Военный инженер Ермака. Книга 5

Глава 24

….Кутугай в своем шатре неторопливо перебирал четки из темного дерева. Его узкие глаза внимательно изучали вошедшего в шатер мурзу Хаджи-Сарая.

Старый друг и соратник опустился на ковер напротив, скрестив ноги. Между ними стоял низкий столик с серебряным кувшином и двумя пиалами. Кутугай налил кумыс, передал одну пиалу гостю.

— Уже прошло время, как мы перенесли ставку сюда, — начал Кутугай, его голос звучал спокойно и размеренно. — Люди обустроились, юрты поставлены, загоны для скота готовы к зиме. Хан Канай здоров и окружен заботой. Но настало время показать всем — и нашим, и чужим — кто теперь истинный повелитель этих земель.

Хаджи-Сарай отпил из пиалы, его морщинистое лицо оставалось непроницаемым.

— Кучум был великим воином, — продолжил Кутугай, и в его голосе появились металлические нотки. — Но он действовал всегда напролом, всегда силой. Сколько наших людей полегло под стенами только потому, что хан не желал думать? Я буду иным правителем. Я стану действовать умом и хитростью. Надо побеждать не силой, а умением выбрать момент для удара.

Кутугай встал, прошелся по шатру. Его расшитый халат шелестел при каждом шаге. У дальней стены висела сабля покойного Кучума.

— У нас два врага, Хаджи-Сарай, — Кутугай повернулся к другу. — Русские во главе с Ермаком, захватившие Кашлык. И Маметкул, сын покойного хана, который никогда не смирится с тем, что власть досталась не ему, а малолетнему брату, которого контролирую я.

— Маметкул силен, — заметил Хаджи-Сарай. — За ним идут многие. Он жаждет славы и готов драться за трон.

— Именно! — Кутугай вернулся на свое место, его глаза блеснули. — Он жаждет славы. И эта жажда его погубит. Слушай мой план, друг. Сейчас у Ермака есть город Кашлык и маленький острог Тобольск с небольшим гарнизоном. Мы соберем военный совет, и я предложу Маметкулу великую честь — возглавить поход на Тобольск. Пусть возьмет свой отряд и отряды всех, кто его поддерживает.

— Но захватить даже маленький Тобольск будет очень сложно, — возразил Хаджи-Сарай, поглаживая седую бороду. — Там пушки стоят, построены укрепления, хотя людей и мало. Русские умеют обороняться за стенами.

Кутугай усмехнулся, и эта усмешка напомнила оскал степного волка.

— Вот именно! Если Маметкул откажется, значит, прослывет трусом. Все мурзы будут знать — сын великого Кучума побоялся атаковать маленький острог. И уже никто не упрекнет меня в том, что я не хочу, как покойный хан, терять сотни и тысячи воинов под стенами Кашлыка. Я скажу — вот, я предлагал атаковать слабое место русских, но храбрый Маметкул отказался. Значит, нужно ждать, копить силы, действовать иначе.

— А если согласится?

— Он согласится, — уверенно произнес Кутугай. — Гордость не позволит ему отказаться. Он пойдет на Тобольск. И там погибнет. И все его войско будет разбито.

Хаджи-Сарай нахмурился, его пальцы забарабанили по колену.

— Но как ты это устроишь? Тобольск маленький, но крепкий. Маметкул может и не взять его, но вряд ли потеряет все войско. Отступит, если дело пойдет плохо.

Кутугай налил себе еще кумыса, сделал небольшой глоток.

— Ермак будет знать, что Тобольск атакуют. И знать, что атакуют небольшим отрядом.

— Как он узнает? — удивился Хаджи-Сарай. И тут же замолчал, потому что все понял.

Кутугай загадочно улыбнулся, его и без того узкие глаза превратились в щелочки.

— Не волнуйся, друг мой. Я не Кучум, который полагался только на силу сабли. Я умный правитель, и я знаю, как действовать. У меня есть свои пути. Способов много, и Ермак узнает то, что я хочу, чтобы он узнал.

Кутугай встал снова, подошел к сундуку в углу шатра, достал карту — пергамент с рисунками.

— Смотри, — он разложил карту на столике. — Вот Кашлык, вот Тобольск. Когда Маметкул подойдет к Тобольску и начнет штурм, Ермак не сможет остаться в стороне. Он понимает, что гарнизон острога маленький. Он выйдет с большей частью своего отряда, чтобы ударить Маметкулу в тыл, пока тот будет лезть на стены. Казаки любят такие удары — внезапные, с тыла, когда враг занят другим делом.

Палец Кутугая скользнул по карте.

— А мы в это время, когда большая часть отряда Ермака покинет Кашлык, атакуем сам город. Переместимся очень быстро. И главное — у нас теперь есть пушки! Они все изменят!

Кутугай вернулся на место, его лицо светилось удовлетворением.

— Но это еще не все. Другой отряд в это время обойдет Тобольск и ударит в спину казакам, когда они будут заняты боем с Маметкулом. Представь — Маметкул штурмует стены, защитники острога отбиваются, Ермак атакует Маметкула с тыла, а тут появляемся мы и бьем в спину самому Ермаку!

Хаджи-Сарай долго молчал, переваривая услышанное. Потом медленно покачал головой.

— Ты невероятно мудр, Кутугай. Это очень сложный план. Мы никогда так не воевали. Кучум всегда шел прямо, собирал всех воинов в кулак и бил в одно место.

— Ну так я никогда раньше и не был повелителем татар, — Кутугай откинулся на подушки, довольный произведенным эффектом. — Времена меняются, друг мой. Русские принесли новое оружие, новые способы войны. Мы должны учиться, приспосабливаться, становиться хитрее. Сила сабли уже не решает все. Нужна сила ума.

— Но если что-то пойдет не так? — осторожно спросил Хаджи-Сарай. — Если Ермак не выйдет из Кашлыка? Если Маметкул слишком быстро отступит от Тобольска?

— Тогда мы ничего не потеряем, — пожал плечами регент. — Мои отряды будут готовы к быстрому отходу. Пострадает только Маметкул, что нам и нужно. Но я уверен — Ермак выйдет. Он не может позволить нам взять Тобольск. А Маметкул не отступит быстро — гордость не позволит.

Кутугай взял со столика изюм из серебряной чаши, покатал между пальцами.

— Знаешь, что самое важное в этом плане? Мы избавимся от всех врагов одним ударом. Маметкул погибнет или, в крайнем случае, будет так ослаблен, что больше никогда не сможет претендовать на власть. Его сторонники полягут под Тобольском. Ермак либо погибнет в западне, либо потеряет Кашлык, а скорее всего случится и то, и то. А я останусь единственным истинным правителем, наставником при малолетнем хане. А дальше… кто знает, будет ли нам нужен этот сын Кучума. Время его отца прошло — значит, пройдет и время его детей. И я уже не буду нуждаться в том, чтоб называть себя всего лишь наставником юного хана.

— А что потом? — спросил Хаджи-Сарай.

— Потом мы будем строить новое ханство, — ответил Кутугай, и его голос стал мечтательным. — Не такое, как при Кучуме, основанное только на страхе и силе. Мы будем торговать с Бухарой, с Китаем, с Турцией, может быть, даже с русскими, если они останутся за Уралом. Будем учиться делать пушки сами, строить каменные города, как в Бухаре.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь войлочные стены шатра, словно видел это будущее.

— Когда все начнется? — спросил Хаджи-Сарай.

— Скоро я созову военный совет, — ответил Кутугай, возвращаясь к реальности. — Объявлю о необходимости активных действий против русских. Скажу, что нельзя сидеть сложа руки, когда враг укрепляется в наших землях. И предложу Маметкулу великую честь — первому ударить по захватчикам. Он не сможет отказаться при всех.

Хаджи-Сарай кивнул.

— Что мне делать?

— Ты будешь моими глазами и ушами. Смотри, кто поддержит Маметкула, кто будет сомневаться. Если будет нужно, наши планы быстро поменяются.

— Хитро, — признал Хаджи-Сарай. — Но рискованно.

— Без риска нет великих дел, — философски заметил Кутугай. — Кучум рисковал, когда шел завоевывать эти земли. Ермак рисковал, когда с горсткой казаков переходил Урал. Теперь моя очередь рисковать. Но я буду рисковать с умом, не как они.

В шатер вошел слуга, поклонился.

— Повелитель, мурза Ильбарс просит разрешения войти.

— Пусть войдет, — кивнул Кутугай.

Ильбарс, младший брат регента, вошел и сел рядом с Хаджи-Сараем. Он был моложе Кутугая лет на пятнадцать, широкоплечий воин с открытым лицом.

— Хаджи, друг мой, я бы хотел поговорить с братом наедине, — произнес Кутугай.

Хаджи-Сарай встал, коротко поклонился и вышел из шатра.

Лесная поляна скрывалась в глубине соснового бора, далеко от любопытных глаз. Маметкул сидел на поваленном стволе, точил кинжал медленными, размеренными движениями. Треск веток заставил его поднять голову — между деревьями показалась знакомая фигура.

Салим-мурза спешился, привязал коня к ближайшей сосне. Молодой воин выглядел встревоженным, пот блестел на его лбу, хотя день выдался прохладным.

— Маметкул, — Салим подошел ближе, оглянулся по сторонам. — Я узнал кое-что важное.

Маметкул отложил точильный камень, внимательно посмотрел на приятеля. Они знали друг друга с детства, вместе учились стрелять из лука, вместе участвовали в первых набегах. Салим никогда не паниковал без причины.

— Говори, — Маметкул жестом пригласил его сесть рядом.

Салим присел на корточки, понизил голос:

— Кутугай собирает совет. Будет через несколько дней. Мой человек при нем слышал, как он говорил со своими приближенными. Хочет объявить большой поход на казаков.

— Это не новость, — Маметкул спокойно продолжал водить лезвием по камню.

— Дело не в самой войне, — Салим наклонился ближе. — Кутугай хочет, чтобы именно ты повел войска на штурм Тобольска. Того самого нового острога, который казаки укрепляют день и ночь.

Маметкул замер на мгновение, потом продолжил точить кинжал.

— Понимаешь, что это значит? — Салим схватил его за запястье, заставляя прекратить работу. — Тобольск — это крепость. Казаки свезли туда пушки, построили частокол. Кто пойдет на штурм, тот ляжет под стенами. Все это знают.

— И что? — Маметкул поднял взгляд на приятеля.

— Как что? Кутугай хочет твоей смерти! Он боится, что сын хана может оспорить его власть. Отправить тебя штурмовать Тобольск — это верная гибель для тебя и твоих людей. Стены возьмут другие, позже, а ты к тому времени будешь лежать в земле.

Салим говорил горячо, размахивая руками.

— Надо что-то придумать, — продолжал молодой мурза, а потом осекся. На лице Маметкула играла странная улыбка. Сын убитого хана выглядел не просто спокойным — он казался довольным, почти веселым.

— Я знаю, — произнес Маметкул, пряча кинжал в ножны.

— Знаешь? — Салим растерянно моргнул. — И что же ты собираешься делать?

Улыбка Маметкула стала шире. Он поднялся с бревна, прошелся по поляне, разминая затекшие ноги. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны сосен, играли бликами на его расшитом халате.

— Я сам вызовусь атаковать Тобольск, — спокойно сказал он, повернувшись к другу.

Салим вытаращил глаза.

— Ты с ума сошел? Это же… это же именно то, чего хочет Кутугай! Ты сам лезешь в петлю! Тобольск — это смерть, понимаешь? Казацкие пушки выкосят половину твоих людей еще на подходе, а остальные полягут под стенами!

Маметкул рассмеялся — легко, беззаботно, как в старые времена, когда они были просто молодыми воинами.

— Нет, — он покачал головой. — Ты просто всего не знаешь.

— Чего я не знаю?

Маметкул с улыбкой посмотрел ему в глаза.

— Все будет хорошо. Так, как нам надо.

— Нам? Кому — нам?

— Тем, кто помнит настоящего хана. Тем, кто не забыл, чья кровь имеет право на трон.

Салим нахмурился, пытаясь понять скрытый смысл этих слов.

— Ты что-то задумал… Что именно?

Маметкул подошел к своему коню, проверил подпругу. Черный жеребец фыркнул, почуяв хозяина.

— После того, как Тобольск падет, — медленно произнес он, — все поймут, кто здесь настоящий хан.

— Падет? — Салим недоверчиво покачал головой. — Маметкул, Тобольск не падет от прямого штурма. Это безумие даже пытаться…

— Ты веришь мне? — перебил его Маметкул.

Вопрос застал Салима врасплох. Он помолчал, глядя в спокойные глаза друга детства.

— Верю, — наконец ответил он. — Но я не понимаю…

— И не надо пока понимать. Просто доверься мне. Когда Кутугай объявит свой план на совете, еще до того, как предложит мне атаковать острог, я встану и скажу, что готов вести воинов на Тобольск. Более того — я скажу, что это честь для сына хана, отомстить за отца.

— Кутугай удивится, — медленно произнес Салим.

— Пусть удивляется. Пусть думает, что я глупец, ослепленный жаждой мести. Это даже лучше.

Маметкул вскочил в седло, взял поводья.

— Куда ты?

— Готовиться.

— К чему готовиться?

— К переменам. К большим переменам.

Салим стоял посреди поляны, глядя вслед удаляющемуся всаднику. В голове его роились тревожные мысли. Что задумал Маметкул? Какой план скрывался за его загадочными словами и странной уверенностью?

Салим тряхнул головой. Время покажет. А пока нужно вернуться к своим людям и готовиться к совету.

Он вскочил на коня и поскакал прочь из леса. Сосны сомкнулись за его спиной, скрывая поляну, где только что решалась судьба Сибирского ханства.

Сквозь густые заросли осеннего леса пробирался человек в потрепанном кафтане. Алексей останавливался каждые несколько шагов, прислушиваясь к лесным шорохам, прежде чем двинуться дальше.

На небольшой поляне, окруженной вековыми кедрами вокруг горящего костра сидела дюжина татар воинов в кожаных доспехах, их сабли лежали рядом. Среди них, будто один из равных в этом кругу, сидел Маметкул.

Алексея заметили издалека. Двое воинов вскочили, и русский поднял руки, показывая, что безоружен.

— Пропустите, — коротко бросил Маметкул, не поднимаясь с места. Воины расступились, позволяя Алексею приблизиться. Инженер остановился в трех шагах от него, поклонился — не слишком низко, но достаточно почтительно.

— Ты хотел поговорить со мной, — сказал Маметкул, — зачем?

— Я знаю, как захватить город, ответил Алексей.

Тишина повисла над поляной. Даже треск углей в костре казался оглушительным. Воины переглянулись.

Маметкул поднялся. Его рост превышал рост Алексея на полголовы. Он медленно обошел вокруг инженера, стоявшего со склоненной головой.

— Многие обещали мне чудеса. Один шаман клялся вызвать духов реки, чтобы затопить острог. Другой уверял, что его заговоры сделают воинов неуязвимыми для пуль. Где теперь эти обещания? — произнес татарин.

— Я не шаман. Но я знаю законы войны. И я пока не рассказывал всего, что я знаю.

Маметкул остановился прямо перед Алексеем, глядя на него сверху вниз.

— Хорошо, — произнес он наконец, растягивая слово, — Рассказывай.

Серая дымка тумана стелилась над водой, скрывая очертания берегов. Два струга бесшумно скользили по реке, держась ближе к правому берегу, где густые заросли ивняка спускались к самой воде.

Река делала широкую излучину, огибая высокий берег, поросший соснами. Именно здесь, за поворотом, их и поджидала неприятность.

Две большие лодки, почти такие же струги, как у казаков, стояли поперек реки, перегораживая фарватер. На них было человек по пятнадцать в каждой — бородатые мужики в потрепанной одежде, однако все как один вооруженные пищалями и саблями. На корме первой лодки стоял мордатый детина в красном кафтане — явно старший.

— Стой! Кто такие? Куда путь держите? — загремел его голос по воде.

Иван Кольцо поднял руку, останавливая гребцов. Струг по инерции еще немного проплыл вперед и замер в полусотне саженей от заставы. Второй струг, на котором был Черкас, остановился рядом.

— Казаки мы! — ответил Иван громко и спокойно. — Из Сибири плывем!

Человек в красном кафтане ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.

— Из Сибири, говоришь? А я Прокофий Губин, приказчик господ Строгановых. Здесь наша земля, и без нашего ведома никто не проплывет.

Казаки переглянулись. Как поступить, непонятно. Боя никто не боялся, но он означал, что весь путь был напрасен. Продать товар после такого будет невозможно.

Прокофий Губин, щуря хитрые глазки, разглядывал казаков. Его люди тоже внимательно и настороженно осматривали пришельцев.

— Ишь, какие бравые! — насмешливо протянул Губин. — И куда же это вы из Сибири направляетесь?

— На Русь, — коротко ответил Иван Кольцо. — За припасами для отряда Ермака.

— За припасами? — Губин почесал бороду. — А отчего кажется, будто тайком плывете, словно воры какие?

Строгановские люди захохотали. Один из них, рябой и кривоногий, выкрикнул:

— Гляди-ка, осторожные они! Не от нас ли прячетесь?

Губин поднял руку, унимая смех.

— А что везете? Надо посмотреть!

В наступившей тишине было слышно, как плещется вода о борта стругов. Казаки молчали, напряженно ожидая, что скажет Иван Кольцо. Тот не спешил с ответом, обдумывая каждое слово.

— Ничего мы не везем, — наконец произнес он. — Оружие, припасы, свои вещи. Мы не купцы, а служилые люди.

Губин ухмыльнулся еще шире:

— Не купцы, говоришь? А может, все-таки купцы? Может, везете чего такого, что от царской таможни утаить хотите? Мех, к примеру? Соболя там, бобры?

Его маленькие глазки впились в лицо Ивана Кольца, словно буравчики. Казацкий сотник оставался невозмутимым, но внутри кипела ярость. Пристрелить этого приказчика — вот и все.

— С чего ты взял? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.

— А то мы не знаем, как вы, казаки, промышляете! — Губин сплюнул в воду. — Награбили в Сибири добра, а теперь везете продавать втихомолку. Только здесь, милые, наша власть! Господа Строгановы от самого царя грамоту имеют — все, что по рекам их плывет, досматривать и пошлину с него брать!

Он окинул взглядом своих людей.

— Так что давайте-ка, показывайте, что там у вас под рогожами спрятано. А не то придется силой смотреть, да тогда пеняйте на себя!

Строгановские люди придвинулись ближе. Их лица были наглыми и жадными. Настоящие разбойники, привыкшие грабить под прикрытием хозяйской власти.

Черкас положил руку на рукоять сабли. Его люди тоже напряглись, готовые к схватке. Но Иван едва заметно покачал головой.

— Погоди, — сказал он Губину. — Не горячись. Мы атаману Ермаку служим. А он царю присягал. Так что мы тоже царские люди получаемся.

— Царские? — Губин расхохотался. — Да царь-батюшка про вас и знать не знает! Самовольно в Сибирь ушли, без указа!

После такого Иван уже не выдержал.

— Вон с дороги, — сказал он. — Не твое дело, кто мы и что везем.

— Не мое? — Губин покраснел от злости. — Ах, так…

Он не договорил. Его прервал голос одного из казаков:

— Братцы, да что мы перед ними оправдываемся? Мы Сибирь брали, кровь проливали, а они тут на готовеньком жиреют!

И казаки, не дожидаясь приказа, схватились за пищали.

Это последняя глава в 5-й книге!

Продолжение в 6 томе — https://author.today/reader/515460