Водяной

Глава 3. Направление

Выйдя от Берендея, я на мгновение замер, вдыхая влажный сентябрьский воздух. Мир жил, дышал, спешил, дул ветром и даже капал дождём и моя чуждость в нём постепенно истаивала.

Мир принимал обновлённого меня, как иммунитет постепенно признаёт имплантированный орган.

Изначально любой двоедушник был тут чужим, аномалией, сбоем в программе.

Сейчас всё приходило в норму.

Ну, хотя не всё. Старый спортивный костюм Спиридона Ильича, рассчитанный на усохшее тело старика, на новой, двадцатидвухлетней оболочке сидел, мягко говоря, нелепо. Штанины задрались чуть ли не до середины икр, рукава куртки едва прикрывали локти. Я выглядел как подросток, стыривший вещи младшего брата.

Ветер трепал мои дурацкие дреды, и я чувствовал, как прохожие бросают на меня косые, удивлённые взгляды. Нужно было срочно привести себя в порядок. Слиться с толпой, стать незаметным.

Несколько поворотов, и вот я уже брёл по незнакомой улочке, вглядываясь в витрины.

Бутики с манекенами в неестественных позах, сетевые магазины с кричащими вывесками «SALE» — всё это было не то. Мне нужно было что-то простое, неброское, функциональное. И тут я его увидел. Небольшой магазинчик, зажатый между ломбардом и аптекой. Без названия, просто «Одежда», напечатанное на одноцветном баннере. Витрина была заставлена какими-то тюками, а единственный манекен, лысый и безрукий, был облачен в камуфляжный жилет а-ля Вассерман, с кармашками.

Ну, посмотрим.

Внутри пахло всеми провинциями Китая. Узкие проходы между стеллажами были завалены стопками джинсов, свитеров и курток. Продавщица, женщина неопределённого возраста с усталым лицом, оторвалась от кроссворда и смерила меня оценивающим взглядом.

— Молодой человек, Вам что-то подсказать?

— Да. Можете мальчика полностью одеть?

— Могу. Где мальчик?

— Я мальчик. Справитесь?

— Отчего бы не управиться… мальчик, — она кивнула, кажется, ничуть не удивившись. Видимо, и не такие клиенты у неё бывали.

— Размеры свои знаете? — вздохнула она.

Я растеряно пожал плечами. Откуда мне их знать? Я в этом теле всего пару часов.

— Доверяю Вашему профессиональному взгляду.

— Прям так и доверяете? — недоверчиво прищурилась тётка.

— Всецело.

Полчаса я провёл в тесной примерочной кабинке, отгороженной от мира шторой с цветочным узором. Я перебирал вешалки, стянув с себя нелепые треники, натягивал жёсткие, ещё пахнущие краской джинсы. Удивительное ощущение. Мышцы на ногах бугрились, кожа была упругой.

При поддержке продавщицы, а звали её Мария, я приобрёл нужное, выбрал удобные немаркие кроссовки, тёмно-синие джинсы, спортивный костюм, пяток трусов, дюжину носков, большое и малое полотенца, майку-безрукавку, простую чёрную футболку, серую фланелевую рубашку в клетку и плотную чёрную куртку без единого опознавательного знака. И джинсовку. Классика, которая не выходит из моды и не привлекает внимания.

Расплатившись наличными из сумки, я спросил у продавщицы, где тут можно выбросить мусор. Она молча указала на переполненную урну у входа. Я, прикрыв на пару секунд глаза, всё же я прощался с прошлым, с сожалением запихнул туда старую одежду Спиридона Ильича. Всё.

Точка.

Выйдя из магазина, я почувствовал себя другим. Не просто переодетым, а… собранным. Словно новая одежда стала второй кожей, помогая принять новую форму. Теперь я выглядел как обычный студент или молодой специалист, один из миллионов в этом городе. Можно было приступать к делу.

На пути мне попался магазин сотовой связи, где я приобрёл смартфон с предустановленными программами и симку на своё новое имя.

Далее меня обработал Сбер, где люто зевающая девица с криво нарисованными стрелками бодро внесла меня в базу данных и выдала безликую зеленоватую карту. Напоследок попыталась уговорить меня на кредит, но наткнувшись на твёрдо-отрицательную позицию, вернулась к своему зеванию в ожидании очередного клиента.

Теперь у меня есть связь и карта. На выходе из отделения через банкомат я активировал карту и положил себе на счёт двести тысяч, предпочитая расплачиваться картой, чтобы не доставать свёрток с деньгами.

Следующим пунктом моего плана был большой книжный магазин. Я помнил один такой, ещё с советских времен — огромное здание с колоннами, настоящий храм печатного слова. Сейчас он, конечно, изменился, оброс кофейнями и отделами с сувенирами, но суть его осталась прежней.

Мне же нужен был отдел канцтоваров.

Внутри пахло свежей бумагой, пластиком и типографской краской. Ну и немного пылью — запах, который не меняется веками. Я прошёл мимо стеллажей с яркими обложками модных романов, мимо полок с философскими трактатами, и оказался в царстве тетрадей, ручек и глобусов.

За прилавком стояла женщина лет пятидесяти в очках с толстыми линзами. Она раскладывала по ячейкам какие-то бланки.

— Здравствуйте, — обратился я к ней.

Она подняла на меня глаза. Взгляд был усталый, но внимательный.

— Добрый день. Чем могу помочь?

Я немного кашлянул, придавая голосу нужную долю смущения и почтительности.

— Понимаете, у меня немного необычная просьба. Мне нужна карта. Самая подробная карта России, какую только можно найти.

Она удивлённо моргнула:

— А навигатор в машине или в смартфоне?

— Нет-нет, не для машины, — я покачал головой и изобразил на лице сочувственную улыбку. — Это для друга. Он учитель географии. В сельской школе, знаете ли… Снабжение методическими материалами у них, мягко говоря, не очень. А детишкам же нужно на чём-то показывать. Вот, хочу ему подарок сделать. Чтобы большая была, на всю стену повесить можно.

Рассказ подействовал. Лицо женщины смягчилось, в глазах появился интерес, смешанный с уважением. Хороший парень, заботится о друге-учителе, о детях. Эта простая человеческая история была куда понятнее и приятнее, чем запрос от очередного туриста.

— Какое благородное дело, — проговорила она, снимая очки и протирая их краем кофты. — Пойдемте, я Вам покажу. Это Вам нужно в отдел для школ. У нас есть кое-что подходящее.

Она провела меня вглубь зала, к высоким стеллажам, где висели свёрнутые в рулоны плакаты с таблицей Менделеева, строением человеческого скелета и портретами писателей. В углу стояла большая корзина, полная таких же рулонов.

— Вот, смотрите, — она с некоторым усилием вытащила один из них. — Политико-административная карта Российской Федерации. Масштаб один к четырём миллионам. Очень подробная. Все области, края, республики. Крупные города, реки, озера. Ламинированная, прослужит долго. Учителя такие берут.

Она развернула край карты. Плотная, качественная бумага, чёткая печать. Я скользнул взглядом по знакомым очертаниям от Калининграда до Камчатки. Это было именно то, что нужно. Не просто кусок бумаги, а навигационный инструмент. То, что нужно.

— Отлично, — кивнул я. — То, что надо. Я её беру, гелевую ручку, блокнот и ещё коробочку кнопок.

Она аккуратно свернула карту обратно и закрепила резинкой. Пока она пробивала чек, я смотрел на глобусы, стоявшие на полке. Маленькие модели огромного мира. Мира, в котором мне предстояло найти своё новое место, свою новую воду.

Искренне поблагодарив отзывчивую продавщицу, я вышел из магазина. Под мышкой я нёс туго свёрнутый рулон — навигатор для артефакта судьбы в масштабе один к четырём миллионам.

Осталось только дать ему возможность указать, чего он от меня хочет. Побродил ещё немного, в одном из встретившихся по пути продуктовых на всякий случай купил заварной супчик и кофе 3-в-1.

Вечерело, я пока не знал, куда мне двигать свою молодую судьбу дальше, я принялся искать себе ночлег. В процессе поисков заскочил в аптеку, купил себе мыльно-рыльные принадлежности и пачку антисептических салфеток.

Поиски жилья на одну ночь привели меня в место, которое было квинтэссенцией современной Москвы — хостел «На Третьем транспортном». Название не врало, гул проносящихся в паре сотен метров машин не смолкал ни на секунду. Хостел располагался в полуподвале и имел отдельный вход, куда надо было попасть, протиснувшись между автомобилями жителей соседнего многоквартирного дома. Само здание было рестораном «У Вазгена» и складом металлических изделий.

Внутри, впрочем, царила своя, особая атмосфера.

За стойкой регистрации сидела девушка с крашенными в морковный цвет волосами и неумело сделанной татуировкой паука в районе уха. При этом у неё было такое выражение лица, будто она лично скорбит по поводу всех, кто несёт грехи человечества. Ее усталость была почти осязаемой, густой, как тот табачный дым в кабинете у Берендея.

— Одну койку, одно место, одна ночь, — сказал я, протягивая паспорт Вадима Купалова.

Она молча взяла документ, щёлкнула по клавишам, взяла с меня деньги и выдала слегка погнутый ключ, где в качестве брелка была потёртая жизнью «таблетка» — электронный ключ от входа в хостел.

— Ваша комната номер три, койка «Б». Постельное бельё на кровати. Душ в конце коридора. Курить нельзя, бухать нельзя, наркотики нельзя категорически. Вы меня услышали? Наркотики за-пре-ще-ны.

Она пронзительно посмотрела на меня, а я промолчал. Чего она доколупалась до наркотиков? Это всё из-за дредов что ли?

— И тихо после одиннадцати. Другие правила распечатаны и висят над фальшкамином.

Она говорила, как робот, чеканя слова без всякой интонации.

— Соседи есть? — поинтересовался я.

— В первой комнате дальнобои, во второй голландцы, — она кивнула в сторону двери, из-за которой доносился громкий смех и обрывки с характерным акцентом — протяжными гласными и мягкими согласными. — В соседней, четвёртой, семья из Таджикистана.

Я усмехнулся:

— Дружба народов.

Администратор даже не подняла на меня глаз и иронию не поддержала. Она просто кивнула, взяла свою сумочку, накинула куртку и, не прощаясь, вышла, заперев за собой входную дверь. Ночная смена, видимо, не предусматривалась. Гости должны были разбираться со своими проблемами сами.

Мои соседи-голландцы оказались тремя высоченными парнями, которые бурно обсуждали что-то, тыча пальцами в экран смартфона. Они окинули меня беглым взглядом и снова погрузились в свой разговор. В комнате пахло пивом и туристическим энтузиазмом.

Я молча бросил сумку на свою койку и вышел. Принял душ, вытерся, обсох и перешёл в общую комнату, служившую одновременно и кухней, и гостиной. Там я и устроился, поел и попил кофе, использовав посуду из кухонного шкафчика. Помыл и убрал за собой всё и стал дожидаться своего часа. Телевизор под потолком беззвучно показывал какой-то музыкальный канал.

Время ожидания я потратил на запуск и изучение программ на смартфоне. Да, говорила мне Светлана, чтобы завёл себе смартфон, а я ленился, не осваивал. Теперь вот навёрстываю.

Ночь — особенное время. Нужно было досидеть до тишины. Настоящей тишины, когда мир засыпает и тонкая грань между реальностями истончается.

Время тянулось медленно. Голландцы угомонились ближе к полуночи. Смех затих, сменившись богатырским храпом. Из соседней комнаты, где жила таджикская семья, не доносилось ни звука и до этого. Я подождал ещё час, прислушиваясь к дыханию дома.

Все спали.

Пора.

Я выбрал самый большой стол в центре комнаты. Протёр его поверхность спиртовой салфеткой, которую предусмотрительно купил в аптеке. Не для чистоты ритуала, мне на физическом уровне хотелось чистоты и гигиены. Затем я достал из сумки свой главный инструмент — туго свёрнутый рулон карты.

Бумага с шуршанием легла на стол. Я расправил ее, и комната наполнилась запахом свежей типографской краски. Огромное пространство от Балтики до Тихого океана. Я достал из кармана коробочку с канцелярскими кнопками и аккуратно закрепил углы карты, натягивая её так, чтобы не было ни единой складки. Образовалась большая ровная поверхность.

Закончив, я замер на несколько мгновений. Успокоил дыхание, очистил разум от суетных мыслей. Мир сузился до размеров этого стола и лежащей на нём карты одной шестой части Земли. Я опустил руку в сумку и извлёк небольшой, тяжёлый бархатный мешочек. Пальцы развязали шнурок, и на ладонь лёг он. Мой друг, мой компас, мой приговор — костяной волчок.

Сейчас он был тёплым, словно живым. Я погрел его в ладонях, не для того, чтобы сделать ещё теплее, а передавая ему контакт со мной. Древние, вырезанные на его боках руны, казалось, тускло светятся в полумраке кухни.

А может и не казалось, может и светились.

Я наклонился над картой.

— Ну что, показывай, куда меня ведёт моя судьба? — прошептал я в тишине.

Мой голос был едва слышен, но волчок услышал. Я поставил его в самый центр карты, примерно в районе Уральских гор, и лёгким, отточенным движением пальцев придал ему вращение.

Волчок зажужжал, как рассерженный шмель. Пару секунд он крутился на одном месте, набирая силу, а затем начал свой бег.

При этом волчок позволял себе наклоняться то в одну, то в другую сторону, не меняя, тем не менее, места нахождения.

А потом он двинулся. Древний артефакт не катился, он словно скользил над бумагой, будто левитируя в миллиметре от поверхности. Его путь был хаотичным и непредсказуемым, как у пса, который ищет в тёмном парке потерявшегося хозяина.

Он метнулся на север, к ледяным берегам, затем резко свернул на восток, пронёсся над Сибирью, вернулся к центру и заметался над европейской частью России.

Я не дышал, следя за его танцем. В этом хаосе была своя логика, недоступная человеческому разуму. Это не был выбор. Это был ответ судьбы на практический вопрос — куда она меня зовёт?

Слушать или нет свою судьбу? Трудный вопрос. Я не был фаталистом в обычном смысле этого слова. Просто за более чем тысячу лет своих жизней я стал к ней, к жизни, относится иначе.

Наконец, его движение стало замедляться. Он описал последнюю широкую дугу над югом страны, и его жужжание стало тише. Ещё мгновение и он замер, вращаясь на одной-единственной точке, как приклеенный. Он крутился всё медленнее и медленнее, пока, наконец, не остановился окончательно, причём даже тогда его кончик эту точку не покинул.

Я достал гелевую ручку и не дыша, аккуратно, двумя пальцами, снял волчок с карты. Опустил туда ручку, поставив на месте его остановки жирную точку. Затем придвинул стул и всмотрелся.

Что мы имеем?

Точка стояла в пределах границ Краснодарского края. Прежнему моему телу понадобились бы не только очки, но и увеличительное стекло, а так…

Я отметил изгиб реки, на который он показал, запустил Яндекс. Карты и нашёл это место в электронной карте. Вот тут… Ага, вот оно… ближайший населённый пункт. Посёлок с говорящим названием — Колдухин. А река — Малая Атаманка.

— Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога, — пропел я негромко себе под нос строчку из старого фильма.

Судьба указала мне путь. Спорить с ней — всё равно, что пытаться остановить реку ладонью. Бессмысленно и мокро.

Я сделал и принтскрин участка карты, и сфотографировал на телефон нужный участок бумажной карты, чтобы не забыть. Затем неторопливо убрал карту, аккуратно свернул и даже прихватил резинкой. Мало ли…

Потом сел в старое, продавленное кресло, открыл на смартфоне онлайн-карты и обозначил «поселок Колдухин, Краснодарский край» как точку назначения. Навигатор тут же проложил маршрут. Почти полторы тысячи километров на юг. К теплу, не сказать, чтобы к морю, Колдухин был от моря в полутора сотнях километров, к своей новой жизни. Я начал оптимизировать маршрут по трудозатратам, стоимости и времени. Метро-поезд-автобус, потом ещё один автобус, по месту. Может быть, попутка.

Мысли текли легко и ясно. Направление задано. Цель определена, стало спокойнее.

Я уже было направился в свою комнату, к голландскому храпу через стенку, но вовремя спохватился. Вернулся к столу и бережно уложил костяной волчок обратно в его бархатный мешочек. Оставлять такую вещь без присмотра нельзя.

Весёлый, потрёпанный ПАЗик, похожий на жёлтого жука-плавунца, плыл по волнам просёлочной дороги. Или, вернее, прыгал. Каждая колдобина, каждая яма, любовно оставленная на теле асфальта временем и грузовиками, весело и задорно подбрасывала автобус вместе с его содержимым вверх и вниз. Так что ПАЗик неутомимо прыгал, как средневековый корабль, по этим волнам даже в лёгкий шторм. Мы, его немногочисленные пассажиры, синхронно взлетали со своих дерматиновых сидений и с глухим стуком приземлялись обратно. Я, пара бабок с корзинами, из которых торчали саженцы голубики, и молчаливый прокуренный водитель, кажется, сросшийся со своей баранкой.

За окном проносились убранные поля, где редкие уцелевшие подсолнухи стояли, понуро опустив свои тяжёлые головы, словно в знак траура по ушедшему лету.

Несмотря на сентябрь, солнце здесь светило неимоверно. Было прохладно, но не так как в Москве, а значительно теплее. Чувствовалось, что тут юг и дыхание моря.

Наконец, тряска прекратилась. ПАЗик чихнул сизым дымом и замер у остановки, заскрипев тормозами.

Высадив меня и пару бабок с цветастыми платками на головах на пыльной площадке у края поселка, автобус ещё раз фыркнул на прощание тёмным выхлопом. Старушки синхронно смерили меня подозрительными взглядами, а потом завели неспешный разговор и, опираясь на клюки, поковыляли в сторону одной из улиц мимо магазина с лаконичной вывеской «Продукты».

Я остался один.

ПАЗик, как последний солдат цивилизации, скрылся за поворотом, и на меня обрушилась тишина. Густая, плотная, нарушаемая лишь мелодичными перезвонами пения местных птиц. Воздух был плотным, насыщенным, ярким в своих запахах как сироп, настоянным на запахах полыни, нагретой солнцем земли и, внезапно, нефтепродуктов.

Посёлок Колдухин. Конечная точка маршрута, указанная бесстрастным костяным волчком.

И что теперь?

— А есть такой закон — движение вперёд…, - промурлыкал я себе под нос, тряхнул новомодной гривой с дредами и пошёл.

В прошлой жизни, в подмосковной Лобне, всё было просто. Город, даже такой небольшой — это муравейник. Тысячи людей, снующих туда-сюда, у каждого свои дела, свои заботы. Можно было прожить сто лет, и соседи по лестничной клетке знали бы о тебе лишь то, что ты старый дед, который громко смотрит телевизор.

Здесь всё иначе. Колдухин был не муравейником, а скорее прозрачным аквариумом. Каждый на виду. Любой незнакомец — событие, предмет для обсуждения, изучения под микроскопом любопытных взглядов.

Что делать?

По идее, решение лежало на поверхности. Как любому нормальному двадцатидвухлетнему парню, мне нужно было найти две вещи: жильё и работу.

С жильём ещё можно было что-то придумать — снять комнату, угол, ещё что-то в конце концов. Но работа… Какие здесь могут быть работы? Тракторист? Мой диплом теплотехника тут вряд ли пригодится. Комбайнёр? Я умел водить машину. Максимум, грузовик. В прошлой жизни я умел водить машину, легковую, а при желании и грузовик.

В общем… Надо, как ни странно, исходить из обратного. Судьба меня сюда пнула, она меня как ракету наведёт на точное место. Как говорят водяные, надо плыть по течению.