Трехглавый змей: Проклятие семьи Мор

Глава 28 Стекло

Мара и Весперис шли вниз по течению реки, подальше от академии, подальше от глаз. Тепло согревающих чар защищало от мороза, но не растапливало лёд под ногами.

Мара действительно терпеть не могла зиму. Особенно такую как в этом году — солнце в последний раз она видела в декабре. Но сейчас академия казалась хуже. Там нужно было всё время быть осторожной: не смотреть слишком долго, не коснуться случайно, не сплести пальцы по привычке.

Так что, несмотря на снег и серость, лес казался освобождением.

Когда они отошли достаточно далеко от крепости, Мара, наконец, позволила себе расслабиться. Она взялась за руку Веспериса, и он крепко сжал её пальцы. Правда, он постоянно нагибался и подбирал с земли камушки, а затем кидал их в реку.

— Что с тобой теперь будет? — спросил он вдруг, не глядя на неё.

— В смысле? — Мара нахмурилась.

Он бросил в воду плоский булыжник, и тот подпрыгнул несколько раз, прежде чем утонуть.

— Ты теперь Дьюар. Ты ведь не вернёшься в Уайтчеппел?

Мара опустила глаза и тяжело вздохнула.

Они остановились, нашли плоские валуны недалеко от берега и сели. Привычным жестом Мара подогрела холодный камень.

— Нет, — сказала она наконец. — Не вернусь.

Весперис не торопил.

— Я снова буду жить с родителями, — продолжила она, чувствуя, как напряжение сковывает спину. — В Абердрайге.

— Абердрайг… — повторил Весперис.

Мара кивнула, но мрачно.

— Да. У нас там дом. Я плохо его помню. Только стеклянные двери в зимнем саду.

— Ты много помнишь из тех времён? До бабушки?

Мара нахмурилась, отвела взгляд.

— Не много. Только… как отец кричал на меня, если я неправильно брала вилку. Или ставила локти на стол. Или не садилась, когда нужно. Или говорила, когда мне велели молчать.

Она пнула снег носком ботинка.

— Иногда запирали в комнате.

— У меня почти так же, — негромко произнёс Весперис. — Только это так никогда и не закончилось. Мне до сих пор твердят, что я — Мор, и должен вести себя соответствующе.

Он вдруг замялся, и Мара подняла на него вопросительный взгляд.

— Но вот что мне непонятно. Как ты осталась настолько упрямой с таким воспитанием? Может, твоя бабушка была мягче?

Мара тихо фыркнула и покачала головой.

— Не особо. Она требовала того же самого, но под другим предлогом: «Ты должна быть благовоспитанной, чтобы найти хорошего мужа».

Она на мгновение замолчала, а потом добавила:

— Хотя, ты отчасти прав. Бабушкины крики — ничто, по сравнению с отцовскими. Я до сих пор помню, как дрожали бокалы в серванте.

— Прекрасное детство… — мрачно подытожил Весперис.

— Да уж. О своей семье я узнала больше из библиотеки, чем из жизни. Из газет… из архивов… из слухов. Дьюары занимаются стеклом. Не все, конечно, но большая часть. Окна, колбы, приборы… недавно начали эксперименты с огнеупорными смесями.

— Это выгодное дело, — кивнул он.

— Что любопытно, — Мара горько усмехнулась, — как только мне вернули фамилию, папеньке внезапно предложили место директора на мануфактуре.

— Великолепно. Возвращение блудной крови. Ты ведь единственный ребёнок, да?

Мара кивнула.

— Объясняет многое, — заметил Весперис. — Он перестал быть тупиковой ветвью. У него снова есть наследственный актив.

Мара устало потёрла переносицу. Это не удивляло её, но добавляло всё больше дёгтя в бочку с надписью «Дьюар».

— Скоро они начнут искать тебе мужа, — почти буднично сказал он. — Кого-нибудь из такой же древней и влиятельной семьи, кого-нибудь с огненной доминантой.

Мара застыла.

— Что? Нет. Нет. — Она в панике обернулась к нему.

— Теперь ты Дьюар, — напомнил он. — Единственная наследница Аврелия. Он проделал чертовски много работы, чтобы вернуть твоё имя, и уж поверь, не ради сентиментальности.

— Нет, — шептала она, — нет-нет-нет…

Снег снова закружился редкими крупными хлопьями. Мара смотрела, как они садятся на плечи Веспериса, на камни, на его волосы.

Она поднялась и подошла ближе к воде.

Мара так давно пряталась за фамилией Сейр. Так прочно вросла в убеждение, что её происхождение — её щит. Что пока она простолюдинка, ей не грозят ни родственные браки, ни дипломатические союзы, ни званые ужины. Она забыла, что теперь всё иначе.

А это значит…

Значит, что эти прогулки, эти поцелуи, это странное, зыбкое, но такое искренне трио… временное.

Даже если она снова покинет семью… А она бы сделала это и глазом не моргнув. В конце концов, ей не в первой. Но Весперис по-прежнему останется скованным семейными обязательствами. Из этого следует, что однажды он женится на какой-нибудь высокородной огненной колдунье, чтобы получить своё наследство и выполнить обещание о партнёрстве, данное Дамиану.

Мара тяжело опустилась обратно на камень, невидящим взглядом уставившись в реку.

— Эй, — Весперис наклонился, касаясь её спины. — Ты чего?

— Мы сидим сейчас здесь, вместе, — с трудом выдавила она сквозь душившие её слёзы. — А через несколько лет нас с тобой продадут, как породистых лошадей, за доли и облигации.

На какое-то мгновение Весперис просто смотрел на неё. И вдруг…

Рассмеялся. Громко, заливисто, с хрипотцой.

— Ч-что?.. — Мара оторопела. — Что смешного?

Он не сразу смог ответить, пытаясь отдышаться.

— Дурёха ты, Мара Дьюар, — простонал Весперис, вытирая уголки глаз костяшкой пальца.

— Ты чего обзываешься? — взвилась она и стукнула его кулаком в плечо.

Мара было замахнулась ещё раз, но он схватил её запястья с такой лёгкостью, будто играл с котёнком. Она дёрнулась, пытаясь вывернуться, но он держал крепко.

Дьявол…

Каждый раз, когда он так делал, она чувствовала непонятный трепет, её бунтарская натура робела, а спесь испарялась. И Весперис, кажется, об этом прекрасно знал.

— Попалась, — усмехнулся он, наклонился ближе и поцеловал.

Все мысли тут же вылетели из её головы. Остался только он. Его пальцы, удерживающие её руки, его губы, мягкие, но настойчивые.

Как у него только получалось быть таким? Не горячим, но согревающим, как тёплый напиток в холодную ночь, как зимнее солнце. Осторожным, но не робким. Уверенным, но не требовательным. Надёжным, но ускользающим. Нежным, но…

Весперис положил её ладони на свою грудь и отпустил её запястья. Одна его рука осторожно легла на её шею под волосами, другая за талию притянула ближе.

Мара не знала, сколько времени прошло. Минуты? Часы? Иногда она чувствовала, что начинает зябнуть, и возвращала утерянную концентрацию на согревающих чарах.

Она сама не заметила, как оказалась у него на коленях, а привычные объятия перетекли во что-то другое.

Его руки непринуждённо, но целенаправленно вытащили край её рубашки из брюк. Мара почувствовала, как ладони скользнули под ткань, будто это было совершенно естественно. Будто они всегда так делали. Тёплые пальцы медленно, почти лениво, коснулись её кожи на талии.

Ей вдруг стало страшно. Не от того, что он делает, а от того, что она не хочет, чтобы он останавливался.

Но Весперис замер и сам убрал руки.

— Прости, — прошептал он сдавленно. — Я… не должен был.

Мара открыла глаза. Он выглядел расстроенным и опустил голову, уткнувшись лбом ей в плечо.

Мара хотела что-то сказать, но не знала, что именно. Она ведь не возражала. Это не было «слишком», просто… чуть больше, чем она ожидала.

Весперис откинулся назад, провёл рукой по волосам.

— Я не знаю, как это происходит, — сказал он почти раздражённо. — Всё это. Где заканчивается «можно», и где начинается «пока рано». Я просто… забылся.

Он отвёл взгляд, его плечи поникли.

— Ты не сделала ничего плохого, — наконец прошептала Мара.

Он усмехнулся коротко, сухо.

— Не уверен. Но спасибо, что не убежала.

Она молчала.

Он медленно поднял голову и добавил почти не слышно:

— Иногда я просто хочу быть рядом с тобой. По-настоящему. Целиком. А потом вспоминаю, что ты… всё-таки приличная девушка.

— Не такая уж и приличная, если посмотреть, — пробормотала Мара, расплываясь в лисьей ухмылке, и кивнула на позу, в которой они находились.

Весперис хмыкнул и опустил руки на её бёдра:

— Кажется, мы плохо на тебя влияем.