Военный инженер Ермака. Книга 5

Глава 19

…Мы с Ермаком сидели на лавке напротив незнакомого нам остяка. Он был невысокий, жилистый, в потертой малице из оленьих шкур, с обветренным лицом и узкими глазами, внимательно изучающими нас с Ермаком. В руках он держал небольшой кожаный мешок.

— Меня зовут Сейом, — произнес он на ломаном русском, кланяясь. — Живу я в десяти днях пути отсюда, вверх по Иртышу. Подумал — может, вам нужны эти камни.

— Откуда это у тебя? — спросил Ермак, снова взяв в руки малахит.

Лицо Сейома приняло задумчивое выражение. Он вспоминал что-то далекое-далекое.

— Давно это было, еще когда мой отец молодым был. Приплывали сюда с Руси ученые люди. Не воины — другие. С ними были молотки железные, мешки для камней. Мой отец знал все тропы, все реки в наших краях. Они наняли его проводником.

Остяк помолчал, глядя на свои натруженные руки.

— Хорошие люди были те русские. Щедро платили — железными ножами, топорами, сукном добрым. Никого не обижали, не грабили. Искали они золото и серебро. Долго искали, два лета. Все берега рек обошли, все горки осмотрели, камни били, в воде мыли песок через решета.

— Золота не нашли, — продолжал Сейом. — Серебра тоже. Расстроились сильно те люди. Но потом нашли вот эти камни. Обрадовались, но не так, как если бы золото нашли. Сказали моему отцу — важные камни это, нужные, но слишком далеко от Руси, не довезти, и уплыли обратно. Больше не возвращались.

— И где же эти места? — не выдержал я, подавшись вперед.

Остяк повернулся е и оценивающе осмотрел меня с головы до ног.

— Оба места на реке Тобол, вверх по течению от того места, где Тобол в Иртыш впадает. Зеленый камень — в двадцати верстах, а серый — в тридцати. Много там этих камней, целые горки.

Я взял в руки малахит, провел пальцем по характерным зеленым прожилкам. Настоящая медная руда, богатая, судя по интенсивности окраски. Затем взял второй кусок — оловянная руда, и тоже очень хорошая.

— Сейом, — сказал я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все кипело от возбуждения. — Это очень важные камни.

Глаза Ермака блеснули пониманием. Он прекрасно знал, что означает возможность лить собственные пушки здесь, в Сибири.

— Сейом, друг, — обратился к остяку Ермак. — Подожди-ка нас снаружи. Мы с Максимом потолкуем, а потом позовем тебя.

Остяк кивнул, поднялся и вышел из избы. Мы слышали, как он заговорил с караульными казаками на улице. Ермак тут же повернулся ко мне, и в его глазах горел огонь.

— Максим, говори — сможем добывать?

Я встал, прошелся по тесной избе, собираясь с мыслями.

— Атаман, это находка невероятной важности! Если месторождения действительно богатые, а судя по образцам — так оно и есть, мы сможем наладить производство бронзы прямо здесь. Бронзовые пушки проще отливать.

— Но ведь нужно уметь все это делать, — заметил атаман. — Плавить руду, лить металл…

— Я сам разбираюсь в этом деле. Печи для плавки построим, формы для литья изготовим. Управимся!

— Тогда надо отправляться немедля, — кивнул Ермак. — Собирать как можно больше камней, привозить сюда и плавить. Ждать нечего. Позови-ка остяка обратно.

— Но меня вот что волнует, Максим, — сказал Ермак, когда мы поговорили с остяком, вышли на улицу и залезли на городскую стену — поговорить и посмотреть, что происходит в округе. — Опасное это дело — оставлять отряды сейчас далеко. Не угадаешь, что у татар на уме. Мы думали, что они ушли, а получилось вон как… если б не высмотрели через трубу их разведчиков, беда на новом остроге бы случилась. Точно нужна нам эта бронза?

— Нужна, Ермак Тимофеевич. Бронзовые орудия намного лучше железных. Они не трескаются так быстро, выдерживают больше выстрелов. А наши пушки… — я покосился на стоявшие под навесом орудия, — многие уже на пределе. Еще десяток-другой выстрелов, и дальше палить нельзя — разорвет к чертям собачьим.

Атаман нахмурился, разглядывая указанную пушку.

— Я говорил нашим пушкарям, — продолжал я, — что из пушки нельзя стрелять бесконечно. Металл устает, особенно железо. А бронза… бронза служит гораздо дольше. Да и отливать из нее проще — бронза плавится легче. Да и обрабатывается намного легче. Бронза мягче железа, но для пушек это даже лучше — она не такая хрупкая. И главное — не ржавеет! Железные в этой сырости покрываются ржавчиной, приходится постоянно чистить, смазывать. А бронзовые — только патиной покроются, зеленоватым налетом, но это даже защищает металл.

Ермак прошелся по стене, размышляя вслух:

— Если мы наладим добычу меди и олова, литье бронзы… Это же не только пушки! Ты говорил, что из бронзы и меди можно многое делать.

— Верно говоришь, атаман. Из бронзы отливают колокола — звук у них чище, чем у железных. Делают котлы для пороха — они не дают искры, безопаснее. Медная и бронзовая посуда — она не только красивая, но и гораздо лучше. В медном котле пища не пригорает так, как в железном.

Я указал на наши струги в реке.

— Сейчас у них гниют железные гвозди в обшивке. А медные и бронзовые — не будут! Гораздо дольше прослужат наши суда, если мы начнем использовать медь и бронзу. Особенно под водой — там железо съедается совсем быстро.

— Ух, ты! — Ермак явно загорелся идеей.

— Пуговицы, пряжки, застежки — бронзовые не ломаются, как железные. Украшения можно делать — местные ценят такие вещи, будет чем торговать. Из меди делают тазы, рукомойники, самовары… хотя самоваров вы еще не видели, — я осекся, но Ермак не обратил внимания на оговорку.

— А это, олово еще? — спросил атаман.

— Олово — мягкое, из него отливают посуду, особенно кружки и тарелки. Оловянная посуда легкая, не бьется как глиняная, не ржавеет как железная. Но главная польза олова именно в сплаве с медью. Без олова не получишь бронзы. На девять частей меди нужна одна часть олова — получится отличная пушечная бронза. Можно варьировать состав — больше олова, и сплав будет тверже, но более хрупким. Меньше олова — мягче, но пластичнее.

— Завтра на рассвете выступаем, — подвел итог Ермак. — Возьмем остяка, людей побольше. Найдем эти месторождения, оценим, что к чему. А потом…

Он не договорил, но не понять тут было невозможно. Потом начнется большая и кропотливая работа.

…Я стоял на носу головного струга, вглядываясь в берега Тобола, пока остяк-проводник указывал рукой вперед. Четыре наших судна шли друг за другом, груженые инструментами для горных работ — кирками, ломами, лопатами, мешками для руды. Сто человек я взял с собой из Кашлыка. Казаков и простых работников.

— Вон там, — остяк показал на правый берег, где среди серых скал проглядывали зеленоватые прожилки. — Зеленый камень, как ты говорил. Совсем чуть чуть-чуть пройти.

— К берегу! — скомандовал я. — Причаливаем здесь!

Струги один за другим уткнулись носами в песчаную отмель. Казаки выпрыгивали в воду, вытаскивая суда повыше. Я первым ступил на берег, прошел через лес к скалам. Вот он, малахит. Камень крошился под пальцами — выветрелый, готовый к добыче.

— Слушайте меня внимательно, — обратился я к собравшимся вокруг казакам. — Это малахит, медная руда. Из него мы будем выплавлять медь для пушек. Бить нужно вот по этим зеленым жилам, выбирать куски покрупнее.

Я взял кирку и показал, как правильно откалывать породу, стараясь не крошить малахит в пыль. Первый удар — и увесистый кусок зеленого камня откололся от скалы. Я поднял его, повертел в руках.

— Вот такие куски нам нужны. Мелочь тоже собирайте, но крупные важнее — их легче потом обрабатывать. Разбейтесь на артели по десять человек. Одни бьют породу, другие относят к стругам, третьи грузят.

— Сколько этого камня нужно набрать, Максим? — спросил один из казаков.

— Чем больше, тем лучше. Из пяти пудов малахита выйдет пуд чистой меди. А на одну небольшую пушку нужно пудов десять-двенадцать меди, да еще олово для бронзы добавить.

Казаки, вздохнув и почесав затылки, взялись за дело. Удары кирок зазвенели по скалам, зеленые куски малахита посыпались вниз. Я ходил между работающими, поправлял, показывал, где бить выгоднее. К полудню у подножия скал выросла внушительная куча зеленого камня.

— Начинайте складывать в мешки и носить к стругам, — распорядился я.

Руководил добычей меди Ермак поставил, ввиду огромной важности мероприятия, нашего старосту Тихона Родионовича собственной персоной. Велел бросить все дела и налаживать добычу меди.

— Другие, как ты, не смогут, — объяснил Ермак.

Я был этим решением очень доволен. Как организатор староста даст тут сто очков вперед любому. Надо не просто добыть медь, но и сделать нормальный быт для людей, следить за охраной и прочее. Это только кажется, что всего делов-то — приехал и маши киркой.

Объяснять Тихону ничего было не надо.

— Работайте, а я к месторождению олова поплыву, еще десяток верст. Там оставлю двадцать человек, олова нам меньше нужно — одна часть на четыре части меди для хорошей пушечной бронзы.

Тихон Родионович кивнул и пошел распоряжаться. Я прикинул в уме — если работать споро, за день казаки смогут набить тонну малахита, может, больше. Это двести килограммов чистой меди после выплавки. Как раз на одну небольшую пушку. За неделю — семь пушек. А когда наладим постоянную добычу, придется тут наверное острог еще один делать… Черт его знает, как поступить. Но татары рано или поздно прознают о руднике, и просто так это не оставят.

К вечеру первого дня три струга были наполовину загружены малахитом. Зеленые камни аккуратно укладывали в мешки, стараясь не повредить при погрузке. Я проверил, как идет работа, остался доволен — казаки быстро освоили нехитрую науку добычи.

Затем мы на последнем струге отправились за оловом.

А в Кашлыке в это время уже готовили плавильные печи по моим чертежам. Кузнецы варили тигли из огнеупорной глины, плотники сколачивали формы для литья. Сначала отольем пробную пушечку — фальконет на два фунта ядра (хотя, может, и побольше). Посмотрим, как поведет себя местная медь, какие примеси даст малахит. Потом возьмемся за полноценные орудия — пушки на шесть фунтов, может, и восьмифунтовые осилим. Пока я об этом много не думал. Против больших толп главное — картечь, никакие осадные орудия нам сейчас не нужны. Но кто знает, что будет дальше.

Струг шел по воде, остяк, наклонив голову, вглядывался в берега. Солнце поднималось все выше, жара становилась все сильнее.

— Далеко еще? — спросил я остяка.

— Скоро будем. Черный камень там. Его меньше, не как зеленого, но есть.

Это меня устраивало. Олова действительно нужно меньше — двадцать человек за неделю наберут достаточно для первых пушек. А потом, когда освоимся, можно будет расширить добычу, поискать новые месторождения. Но пока нам важнее всего сделать запас. А уже потом начнем расширяться.

Берега становились выше, лес подступал к самой воде. Тобол делал излучины, приходилось грести то к одному берегу, то к другому, выбирая, где течение слабее. Я думал о том, как организовать постоянную доставку руды в Кашлык. Может, нужно будет построить пристань у месторождений.

Внезапно остяк оживился, показал на левый берег.

— Там! За тем мысом черный камень!

Я велел причалить. В самом деле, за скалистым выступом открывался неширокий распадок (низменность на стыке холмов), уходящий в глубь берега. На склонах среди бурой породы чернели вкрапления касситерита. Месторождение оказалось победнее медного, но для наших нужд сойдет, и с большим запасом.

— Располагайтесь лагерем, — приказал я казакам. — Завтра с утра начнем работу. Сейчас костры разведите, ужин готовьте. Двоих в дозор на ночь поставьте.

Сам я прошел по распадку, осматривая выходы оловянной руды. Двадцать человек справятся. Главное — объяснить им, что брать, а что оставлять.

Вернулся к лагерю, когда уже стемнело. Костры горели, казаки варили кашу в котлах. Я сел у огня, принял миску горячей еды. Завтра покажу людям, как отличать касситерит от простого камня, оставлю старшего и поплыву обратно в Кашлык. Нужно проследить за подготовкой плавильных печей, проверить формы для литья.

Неделя добычи, потом доставка и выплавка. Максимум через две недели первая пушка нашего производства выйдет из формы. А там и вторая, и третья… Поставим дело на поток, обучим людей, и через месяц у нас будет собственная полноценная артиллерия, а не поделки из железных полос.

— Вот здесь копать будете, — объяснял я казакам, спустившись к самой воде. — Видите, как песок тёмный между камнями залёг? Это и есть касситерит — оловянная руда. Тяжёлая она, потому течение её не уносит, оседает в затишках.

Казак зачерпнул горсть песка, растёр между пальцами, принюхался даже зачем-то.

— И правда тяжёлый, будто свинец насыпали. А олово-то где?

— В песке этом олово и сидит, только не чистое, а в руде. Потом, в Кашлыке, выплавлять будем. Сейчас главное — набрать побольше.

Я взял деревянное корыто, показал, как правильно промывать песок. Зачерпнул со дна заводи полное корыто тёмного песка вместе с обычным речным, начал покачивать, пуская воду кругами.

— Смотрите внимательно. Лёгкий песок водой смывается, а тяжёлый на дне остаётся. Вот так, плавными движениями, не спешите. Видите — светлый песок уходит через край, а тёмный оседает.

Казаки обступили меня кольцом, внимательно следя за каждым движением. Я промыл корыто до конца, показал оставшуюся на дне горсть тяжёлого чёрного песка с металлическим блеском.

— Вот это и есть наша добыча. Теперь по двое становитесь — один копает и подаёт, другой промывает. Через час меняетесь, чтобы спины не надорвать. Семён, ты за старшего остаёшься, следи, чтобы работали споро, но без надрыва. Неделя у нас есть.

— А сколько этого песка надобно? — спросил молодой казак, почёсывая бороду.

Я прикинул в уме. На хорошую пушку фунтов двести бронзы уйдёт, это фунтов двадцать олова нужно. А песок этот — в лучшем случае пятую часть олова содержит.

— В день человек десять пудов рудного песка намыть сможет, если усердствовать. Двадцать человек — это двести пудов. За неделю наберёте больше тысячи пудов, из них олова чистого пудов двести выйдет после плавки. На десяток добрых пушек хватит.

— Пушки лить будем! — оживился оставшийся за старшего десятник Семён. — Это хорошо!

— В Кашлыке покажу, как формы готовить, как медь с оловом мешать, чтобы бронза крепкая вышла. А пока — работайте здесь. Еды на неделю у вас, даже больше, оружия тоже достаточно. Но смотрите по сторонам, вдруг татары. Надо быть готовым ко всему.

Скоро казаки уже вовсю орудовали. Разбились на пары, как я велел — одни выгребали лопатами песок, другие на берегу промывали его в корытах. Работа спорилась. Я прошёлся вдоль берега, проверил, правильно ли промывают.

— Не торопитесь сливать воду! — крикнул я паре, которая слишком резко наклоняла корыто. — Вместе с пустым песком и рудный потеряете!

Подошёл, ещё раз показал правильные движения — плавные, круговые, с постепенным сливом воды через край. Тёмный песок красиво завихрялся на дне корыта, оседая плотным слоем.

— Во, теперь правильно! Так и продолжайте.

Промытый рудный песок ссыпали в кожаные мешки, что привезли с собой. К вечеру первого дня набрали уже пудов тридцать. Я проверил качество — песок был богатый, с хорошим содержанием касситерита.

— Молодцы, хорошо начали. Так держать всю неделю — и с добычей вернётесь.

Вечером, сидя у костра, я в последний раз проговорил с Семёном все детали.

— Главное — место это беречь. Работайте, где показал, больше никуда не лезьте. Чем позже узнают, что мы здесь, тем лучше.

— Не первый год в походах, Максим, — усмехнулся Семён в седые усы. — Справимся. Ты давай в Кашлыке всё к плавке готовь.

— Подготовлю. Печи выложу, формы для пушек сделаю. Вы только руды побольше добудьте.

На рассвете следующего дня я с пятью казаками сел в струг. Оттолкнулись от берега, и течение понесло нас вниз по Тоболу. Я обернулся — на берегу уже копошились люди, начиная новый рабочий день. Вода в заводи мутнела от поднятого со дна песка.

Плыли мы быстро — вниз по течению струг шёл легко, только правь да от мелей уворачивайся. Казаки гребли размеренно, не торопясь — до Кашлыка недалеко, спешить некуда.

Я сидел на корме, обдумывая предстоящую работу. Плавильные печи надо будет выложить аккуратно, чтобы жар держали. Температура для плавки олова нужна не такая высокая, как для меди, но всё равно. Меха кузнечные приспособить придётся для поддува. Формы для пушек — отдельная забота. Глину хорошая у нас есть, песок просеять…

— Максим, а чего это остяки нам такое место показали? — спросил сидевший рядом казак. — Небось сами знали про олово это?

— Знали, наверное, да толку им от того? Плавить не умеют, обрабатывать тоже. Им железо куда нужнее — ножи там, топоры. А мы им железо и даём за помощь.

— Правильно, — одобрительно кивнул казак. — И нам польза, и им.

Берега Тобола проплывали мимо — то крутые глинистые обрывы, то пологие луга, то тёмная стена тайги подступала к самой воде.

Потом показались деревянные стены Кашлыка. Струг ткнулся носом в берег. Я выпрыгнул на твёрдую землю, размял затёкшие ноги. Предстояло много работы — подготовить всё для плавки олова, научить людей правильно соблюдать пропорции при отливке бронзы, сделать формы. Но это всё было впереди, а пока главное — добыча началась. Через неделю привезут первые партии руды, и можно будет приступать к самому интересному — отливке настоящих пушек, которые помогут нам закрепиться в Сибири всерьез и надолго.