Военный инженер товарища Сталина 3

Глава 17

1945 год. Январь.

Берлин. Имперская канцелярия.

Когда пропали две группы экспедиции, ушедшие в снегах к оазису Ширмахера, а водители снегоходов перестали выходить на связь, барону фон Риттену доложили о сигнале, полученном на Базе-211. Расшифровав его, операторы были вынуждены признать, что они не одни в Антарктиде. Теперь каждый житель подземного города знал: Есть кто-то еще…

— Ханна Райч погибла? — еще не отойдя от шока электромагнитной атаки, полюбопытствовал комендант. — И мой заместитель, полковник Штраус тоже пропал?

Пройдет еще несколько секунд, прежде чем все обитатели Новой Швабии осознают: эта атака была показательной. Им продемонстрировали возможность их истребления, в случае, если последуют другие экспедиции в запретную зону. В связи с этим комендант Нового Берлина огласил циркуляр: до выяснения обстоятельств гибели двух экспедиционных групп, не предпринимать никаких вылазок в тот квадрат, расположенный у снежных хребтов. Создали комиссию. К делу приступили аналитики, призвав на помощь различных ученых.

Тем временем, совсем в другой точке планеты происходило следующее…

Отто Скорцени, отделавшись мелкими ссадинами после атаки фаустпатронами, пользуясь суматохой боя, незаметно ускользнул из рук двух русских друзей. Пока оба русских отстреливались от молодчиков гитлерюгенд, он тайком пересек деревню, скрываясь в огородах, садах и оврагах. Здесь снег был глубоким — спрятаться и лежать до покрова ночи.

Пару раз останавливали окриками, но опытный диверсант успевал схорониться в заброшенных садах немецких усадеб. Один раз укрылся в сарае. Потом, в ожидании ночи, переждал три часа в подвале. Так и дождался, когда вокруг стемнеет. Линия фронта у пригородов столицы была неровной, изломанной. Блуждая два дня по руинам, он, чудом минуя русские посты оцепления, добрался до первых многоэтажных домов.

— Вы кто? — с тревогой спросил первый немец, которого он встретил в пригороде Берлина. Кругом шли короткие бои. Тут и там возникали стычки обоих противников. Русские танки ушли вперед — к центру, а немецкие зенитчики еще продолжали поливать огнем хмурое небо. С разных сторон слышалась вперемежку русская и немецкая речь. Дома и руины постоянно переходили из рук в руки, сражаясь за каждый метр завоеванной земли. Сам Скорцени был в гражданской одежде: недельная щетина скрывала предательский шрам. Старик-немец смотрел на незваного гостя со страхом. Небритое лицо, висящая мешком куртка, лихорадочный блеск голодных глаз — все это пугало пожилого обывателя.

— Мне бы в центр, — признался измазанный грязью незнакомец. Смогу ли я каким-то путем добраться до Альбрехтштрассе?

Пожилой немец оказал первую помощь. Провел тайными закоулками в свое жилье на втором этаже. Электричества не было. Разбитые взрывами окна кое-как занавешены теплыми одеялами, но это не спасало от холода. В углу первой комнаты — печка-буржуйка. В кухне на плите — кастрюли, чайник. Во второй комнате — сваленный в кучу матрас.

— Семья успела эвакуироваться, — признался хозяин. На вид ему было под семьдесят. — А я остался вот здесь, — обвел он рукой тяжелые дубовые шкафы, до потолка набитые книгами. — Не хотел, чтобы библиотека всей моей жизни была расхищена. Так сказать, охраняю, — печально потупил глаза, полные слез. — Мне без разницы, кто вы. Но к Альбрехтштрассе путь укажу.

За окном шли городские бои. Повсюду гремело, вздымалось, руинами рушилось прямо в жилые кварталы. При каждом взрыве потолок ходил ходуном.

— Не опасайтесь, он выдержит, — успокоил хозяин. — Уже неделю, как русская артиллерия и авиация ровняет с землей наш район. А потолку хоть бы хны, — старик впервые улыбнулся. — Я вас накормлю. По выправке видно, что вы из высоких чинов.

Скорцени сразу ссутулился, спохватившись, что может выдать себя перед русскими такой благородной осанкой офицера СС.

Здесь, под грохот канонады и гулкие взрывы локальных боев, он сумел отоспаться за три пройденных дня. В полдень его разбудил хозяин.

— Готовы?

— Готов.

— Вас проводит мой племянник. Он знает ходы с переулками, где русские еще не проникли.

Прощаясь, Скорцени с любопытством спросил:

— А что ж ты, отец, не вывесил белый флаг, как твои соседи вокруг?

Старик помолчал. Пожевал губами. Со скорбью ответил:

— Сын.

Сразу стало понятно. Скорцени больше не спрашивал. У таких пожилых обывателей почти все сыновья сейчас с фанатичным угаром защищают столицу.

— Спасибо! — пожал стариковскую руку незнакомец со шрамом. Перед сном он успел выбрить заросшие щеки, постирать и высушить одежду, и сейчас казался старику-немцу совсем другим человеком. — Если доберусь, куда мне необходимо, вспомню. Постараюсь помочь твоему сыну. Как найти его? Где?

Старик назвал фамилию и зенитную часть, охранявшую от налетов Берлин.

Мальчишка, лет десяти, повел закоулками сквозь арки, сквозь коридоры с подъездами. Два раза укрывались от русских солдат. Постоянно грохотали танки — то те, то другие. Скорцени пока не выказывал своей принадлежности к партийному рейху. По сути, он не был солдатом в прямом значении этого слова. Он был элитой абвера. Подчинялся Канарису, Кальтенбруннеру и Гиммлеру — сразу троим. Поэтому, примыкать к бойцам вермахта ему было не с руки. Попади снова в плен — пустят пулю в затылок без всяких выяснений личности.

Где-то садануло разрывом снаряда. На головы посыпалась штукатурка. Мальчишка, успевший довести его до первой линии обороны немецких баррикад, попрощавшись, помчался назад. Оберштурмбаннфюрер проследил за ним взглядом. Оставив за спиной наступающие части союзников, он крикнул из арки в направлении баррикады:

— Есть кто из старших офицеров?

— А вы кто будете? — донеслось из поваленной взрывами водокачки. — Назовите пароль!

Пароля Скорцени не знал. Последний раз он был в столице полтора месяца назад, если причислить сюда время пребывания в Антарктиде.

— Я оберштурмбаннфюрер СС, — представился рейхсдиверсант. — Документов нет, я в гражданской одежде. Но старший офицер может проверить по звонку в Имперскую канцелярию.

Таким образом, и вышел Скорцени к соратникам. Побывав в плену у двух русских друзей, он чудом вернулся в Берлин, избежав стычек с русскими частями. Его, словно, направляла чья-то рука, чья-то воля. Только он один мог знать, каким чувством его влекло в гнездо повальной разрухи. Он один только знал, что вернуться в осажденный Берлин требовали обстоятельства, погрузить свой тайный запас из картин, реликвий, золотых украшений. Спрятанные ценности с артефактами, картинами и золотом сокровищниц Европы — вот, что влекло его в смертельный мешок! Он условился с Гиммлером, что с его частью припрятанных ценностей, они отправят все это последним караваном субмарин в Антарктиду.

Теперь предстояло встретиться с шефом.

За баррикадами ему предоставили транспорт. Спустя два часа, когда с восточной стороны города шла очередная атака русских частей, Отто Скорцени предстал перед своим начальником.

— Живой, мальчик мой! — простер руки Гиммлер.

Скорцени пожал, мысленно проклиная фразу «мой мальчик».

— Отчитываюсь: вез двух русских из Штутгарта, но попал под атаку русских на поезд. Сам стал пленником. В разгар боя удалось улизнуть. Скрывался в снегу, подвалах, оврагах. Три дня пробирался к пригородам. Потом помогли выйти к нашим частям. И теперь я перед вами, мой рейхсфюрер!

— Отлично! Прискорбно, конечно, что не доставили к нам секретного инженера. Но главное — сам жив, и это радует.

— Какова обстановка?

— Геббельс взял на себя всю защиту столицы. Борман готовится скрытно исчезнуть, как наш фюрер. Канарис казнен. Фельдмаршал фон Клейст отбыл к западным стенам Берлина, защищать от союзников. Армия Венка так и не прибыла.

— А Дениц? — задал, прежде всего, вопрос тайный агент. — Адмирал караван подготовил?

— Готов в Суэцком канале. Ждет распоряжения выйти в Аденский залив. Там его поведут под охраной четыре эсминца и крейсер.

Скорцени прищурился, пуская дым в потолок. За окнами Имперской канцелярии раздавались гулы бомбежек. Весь штат секретарей уже эвакуировался — остались адъютанты с помощниками. Борман отсутствовал. Рейхсдиверсант лукаво спросил:

— Надеюсь, наши запасы тайно переправят к Суэцу?

— Моя часть готова. А ваша? — не меняясь в лице, ответил глава рейха. Блеснули стекла очков. Проницательным взглядом оценил подозрительность сидящего напротив агента.

— Мне только машина необходима.

— Дадим.

— Тогда, завтра к утру, я доставлю в ящиках и мешках свою часть. Куда прикажете разгрузить?

— На запасной платформе подконтрольного нам вокзала стоит локомотив с двумя прицепными вагонами. Мой помощник покажет. Скрытным маршрутом состав доставит груз на один из аэродромов в указанном месте.

Протянул короткий листок. Скорцени быстро пробежал взглядом мелкие строчки: город, адрес, название. Скомкал. Поджег зажигалкой. Пепел стряхнул в мраморную вазу, служившую прежде для свежих цветов. Кивнул головой:

— Как только груз будет доставлен в Суэц, я первым же самолетом вылечу, сопровождать его в караване.

— Не первым же, а прямо сейчас, — отрезал начальник. — Вам необходимо быть там уже заранее.

— Яволь. Сколько дадите времени на подготовку?

— Если груз будет отправлен завтра к обеду, а на аэродром попадет послезавтра, то сразу вылетай и ты, мой мальчик.

Снова «мой мальчик» — мысленно выругался тайный агент.

— В таком случае, вот координаты безлюдного острова, где я намерен укрыть наши… — он замялся. — Наши…

— Наши «запасы», — пришел на выручку Гиммлер, блеснув стеклами очков. Взгляд при этом остался непроницаемым.

Скорцени в свою очередь протянул через стол бумажку. Гиммлер, не читая, спрятал в карман.

«Показывает, что доверяет, — мелькнуло в мыслях агента. — Вот же, паршивец! У меня там на сто или двести тысяч марок — самое большее. А у него на миллионы! И хочет моими руками укрыть все от глаз. А потом? Подошлет того же помощника, чтобы выстрелить в спину? И тогда моя часть перейдет к нему. Что касается помощника, то и его в расход, непременно…»

— Кстати, — прервал его мысли начальник. — Чтобы вам не было скучно в дороге, с вами в Антарктиду отправится, м-м… — эффектная пауза.

— Кто? Судя по вам, вы туда не стремитесь?

— А зачем? Там у вас, в Новой Швабии, наш великий фюрер.

— Когда Геббельс сдаст Берлин, куда вы направитесь? Где будете скрываться? И как мы выйдем на связь, когда я закопаю… м-мм… наши «запасы»?

— Все предусмотрено, мой друг.

«Хорошо, что не мальчик…» — внутренне поздравил себя тайный агент.

— Как только вы спрячете тайник, — перешел начальник официальным тоном на «вы» — по шифрованному коду отошлете мне место сокрытия. Карту острова с отмеченным крестиком я посмотрю на досуге. За свою часть переживать не стоит. Моя благородная репутация вам известна.

Скорцени мысленно усмехнулся: «Как же! Конечно, известна! Репутация хищника. Благородством тут и не пахнет. Все, кто мог ее подтвердить, уже давно сожжены в крематориях».

— Все еще хотите узнать, кто составит вам компанию в Антарктиду?

— Разумеется. Только сначала о Бормане. Вы укроетесь где-то в Южной Америке, как я полагаю. А рейхсляйтер? Он где будет скрываться со своим Золотым запасом всей нации?

Гиммлер изменил маску лица.

— Увы, друг мой. Если хотите узнать, спросите самого рейхсляйтера. Вот он, как раз на связи, — взялся за трубку телефона начальник. — Хотите?

Скорцени понял, что его шеф насмехается. Отдав честь, вскинув руку, поспешил удалиться.

— Не спешите, дружище! — лукаво блеснул очками патрон, держа руку на аппарате. — А то не узнаете, с кем вам надлежит делить салон самолета.

— И кто будет моим соседом?

— Скорее, соседкой…

Гиммлер загадочно подавил улыбку.

— С вами во льды Антарктиды отправится, м-мм… Лени Рифеншталь. Надеюсь, имя знакомо.

Скорцени замер на месте.

Еще бы, не быть знакомым! Любимица фюрера. Фотограф, танцовщица и даже актриса. Лучший кинооператор и режиссер, снимавший фильмы для нации. Да что там для нации — для всей Европы и мира! Шествия сторонников партии, «Олимпия», «Триумф воли» — он, Скорцени, не один раз пересматривал ее легендарные работы. Одна из самых популярных и неоднозначных фигур кинематографа в расцвет национал-социализма. Снималась в фильмах «Большой прыжок», «Белое безумие», «Бури над Монбланом». Потом сама стала заниматься постановками картин.

— Погодите, — переспросил быстро, пока Гиммлер поднимал трубку. — А как же Ханна Райч? Насколько я знаю, она тоже отправилась в Антарктиду. Сразу обе любимицы фюрера будут крутиться в друзьях семейной четы Кролль? Не подозрительно ли будет?

Лицо рейхсфюрера на миг приобрело скорбную участь:

— Мы получили радиограмму. Ханна Райч исчезла в снегах вместе с двумя экспедиционными группами. Там же пропал и водитель фюрера, Эрих Кемпка. И с ними в снега ушел заместитель коменданта Новой Швабии — полковник Штраус.

Телефон разрывался. Гиммлер с непроницаемым лицом закончил:

— Об этом поговорим завтра, когда вы доставите на платформу свою часть «запаса».

И, махнув на прощанье, ответил в трубку:

— Слушаю вас, господин рейхсляйтер! Простите, не смог сразу поднять трубку…

Дальше Скорцени слушать не стал. Потрясенный известием пропажи Ханны Райч, водителя и помощника барона фон Риттена, он покинул Имперскую канцелярию с тревожным ощущением чего-то неведомого. Чего-то таинственного, мистического и… непонятного для себя самого.

Побывав в пустой квартире, переночевав и оставив ее на попечение соседей, оберштурмбаннфюрер на следующий день отправился сначала попрощаться с Гиммлером. Получив последние напутствия, он поехал на машине к запасным путям уцелевшего вокзала. В квартире сжег все документы. Прибрался. Побрился. Взял в походный чемодан гражданскую одежду с аусвайсом инженера ведомства рейхсминистра вооружения Альберта Шпеера. В нее он облачится потом, когда тайный груз будет доставлен к платформе. О всех деталях позаботился Гиммлер. С утра активно бомбили. Город бурлил.

Лени Рифеншталь сразу бросалась в глаза. Сейчас, в январе сорок пятого ей исполнилось сорок три года. Она была как раз на пике карьеры. Поэтому Скорцени не удивился, увидев ее у железнодорожной платформы с огромным количеством чемоданов и прочего багажа. Еще издали, когда выходил из машины, он отметил ее лучезарную улыбку. Рядом щелкали фотоаппаратами репортеры. Кто-то с микрофоном порывался взять интервью.

«А вот это уже ни в какие ворота! — мысленно обругал ее диверсант Третьего рейха. — Она бы еще карту маршрута всем рассказала! Неужели ее не предупредили, что миссия в Антарктиду находится под строжайшим секретом?»

Отступать было поздно: женщина уже махала ему рукой. Попросив водителя обождать, Скорцени, уже успев переодеться в свой военный мундир, ринулся в толпу репортеров. Схватил самого нахального за шиворот, рявкнув:

— В гестапо не хочешь?

Устрашающий вид разгневанного офицера СС вмиг расчистил платформу. Толпа рассосалась. Лени осталась с носильщиком. Пару раз она встречала на приемах у Гитлера этого загадочного агента со шрамом. Теперь же им предстояло вместе лететь самолетом, а позднее идти караваном субмарин к берегам Антарктиды.

— Лени, — протянула она руку в перчатке.

— Отто, — поклонился Скорцени.

— Простите, что позволила прессе снимать меня на перроне. Ничего секретного я им не выдала. Сказала, что направляюсь в Италию. Всего-то.

— Вы могли поставить под удар всю миссию, фрау Рифеншталь. Так не годится. Либо вы будете всю дорогу следовать моим указаниям, либо расстанемся прямо сейчас. Гиммлера с Борманом я извещу самолично.

— Что вы, что вы? — закатила глаза искусная актриса. — И в мыслях не держала, ставить под угрозу наш рейс. Ну, вы же знаете этих прощелыг журналистов. Шагу ступить без них некуда.

— Это ваши проблемы. А мне необходима строжайшая секретность всего маршрута. Вы извещены, очевидно, рейхсляйтером, что герр Кролль с фрау Кролль в Новой Швабии есть никто иные, как… — понизил он голос.

— Да-да, — перебила она, скосив взгляд на носильщика. Тот занимался тем, что курил и смотрел вслед разбегающимся фотографам. — Да-да. Можете не называть их подлинных имен. Я знаю, что это строжайшая тайна.

— Тогда вы должны понимать всю ответственность вашей поездки. Кстати, разрешите узнать, в чем ее смысл? Ледяной континент не курорт и не место для отдыха. К тому же, попав туда последним караваном, вы рискуете остаться в Антарктиде надолго.

— Меня не пугают морозы с пингвинами, — пошутила она. — Видите мой багаж? — указала рукой на штабеля чемоданов, узлов, упаковок. — Здесь теплые вещи и все необходимое в условиях лютой зимы.

«Вероятно, эта дамочка ни черта не понимает, что может остаться во льдах навсегда! — с яростью подумал про себя тайный агент. — Какие, к бесу, теплые вещи? Такой багаж не уместится даже в линкор, не то, что в узкий отсек субмарины».

— Вам придется отказаться от багажа, — взял он под руку собеседницу. — Иначе подводная лодка пойдет на дно, простите за мой каламбур.

Судя по всему, Лени Рифеншталь была разумной женщиной в свои сорок два года. Ни слова не переча, она отобрала четыре объемные сумки.

— А это позволите? Личные вещи и кое-какая мелочь в дорогу.

— Это позволю. Полагаю, наш корветтен-капитан разрешит оставить на борту личные вещи фрау Рифеншталь, знаменитой актрисы и режиссера.

— Благодарю вас. Я как раз везу нашему общему другу герр Кроллю свой новый фильм, — показала она на сумку с коробками пленок. Подозвала водителя. Назвала адрес, наказав увезти остальной багаж.

— Сестра позаботится, — пояснила оберштурмбанфюреру.

Носильщик поспешил погрузить все в машину. Когда автомобиль, разгоняя гудками прохожих, рванул в улицы города, женщина одарила Скорцени лучезарной улыбкой.

— Я быстро учусь, дорогой Отто. И не буду вам обузой во все дни похода. Вы спросили, какой смысл моего визита во льды Антарктиды? Все очень просто. Провожая Еву Браун, я обещала ей примкнуть к чете Кролль позже, когда будет организован новый караван.

Скорцени поднял брови.

— Да-да. Если вы не знали, мы с Евой самые близкие подруги. А с фюрером я в друзьях еще с тридцать третьего года. С собой взять они меня не могли, поскольку моя личность слишком известна на страницах журналов, а ВТО сказать прессе, что я отбываю в Италию — таков и был наш план. Причем, совместный. Теперь вы поняли, что освещение в прессе репортерами как раз сыграет нам на руку? Вся нация будет думать, что Лени Рифеншталь уехала в Италию. Союзникам и русским я не нужна. Я не состою в партии национал-социалистов. Поэтому мне будет легче, чем вам, пересечь границу. Все ли я правильно сделала? — улыбнулась коварная женщина.

У Скорцени отлегло от души. Он не стал упоминать трагичную новость о гибели Ханны Райч. Если сам Гиммлер не счел нужным рассказать ей, то и Скорцени следовало воздержаться. Прибудет на место — сама все узнает. Так или иначе, знакомство с обворожительным режиссером нашумевших картин состоялось.

…Между тем, минуя общественные пути сообщений с бесчисленным потоком беженцев, минуя переполненные до отказа составы, на запасные пути железнодорожного пакгауза был тайно подан локомотив невзрачной конструкции с двумя прицепными вагонами. В них уже находился секретный груз, доставленный из тайников Гиммлера. Туда же, в первый вагон Скорцени погрузил и свою часть. Теперь составу предстояло доставить оба запаса к секретному аэродрому, откуда Отто Скорцени полетит с Лени Рифеншталь через Средиземное море к Суэцкому каналу. Им предстоял воздушный маршрут через Австрию, Италию, с дозаправкой на Корсике. В Суэце они примкнут к последнему каравану, организованному адмиралом Деницем.

Потом что?

Потом — Антарктида…