенный, — произнёс я спокойно. — И Ильга — тоже не вещь, чтобы решать её судьбу, сидя за этим столом. Она имеет право голоса.

Повисла тишина. Казалось, Химваль сейчас полыхнёт — до того он был зол. Варейн посмотрел на меня и жестом попросил не провоцировать магуса.

— Скажи прямо, страж Ром, — произнёс Обба. — Где, по твоему мнению, должен оказаться твой ребёнок? В чьём клане?

Я поднялся. Стоять было проще, чем сидеть под их взглядами.

— Мой ребёнок будет там, где сам захочет. — Я говорил твёрдо, не оставляя места для сомнений. — Я не стану запирать его в клетку одного клана только потому, что кто-то решил так при его рождении.

— Чушь, — отрезал Химваль. — Ребёнок рождается с кланом в крови. Это закон.

— Закон устарел, — возразил я. — Во мне сочетаются две склонности, я был в клане Солнцерождённых, а затем открыл в себе Тень и ушёл в Ночь. И именно среди Лунорождённых я чувствую себя на своём месте.

Салине кивнула, подхватывая мою мысль:

— Мы видим на примере стража Рома, что смешение склонностей не всегда несёт угрозу. Это даёт большие возможности.

— Возможности? — Химваль ткнул пальцем в Ильгу. — Возможность погубить её саму и и ребёнка!

— Я не покину клан Лунорождённых, — продолжил я, глядя прямо в глаза Оббе. — Но и не заберу Ильгу от вас. Я предлагаю иное: мы с Ильгой будем жить в Альбигоре, в жилище, которую я приобрёл. Не в казармах Лунорождённых и не в квартале Пламенников. Будем служить каждый своему клану, а ребёнок будет с детства видеть оба. Если в нём проснётся несколько склонностей, но мы станем развивать их все. И по достижении совершеннолетия дитя само решит, с каким кланом свяжет свою судьбу.

— А если в нём проснётся Блик? — Лукаво улыбнулся Обба.

— Буду поддерживать его так же, как и Тень. Если проявится Искра — тоже. Я не собираюсь ломать его ради чьих-то амбиций. Пусть сам выберет. Это величайший дар, который я могу ему преподнести.

— Бред! — отрезал Химваль.

— Это свобода, — поправил я. — А разве не свободу воли вы, Пламенники, всегда ставили превыше всего? Вы, почтенный магус, знаете, что Ильга выбрала меня сама. Тогда вы с уважением отнеслись к этому выбору. Неужелизабыли, что от таких союзов рождаются дети? Я не отказываюсь от ответственности. Я желаю подарить ребёнку свободу.

В этот момент я поймал взгляд Ильги. В её глазах светилось что-то новое — гордость.

Герцог Варейн поднял руку.

— Страж Ром говорит разумно. Наш клан готов принять Ильгу, если она сама этого захочет. Но если нет — мы не станем чинить препятствий. Ильга всегда будет другом Лунорождённых и получит привилегии без необходимости становиться одной из нас.

Обба задумался, почесал бороду. Огонь от жаровен отражался в его глазах.

— Вы просите многого, страж Ром. Покиньте зал. Мы с Герцогом обсудим это наедине.

Салине приподняла бровь, но молча встала из-за стола. Химваль тоже поднялся, глядя на меня так, будто хотел прожечь насквозь.

Я же задержался на мгновение. Провёл рукой по плечу Ильги — и подал ей руку.

Огромные чугунные двери закрылись за Герцогом и Оббой с тяжёлым гулом, словно сама кузня заперлась, чтобы не выпускать наружу пламя их спора. А спор обещал быть нешуточным.

Ильгу тут же увели на очередной осмотр — она перенервничала, и лекари забеспокоились, и мы остались втроём с Салине и Химвалем.

Нас разместили в соседнем зале — просторном, но гораздо менее парадном: грубый каменный пол, лавки вдоль стен, факелы и чаши с горящим маслом.

Салине уселась на лавку и привычно достала из сумки записную книжку, делая вид, что её заботит исключительно бумага. Я встал у стены, скрестив руки на груди. Химваль — напротив, бродил из угла в угол, скрестив руки за спиной. Ходил медленно, но не отрывал глаз от меня. В его взгляде смешалось сразу всё: недоверие, тяжесть заботы, затаённое уважение и привычка видеть в любом недруга.

— Скажу прямо, страж Ром, — начал он наконец. — Я благодарен вам за то, что вернули Ильгу живой и невредимой. Но это не значит, что я доверяю тебе.

— Отличный зачин, — усмехнулся я. — Обычно такие речи заканчиваются обещанием прибить при первой же возможности.

Химваль не улыбнулся.

— Если ты хоть чем-то подвергнешь её опасности — я прибью. Без «возможности». Уж поверь мне.

Его голос был ровным, и я поверил. Так говорит отец, который готов на всё ради дочери. И я уважал это.

— Магус Химваль, — вмешалась Салине мягко, но с тем же холодным огоньком в глазах. — Позвольте напомнить, что страж Ром полностью взял на себя ответственность за случившееся. И если кто и может защитить её дальше — так это он.

— Сначала он втянул её в это дерьмо, — жёстко отрезал Химваль. — А потом героически спас. Знаем мы такие истории.

Я выдохнул через нос, не отводя взгляда.

— И всё же я сделал то, что сделал. Вы можете верить, можете нет, но моя цель одна: чтобы с Ильгой и ребёнком было всё в порядке.

Химваль шагнул ближе. Его фигура заслонила ползала, он навис надо мной, как раскалённый молот.

— Тогда докажи это. Женись на ней. Пусть ваш союз будет освящён жрецами в Храме Двух Ликов. Пусть все увидят, что ты отвечаешь за свои поступки.

В его словах не было ни тени политической игры. Это был ультиматум отца, который требует, чтобы мужчина, осмелившийся коснуться его дочери, принял ответственность. И так-то я был не против. Чуть раньше, чем я планировал, но почему нет?

Я выдержал паузу. Внутри Тень шевельнулась — мол, не вздумай подчиняться. Но я понимал, что дело не в традиции и не в ритуале. Дело в том, чтобы я мог спокойно смотреть Ильге в глаза и знать, что её жизнь не игрушка. И чтобы все остальные тоже это знали.

— Согласен, — сказал я тихо, но твёрдо. — Я готов жениться на Ильге. Но пока не решу проблему с угрозой их безопасности, любая клятва будет пустой формальностью.

Химваль прищурился.

— Ты обещаешь? И готов повторить это при свидетелях?

— Разумеется, — ответил я. — Не как страж, не как член клана Лунорождённых. Как мужчина.

Мы смотрели друг на друга долго. В конце концов он кивнул.

— Тогда, может быть, у тебя и правда есть шанс.

Салине оторвалась от своих бумаг и, криво усмехнувшись, заметила:

— Ну надо же. Наконец-то у нас прогресс. Я бы выпила за это, если бы у Пламенников было принято угощать гостей вином.

Напряжение чуть спало, но ненадолго. Двери снова отворились. Вошли Герцог Варейн и Обба. У обоих выражения были суровые, но не мрачные.

Обба остановился напротив меня.

— Мы обсудили твою просьбу, страж Ром, — сказал он низко. — Твоё прошение будет удовлетворено. Ильге позволят жить вне клана, но лишь после рождения ребёнка, когда мы убедимся в том, что ты способен обеспечить им стабильную жизнь.

Герцог шагнул вперёд, и его голос разнёсся по залу, как холодный ветер:

— Мы согласовали, что обучение вашего ребёнка будет разносторонним. И Лунорождённые, и Пламенники обязуются не влиять на его выбор. Дитя само решит, где его дом.

Я слушал и кивал. Конечно, влиять будут. Конечно, у каждого из кланов есть свои планы и на меня, и на Ильгу, и на плод нашей любви. Но это уже моя забота — не дать никому превратить моего ребёнка в пешку.

Обба и Варейн протянули друг другу руки. Их пальцы сомкнулись, как зубья двух шестерёнок, и договор был скреплён.

Я вернулся домой уже после Перехода. Каменные улицы дышали сыростью, над крышами плыл сизый дым, и в окнах горел уютный жёлтый свет. Квартира встретила меня тишиной — слишком правильной, гулкой тишиной, в которой каждый шаг отдавался эхом.

Я рухнул на диван, откинул голову на спинку и прикрыл глаза. Казалось, мышцы скрипели от усталости, как плохо смазанные шестерёнки. Сегодня я сражался не мечом, а словами — а это иной раз выматывает куда сильнее.

Пахло деревом, каменной пылью и чуть-чуть — отваром чёрных зёрен, чашку с которым я опять забыл допить. Запах был чужой. Без Ильги квартира казалась неполной, неживой, как незаконченная картина. Здесь не хватало её смеха, её шагов, аромата духов, её вечных подколов и ироничных комментариев.

Я сжал виски пальцами. Усталость была терпимой. А вот пустота — нет.

Взгляд зацепился за стол у окна. Там ещё лежал её гребень. Деревянный, с вырезанным узором огненных языков. Когда-то я посмеялся над этим «огненным пафосом», она обиделась, потом — тоже рассмеялась. Я взял гребень в руки, провёл пальцами по зубцам и поймал себя на том, что скучаю так, будто прошли не часы, а годы.

Тень внутри меня была тихой. Даже Генерал, обычно нетерпеливый и язвительный, на этот раз молчал. Видимо, понимал: тут не до иронии.

Я отложил гребень, закрыл глаза и хотел провалиться в сон. Но на столе вспыхнул холодный свет.

Я резко сел.

Артефакт связи, оставленный Виррен, активировался. На поверхности проступили тонкие линии рун, будто кто-то невидимой иглой вырезал их прямо сейчас. Они зажглись и сложились в символы.

— Ещё бодрствуете, страж Ром? — Раздался голос Виррен. Чистый, ровный, словно холодная вода. — Очень хорошо.

Я фыркнул.

— Уже соскучились?

— Не совсем, — холодно усмехнулась она. — Но у меня для вас есть нечто интересное. Через полчаса к вашему дому подъедет повозка. Сопровождающий знает маршрут. Пожалуйста, будьте готовы.

Свет на артефакте погас, и комната снова погрузилась в привычную полутьму.

Я откинулся назад, вытянул ноги и закрыл глаза.

— Ну что, Генерал? — спросил я в пустоту. — Похоже, отдыха у нас снова не будет.