Военный инженер Ермака. Книга 5

Глава 3

…Как они оказались внутри крепости? Но времени думать не было. Я вскинул пистолет и выстрелил в ближайшего — тяжелая свинцовая пуля снесла ему половину черепа, и он рухнул, даже не вскрикнув. Второй уже замахивался кривой саблей. Я едва успел парировать удар, звон стали разнесся по ночному воздуху.

Татарин был опытным воином — каждый его удар нес в себе силу, каждое движение выверено годами набегов и сражений. Но я тоже умел драться. Отбив очередной выпад, я провел обманное движение влево, а когда противник клюнул на финт, резко ушел вправо и полоснул по незащищенному боку. Татарин захрипел, схватился за рану, из которой хлынула черная в лунном свете кровь, и второй удар саблей в сердце заставил его повалился на утоптанную землю.

Колокол продолжал бить, и теперь я видел — повсюду на улицах Кашлыка шли жестокие схватки. Казаки и татары сцепились в смертельной рукопашной. Сталь звенела о сталь, раздавались крики раненых и предсмертные хрипы. Как они прорвались? Что за чертовщина?

Впереди мелькнула знакомая фигура — Ермак в своих знаменитых доспехах, из-за которых он не так давно едва не утонул. Тяжелые латы блестели в свете факелов, делая атамана похожим на былинного богатыря. Я видел, как он одним могучим ударом снес татарину голову и скрылся за домом, откуда доносились звуки боя.

И тут раздался новый крик:

— Татары бегут на штурм! На стены! Все на стены!

Я бросился к частоколу, перепрыгивая через тела убитых и раненых. Взлетел по лестнице на боевой помост и замер. В призрачном свете луны я увидел черную массу людей, накатывающую на Кашлык подобно морской волне. Тысячи татар неслись к нашим укреплениям, и их боевые кличи сливались в единый леденящий душу рев.

Ситуация была критической. Некоторые забрасывали ров плетеными корзинами, наполненными камнями и землей, другие просто лезли через ров. Железные крючья с веревками летели на стены, цепляясь за бревна частокола. Татары карабкались по ним с ловкостью обезьян, и первые из них уже показывались на гребне укреплений.

Но тут ожили наши огнеметы. Струи горящей смеси вырвались из железных сопел, обдавая штурмующих адским пламенем. Воздух наполнился запахом паленой плоти и воплями горящих людей. Казаки рубили топорами веревки с крючьями, сбрасывали со стен тех, кто успел вскарабкаться.

Многие татары набрасывали на себя пропитанные глиной войлочные накидки, но огнеметы все равно наносили страшный урон.

Однако защитников на стенах было заметно меньше, чем полагалось. Бой шел еще и внизу, в самой крепости. Но откуда там взялись татары? Стены были целы, я это ясно видел.

Спрыгнув с помоста, я побежал обратно. У амбаров наткнулся еще на одного татарина — молодого воина с тонкими усиками. Он выскочил из-за угла, пытаясь ударить меня сбоку, но я успел развернуться. Наши клинки скрестились раз, другой, третий. Юнец был быстр, но неопытен. Дождавшись, когда он слишком широко замахнется, я шагнул внутрь его защиты и вогнал саблю ему под ребра. Парень выронил оружие, схватился за лезвие моего клинка обеими руками, словно пытаясь вытащить его из себя, и медленно осел на землю.

Рядом пробежал казак с окровавленной бердышом.

— Откуда они? Как прорвались?

— Подкоп! — выкрикнул он, тяжело дыша. — Они прокопали подземный ход! Вон там, за избами!

Я выругался и побежал в указанном направлении. За крайними избами, почти у самой стены, я увидел невероятное зрелище. Земля там словно взорвалась изнутри — дыра зияла в том месте, где еще вчера была ровная площадка. Из этой дыры, словно муравьи из потревоженного муравейника, лезли татарские воины.

Несколько десятков казаков во главе с сотниками пытались сдержать этот поток. Рубились отчаянно, но враги продолжали лезть, не считаясь с потерями. Трупы громоздились вокруг входа в подкоп, но по ним карабкались все новые и новые бойцы.

— Тащите огнеметы! — заорал я во всю глотку. — Сюда, быстро!

— Они все на стенах! — откликнулся кто-то из казаков. — Там основной штурм!

Проклятье! Действительно, все огнеметы сейчас поливали пламенем штурмующих стены.

Но как татары могли незаметно прокопать такой ход? Я же лично расставлял по периметру крепости сигнальные столбики и регулярно проверял их положение! Любые подземные работы неизбежно вызвали бы проседание грунта, столбики накренились бы или ушли в землю. Но все они стояли ровно еще вчера вечером, я сам проверял!

Впрочем, сейчас было не время для размышлений. Нужно было действовать, и быстро, и я побежал на склад с «дымовыми бомбами» из высушенного трутовика, смолистой хвои и конского навоза. При горении эта адская смесь выделяла такой едкий дым, что дышать и смотреть становилось невозможно.

Какого черта никто не подумал о них без меня — второй вопрос. Возможно, я виноват сам — предполагалось, что мы встретим «кротов» в спокойной обстановке, а оказалось вон что!

Добежав до склада, я схватил целую связку этих бомб и вернулся к подкопу. Казаки дрались как одержимые, но татары продолжали лезть. Протолкавшись поближе к дыре, я поджег первую бомбу и швырнул ее прямо в черный зев подземного хода. За ней полетела вторая, третья, четвертая…

Эффект превзошел ожидания. Из подкопа повалил густой дым, от которого слезились глаза даже на расстоянии. Те татары, что пытались вылезти, выкатывались наружу уже полузадохнувшимися, хватая ртами воздух и не способные даже поднять оружие. Казаки добивали их быстрыми ударами.

— Есть еще одна дыра! — крикнул подбежавший казак. — Там, у крайней кузницы!

Оставив небольшой отряд сторожить задымленный подкоп, мы с основными силами ринулись к указанному месту. Картина там была похожей — еще один подземный ход, еще одна отчаянная схватка. Но теперь мы знали, что делать.

Связав в схватке уже вылезших татар, казаки дали мне возможность забросать дыру дымовыми бомбами, и вскоре оттуда тоже повалил удушливый дым. Больше из подкопов никто не показывался — те, кто остался внутри, либо задохнулись, либо повернули назад, спасаясь от ядовитых испарений.

На стенах все еще гремел бой, но одна опасность миновала. Без поддержки изнутри обычный штурм был обречен. Я немного стоял, тяжело дыша, весь в чужой крови, и смотрел на дымящиеся дыры в земле. Хитрый план врага провалился, но вопросы остались. Как им удалось прокопать эти ходы незамеченными? И главное — попытаются ли они повторить этот трюк?

Так и ничего не придумав, я бросился обратно на стену.

…Крючья летели на стену с глухим стуком. Железные когти цеплялись за бревна, веревки натягивались. Снизу полезли татары — быстрые, ловкие, многие укрытые войлочными накидками. В полумраке они казались какими-то чудищами из старых сказок.

— Руби веревки! — кричал Иван Кольцо.

Казак рядом со мной направил раструб огнемета вниз, двое других начали качать меха. Струя горящей смеси вырвалась из трубы с шипением. Смесь, содержащая селитру и железные опилки, пылала и искрилась. Температура была такой, что даже мне, стоящему в стороне, стало жарко. Войлочная накидка татар, на которые попадала струя, не спасала. Крики боли разрывали ночную тишину. Горящие фигуры татар падали вниз, на головы тех, кто шел вслед за ними.

— Вот так-то! — крикнул рядом один из казаков и выпустил арбалетную стрелу.

Татар становилось все больше, но огнеметы были по-прежнему эффективны — промазанные глиной татарские накидки помогали слабо. Многие татары, когда к ним приближалась струя пламени, просто-напросто прыгали вниз, на землю, рискуя переломать себе ноги.

…Кучумовцы дрогнули. Их атака начала выдыхаться. Те, кто лез по лестницам, все чаще срывались вниз под ударами казачьих топоров. Крючья с веревками летели все реже. Внизу, у рва, скапливались мертвые, раненые и обожженные.

…Татары явно не ожидали такого отпора. Рассчитывали на внезапность, на прорыв через подкопы, на панику среди защитников. Но подкопы были блокированы, огнеметы с новой смесью оказались смертельно эффективными, а казаки дрались как черти.

Где-то вдали протяжно запел рог. Потом еще один. Сигнал к отступлению.

— Отходят! — крикнул кто-то справа. — Татары отходят!

И правда — штурмующие начали отползать от стен, утаскивая раненых. Лестницы оставались брошенными у рва, веревки с крючьями болтались на стене. Последние струи огня из огнемета осветили отступающие спины врагов.

— Внимательнее! — рявкнул Ермак, появляясь на стене. Его кольчуга была вся в крови — надеюсь, не в его, а в татарской.

— Может, они вернутся!

Но татары не вернулись. Мы стояли на стенах, тяжело дыша, вглядываясь в предрассветную темноту. Постепенно небо на востоке начало светлеть. Серая полоска рассвета показалась над горизонтом.

Я огляделся. Стены были забрызганы кровью, кое-где торчали стрелы. Несколько казаков сидели, перевязывая раны. Но мы выстояли. Отбили ночной штурм войска Кучума.

Иван Кольцо подошел ко мне.

— Хорошо дерешься, Максим. И огненные штуки твои — дело. Без них туго бы пришлось.

Я кивнул, не в силах говорить. Адреналин схлынул, оставив после себя страшную усталость. Руки дрожали. Я присел прямо на деревянный настил и посмотрел на восток, где разгоралась заря нового дня.

Рассвет медленно разливался по небу, окрашивая облака в розовые и золотые тона. Внизу, за стенами, в утреннем полумраке были видны тела погибших татар. Кое-где еще дымились обугленные останки тех, на кого попал усовершенствованный огненный состав.

Ермак прошел по стене, похлопывая казаков по плечам, проверяя раненых. Остановился рядом со мной.

— Отбились, — сказал он.

— Не вернутся? — спросил я.

Ермак покачал головой, глядя на светлеющий горизонт.

— Не нынче. Кучум хитер, но сегодня просчитался. Думал, подкопами возьмет, но не вышло. Остальное войско, поди, в засаде держал. Но не вышло.

Снизу донеслись голоса — казаки открывали ворота, выходили собирать брошенное оружие и проверять, нет ли живых врагов. Утренний ветер с Иртыша принес запах реки и горелого дерева.

Солнце поднималось все выше, заливая золотым светом стены Кашлыка. Ночной штурм был отбит, но война продолжалась.

Утреннее солнце едва поднялось над частоколом, когда я добрался до места первого подкопа. Ночная атака отбита, но цена была высока — десять убитых, двадцать два раненых. И это при том, что большинство татар так и не прорвалось в острог. Задохнулись в своих норах, как кроты.

— Тащите осторожнее! — крикнул я двум казакам, которые волокли за ноги очередное тело из узкого лаза. Татарин был молод, лет двадцати, не больше. Лицо посиневшее, рот открыт в последнем хватке за воздух, которого не хватило. Дымовые бомбы сработали как надо — дали густой и едкий дым, который заполнил подземные ходы быстрее, чем враги успели понять, что происходит.

Я опустился на колени у входа в подкоп и заглянул внутрь. Ход был узким, едва ли в три локтя шириной, но выкопан умело — стены укреплены досками, кое-где даже распорки стояли. Татары готовились основательно, это была не импровизация, а хорошо продуманный план.

— Сколько уже вытащили? — спросил я у Саввы Болдырева.

— Из этого — восемнадцать душ, — ответил он, утирая пот со лба. — И со второго два десятка.

— Давайте быстрее, пока вонь не пошла. И надо проверить, нет ли в глубине ответвлений.

Один из казаков покачал головой.

— Нет. Ход идет прямиком к ним на позиции. Но сейчас они почти все отошли от Кашлыка.

Я кивнул и повернулся к остальным:

— Начинайте заваливать. Камни сначала, крупные, потом мелочь засыпайте. Бревна еще вставим и землей забросаем. Чтоб даже мысли не было еще раз тут копать.

Казаки принялись за работу. Камни стаскивали от реки, благо Иртыш был рядом, и округлых валунов на берегу хватало. Я же отошел в сторону, к тому месту, где стояли наши сигнальные колышки. Вот они — ровная линия тонких березовых кольев, воткнутых в землю на расстоянии сажени друг от друга по всему периметру острога. Идея была простая — если кто снизу копает, земля просядет, колышек накренится. Мы бы сразу заметили.

Но колышки стояли ровно. Все до единого.

Я подошел к тому месту, где подкоп выходил на поверхность с татарской стороны, прикинул направление, вернулся к нашей линии обороны. Вот здесь должны были пройти под колышками. Присел, внимательно осмотрел землю вокруг. Никаких следов проседания. Колышек стоит как вкопанный. Хотя нет, не как вкопанный — он и есть вкопанный, но абсолютно вертикально, будто его вчера только поставили.

Я выдернул колышек, осмотрел. Обычная березовая палка, заостренная снизу. Но что-то было не так.

— Эй, Семен! — окликнул я казака из охраны, который сейчас стоял на стене как раз над этим местом. — Ты когда в дозор заступал, колышки проверял?

— Как положено! Каждый день! Все на месте были, ровнехонько стояли!

— А ты их трогал? Шатал, проверял?

Семен замялся:

— Так… глянул, что стоят ровно, и ладно. Чего их шатать-то? Задача ж была смотреть, не покосились ли.

Я выругался сквозь зубы.

Несколько тел татар уже лежали в ряд у частокола. Я подошел, осмотрел их. Воины, судя по одежде и оружию. У одного даже кольчуга была — не простой человек. На вид — опытные бойцы, не юнцы. Такие в авантюры не бросаются, им приказали.

— Максим! — окликнул меня один казак. — Атаман требует!

Я махнул рукой, что понял, но не спешил идти.

Солнце поднялось уже довольно высоко. Работа кипела — первый подкоп уже наполовину завалили камнями, ко второму притащили здоровенное сосновое бревно, и засовывали его в отверстие.

— Давай, навались! — командовал Савва. — Взяли!

Бревно с грохотом ухнуло в подкоп, подняв облако пыли. Его проволокли дальше, а следом полетели камни поменьше, потом песок и земля. Татары хорошо постарались, но зря. Все их усилия — насмарку. Хотя если бы не дымовые бомбы… Я представил, как они вылезли бы ночью прямо в середине острога, началась бы резня. В темноте, в панике, когда не разберешь, где свой, где чужой.

— Максим, — тихо окликнул меня кто-то.

Я обернулся. Казак Никифор стоял в нескольких шагах, теребил в руках шапку. Он был тихий, незаметный. В бою себя показывал храбрым, но больше молчал, держался особняком.

— Чего тебе?

Никифор огляделся по сторонам, подошел ближе:

— Можно словцо сказать? Только чтоб никто не слышал.

Я кивнул. Мы отошли в сторону, к стене, где никого не было. Никифор снова огляделся, потом заговорил совсем тихо, почти шепотом:

— Я знаю, из-за кого мы не поняли, что татары копают.