Вождь

Глава 4

Я приходил в себя медленно. Мир вокруг дышал тяжело, как зверь после бега, и всё в нём было резким: вой ветра, горьковатый запах выветрившегося Ноктиума, капли крови, стучащие с моего подбородка на гравий. Всё раздражало. Даже собственное сердце — оно билось где-то в ушах, в затылке, под рёбрами. Я чувствовал его во всех местах сразу.

Кто бы мог подумать: полезешь в чужую голову, а выйдешь без половины своей.

Я вытер нос рукавом. Что ж, оно того точно стоило.

«Ты вспомнил, повелитель».

Голос Пергия. Ровный, словно он ни на миг во мне не сомневался. Его силуэт маячил передо мной на фоне ночного неба.

Я кивнул. Спина ныла, внутри черепа разливался мутный гул. Агент Серого ордена по-прежнему лежал на земле с закрытыми глазами и, кажется, парализованный.

— У тебя кровь, — донёсся до меня голос Элвины.

Она присела возле меня, осматривая. Откуда-то у неё в руках оказалась бутылка с водой, и она смочила край своего плаща, чтобы втереть моё лицо.

— Я в порядке, Эл.

— Садись, — скомандовала она, и я, к собственному удивлению, послушался. В её глазах читался ужас — не перед кровью, не перед мной, а перед тем, что она только что увидела.

— Ты… ты правда забрался к нему в голову?

— Вроде того.

— Это ведь… психическая магия, — прошептала она, будто боялась, что её услышат не те уши.

Я посмотрел на неё. Темноволосая, в своём чёрном плаще с гербом, лицо серьёзное и бледное. Она казалась юной — и в то же время слишком взрослой для своего возраста.

— Магия, которую считают утраченной, — продолжила девушка. — Нам о ней только в теории рассказывали. И всегда — с оговоркой: «если бы она существовала».

— Всё, что объявляют утраченным, не обязательно исчезло. Иногда просто стало слишком неудобным и ушло в тень, — я протёр лицо. — Полагаю, мне не стоит сомневаться в тебе, Эл? Ты же умная девочка?

Она опустила глаза.

— Я буду молчать, чтобы защитить тебя и себя. Это опасная тайна.

— Вот и славно.

Итак, имя. Виррен. Магистр Виррен.

Та самая женщина из Башни Белой ткани. Первая из многих, кто смотрел на меня в Альбигоре, как на явление, а не человека. Проводила диагностику, молчала дольше всех, а потом отдала ассистентам сухую команду: «Зарегистрировать как двойную сигнатуру. Уровень нестабильности — пограничный. Потенциал — неизвестен». Словно я был предметом.

Белотканники… Мог бы и раньше догадаться.

Они не просто лекари. Они смотрят глубже. Через кожу, через кровь — прямо в структуру склонности. Служат всем кланам. Знают всё обо всех. Если кто-то и мог быть связан с тем тайным орденом, что занимался экспериментами над Салине и Доминусом, — то именно они. Магистр Виррен могла быть одной из них или их связной. Всё складывалось.

Я наклонился к агенту. Он дышал ровно, будто спал. На самом деле — провалился в глубокую отключку. После ментального удара его сознание сжалось в узел, но не развалилось. Хорошо тренирован. Ещё один повод не оставлять всё как есть. Но и не убивать — смерти он всё же не заслужил.

Я положил ладонь ему на лоб.

— Что ты делаешь? — напряжённо спросила Элвина.

— Забираю кое-что.

Моё сознание снова скользнуло внутрь его головы. На этот раз не для поиска, а для уничтожения.

Мир внутри него был тёмным и тесным. Как старая комната с запертыми ящиками. Мне нужно было всего лишь открыть один — и вырвать оттуда всё, что было связано со мной.

Я сосредоточился.

Вспышка. Мысли агента — гаснущие, затихающие, как лампы в коридоре. Я шёл по ним и оставлял за собой только пустоту. Никаких карт, приказов, голосов. Ни лиц начальства, ни моей квартиры, ни повозки Элвины. Всё это исчезло из его памяти. Все воспоминания за последние сутки.

Я вышел из сознания медленно, сжав зубы. На этот раз без крови. Но руки дрожали, как после лихорадки.

— Он теперь… ничего не вспомнит? — Тихо, словно страшась говорить вслух, спросила Элвина.

Я кивнул.

— Это… жестоко.

— Это справедливо, — сказал я. — И куда гуманнее, чем воткнуть ему нож под рёбра и сбросить с моста.

— Пожалуй.

Я посмотрел на неё.

— Но главное — это послание для того, кто отправил его за мной. Пусть знает, что я не из тех, кто играет по их правилам.

Я поднялся. Пленник зашевелился, что-то пробормотал сквозь сон. Элвина отвела глаза.

— Пусть полежит в повозке, — сказал я. — Нам с Пергием нужно поговорить.

Я помог Элвине затащить агента на заднее сидение и вернулся к Ноктианцам.

Мы шли с Пергием в тишине. Песок хрустел под сапогами, скалы отливали серебром, а в голове всё ещё стояли образы чужой памяти. Агент Серого ордена спал в повозке, свернувшись клубком. Элвина осталась сторожить его. Не потому что устала, а потому что чувствовала: разговор будет не для чужих ушей.

Я знал, как вести такие беседы. Пергий — тоже.

— Совет проголосовал, — начал я. — Они хотят встречи. На нашей территории — не вариант. Значит, им нужно увидеть тебя у себя. Внутри города, всё официально.

Тишина. Потом — хрипловатый смешок. Звучало это как щёлканье, но я уже привык — Пергий умел иронизировать.

«Альбигорцы не умеют заключать договоров», — сказал он. — «Они преуспели лишь в том, что регулярно нарушают их».

Я покачал головой.

— Дело не только в бумажке. Это демонстрация и, если тебе угодно, политика. Вы должны зайти на территорию города без агрессии, оружия и угроз. Люди — простые люди — должны увидеть вас как представителей другого вида. Смириться с тем, что вы существуете рядом с ними. И в идеале даже проникнуться к вам симпатией.

Пергий остановился. Чёрная маска его лица была в тени, но я знал этот взгляд — изучающий, взвешивающий. Такой бывает у мастера, когда он берёт в руки клинок и ещё не понимает — подведёт он его или выдержит.

«Солнцерождённые не изменят мнения», — сказал он.

— Конечно, — согласился я. — И Золотые Весы, их главные прихлебатели, тоже. Но Белые Плащи — прагматики. А Зелёные Руки хотят сохранить ресурсы и не вляпаться в очередную войну. Серый орден, как всегда, останется нейтрален, и это может сыграть нам на руку.

Я шагнул ближе и понизил голос:

— Нам нужно качнуть чашу, Пергий. Сейчас она колеблется. Нужно заставить кого-то потянуть её в нашу сторону. Тогда и остальные подтянутся.

«Я не спорю, повелитель. Мы выполним любой твой приказ. И всё же ты уверен, что просто нашего визита будет достаточно для Совета?»

Я улыбнулся.

— Совет — это не только кланы. Там представлены гильдии и сословия, и именно они составляют большинство в Альбигоре. И у твоих солдат будет всего один шанс показать им, что вы не чудовища.

Ветер подхватил клок сухой пыли и бросил его нам под ноги. Пергий наклонил голову.

«Мы тоже пойдем делегацией, но небольшой. Я возьму пятерых», — произнёс он наконец. — «Не самых сильных, но самых устойчивых. Тех, кто не дрогнет, если их попытаются спровоцировать или нападут».

— Я проконтролирую, чтобы провокаций не было, — сказал я.

«Альбигорцы будут бояться, а страх делает людей глупыми. Даже самых утончённых из них».

Я пожал плечами:

— Поэтому я и иду с вами.

На несколько секунд мы замолчали. Над скалами проплывало облако, заслонив луну. Пергий отступил, сделал жест — и из тьмы шагнули пятеро Солдат. Высокие, изящные — совершенное оружие во плоти.

— Я вернусь с новостями, — сказал я. — Будьте готовы.

«Обязательно».

Я повернулся к повозке, где уже маячила фигура Элвины. Она стояла, сложив руки на груди, и молча ждала.

Когда я подошёл, она всё так же молча открыла дверцу. Агент, как ему и полагалось, был без сознания, брошенный на сидение, как тряпичная кукла.

— До Перехода успеем вернуться? — спросил я, усаживаясь рядом.

— Не торопись, Делегат, — ответила она и извлекла из внутреннего кармана плотный запечатанный конверт. — Нам и правда нужно заехать на заставу. Я должна передать сообщение.

— Сообщение? — Я прищурился. — То есть ты не блефовала?

Элвина широко улыбнулась.

— Неужели ты думаешь, что я бы не подстраховалась в столь скользком деле?

Ночной Альбигор встречал нас без лишних вопросов. Повозка катила к городским воротам, и я уже приготовился к стандартной порции подозрений и щёлканью артефактов контроля. Но Элвина просто протянула гвардейцу какую-то карточку.

Тот же служивый решил, что не хочет снова с ней связываться и отступил.

— Проезжайте, — буркнул он.

И мы въехали как ни в чём не бывало.

Агент так и не пришёл в себя. Я закутал его Тенью — для подстраховки. Иногда его веки подёргивались, но он так и не проснулся.

Повозка Элвины катилась по улицам, мерно постукивая на булыжниках. Спящие лавки, затянутые шторами окна, шелест деревьев в садах — всё это казалось почти нормальным.

— Сверни налево, — сказал я, когда мы миновали рынок у площади Травников. — И в Низины, к реке.

— Там же трущобы, — нахмурилась Элвина.

— Именно.

Она глянула на меня в зеркало заднего вида. Я ответил взглядом — спокойным, упрямым. Без пояснений.

— Район плохой, — тихо добавила она, когда мы свернули на улицу, где фонари уже не горели, а дома словно прятались от мира. — Если его убьют, никто не удивится.

— Он уже никому не нужен, — сказал я. — И взять с него нечего. А свои его всё равно найдут. Я на это рассчитываю.

Мы покатились вниз по насыпи. Грязный прибрежный ветер ударил в лицо, пахло канализацией, прелой травой и гарью. Здесь набережная не была выложена камнем — только глина, земля, да кое-где выщербленные доски самодельных мостков. И жили здесь те, о ком в Совете вспоминали только на выборах.

Элвина остановила повозку.

— Дальше не поеду, — сухо сказала она. — Колёса застрянут.

— Спасибо. Мы с господином агентом управимся сами.

Я слез с повозки, открыл заднюю дверцу. Агент лежал тихо. Лицо расслабилось, как у младенца. Ни следа боли, ни страха, ни воли. Только пустота.

— Не сердись, — пробормотал я ему, поднимая. — Ты просто проследил не за тем парнем.

Он был тяжелее, чем казался. Я осторожно перекинул его через плечо и зашагал к реке. Элвина не пошла следом, только смотрела из окна повозки, молча.

Я нашёл участок поближе к воде, где траву никто не косил. Колени промокли, когда я опустился на землю. Положил его аккуратно, как положил бы товарища после боя.

— Убить — слишком просто, — сказал я вслух. — Да и не за что. Ты делал то, что умел. Как умел.

Он не отвечал. И не мог.

— А вот оставить пустоту куда страшнее. Эта пустота скажет гораздо больше.

Я встал, стряхнул со штанов грязь. Повернулся и пошёл к повозке, не оглядываясь. Пусть найдут. И посмотрим, что они сделают дальше.

Элвина молча открыла дверцу. Я забрался внутрь, и повозка поехала прочь, оставляя за собой только колею в грязи и одного бывшего агента — одного посланника страха — лежать у самой воды.

— Домой подбросить? — спросила девушка.

— Если не затруднит.

Я поднялся на этаж по парадной лестнице — теперь скрываться было незачем. Иногда полезно напомнить себе, что ты больше не безродный рекрут, а вполне себе уважаемый член общества при статусе. Хоть и с некоторыми оговорками.

В почтовом ящике меня ждал ворох бумаг. Я о них, разумеется, забыл. После поездки к скалам и выжигания чужой памяти как-то не до официальных конвертов и пергаментных печатей. Но теперь пора снова становиться почтенным гражданином.

Я собрал всё, что лежало, и вошёл в квартиру, бросив письма на ближайший стол.

И лишь сбросив ботинки, заварив чашу травяного отвара, сел разгребать бумажки.

Первый конверт — персиковый, с тиснением:

— 'Гильдия флористов приглашает Вас на Праздник Цвета, — прочитал я.

Дата, место, дресс-код — светлое и пастельное. Очаровательно.

Второй конверт — чёрный, с серебряной лентой. Он пах пылью, духами и томным декадансом.

— «Театр Теней» — премьера нового балета, поставленного по воспоминаниям мага, пережившего ментальный разрыв…

Я покачал головой. Тема как раз по настроению. Ещё чуть-чуть — и я сам мог бы стать героем второго акта. Забавно, что театр принадлежал Серому ордену. Кажется, у нас с ними начинают складываться по-настоящему тёплые, если не сказать — интимные, отношения. Они шпионят за мной, я калечу их агентов, а они зовут меня на балет. Традиции, традиции.

Третий конверт — тяжёлый, позолоченный, с гербом клана Золотых Весов. «Званый ужин у гранд-мастера Мел Хиора». Место проведения — терраса его резиденции в Центральном квартале. Я вздохнул.

— Прекрасно. Золотые весы хотят оценить ещё один потенциальный актив.

Я присел на край дивана, подперев подбородок рукой. Письма рассыпались передо мной веером. А я смотрел на них и не мог не усмехнуться. Что ж… похоже, я стал кем-то. Кем-то достаточно неудобным, чтобы захотеть превратить меня в союзника. Или хотя бы в гостя.

Это было заметно даже по каллиграфии в приглашениях — ни одной размашистой буквы, только точные, выверенные линии.

Я вытянулся на диване. Глаза начали слипаться, тело просило сна, но мозг… мозг работал. В голове крутились обрывки воспоминаний, голос Виррен из воспоминаний агента, разговор с Пергием, беескорыстная помощь Элвины…

Всё это складывалось в город.

Город, который дышал ложью, как воздухом. Город, который приглашал тебя на балет, пока ты ломал его организаторам мозги. Город, в котором дружба часто была валютой, а доверие — спекуляцией.

И теперь этот город начинал шептаться обо мне. Пусть шепчутся. Пусть гадают, что и зачем я делаю.

Я как раз обдумывал, как можно совместить балет, цветочный праздник и званый ужин с предстоящим визитом Ноктианцев, когда кто-то постучал в дверь.

Не позвонил — постучал. Ровно три раза.

Я замер. В эту часть дома случайные прохожие не забредали, а те, кто знал, где я живу, предупреждали о визитах или хотя бы пользовались звонком.

Я встал и подхватил Тень-Шаль, неспешно подошел и заглянул в глазок.

На пороге стояла магистр Салине.

Без форменной мантии, без охраны, даже без своей вечной полумаски. В простой тёмной накидке с поднятым капюшоном. Лицо — бледное, губы сжаты. Глаза — сухие, но в них полыхал какой-то внутренний ураган. Такой взгляд я видел у людей, которые только что перешли ту самую тонкую черту, где кончается терпение и начинается действие.

— Впусти, — сказала она. Никакого «здравствуй». Никаких предисловий. — Есть новости.

Я чуть приподнял бровь — машинально, без злобы. Мои губы дёрнулись в сухой улыбке.

— Интересно, — сказал я и отступил в сторону, распахивая дверь. — У меня тоже.

Кабинет магистра Виррен

Башня белой ткани

Тишина здесь ощущалась как часть интерьера. Как будто её вывели в идеальных пропорциях и закрепили на молекулярном уровне. Воздух пах чем-то чистым и безликим — ничто не должно отвлекать представителя науки от работы.

Виррен сидела за письменным столом из выбеленного дерева. На ней не было мантии — лишь плотная сорочка цвета слоновой кости и тёмная жилетка, подчёркивающая худобу и выверенные движения. Она крутила в пальцах артефактную ручку, не глядя на неё. Смотрела вперёд — на человека, стоявшего перед её столом.

— Агент, отправленный на ваше поручение, найден, — сказал мужчина с гербом Серого ордена на лацкане. — Набережная в Низинах. Жив, без признаков ранений. Однако без артефактов. Всё снято и сожжено.

Он говорил сухо, голос был хорошо поставленным. Но в нём звучала нота осторожности, когда он произнёс последнее:

— Агент не помнит ничего за последнюю ночь слежки. Ни задания, ни имени объекта слежки. Ничего.

Виррен на секунду оторвала взгляд от пустого пространства и перевела его на мужчину. Никакого удивления. Лишь интерес — как у хирурга, обнаружившего у пациента орган не на том месте.

— Жив, — повторила она. — Это… неожиданно.

— Мы полагаем, — осторожно продолжил представитель Серого ордена, — что объект слежки каким-то образом воздействовал на нашего агента. Увы, пока не удается понять, каким артефактом было осуществлено это вмешательство.

— Занимательно, — мягко отозвалась Виррен и чуть склонила голову. — Признаться, я ожидала реакции объекта на слежку, однако не столь изощрённой.

Она отложила ручку и выжидающе уставилась на гостя.

— Мы полагаем, что должны возместить вам средства, поскольку услуга не была оказана качественно, — наконец, заговорил Серый. — Это был провал. Мы не выполнили задачу. Агент… выведен из строя. Неизвестно, восстановится ли он вообще.

Он вытащил из внутреннего кармана длинную бумажку и положил на край стола.

— Моё руководство уже позаботилось о расчётах…

Виррен лишь покачала головой.

— Оставьтье деньги, вы их заработали, — возразила она. — Благодаря вашему агенту мы получили куда больше сведений, чем надеялись. Выяснили, что объект, по всей видимости, имеет склонность к ментальным манипуляциям. Что он не боится отвечать. Это важно.

Серый не ответил. Сделал короткий кивок, развернулся и уже взялся за ручку двери, когда голос Виррен, тихий, но твёрдый, остановил его:

— Подождите.

Он обернулся. Она не сдвинулась с места, но в её взгляде что-то изменилось. Как будто на дне её зрачков вспыхнул крошечный огонёк — и сразу исчез.

— Передайте своему руководству: пришло время переходить к следующему этапу.

— Вы имеете в виду…

Виррен мягко кивнула.

— Ромассил Хал, безусловно, интересен. Но… — она откинулась на спинку кресла — у нас есть ещё один объект, куда более занимательный. Куда более перспективный для осуществления нашей цели.