Военный инженер Ермака. Книга 5

Глава 10

…Я выехал из Кашлыка ранним утром, когда над Иртышом только начинал рассеиваться туман. Никому не сказал о своих планах. Просто оседлал вороного жеребца, взял саблю, трофейный пистолет, арбалет-многозарядник, кое-чего перекусить и выехал через ворота. Часовые быстро открыли мне дверь, ничего не сказав — не впервой я уезжал на разведку окрестностей, да и вообще, я с недавних пор в отряде вроде как в руководстве, и волен сам ездить туда, куда мне нужно, не отчитываясь ни перед кем, кроме атамана.

Погода выдалась теплой. Степные травы уже поднимались, в воздухе звенели комары. Я направил коня вдоль берега Иртыша на север. Двадцать верст — путь не близкий, но и не дальний. За спиной остался дым костров Кашлыка, впереди простиралась неведомая земля.

Хотя не особо она неведомая, кроме крайней точки моего путешествия. Это я так сказал, для красоты!

Постепенно местность начала меняться. Правый берег Иртыша становился все выше, появились овраги, поросшие кустарником. Скоро должен показаться Тобол — великая река, что впадает в Иртыш. Место их слияния — как раз цель моего путешествия. В прошлый раз меня и моих казаков там встретила большая группа недружелюбно настроенных вогулов, которые попросили «сюда не ходить», потому как «священная земля». Ссориться в преддверии наступления Кучума причин не было, и мы ушли, помня о том, какими сумасшедшими становятся вогулы, если дело касается их верований.

Когда нас, казаков, всего лишь четыреста, а вокруг необъятная Сибирь и тысячи, а то и десятки тысяч людей, которые смотрят на тебя с недоверием, а то и с ненавистью, ругаться со всеми напропалую нельзя. Политика — штука такая.

Но сейчас я попробую осмотреть территорию по тихому, один. Тогда вогулы знали, что мы прочесываем местность в поисках пирита и неизбежно придем и к их «священной территории», но едва ли они там постоянно дежурят

Во всяком случае, я на это очень надеюсь.

Брод оказался там, где и всегда — никуда не делся. Течение было сильным, но жеребец уверенно перебрался на другой берег. Я выехал на высокий обрыв, проехал еще, остановился, привязав коня к корявой сосне и пошел дальше пешком и налегке, оставив арбалет у седла.

Передо мной расстилалось место слияния двух больших сибирских рек. Тобол, широкий и полноводный, вливался в еще более могучий Иртыш. Высокий берег, на котором я стоял, господствовал над всей округой. Отсюда на десятки верст просматривалась речная долина, извилистые протоки, заливные луга.

Священное место было безлюдным. Никаких признаков людей или якобы обитающих здесь духов. Все, как обычно. И меня это весьма устраивает. Иногда одиночество — очень здорово!

А потом я увидел то, что заставило мое сердце чуть не выпрыгнуть из груди.

На пространстве примерно в версту, на пологом склоне близко к берегу, земля имела странный вид. Желтовато-серые выходы породы проступали среди травы. Не веря своим глазам, на деревянных ногах я подошел ближе и присел на корточки, разглядывая находку.

Пирит. Железный колчедан. То, что для нас сейчас важнее всего на свете. Его отсутствие стоило нам большого труда и пролитой крови. Кристаллы золотистого цвета, похожие на крупные зерна, россыпью лежали прямо на поверхности. Некоторые куски были размером с кулак и блестели на солнце так, что глазам было больно. Я поднял один — тяжелый, с металлическим блеском граней. Разбил камнем — внутри та же золотистая структура, местами с прожилками. Вот она, сера. Основа для изготовления пороха. Не золото, но с помощью золота не выстрелишь, а с серой — еще как.

Если мы еще не спасены, то уже близко к этому. Ущипнуть себя, чтоб проснуться? Нет, не надо, а то вдруг и вправду проснусь.

И это было не все.

Вытерев вспотевший лоб, я прошел дальше и увидел белые наросты на камнях — соль! Не каменная, что добывают в копях, а самосадная, выступившая из земли. Целые пласты, корки толщиной в палец покрывали выходы породы. Лизнул — соленая, с горьковатым привкусом, но настоящая соль.

Соли у нас хватало, но впритык. И она прекрасна в качестве средства обмена. Почти как стеклянные бусы. Даже лучше. С теми можно наиграться, они запросто «выйдут из моды», а без соли долго не проживешь, особенно зимой.

Но это был не последний сюрприз от духов.

Метрах в ста обнаружил темно-серые, почти черные камни с характерным металлическим блеском. Свинцовая руда — галенит. Тяжелые, плотные куски, некоторые с кубическими кристаллами, поблескивающими на изломе. Из такой руды свинец выплавить — дело нехитрое, а свинец — это то, чем стреляют ружья и пушки. Без него можно обойтись, но с ним гораздо лучше.

Дальше я увидел бурый железняк. Ржаво-коричневые глыбы, пористые, но тяжелые. Железная руда, из которой можно выплавить железо для оружия, инструментов, гвоздей. Рядом валялись куски породы с красноватыми прожилками — охра, еще один признак железа.

Невероятным усилием воли заставив себя не заорать от счастья, я оббежал всю округу, но больше ничего интересного не обнаружил и вернулся назад.

…Я стоял посреди этого богатства, и голова шла кругом. Повторял про себя снова и снова: «Этого не может быть… Это невозможно…» Все необходимое для производства пороха и оружия — в одном месте, в каких-то двадцати верстах от Кашлыка! Словно сама судьба или высшие силы собрали здесь эти дары земли.

— И вправду странное место, — произнес я вслух, оглядываясь по сторонам. — Не зря вогулы считают его священным.

Я прошелся еще раз по всему участку, прикидывая в уме. Пирита здесь хватит на десятилетия производства пороха. Соли — тоже в избытке, можно и для нужд отряда добывать, и на продажу, для засолки рыбы и мяса, даже для защиты дерева от огня вроде помогает. Свинец — тысячи пудов. Железо — ковать можно будет все, что потребуется.

Подойдя к берегу, я еще раз окинул взглядом место слияния рек. Стратегическое положение идеальное — контроль над двумя водными путями, высокий берег для укреплений, рядом лес для строительства, вода, богатые рыбой реки.

— Здесь мы начнем добывать все это, — сказал я громко, словно давая клятву. — Наконец-то у нас появится свой порох, который мы не будем выпрашивать в Москве и у Строгановых.

Замолчал, обдумывая увиденное. Потом покачал головой, усмехнулся своим мыслям и добавил:

— Нет, даже не так. Мы сделаем тут город. Настоящий город — с крепостью, с мастерскими, с пристанями для лодок и стругов. Это место создано для того, чтобы стать сердцем всей Сибири.

Помолчал, глядя на слияние двух великих рек, потом произнес медленно, словно пробуя на вкус:

— И назовем его… Тобольск. Так будет правильно.

Я еще раз осмотрелся — вогулов нигде не видно. Либо они не следили за этим местом так ревностно, как рассказывали, либо просто не ожидали, что кто-то осмелится сюда приехать. В голове уже роились планы — как организовать добычу, как наладить производство, кого из казаков поставить на эти работы. Но главное — надо убедить Ермака, что именно здесь, а не в Кашлыке, должен быть наш главный опорный пункт в Сибири, и как-то решить вопрос с вогулами, причем желательно без драки.

А потом что-то заставило меня насторожиться.

Тишина. Полная, неестественная. Смолкли птицы, перестал шелестеть ветер в траве. Даже комары куда-то исчезли, хотя этому можно было даже порадоваться.

Я развернулся и выхватил пистолет из-за пояса. Очень вовремя — из зарослей кустарника, что росли вдоль склона, выскочило нечто, от вида чего кровь застыла в жилах.

Рысь. И какая! Размером почти с молодого медведя, с лапами толщиной с мою руку. Серо-бурая шерсть с темными пятнами, кисточки на ушах длиной с ладонь, клыки, выступающие из пасти, как у саблезубого зверя из старых легенд. Глаза — желтые, холодные, смотрели прямо на меня с какой-то древней, первобытной злобой.

Зверь двигался стремительно. Прыжок — и вот он уже в десяти шагах. Я едва успел вскинуть пистолет и выстрелить. Грохот выстрела разорвал тишину, порох обжег лицо. Пуля попала — я видел, как дернулась шкура на плече твари, брызнула темная кровь. Но рысь даже не замедлилась.

Второй прыжок — и огромная туша обрушилась на меня. Я успел выставить вперед левую руку, и челюсти сомкнулись на предплечье. Только толстая кожаная куртка, сшитая, наверное, из кожи носорога спасла от того, чтобы клыки не вонзились в руку. Я упал на спину, зверь навис сверху. Вонь звериной пасти, горячее дыхание, слюна капает на лицо.

Правой рукой я выхватил подарок Ермака — засапожный нож и неудобно, коротким движением, но сумел вогнать лезвие под ребра. Рысь взвыла, но хватку не ослабила, наоборот, стала трясти головой, пытаясь вырвать кусок плоти.

Я стал бить еще и еще, вкладывая всю силу. Нож входил глубоко, до самой рукояти. Горячая кровь лилась мне на руки. Потом зверь содрогнулся, желтые глаза закатились, в них мелькнуло что-то похожее на удивление. Через секунду тело обмякло и навалилось всей тяжестью.

С трудом выбрался из-под туши. Рука горела огнем, рукав куртки был почти разорван, но вроде я не ранен. Осмотрел руку — да, цела. Рукав выдержал только потому, что на нем было нашито несколько слоев кожи — наверное, это делалось для возможной защиты от порезов во время боя с татарами. Ну не знаю, насколько это там эффективно, но от зубов зверя мою руку спасло.

Потом повернулся к мертвой рыси. Вблизи она выглядела еще кошмарнее. Размеры были невозможными — от носа до хвоста больше двух метров, в холке чуть ли не мне по пояс. Мышцы под шкурой бугрились так, словно зверь всю жизнь таскал тяжести в зале для фитнеса. Когти на лапах — каждый длиной с мой палец, изогнутые, как турецкие кинжалы. И самое странное — шрамы. Вся шкура была покрыта старыми шрамами, некоторые выглядели так, словно были нанесены десятилетия назад.

— Что ты за тварь такая? — пробормотал я, обходя тушу кругом. — Откуда ты взялась?

Я вспомнил про вогулов, об их рассказе о духах, что живут здесь и не пускают чужаков. А что, если это не просто легенды? Что, если эта рысь и есть тот самый «дух-хранитель» священного места?

Присел на корточки, рассматривая морду зверя. Даже мертвая, она внушала трепет. В застывших желтых глазах словно что-то таилось.

Но что мне делать? Если вогулы найдут заколотое звериное тело с пистолетной пулей, им не надо будет становиться Шерлоками Холмсами, чтобы догадаться, чьих рук это дело. Ни татары, ни ханты сюда не пойдут. Остаются казаки, причем, вероятнее всего, один из них, самый настырный, часто что-то ищущий в окрестностях.

Так что дело попахивает осквернением священного места. Когда я вернусь, будем решать, как заставить вогулов отсюда уйти или не мешать нам, но пока ничего не решено, лучше скрыть следы преступления. Поэтому я, как бывалый гангстер, доволок тело рыси до обрыва, привязал к нему несколько камней и сбросил. Внизу было глубоко, темная вода приняла зверя и утащила вниз. Ничего не видно.

Вот и хорошо. Совесть, конечно, немного мучила, к вогулам я относился с симпатией, но куда деваться. На войне, как на войне. Надеюсь, скоро пройдет дождь и смоет все следы.

Всю дорогу до Кашлыка думал об этой встрече. Обычные рыси на человека не нападают, только если не защищают котят. Да и размеры… Таких рысей в природе не бывает. Откуда она взялась? Неужто это и впрямь был тот самый дух-хранитель? И если да, то что означает то, что я его убил? Освободил ли место для нас, или навлек проклятие?

Не доезжая до Кашлыка, я остановился, чтобы искупаться и хоть как-то отстирать одежду от звериной крови. И пугать никого не хочу, и привлекать внимание. Более-менее получилось.

Ермака я застал прямо за воротами. Прогуляться что ли, он вышел, хотя какая разница. Важно лишь то, что сможем поговорить без посторонних ушей.

— Атаман, очень хорошие новости, — сказал я. — Хотя есть и кое-что очень опасное.

Ермак прищурился.

— Говори.

— Я нашел то, что мы так долго искали. На небольшом пятачке, не больше версты залежи такие, что голова кругом идет. Пирит там, железная руда, свинец, соль каменная. Особенно пирит важен — серу из него добывать можно. Будем с порохом!

Ермак выдохнул, посмотрел на Иртыш.

— Все-таки нашли… Слава Богу… А что опасного?

— Есть одна беда, атаман. Место это — священное у вогулов. Мы про него с тобой уже говорили. Там, где Иртыш с Тоболом соединяется. Там их духи обитают, они считают. Начнем копать — война будет. С одним духом, похоже, мне уже пришлось подраться.

И я рассказал о происшествии с рысью.

Радость на лице Ермака сменилась хмурой задумчивостью. Он прошелся по берегу, заложив руки за спину.

— Вот же напасть… С Кучумом воюем, еще и вогулов на себя натравить… тяжко придется.

Мы молчали с минуту, а потом я сказал:.

— Атаман, давай Алыпа позовем. Он же из вогулов, в казаки к нам вступил. Может, подскажет что. Особенно если ты его попросишь.

Ермак кивнул и крикнул в ворота:

— Эй! Найдите мне Алыпа, да живо!

Ждать пришлось недолго, Алып появился на берегу уже через минуту.

— Звал, атаман? — спросил он.

Ермак кивнул.

— Да, Алып. Разговор есть важный.

Вогул стал настороженно смотреть то на меня, то на атамана. Я начал издалека:

— Алып, помнишь, мы говорили про место, где Тобол с Иртышом сливаются?

Вогул вздохнул. Он хорошо помнил мой нездоровый интерес к той территории. В его глазах мелькнула тревога.

— Священное место. Духи реки там живут, — глядя в сторону, ответил он.

— Вот именно, — подхватил я. — А нашел я там залежи. Пирит, из которого серу добывать можно. Без серы пороха не сделаешь, а без пороха с Кучумом не справиться.

Алып нахмурился, понимая, к чему мы клоним.

— Если тронете священное место — будет большая беда. Мой народ не простит.

Ермак наклонился к нему:

— Потому и позвали тебя, Алып. Ты наш человек теперь. Но и свой народ знаешь. Как нам быть? Серы нет больше нигде в округе, проверяли. А без нее Кучум нас передавит. Как нам договориться с твоими? Мы войны не хотим, но без пороха нам не выстоять. Очень нужно что-нибудь придумать!

Вогул долго молчал, глядя в землю. Потом поднял голову:

— Есть один способ… Ритуал переноса. Шаманы берут землю священную, с заклинаниями и обрядами утаскивают на новое место. Духи за землей уходят, если все правильно сделать.

У меня отлегло от сердца. Ермак тоже заметно повеселел.

— Так в чем дело? Устроим этот ритуал!

Алып замялся, потом неловко скривился в улыбке:

— Надо будет… как сказать… дары племени принести. За беспокойство духов. И попросить шаманов. А иначе это будет оскорбление.

— Какие дары? — насторожился атаман, хотя на лице было написано «дадим все что угодно, только пусть эти чертовы духи уберутся оттуда хоть куда-нибудь».

— Моим очень понравились стеклянные бусы, что Максим делает. Если таких бус дать, много дать… — Алып развел руками. — Ну и соли надо, ее иногда не хватает. И железа. Тогда старейшины и шаманы согласятся ритуал провести. Хотя ручаться я не могу. Может, будут против. И что тогда делать, не знаю.

Я переглянулся с Ермаком. Бусы для вогулов были настоящим чудом. Железа у нас много. А соль — ее мы и сами с тех залежей добудем, чтоб компенсировать утраченное.

— Хорошо, — решительно сказал Ермак. — Бусы будут, и соль, и железо. Максим, есть у нас бусы?

— Есть, атаман, есть, — кивнул я.

— Значит, завтра плывем к вогулам!

Алып ушел, а Ермак прошептал мне на ухо:

— Собери все эти чертовы стекляшки, пусть их бабы ходят увешанные ими с головы до ног и звенят, зверье отпугивают. Еще наделаем. Порох нам нужен, а война с вогулами — нет!

— Понял, — кивнул я.